– А что это?
Усмехнувшись, Андрей Иванович вытащил прибор из кармана, повертел в руке и передал Ивану:
– Портативный GPS-навигатор Гармин Орегон 550. Хорошая штука, а главное, рабочая. Надёжная навигация, высокочувствительный GPS, фотографическая память, сенсорный экран, цифровая камера, барометрический высотомер и электронный компас. Наворотов хватает. Я таким пользовался, когда с туристами в горы ходил.
– И откуда он у тебя?
– Калёного на рынке помнишь?
– Мясника?
– Да.
– Помню.
– У него взял. Поменял на трофейный боевой пистолет и травмат.
– Травмат, наверное, особо наглых покупателей уговаривать?
– Наверное.
– А мне о навигаторе ничего не сказал.
– Забыл.
Разговаривая, Вагрины дошли до вертолёта, осмотрелись, удостоверились, что ничего не забыли, и забрались внутрь. Все заняли свои места, и «восьмёрка» поднялась в небо, прошла над лесом и, по дуге обогнув территорию общины полковника Кораблёва, полетела на север.
Что касается людей, с которыми Вагрины встречались в лесу между реками Ижма и Кедва, то у каждого была своя дорожка и судьба. Кому-то повезло, и он обрёл счастье, покой и радость, но большая часть хлебнула горя.
Группа разведчиков, которую вёл Сапсан, добралась до базы без приключений, и городские вертолёты снова атаковали спрятавшихся в лесу людей. Но результат был слабым, всего два десятка убитых и несколько сожженных автомашин. Поэтому городские боссы усилили придорожные кордоны и попробовали поймать наглых разведчиков. Вот только продержались заслоны недолго. Вирус всё-таки проник в аэропорт города Ухта, и городской анклав рассыпался. Кто успел, сбежал, но везунчиков было немного.
Лётчики с полевого аэродрома всё-таки починили свой вертолёт и решили лететь в Пермь. Однако в районе Сыктывкара были сбиты зенитной ракетой. Почему? Кто знает? Возможно, по той причине, что ухтинские боссы уже успели насолить соседям, и они посчитали, что летит вражеский разведчик.
Чердын, как и предполагал Иван, был принят в штат разведгруппы и занял землянку Вагриных. Там Женька, которая извелась и не знала, что делать, показала ему записку Людмилы, и он всё понял. Вагрины не разбились, как предполагал полковник Кораблёв, который доверял Наёмнику, а сбежали. Следовательно, скорее всего, они не вернутся. Поэтому он становится их наследником и говорить о своих догадках отцам-командирам не стоит. Так всем спокойней.
Через неделю Женька и Чердын стали жить вместе, как муж и жена. А ещё через месяц, когда на лесную общину вышли заражённые боевики из города, они забрали из лагеря беженцев родственников Женьки и вовремя ушли в дебри. А там Чердын встретился с семьей Щербатовых, которые в очередной раз перегоняли скот и во главе большого обоза, несмотря на осенние дожди, двигались в верховья Кедвы. Им требовались охранники, и Чердын возглавил небольшую группу сопровождения, которая благополучно довела лесных кочевников до безопасного места и поселилась рядом с ними.
Кстати, неподалёку оказался прапорщик Сергиенко. Он тоже успел сбежать из лагеря до того, как в него проник вирус. Но в новой общине его таланты никому не пригодились. Желающих содержать торгаша не было, и он в одиночку отправился на охоту, где его задрал медведь-шатун. И когда Чердын разбирал вещи покойника, то не обнаружил ничего по-настоящему ценного. Пять килограмм золотых изделий и немного барахла. Поэтому сначала он хотел раздать украшения соседям. Но Женька, которая к тому моменту уже носила под сердцем ребёнка, уговорила мужа оставить всё себе, и он её послушал.
Смертоносный вирус всё-таки добрался до общины Кораблёва. Однако она, в отличие от городской, уцелела. Многие погибли от болезни, от холода и голода, а ещё больше людей сбежало. Но полковник Кораблёв выжил, а где есть лидер, там организация, и весной следующего года вокруг военного лагеря появилось поселение. Людей относительно немного. В общине оставалось всего четыреста сорок семь человек, включая детей и нескольких стариков. Причём многие, как выяснилось, имели иммунитет, и полковник смотрел в будущее с оптимизмом. А чего не смотреть? Бронетехника есть. Бензин, дизтопливо и небольшой запас продовольствия в наличии. Оружие имелось у всех, а окрестные земли опустели. Значит, можно развиваться и расширяться.
42
Тиманский кряж большой, его длина – почти девятьсот километров. Он находится на Восточно-Европейской равнине, тянется от Баренцева моря до истоков реки Вычегда и условно разделяется на три части: северную, среднюю и южную. Северная расположена в тундре и лесотундре, состоит из невысоких гряд Косминский Камень, Тиманский Камень и других. Максимальная высота гор достигает 303 метров. Средняя более густо покрыта лесами, там самые высокие горы кряжа, с наивысшей точкой Четласский Камень, 471 метр. А что касается южной части, то это плато, которое полностью находится в тайге, и есть ряд возвышенностей высотой от трёхсот до трёхсот пятидесяти метров.
Соответственно климатические зоны в каждой части Тиманского кряжа разные, и если бы от меня что-то зависело, то убежище нужно было строить поближе к Уральским горам, в тайге. Но в данном случае я всего лишь щепка, которая движется по течению. Не я решал, где будет строиться бункер, и для меня он был абстракцией, безопасной точкой, в которой мы наконец успокоимся и остановим наш бег по бескрайним просторам матушки России.
Поэтому я к старшим не лез, сидел на скамейке и наблюдал за тем, как вертолёт проносится над реками, горами, лесами, озёрами и болотами. Иногда замечал внизу лодки или речные судёнышки, которые скользили по водной глади, порой видел дымы. Кто там, внизу? Чем они занимаются? Куда пытаются уйти, уплыть, убежать? Мне без разницы.
Мерно гудели движки «восьмёрки», и всё было спокойно. Никто не дёргался и не волновался. Покой. Он обволакивал и заставлял меня расслабиться. Настолько, что я едва не заснул. Но как только закрыл глаза, мы стали снижаться, и Людмила толкнула меня в бок.
– Что? – посмотрел я на женщину.
– Иваныч, – так она с недавних пор называла дядьку, – сказал, чтобы держались. Посадка может быть жёсткой.
– Понял.
Итак, мы прошли по маршруту, который проложил мой родственник. Вдоль реки Ижма к Печоре, а потом поворот с выходом на другую реку. Не Цильма, как мы собирались двигаться на лодках, а Сула. Бункер невдалеке от её истока, но мы к нему не полетим. Опасно это, и было принято разумное решение приземлиться в тридцати километрах от убежища, а затем подойти к нему пешком. Главное, мимо не пролететь. Но вроде пока норма. Дядька в навигации немного соображал, и у нас есть всё, что нужно путешественнику для ориентирования, GPS-навигатор и лётные карты. Так что не промажем.
Бум! Вертолёт приземлился на площадку возле небольшого чистого озерца, которое находилось рядом с невысоким горным пиком, и первым наружу выскочил Мороз, а за ним последовала лайка. Я вылез третьим и сразу же отступил в сторону, выставил перед собой автомат и присел на одно колено, а затем огляделся и вздохнул.
Что сказать? Примерно так я себе северную часть Тиманского кряжа и представлял. Прохладно. Неприветливо. Деревьев мало, и все чахлые. Под ногами не трава, а мох. Одно слово – север. А мне всегда больше нравился юг. Чтобы климат мягкий, а вокруг густые старые леса и горы. Чтобы солнце светило триста шестьдесят дней в году и неподалеку находилось море. Вот бы Шарукан построил убежище там. Но нет. Его потянуло на север, за полярный круг, и мы имеем, что имеем. Суровую природу и холодный климат. И это хорошо ещё, что пока нет дождя или снега.
Мы с Морозом начали осмотр территории. Он стал обходить площадку справа, а я слева, и спустя десять минут мы вернулись к вертушке и доложили старшим, что следов присутствия человека рядом не обнаружено. После чего развели костёр. Людмила, как обычно, взялась за приготовление ужина, а мужчины собрались вокруг огня, и прошёл военный совет.
– В общем, друзья-товарищи, – начал Наёмник, – мы в одном броске от цели. Времени на раскачку нет, скоро наступят холода. Поэтому давайте думать, как станем действовать. План по захвату бункера у нас с Вагой есть, но перед этим необходимо провести разведку. У кого какие мнения, вопросы и предложения?
– А что за план? – спросил Мика.
Наёмник и Андрей Иванович переглянулись, обменялись лёгкими кивками, и дядька ответил:
– У нас есть схемы бункера. Самые полные. И нам известна лазейка в убежище. Вепрь, который строительством занимался, её лично сделал, для себя и шефа. Следовательно, новые жильцы бункера о ней ничего не знают. Вот по ней вниз и спустимся. В тот момент, когда нас никто не ожидает.
– А что за лазейка? – задал вопрос Мороз.
– В бункере есть воздуховоды, которые выходят на поверхность, и к одному прорублен небольшой тоннель. Обнаружить его изнутри или снаружи практически невозможно. Только тот, кто знает, где искать, найдёт.
– А что за лазейка? – задал вопрос Мороз.
– В бункере есть воздуховоды, которые выходят на поверхность, и к одному прорублен небольшой тоннель. Обнаружить его изнутри или снаружи практически невозможно. Только тот, кто знает, где искать, найдёт.
Мороз кивнул, и снова в разговор вступил Наёмник:
– Я считаю так. Сегодня ночуем здесь, маскируем вертушку и готовимся. Выдвигаемся завтра. Здесь останутся Людмила и Мика, сторожить припасы. Остальная группа идёт к бункеру, без спешки, осторожно. За пару дней подберёмся к цели, проведём разведку – и работаем.
– Не согласен, – покачал головой Мика.
– Что тебе не нравится? – нахмурился Наёмник.
– Всем идти надо, а припасы пусть в вертушке останутся. Если её замаскируем, никто не найдёт. А во время боя каждый ствол на счету будет.
– Ты ещё хромаешь.
– Ничего. Тридцать километров не так уж и много. Мне сил хватит.
– Вага? – Наёмник покосился на дядьку.
– Пожалуй, Мика прав. Не стоит дробить силы. Нас и без того мало.
Этот вопрос решили. Идём все. И всплыл следующий вопрос, который пришлось поднять мне.
– Что с гражданскими, которые будут в бункере?
Понятное дело, все знали, что в убежище не только мужики. Наверняка там ещё женщины и, возможно, дети. Только раньше эту тему не задевали, а теперь пришлось. Но никто не торопился отвечать первым, слишком уж щекотливый вопрос. Поэтому пару минут возле костра царила тишина, до тех пор, пока не высказалась Людмила:
– Женщины и дети не опасны. Не берите грех на душу, мужики. Бункер большой, и наверняка найдутся свободные помещения для тех, кто не опасен. А если страх одолевать начнёт, то есть вертолёт, и женщин можно вывезти к большой реке, с теплыми вещами и продуктами.
Людмиле ответил Андрей Иванович:
– Ты, Люда, права и одновременно нет. Я тоже за то, чтобы женщин и детей не трогать. Убежище в самом деле большое, места хватит всем. И ты среди нас единственная представительница прекрасного пола, моя женщина. А остальным мужчинам как быть? Письки в туалете во время зимы теребить? Нет. Это не дело. Поэтому баб оставим. Как и детей, которых воспитаем и сделаем частью своей семьи.
– А в чём же я не права? – услышав от дядьки «моя женщина», заулыбалась Людмила.
– В том, что кого-то можно отпустить. О бункере, кроме нас и тех, кто в нём, никто не знает. Это хорошо. Дополнительная гарантия безопасности. И дальше должно оставаться так же.
С Андреем Ивановичем все согласились. После чего, обсудив несколько незначительных вопросов, компания поужинала и занялась маскировкой вертолёта, который закидали ветками, мхом и сухими водорослями. Получилось добротно, с двадцати метров смотри – и не поймёшь, что стоишь рядом с летательным аппаратом.
Только это сделали, как на землю опустилась темнота, и мы отправились спать. Ночь пролетела быстро, а с утра, позавтракав, все вооружились, накинули на плечи рюкзаки и двинулись к вожделенному бункеру.
43
В тот момент, когда группа Наёмника и Вагрины покинули место приземления вертолёта и начали движение к бункеру, бывший генерал ФСБ Валерий Аркадьевич Голиков лежал на деревянном топчане в карцере. Он был в одних кальсонах и майке. Тело в синяках и кровоподтёках. На голове грязная повязка, по его лицу катились крупные слёзы.
Голиков не просчитал своих людей, недооценил их и проявил нерешительность. Поэтому проиграл и теперь хотел только одного – умереть. Он ведь как считал? Шарукана зачистили, а Вага и Наёмник в розыске. Следовательно, не опасны. Всё, что было у Аскерова, теперь принадлежит ему, и можно занимать убежище. Начальство его не найдёт, и он станет королём маленького подземного государства, в котором никто не посмеет сказать ему слово «нет». Простые мотивации, логичные цепочки рассуждений, и сначала всё было хорошо…
Группа собралась быстро. Голиков забрал из Москвы жену, двух дочек, студенток МГУ, и престарелых родителей. Иваньков тоже был с семьёй, с супругой и пятью детьми в возрасте от трёх до пятнадцати лет. С Ибрагимовым – младший брат Ильяс, оба с жёнами и детьми. Это командный состав. С ними три полевых агента и пять спецназовцев с родственниками, несколько гражданских специалистов и семья Вепря. Итого: восемнадцать взрослых мужчин, двадцать одна женщина, шесть подростков и двадцать семь детей. Колония сформировалась, и люди благополучно добрались до убежища.
Покойный Вепрь, естественно, предупредил жену и охранников бункера, что вскоре нужно ждать гостей. По этой причине, когда появились полевые агенты Голикова и представились людьми Шарукана, они открыли вход, и мужчины моментально были уничтожены. А Юлия, жена Вепря, передала новым владельцам бункера коды доступа ко всем помещениям и вместе с детьми отправилась на поверхность, в барак для строителей.
Бункер состоял из подземных отсеков (блоков), которые соединялись лестницами и двумя лифтами. А на поверхности имелись два барака без особых удобств, ветряки, антенны, спутниковые тарелки и воздуховоды. Как уже было сказано, наверху осталась жена Вепря с детьми, которым Голиков, находясь в добром расположении духа, милостиво подарил жизнь. После чего он о них забыл, ведь деться им некуда, и главное находилось внизу. Первый уровень – технический: гаражи для автотранспорта, тракторов, квадроциклов и бронетехники, ангары для вертолёта и катера, энергетический отсек с мощными генераторами, крематорий, склад стройматериалов и топливные резервуары. Второй уровень – жилой: комнаты для прислуги и охраны, оружейная комната, камера дегазации, столовая, медблок, спортзал, общая кухня и небольшой бассейн. Третий уровень – жилой хозяйский: комнаты владельца и его близких, друзей, ещё одна оружейная комната, информационный центр, продовольственные и вещевые склады, тренажёрный зал, библиотека и водяная скважина. А также отсек управления, по сути, сердцевина убежища, куда стекалась вся информация с камер видеонаблюдения и систем безопасности. Но был ещё и четвёртый уровень, совершенно пустой и необорудованный, просто прорубленные в скальной породе галереи.
В общем, хозяйство большое и серьёзное. За всем нужен глаз управленца, и Голиков стал отдавать распоряжения. Продовольствие туда, вещи сюда, оружие неси в тот арсенал, ты в эту комнату, а вы в другую. На пару-тройку дней это всех отвлекло, тем более что личный состав попутно изучал бункер. А затем в общей столовой на втором уровне состоялся ужин, на котором Голиков открыл всем присутствующим, кто ещё был не в курсе, что происходит в России и во всём мире, и разрешил включить телевизоры.
Что тут началось! Одни плакали. Другие смеялись. Третьи впали в ступор и никак не желали поверить, что их не разыгрывают. А четвёртые, кто был предупреждён заранее, тихо посмеивались.
Следующим шагом Голикова была заранее написанная речь, которой он очень гордился. Он довёл до всех беженцев, что им выпал счастливый билет, и потому, благодаря ему, они выживут. Однако расслабляться рано, и Голиков требует от колонистов выдержки, беспрекословного подчинения и соблюдения правил безопасности. А кто не согласен, тот может уйти. Двери пока открыты, но назад в бункер дезертиры уже не попадут.
Разумеется, отпускать людей, если найдутся желающие покинуть убежище, Голиков и преданные ему офицеры не собирались. Он сказал то, что должен был сказать, и желающих уйти не нашлось. Слишком страшной казалась колонистам модифицированная оспа, а кто поумнее, тот сообразил, что до ближайшего населённого пункта километров сто, если не больше, и ни у кого нет карт местности. И куда при таком раскладе идти? Некуда. А значит, надо заткнуться и делать, что велено.
Следующие четыре недели пролетели быстро и без осложнений. Колонисты обживались. Спецназовцы и агенты несли караулы и вели разведку на поверхности. Гражданские специалисты проверяли технику, а Голиков и другие представители командного состава пили дорогое вино, ели деликатесы, прослушивали радиоволны и по спутниковым каналам смотрели на то, как рушится цивилизация. Всё хорошо. Всё замечательно. Всё отлично. Но потом произошёл первый конфликт, который быстро погрузил общество колонистов в хаос и анархию.
Спецназовцы, здоровые крепкие ребята, за которых поручился майор Ибрагимов, перетаскивали с одного склада на другой мешки с сахаром и солью. Впопыхах их разгрузили не туда, куда нужно, через стенку оказался бассейн, и проникающая в помещение влага напитывала сыпучий товар. Но, к счастью, спохватились вовремя и взялись за работу. А тут на пути бойцов возник Ильяс. Он со своим малолетним сыном собирался в бассейн. Грузчики позвали его на помощь, но тот огрызнулся и сказал, что джигит грязной работой руки марать не будет. И вообще, есть русские свиньи, вот пусть они и работают, а он с третьего уровня, значит, тоже командир.