Нехотя осмотрев свою комнату, она заглянула в спальню Фаун и в верхнюю ванную комнату. Каждый раз она громко сообщала, где именно находится, и так же громко сетовала, что никак не может отыскать спрятавшуюся сестру. Наконец она вошла в спальню матери, хотя с ее точки зрения Фаун едва ли стала бы здесь прятаться. Под кроватью девочки не было – это Рути видела и с порога; единственным местом, где могла спрятаться Фаун, был стенной шкаф, но, шагнув к нему, Рути неожиданно заколебалась. Некоторое время она прислушивалась, потом, чувствуя себя полной дурой, подняла руку и постучала по дверце согнутым пальцем. Из шкафа не доносилось ни звука, и Рути, набрав полную грудь воздуха, резким рывком распахнула дверь.
Шкаф был пуст, и она с облегчением выдохнула.
– Фаун! Я сдаюсь! – крикнула Рути. – Вылезай!
Но девочка не откликнулась. Сколько Рути ни прислушивалась, ей никак не удавалось уловить ни шороха, ни скрипа дверных петель. Ничего. Не переставая звать сестру, она заново обошла комнаты верхнего этажа и, никого не найдя, почти бегом бросилась вниз.
Фаун исчезла! Исчезла по-настоящему!.. Рути старалась отогнать от себя эту мысль, но та возвращалась снова и снова, и она ощутила холодок подступающей паники. Фаун исчезла, и в этом виновата только она! Нельзя было играть с девочкой в прятки – только не в этом доме, где в стенных шкафах скрываются мертвые дети, оживленные невесть каким волшебством.
– Фаун, я не шучу! – крикнула Рути еще раз. – Я больше не играю!
Она снова прислушалась и, не дождавшись ответа, добавила сердито:
– Если ты немедленно не вылезешь, я больше никогда не буду играть с тобой в прятки, клянусь!
Незаметно для себя Рути забрела в отцовский кабинет. Отец любил порядок, поэтому все вещи здесь всегда стояли на своих местах, на старом письменном столе красного дерева не валялись бумаги и огрызки карандашей, аккуратные ряды книг на полках поблескивали золотым тиснением корешков, а пол был застелен вязаным ковриком. Теперь в кабинете хозяйничала Элис, поэтому в комнате царил слегка упорядоченный хаос: книги, бумаги, образцы вязания, птицеводческие справочники и каталоги были стопками навалены на столе и на полу, а между ними были разбросаны пакеты и мешки с шерстяными нитками разных цветов и незаконченными свитерами, носками и шапками.
Опустившись в отцовское кресло, Рути взяла со стола почти готовую вязаную шапочку, над которой мать трудилась, когда она видела ее в последний раз.
Это было в канун Нового года. Элис сидела в гостиной, вывязывая затейливый узор в средней части шапки. Спицы так и мелькали, а по полу перед ней, постепенно разматываясь, перекатывались клубки яркой шерсти – лимонно-желтой, ярко-красной, неоново-голубой и бирюзовой.
«Куда это ты собралась?» – спросила Элис, когда Рути вышла в прихожую, чтобы достать из шкафа теплую парку. Вязать она не перестала, хотя и смотрела прямо на дочь.
«Я сегодня встречаюсь с кое-какими друзьями, – ответила Рути. – Базз обещал за мной заехать».
На несколько секунд мать и дочь встретились взглядами. Спицы продолжали мелькать, укладывая петли одна к другой.
«Чтобы к десяти была дома», – сказала Элис и опустила глаза, возвращаясь к вязанию.
Рути ничего не ответила и даже не попрощалась с матерью. Отворив дверь, она вышла на холод, чтобы дождаться Базза на подъездной дорожке.
Крошечная рука – тонкая, грязная, чем-то похожая на рыбий плавник – легла ей на плечо. Рути видела ее уголком глаза. Вздрогнув, она резко обернулась, но это была всего лишь Мими. Звонко расхохотавшись, Фаун прижала любимую куклу к груди.
– Господи, Фаун! Это не смешно! – резко сказала Рути. – Почему ты не вышла когда я крикнула, что сдаюсь? Ведь мы же договаривались!.. Где ты была?
– Пряталась, – с вызовом сказал сестра.
– Где? Немедленно покажи – где! – потребовала Рути. Один раз Фаун уже проделала подобную штуку, и она твердо решила, что заставит сестру показать ей свое секретное место.
– Нет. – Фаун затрясла головой.
– Честное слово, Фаун, если ты не скажешь, где пряталась, я больше не буду играть с тобой в прятки. Никогда.
Некоторое время сестра смотрела на нее испытующе, словно пытаясь понять, говорит ли Рути серьезно или просто пугает. Потом она что-то пошептала на кукле на ухо и притворилась, будто слушает ответ. Наконец Фаун кивнула.
– Хорошо, мы тебе покажем… – И она первой вышла из кабинета в коридор. Пройдя мимо гостиной, она остановилась перед шкафом в прихожей и открыла дверцу.
– Вот здесь.
– Но я сюда заглядывала, здесь никого не было.
Фаун сдвинула в сторону куртки и пальто, потом вытащила из шкафа высокие войлочные сапоги.
– Смотри… – И она показала на деревянную панель, которая служила задней стенкой шкафа. Панель состояла из четырех широких досок и, казалось, была надежно прибита к стене. – Вот эта доска вынимается… – Фаун просунула пальцы в едва заметную щель у самого пола и потянула крайнюю доску. Ей пришлось дернуть несколько раз, пока та не выскочила из паза. За доской угадывалось пыльное, темное пространство, в котором с легкостью могли бы поместиться три Фаун.
– О, Господи! – выдохнула Рути. – Как ты узнала, что здесь можно прятаться?
Сама она на протяжении всей жизни заглядывала в этот шкаф чуть не каждый день, доставая оттуда то куртку, то зонтик, то туфли, но ей и в голову не приходило, что за задней стенкой может находиться тайник. Интересно, сколько еще таких потайных мест можно найти в этом странном доме?
– Я однажды уже пряталась в этом шкафу, – пояснила Фаун. – И случайно заметила, что доску можно вытащить… – Она просунула голову в узкое, темное отверстие. – Там столько места, что даже ты можешь спрятаться, – услышала Рути глухой, как из подземелья, голос сестры. – Если, конечно, пролезешь в щель.
– Дай-ка посмотреть… – Как только Рути шагнула в шкаф и опустилась на колени, клаустрофобия сразу дала о себе знать. Рути затошнило, ладони стали мокрыми от пота, а сердце забилось быстрее, но отступать она не собиралась. Только не в этот раз.
«Это всего лишь стенной шкаф, – твердо сказала себе Рути. – И здесь тебе ничего не грозит, так что успокойся. В конце концов, ты же каждый день вешаешь сюда свою куртку!».
Она просунула голову в щель, но за досками было так темно, что она ничего не видела.
– Принеси из кухни фонарик, – попросила она сестру.
Фаун кивнула и, явно гордясь важным поручением, вприпрыжку умчалась. Рути слышала, как она роется в ящике буфета. Потом снова раздался топот – девочка возвращалась.
– Вот, – сказала Фаун и, щелкнув кнопкой, направила луч света прямо в глаза Рути.
– Прекрати! – Рути поморщилась и, отобрав у сестры фонарь, направила луч в темное пространство за досками.
– Здесь что-то есть! – воскликнула она через несколько секунд. – Я вижу какой-то сверток. Он там, в глубине!
Что именно лежит в дальнем углу тайника, – действительно очень большого, – Рути разобрать не могла, но почему-то не сомневалась, что это что-то важное, а не забытый строителями мусор.
– Сверток? – заинтересовалась Фаун.
– Посмотри сама. Ты не видишь, что это?
– Давай я за ним слазию. – И Фаун, протиснувшись в щель, потянулась к свертку.
На мгновение Рути стало так страшно, что она чуть было не окликнула сестру, не приказала ей немедленно выбираться обратно. Кто знает, думала она, что может лежать в этом тайнике? После того, как Фаун нашла револьвер и бумажники, Рути ожидала чего угодно.
– Это просто рюкзак! – крикнула Фаун, подтаскивая сверток к щели. – Тяни, а то мне неудобно.
Рути схватилась за лямку и потащила рюкзак на себя. Рюкзак застрял, но она дернула сильнее, Фаун продолжала толкать изнутри, и вскоре Рути уже вытащила его из шкафа. Снова оказавшись в коридоре, она с облегчением вздохнула и стала осматривать находку.
Рюкзак из плотной ткани черного цвета со множеством карманов и молний был не таким большим, как ей показалось в начале, но довольно тяжелым. И он нисколько не походил на обычные школьные рюкзачки, с какими ходили на занятия сначала Рути, а теперь и Фаун.
– Как ты думаешь, что в нем? – спросила Фаун, прикусив от волнения губу.
Рути вздохнула.
– Есть только один способ это узнать. – Снова ухватив рюкзак за лямку, она отнесла его в гостиную и, взвалив на кофейный столик, некоторое время рассматривала, задумчиво ощупывая молнии пальцами. Ее мозг лихорадочно работал, прикидывая различные варианты. Что если в рюкзаке кокаин, оружие, детская порнография или части расчлененного трупа?
Нет, решила она, тряхнув головой, чтобы отогнать глупые мысли. Хватит трястись. Это просто рюкзак – и все.
И Рути резко дернула застежку. Фаун поспешно отвернулась и даже закрыла глаза ладонями.
Нет, решила она, тряхнув головой, чтобы отогнать глупые мысли. Хватит трястись. Это просто рюкзак – и все.
И Рути резко дернула застежку. Фаун поспешно отвернулась и даже закрыла глаза ладонями.
– Не бойся, это просто фотопринадлежности, – сказала Рути, тщетно пытаясь скрыть прозвучавшее в голосе облегчение. В самом деле, внутри рюкзака было несколько отделений разного размера, в которых лежали цифровой «Никон», три сменных объектива, коробка со светофильтрами, вспышка, экспонометр, зарядное устройство для аккумулятора и складной штатив-тренога. Рути знала, для чего нужны почти все эти предметы – что-то похожее она видела у Базза, который мечтал заснять пришельцев и поэтому часто брал с собой фото- или видеооборудование. Впрочем, вещи, которые лежали в рюкзаке, выглядели достаточно дорого, и она догадалась, что это не любительское, а профессиональное оборудование.
Вот только как оно попало в тайник?
В том, что «Никон» не может принадлежать ее родителям, Рути была уверена. Ее отец и мать пользовались исключительно одноразовыми пленочными «мыльницами», которые можно было купить в городской аптеке. Там же проявляли отснятые пленки и печатали фотографии.
Фаун на всякий случай отошла подальше.
– Осторожнее, – шепнула она Мими. – Это вещи из леса, они могут быть опасными!
– Что с тобой, Олененок? – Рути повернулась к ней.
– Ничего. Просто мы с Мими разговариваем.
Рути достала из рюкзака фотоаппарат, сдвинула выключатель и посмотрела на экран на задней панели, но тот остался темным. Некоторое время Рути вертела «Никон» в руках, пытаясь найти еще какой-то выключатель или кнопку, но не нашла. Надо будет показать фотоаппарат Баззу, когда он приедет, решила она. Он-то разберется с этой штукой скорее, чем она.
– Рути! – окликнула ее Фаун, которая успела взобраться на подоконник и теперь прижималась лицом к стеклу.
– Что?
– Там кто-то есть. И он идет сюда…
Рути– Он идет сюда, – повторила Фаун. Ее голос звучал странно спокойно, почти равнодушно, словно гости приходили к ним домой постоянно.
Рути бросилась к окну в надежде, что это может быть мама. Она уже несколько раз во всех подробностях представляла, как мама входит в дом, вешает куртку в шкаф и обнимает обеих своих дочерей. «Я не очень напугала вас своим исчезновением?» – спросит она. На мгновение Рути даже почувствовала прикосновение ее теплых, сильных рук, почувствовала запах сырой шерсти, идущий от материного шарфа, но наваждение быстро исчезло, и она прижалась к холодному стеклу рядом с Фаун.
Ей пришлось прищуриться, чтобы что-то разглядеть сквозь отражение собственной головы в стекле. К счастью, снег почти прекратился, на небо вышла луна, и в ее лучах сугробы на дворе и подъездной дорожке замерцали призрачным голубым светом. Через двор двигалась какая-то темная фигура, закутанная в «дутый» пуховик с капюшоном. Фигура слегка сутулилась то ли оттого, что приходилось идти против ветра, то ли от усилий, которые ей приходилось прилагать, чтобы шагать по глубокому – почти по колено – снегу. Лицо незнакомца было закутано шарфом, так что казалось, будто никакого лица у него нет вовсе, и Рути невольно подумала о человеке-невидимке, который был вынужден точно так же заматывать бинтами открытые части тела.
Одного беглого взгляда ей хватило, чтобы понять: это не их мать. Уверенную, стремительную походку Элис она узнала бы и за милю. Мама вообще делала все уверенно, порывисто – эту ее манеру Рути никогда бы не перепутала. Незнакомец, напротив, двигался маленькими, почти робкими шажками, оглядываясь как человек, который попал в незнакомое место. Похоже, это кто-то чужой, подумала Рути. Но кто мог приехать к ним так поздно, да еще в такую погоду? Может, все-таки, полиция?.. Но полицейских было бы как минимум двое.
– Кто это? – прошептала Фаун. Похоже, ее тоже наконец проняло.
Рути только плечами пожала.
– Откуда он взялся?
Но и на этот вопрос у Рути не было ответа. Она не видела поблизости ни машины, не снегохода, к тому же пришелец двигался не по подъездной дорожке, а пересекал двор под таким углом, словно явился из леса.
– Не знаю.
Фаун повернула голову и посмотрела на сестру, ожидая указаний, а Рути… Рути испытывала только одно желание: защитить сестру любой ценой. «Спаси Фаун. Не дай этому человеку приблизиться к ней даже на несколько шагов!» – стучало у нее в мозгу, хотя откуда могла взяться подобная мысль, она сказать не могла.
Между тем незнакомец добрался до парадной двери и постучал. От этого звука сердце Рути сбилось с ритма и забилось неровно и быстро. «Я здесь и я не уйду!» – вот что означал этот стук, и она пожалела, что у нее под рукой нет револьвера, хотя пользоваться оружием Рути все равно не умела.
– Можно я открою? – спросила Фаун, и Рути покачала головой.
– Нет, подожди… – «Думай!.. Думай!.. Думай!..» – пульсировало у нее в голове. Что делать? Как быть? Родители учили их никогда не открывать дверь незнакомым людям, но родителей больше не было: папа умер, мама пропала. Кроме того, неожиданно подумала Рути, этот человек вовсе не обязательно маньяк-убийца. Что если он знает что-то такое, что поможет им напасть на след матери?
Но почему он вышел из леса?
– Мы не будем открывать? – шепотом спросила Фаун и, соскочив с подоконника, пригнулась как можно ниже. Именно так велела им поступать Элис, если возле дома появится незнакомый человек, и сейчас девочка вспомнила полученные инструкции. «Если вы когда-нибудь увидите, что из леса вышел кто-то, кого вы не знаете, поскорее, заприте дверь и ложитесь на пол, чтобы вас не увидели. Не отзывайтесь и ни в коем случае не открывайте дверь. Рано или поздно незнакомец уйдет – или вернусь я или папа». – Эти слова мать повторяла снова и снова, пока они не отпечатались в головах девочек, словно высеченные в камне. И Рути, и Фаун можно было разбудить среди ночи, и каждая повторила бы эти слова даже толком не проснувшись. Сейчас Фаун сделала все правильно, только немного поздновато: незнакомец все равно видел их в окне, да и свет в комнатах все равно выдавал присутствие в доме людей. Похоже, мамины указания относились, главным образом, к светлому времени суток.
Рути тоже не потребовалось никаких особых усилий, чтобы припомнить, как надо себя вести. Никогда не открывать дверь, каким бы безвредным или добродушным ни выглядел незнакомец… Запереть замок и задвинуть засов… Спрятаться… Правда, ей пока ни разу не приходилось действовать подобным образом, но она готова была, не задумываясь, выполнить заученные инструкции. Вот только задуматься Рути как раз успела… Неожиданно ей пришло в голову, что мать была, пожалуй, излишне настойчива, подготавливая их к появлению незнакомого человека. Можно было подумать – она с самого начала ждала, что рано или поздно из леса выйдет кто-то, кто может быть опасен для ее дочерей.
Впрочем, до сегодняшнего дня посторонние в окрестностях фермы появлялись редко – не чаще одного-двух раз в год. Миссионеры-иеговисты, мормонские проповедники, сотрудники статистического бюро, чиновники городской налоговой службы – кроме них, никто сюда и не добирался, и со временем Рути стало казаться, что мать, как это часто бывало, делает из мухи слона.
В дверь снова постучали, и Рути бросила быстрый взгляд на будильник на столе. Было ровно семь часов вечера субботы, следовательно, незнакомец не мог быть официальным лицом, явившимся к ним по долгу службы. Правда, Рути имела довольно смутное представление о том, как функционируют различные федеральные органы, но была уверена, что даже сборщик налогов (если, к примеру, предположить, что Элис что-то недоплатила в федеральную казну, и об этом стало известно) не явился бы к ним в такую погоду, да еще и без машины.
На мгновение Рути вспомнила о «Гостях с другой стороны…» – о разбуженных «спящих» или, если выражаться языком современной массовой культуры, об «оживших мертвецах». Когда она перечитывала дневники Сары, сама мысль о том, что умерший человек может восстать из могилы, так сказать, во плоти, казалась ей в достаточной степени невероятной, но сейчас Рути готова была поверить, что к ним в дверь стучится именно «спящий» – не зря же он явился из леса, где может случиться все, что угодно, – и не только с маленькими девочками. Почему бы нет?.. Вдруг это призрак Мартина Ши, который явился сюда в поисках своей жены и ребенка?
«Ну-ка, прекрати! – одернула себя Рути. – Призраков не бывает! И никаких “спящих” тоже!»
– Может, он заблудился? – шепотом предположила Фаун. В отличие от сестры, шестилетняя крошка мыслила куда более реалистичными категориями.
– Может быть, – так же шепотом ответила Рути. – Только мы все равно не будем ему открывать.