– Дмитрий Анатольевич, просил вас проконтролировать ситуацию с лекарствами, которые не получает население.
– Да, – согласился господин Медведев. – Что было предпринято?
Он начал подробно отвечать на вопрос, и это выглядело вызывающе. Михаил Зурабов в разговор президента и первого вице-премьера об исправлении критической ситуации с поставками лекарств не вмешивался, его в этом разговоре в расчет не принимали. Между собой разговаривали люди, которые были в состоянии решить эту проблему. Господина Зурабова никто из них в таком качестве, как стало понятно, не рассматривал. И ему тоже давали это понять.
Дмитрий Медведев говорил, что меры, принятые после сделанного неделю назад указания господина Путина, дают возможность разблокировать ситуацию с финансированием (значит, она была заблокирована), что позволит решить возникающие проблемы.
Господин Медведев рассказал, что намерен напрямую (то есть без посредничества министерства здравоохранения и социальной защиты) «сотрудничать с Ассоциацией больных и работать с заболеваниями, которые носят тяжелый и затяжной характер».
– В каком смысле работать? – переспросил господин Путин.
– В смысле финансирования, – кратко ответил господин Медведев.
Тут президент повернулся к премьер-министру, которому нечасто дает слово на таких заседаниях (это все-таки слишком тяжелая артиллерия), и спросил его, достаточно ли этих мер для исправления ситуации.
– Вообще-то ситуация не очень, – словно бы неохотно признался господин Фрадков. – Меры носят экстренный характер. Сколько бы денег ни давали, если это не будет подкреплено мерами организационного характера. Трейдеры нас просто не поймут!
Этот аргумент в устах господина Фрадкова прозвучал убийственно.
И Михаил Фрадков с облегчением предложил еще одну экстренную меру организационного характера:
– Мною принято решение освободить от занимаемой должности.
Я, клянусь, был уверен, что он назовет фамилию господина Зурабова. Все, что говорилось ранее, должно было закончиться этой фамилией. Вся, так сказать, логика повествования вела к Михаилу Зурабову.
Но привела к другому человеку:
—.. главу Федеральной службы по надзору в сфере здравоохранения Рамила Хабриева, – закончил Михаил Фрадков.
Так в американских боевиках герой целится в лоб плохому полицейскому, которого надо хорошенько попугать, чтобы расколоть, и, нажимая на спусковой крючок, в последнее мгновение направляет ствол на человека, мирно дремлющего за соседним столиком. Да, соблазн разрядить всю обойму в плохого полицейского был велик, но все-таки его будут судить.
В новейшей российской истории было несколько похожих ситуаций. Все так постепенно, но с какого-то момента довольно скоро складывается, что человек просто не может не уйти со своего поста. Это вдруг понимают окружающие, понимают журналисты, это понимают даже граждане страны (живущие как на лекарствах, так и без них). Это понимают все. И в какой-то момент это наконец понимает и тот, кто не может не уйти.
Такую историю может подробно рассказать, например, бывший губернатор Санкт-Петербурга Владимир Яковлев.
* * *На фоне борьбы за качество образования как-то незаметно прошла смена правительства. Прилетев в Чебоксары в сентябре 2007 года, чтобы обратить внимание общественности на судьбу нацпроекта «Образование», Владимир Путин даже не стал отвечать на вопросы об этом. Обошел молчанием он и кандидата в премьер-министры Виктора Зубкова.
В центре Чебоксар стоит памятник Матери-покровительнице всех чувашей. Жители города, в том числе определяющие его внутреннюю и внешнюю политику, затруднились с ответом, почему, если у чувашей есть мать, у них нет отца (его не было видно хотя бы в обозримой перспективе, то есть на каком-нибудь холме).
Чувашей не смущало то, что они растут без отца. Они объясняли мне, что у них вообще тут культ материнства, а не отцовства, а сами какими-то новыми глазами, с тревогой вглядывались в фигуру матери, которую, впрочем, без особой натяжки можно было принять и за фигуру отца.
Кроме того, чуваши искренне тревожились за судьбу председателя правительства (отца двоих детей).
– Что там, в Москве, у вас случилось-то, батюшки? – спрашивала фотокорреспондента одной федеральной газеты буфетчица в школе, где должна была начаться интернет-конференция с участием Владимира Путина и и. о. первого вице-премьера правительства Дмитрия Медведева.
– Да вот, – отвечал ей фотокорреспондент, – Фрадков в отставку ушел.
Я был уверен, буфетчица сейчас спросит, кто это такой.
– Да разве Михаил Ефимович сам ушел? – переспросила она. – Его же, говорят, Путин уволил.
Здесь, в 40 км от Чебоксар и 650 км от Москвы, об этом говорили и это знали с самого утра. Отставка Михаила Фрадкова была очевидна даже буфетчице.
– Может, и уволил, – легко согласился фотокор. – Это не нашего ума дело.
– Почему? – обиделась буфетчица.
Она подозрительно глядела на фотокора. Ей, наверное, казалось, что он с ней не искренен.
Мы долго ждали президента в школе. Я сидел в классе, который освоили лучшие силы чувашской прессы. В класс вдруг ворвалась немолодая женщина, держа в руках блокнот. На бегу она что-то в него лихорадочно записывала.
– Зубков! – закричала она.
– Что Зубков? – участливо переспросили ее коллеги.
– Виктор Зубков! – пояснила она с искаженным от нового знания лицом.
– Вы не знаете, Путин уже вылетел из Москвы? – переспросил у своего коллеги пожилой журналист.
Он, очевидно, решил, что на вбежавшую корреспондентку не следует обращать внимания. Мало ли что делает с людьми близость к президенту страны, пусть даже мимолетная, пусть даже та, которая еще не наступила.
– Да это же новый премьер-министр! Я подслушала! Там в коридоре люди по рации говорили!
Я объяснил ей, что она просто недослышала:
– Фрадков, а не Зубков. Было же сообщение, что Михаил Ефимович Фрадков будет пока исполнять обязанности председателя правительства.
– А я говорю – Зубков! – упорствовала корреспондентка. – Я хорошо подслушивала!
Коллеги смущенно отворачивались от нее. Им было, кажется, неловко передо мной за ее поведение.
Через несколько минут на лентах информагентств появилось сообщение, что президент России внес на рассмотрение в Госдуму кандидатуру Виктора Зубкова в качестве председателя правительства.
В классе надолго наступила тишина.
– Из Питера? – спросил ту же женщину еще один местный журналист, сидевший за последней партой.
Она в одно мгновение превратилась из городской сумасшедшей в носителя абсолютной истины. Она и сама почувствовала это, машинально встав возле доски. Ей оставалось только взять в руку указку.
– Ну, надо думать, – кивнула она.
– Молодой? – уточнил еще кто-то.
– Да ранний, – подхватила она (вскоре выяснилось, что господину Зубкову 66 лет).
– Брат Зубковой, наверное? – предположил кто-то.
Журналисты неуверенно засмеялись. Марина Зубкова – гендиректор чувашского телевидения. Смех, впрочем, был без причины. Ситуация была такова, что предположить можно было что угодно, и любое предположение могло оказаться правдой.
Владимир Путин прибыл в деревню Тренькасы всего-то с полуторачасовым опозданием. Для событий, ради которых он задержался в Москве, такое опоздание можно считать оскорбительно ничтожным.
Все это указывало на то, что процедура смены правительства была тщательно отработана и поэтому не потребовала много времени, а технология конспирации, окружавшая его, очевидно, была та же, что и при смене правительства Михаила Касьянова. Эта технология тогда продемонстрировала Владимиру Путину свою эффективность.
В школе Владимира Путина ждали сначала в кабинете информатики. Несколько девушек и юношей сидели перед компьютерами со школьным сайтом перед глазами. Ну вот журналисты и подговорили одну внутренне свободную девушку открыть вместо него сайт «РИА Новости» с сообщением о нелегких судьбах Михаила Фрадкова и Виктора Зубкова. Она сидела перед экраном со скучающим видом. Впрочем, она бы наверняка оживилась, если бы господин Путин обратил внимание на экран. Надежда была на то, что оживится и господин Путин.
Но за пару минут до появления президента провокация была сорвана. Одна из организаторов мероприятия, вглядевшись в экран, охнула и с негодованием («Что за шутки! Немедленно откройте школьный сайт!») восстановила в классе атмосферу благополучия и конституционный порядок.
Владимир Путин, появившись в классе, был весел и оживлен. У него было прекрасное настроение («Удалось ему вас утром порадовать», – заметил один из сопровождавших президента.).
В классе между тем завязалась дискуссия. Учитель стал рассказывать, как с помощью компьютера можно очень быстро узнать значение чувашского слова «хасы». Оно, по его мнению, значило «улица».
– Почему «улица»? – президент Чувашии Николай Федоров был неприятно удивлен.
– Че-то они, по-моему, лучше вас понимают, – сказал президенту Чувашии Владимир Путин.
Федоров побледнел и стал настаивать, что прав он.
– Примете небольшое уточнение от президента России? – спросил господин Путин.
– Покопаемся в архивах, – коротко бросил обиженный учитель.
– Да, деревенский народ такие вещи на веру не принимает, – добавил господин Путин.
Говорили, мне казалось, не о том. И поэтому на выходе из класса я спросил у президента России:
– Почему вы поменяли Фрадкова на Фрадкова? Владимир Путин, очевидно, сразу понял смысл вопроса (стране, похоже, будет трудно уловить разницу между прежним и новым премьерами), потому что быстро переспросил:
– Вы где находитесь?!
Он, очевидно, вошел в роль школьного учителя.
– В школе, – ответил я.
Я хотел добавить, что поэтому и попросил объяснить, готов был даже анализировать ответ в качестве домашнего задания. Но Владимир Путин перебил:
– Вот и занимайтесь делом.
Вообще-то я спрашивал об этом не от скуки.
Нет, на утренней встрече с Михаилом Фрадковым господин Путин сказал все, что хотел. И добавить ему теперь было, видимо, просто нечего.
Все, что происходило в школе, должно было свидетельствовать, что жизнь продолжается, что не случилось ничего необычного, что такое чуть ли не каждый день происходит в российской политической жизни и ничто не сможет поколебать ее стабильности.
Владимир Путин все-таки был раздосадован моим вопросом. Иначе, выходя из очередного класса и увидев, что один фотокорреспондент качнул плечом какую-то стойку, не заметил бы:
– Московские журналисты… Все вам тут снесут. Раскабанели.
В другом классе Владимир Путин прошел мимо тарелки со спелыми яблоками. У них были такие тоненькие, хрупкие красные прожилочки. Такие, видимо, и называют наливными. Но мимо них не смог пройти президент Чувашии господин Федоров.
– Да-да, надо попробовать! – убеждал он господина Медведева, пока Владимир Путин разговаривал с учителями. Исполняющий ообязанности первого вице-премьера попробовал. Ему понравилось. Я это понял по тому, что через пару минут он, пожав плечами, одной рукой взял сколько смог этих яблок (поместилось, по-моему, штуки три) и как-то виновато положил в карман пиджака.
Еще в одном классе учительница, услышав, что ни Владимир Путин, ни Дмитрий Медведев не знают великого сына чувашского народа китаеведа Никиту Бичурина, обиженно произнесла:
– Выходцы из Санкт-Петербурга должны были бы знать.
Оказалось, Никиту Бичурина благодарные соотечественники похоронили в Санкт-Петербурге.
В одном из кабинетов состоялся телемост с несколькими школами, которые участвуют в нацпроектах. Так, как директора этих школ благодарили Владимира Путина за то, что им посчастливилось принять участие в нацпроекте «Образование», Владимира Путина не благодарили, по-моему, нигде, никогда и ни за что. Еще учителя благодарили за единый государственный экзамен, за компьютеры, за эксперимент с «подушевой» оплатой работы учителей.
И никто не поблагодарил президента за решение назначить Виктора Зубкова председателем правительства.
* * *Похоже, приоритетные нацпроекты не принесли многим своим реализаторам ничего, кроме головной боли. Даже доклад Дмитрия Медведева об их реализации на заседании Совета по нацпроектам 28 февраля 2008 года, который задумывался как бенефис главного кандидата в президенты, не внушил действующему президенту Владимиру Путину оптимизма, и господин Путин, как мне показалось, даже смазал этот бенефис.
Два кандидата на пост президента России, лидеры КПРФ Геннадий Зюганов и лидер ЛДПР Владимир Жириновский, не пришли на заседание, хотя их позвали. Очевидно, они не захотели играть на поле соперника, то есть куратора нацпроектов Дмитрия Медведева, и подыгрывать ему в его предвыборной кампании. Таким образом, Геннадий Зюганов и Владимир Жириновский полагали, видимо, что они и в самом деле составляют реальную конкуренцию Дмитрию Медведеву в этой тишайшей из предвыборных кампаний.
И, значит, вот какую злую шутку могут сыграть с людьми их собственные слова во время предвыборных дебатов в отсутствие реального кандидата. И тот, и другой сами поверили, очевидно, что они встали в один рост с ним.
Между тем два кандидата упустили единственную возможность теледебатов с Дмитрием Медведевым. Ведь, во-первых, заседание транслировалось в прямом эфире телекомпании «Вести-24», а во-вторых, члены Совета задавали господину Медведеву вопросы в режиме реального времени. И никуда бы он от них не делся.
Возможно, впрочем, что и Геннадий Зюганов, и Владимир Жириновский именно это и понимали, а кроме того, отдавали себе отчет и в том, что в зале будет сидеть Владимир Путин, с которым не забалуешь, и уж ясно, что он своего подшефного в обиду не даст, то есть дебаты надо будет вести и с ним тоже, а поэтому решили от греха проигнорировать приглашение.
В Георгиевском зале перед началом заседания члены Совета общались больше с журналистами, чем друг с другом. Министр социального развития и здравоохранения Татьяна Голикова рассказывала, что «Здравоохранение» – «это не нацпроект, а это наша с вами жизнь», не подозревая о том, что еще в июне 2006 года куратор нацпроектов Дмитрий Медведев, отвечая на вопрос, в чем смысл жизни, рассказывал, что «жизнь – это проект».
Помощник президента России Игорь Шувалов объяснял, что «первый цикл развития нацпроектов пройден» и «этот цикл должен закончиться драйвом для следующего», который рассчитан до 2012 года, то есть до окончания следующего президентского срока.
– В свое время Зурабов (бывший министр. – А. К.) предлагал сосредоточиться на отдельных приоритетах: врач общей практики, медсестра… и это было сделано. Сейчас пришло время совсем другой работы. Надо провести такие структурные преобразования, чтобы в медицине появилась реальная конкуренция услуг, – говорил господин Шувалов со странной увлеченностью в голосе. – А то мы до сих пор ходим к врачам по блату!
Не воодушевляет господина Шувалова и то, что было сделано в проекте «Доступное жилье»:
– Мы раскручивали прежде всего спрос (то есть стимулировали ипотечную систему. – А. К.), а в части предложения мало что удалось сделать.
Помощник президента считает, что в мае 2008 года, то есть после инаугурации вновь избранного президента России, может быть опубликована Концепция развития России до 2020 года, которую в общих чертах озвучивал Владимир Путин совсем недавно.
Рядом давал комментарии спикер Совета Федерации Сергей Миронов. Он категорически настаивал на том, что эксперимент с нацпроектами блестяще состоялся.
– Государство доказало, что оно может эффективно вкладывать деньги! – воскликнул он. – Пункты плана выполнены!
– И жилье стало доступней? – спросил его корреспондент «Известий».
– Вот сразу про это. – вздохнул Сергей Миронов. – Нет, жилье доступней не стало. Но какие прорывы в сельском хозяйстве! Выявлены лучшие в образовании! Нет, мой ответ: эксперимент удался!
Затем Сергей Миронов поделился подробностями взаимоотношений Владимира Путина и Дмитрия Медведева:
– Все стало окончательно ясно, когда Владимир Владимирович перевел Дмитрия Анатольевича из администрации президента в правительство. Внешнеполитическую деятельность Медведев освоил, таким образом, еще в администрации, и теперь нет человека в стране, который лучше него знает состояние нацпроектов!
Именно этот момент стал знаком для Сергея Миронова. Похоже, правда, что этот знак сам Сергей Миронов сумел разглядеть после того, как лидеры четырех партий пришли к Владимиру Путину и предложили ему кандидатуру Дмитрия Медведева в качестве преемника на посту президента России. Иначе Сергей Миронов и сам успел бы не раз подать какой-нибудь отчаянный знак, что он один из тех трех человек, кто в курсе этой истории.
Владимир Путин в самом начале заседания заявил, что «надо дать ответ на важнейший вопрос: какое продолжение будет у нацпроектов? Мы только что обсуждали это и с Дмитрием Анатольевичем Медведевым, и с руководством администрации. Мне бы хотелось послушать и членов Совета».
Было очень похоже на то, что Совет закончится результативно. Тем более что это было последнее крупное кремлевское мероприятие перед президентскими выборами. По сути, это был апофеоз предвыборной кампании Дмитрия Медведева.
Причем этот апофеоз именно в этот день еще месяц назад наметил сам Владимир Путин. Это была его идея: провести Совет по нацпроектам за три дня до голосования. И только поэтому Совет, очевидно, должен был закончиться громко.
Так что ничего удивительного в том, что Владимир Путин так многозначительно сказал о продолжении нацпроектов, не было. После этого Владимир Путин с удовольствием вспомнил этапы большого пути. Он, как и Дмитрий Медведев, делал это не в первый раз.