Денис Чекалов ДЕЛО О БЕГЛОМ ГОБЛИНЕ
— Вы мистер Шерлок Холмс?
На пороге вырос рассыльный, вихрастый орк с острыми ушами.
— Срочная телеграмма из Хартфордшира, сэр.
Я отложил скрипку.
Взял из лапы рассыльного мятый бланк, со штемпелем Стрэнда, и бросил орку на чай руну удачи, — из пряничного теста, с маком и сахарной обсыпкой. Тот сразу проглотил ее, поклонился, и через секунду уже кубарем бежал вниз по лестнице.
«Загадочное убийство в Хартфордшире!»
Броский заголовок уродовал первую страницу лондонской «Таймс». Ради него даже отодвинули новости о стачке докеров-минотавров, и репортаж из Венсминстера.
Я прочел статью еще утром.
«Лорд Уильям Дэнби был найден сегодня мертвым, в библиотеке своего фамильного замка. Ему проломили голову кочергой.
Неизвестный убийца вызвал элементаля огня, чтобы сбить со следа полицию. Шесть часов бушевал пожар, и лишь местный друид, преподобный Сэм Холлоу, смог его потушить.
По мнению нашего эксперта-авгура»…
Я распечатал бланк телеграммы.
Только три слова были там — «Мистеру Шерлоку Холмсу». Потом строчки дернулись, скатились с бумаги и обратились в гоблина.
Он был невелик ростом, с рыжеватой короткой шерстью. Порванная одежда выдавала в нем грума. Кровь пропитала старенькую жилетку.
Гоблин сорвал картуз, и пригладил грязные волосы.
— Помогите мне, мистер Холмс! Ради всего святого.
— Вы ранены, — сказал я. — Вам нужен клерик или друид.
— Ах что вы, сэр, это пустяки, — отвечал мой гость. — Пара глотков хорошего бренди, и я снова буду как новенький.
Он достал небольшую фляжку.
— Нет, — я покачал головой. — Ни слова больше, пока не найдем вам доктора.
Я шагнул к стене, где в небольшом алькове стоял рунический анхк.
Закрыл глаза на секунду, — аллергия у меня на святость, — и за крестом открылся портал, ведущий в храм Серебра.
Мягкий солнечный свет лился сквозь высокие витражи.
Янтарные лестницы и ажурные переходы сплетались в сложную руну, и клерики ходили по ним, шепча заклинания.
Грум упал на колени, и начал тихо молиться.
— Вижу, вы гоблин религиозный, — заметил я.
— А как же иначе, сэр; там, в Афганистане…
Лицо его передернулось от старых воспоминаний.
— Помню, как нежить прижала нас к скалам; нигде спасения не было, и даже лучшие маги Оксфорда ничего не могли поделать. А потом…
Он закрыл глаза.
— Появились они. Клерики Серебра; их было мало, четверо… Мистер Холмс, никогда я не слышал такого дивного пения; свет полился с небес, вот как из окон этих, и все зомби, скелеты, все они разом сгинули…
По хрусталю ступеней звонко простучали шаги, и высокая девушка в шелковом лазоревом платье вышла навстречу нам.
— Встань, юный гоблин, — проворковала она. — И излечись.
Я поморщился.
Клерики Серебра могут не нести эту чуть, когда вправляют вам кости. Просто им нравится важничать.
— Меня зовут Том Уилкинсон, — сказал гоблин, смиренно поцеловав подол ее платья. — Я служу грумом у графа Эссекса, в Хартфордшире.
— Кажется, он сосед убитого лорда Дэнби? — пробормотал я. — Ах да…
Я кивнул на девушку-клерика.
— Доктор Ребекка Айрин Уотсон, из Храма Небесного серебра. К слову сказать, она тоже служила в Афганистане…
Шум и грохот пронеслись по хрустальной зале.
На лестнице появились четверо полицейских. Первым шел крыслинг, — щуплый, с изжёлта-бледной физиономией и острыми чёрными глазками.
— А, инспектор Лестрейд! — просиял я.
Крыслинг остановился, и грозно посмотрел на гоблина-грума.
— Сам себя послал телеграммой, верно? Что же, очень хитро! Но слуг Ее Величества так легко не обманешь.
Он вынул наручники из проклятого железа.
— Том Уилкинсон! Я арестую вас за убийство лорда Дэнби.
Гоблин в ужасе заверещал:
— Нет! Мистер Холмс! Я этого не делал. Вы должны мне поверить.
— Лестрейд, — я отвел инспектора в сторону. — А с какой поры Скотленд-Ярд помогает друидам Хартфордшира?
Длинные усы крыслинга задрожали.
— Сами знаете, мистер Холмс. Эти святоши мне нравятся не больше, чем вам. Но я получил приказ от самого комиссара Лондона. Убитый лорд Дэнби…
Лестрейд хотел презрительно сплюнуть, — но потом вспомнил, где мы.
— У него хватает друзей в Вестминстере.
— И все будут рады, что за убийство посадят простого гоблина?
— Да, мистер Холмс. Но что я могу поделать? Этот друид из Хартфордшира, Сэм Холлоу, все уже для себя решил.
— Хорошо.
Я обернулся к гоблину.
— Расскажите нам, что произошло.
Доктор Уотсон отвела нас в залу для медитаций.
— А нам-то что делать, сэр? — спросил один из констеблей.
Он неловко переминался с ноги на ногу, — видно, боялся, что его тяжелые сапоги раздавят воздушный хрусталь ступеней.
— Идите-ка помолитесь, — сварливо отвечал Лестрейд. — Вам, Хряксон, это будет полезно.
Констебли ушли; инспектор нервно потирал руки.
Как и все крыслинги, что дослужились до высоких рангов, — он по утрам всегда брил ладони и пальцы, желая чуть больше походить на людей и эльфов. Однако сегодня, наверное, не успел, — и теперь смущался.
— Садитесь, инспектор, — сказала доктор Уотсон, и сотворила четыре хрустальных кресла. — Я попрошу, чтобы принесли всем апельсиновый чай.
Лестрейд мрачно взглянул на фляжку, что отобрали у грума.
Крыслинг бы предпочел сейчас хорошего бренди.
— Как случилось, что ты оказался около замка? — спросил инспектор.
Уилкинсон смял картуз, потом расправил его на колене.
— Я уже много лет служу графу Эссексу, но дела идут все хуже и хуже. Старый хозяин болен, говорят, долго не протянет. А его дети…
Гоблин покачал головой.
— Юный виконт Перси все время проводит в Лондоне, а это, скажу вам, сэр, удовольствие дорогое. А леди Розалинд… поверите ли, читает, и читает почти весь день; а разве ж есть польза от чтения, вы мне скажите?
— Значит, Эссексы разорены? — спросил я.
— Вдупель, сэр, — согласился гоблин. — Пока был здоров хозяин, в замке всего хватало; он ни пенса не тратил на пустяки, нет, сэр! И когда этот прощелыга, друид Сэм Холлоу, приходил за пожертвованиями, знаете, что говорил ему старый граф? «Бог дарует нам мир и его богатства, милейший Сэм; а вот уж наклониться и взять подарок должны мы сами». Так он и говорил, сэр, слово в слово! И всякий раз у друида морда кривилась, он свистел какую-то ерунду о щедрости и доброте, а все одно уходил без денег. Я вам и больше того скажу, граф запретил нам его кормить, и даже приносить рюмку хересу. «Не дай бог, понравится, — говорил хозяин. — И станет приходить чаще».
— А теперь, — пробормотал я. — Именно друид Холлоу и лечит старого графа? Не удивительно, что ваш хозяин так плох…
— Как детишки стали всем заправлять, — сказал гоблин. — Сразу жизнь изменилась. Холлоу у нас словно поселился. Старых всех слуг повыгнали, и взяли на их место…
Грум быстро перекрестился.
— Клугг’Ора. Жуткое существо, сэр, жуткое! Сидит себе в своей келье, глаза позакрыл, а магии в замке столько, что аж чихать хочется. И вот этим колдовством, он всю работу и делает; а чем ему платят виконт и леди, я не хочу и думать.
— Что случилось тем вечером? — спросил я.
Гоблин почесал в затылке.
— Не подумайте обо мне плохого, мистер Холмс. Я слуга хороший и верный. Трижды посылал за шаманом, с Серых болот, чтоб посмотрел хозяина. Только граф не позволил; он же человек, сэр, а все люди, — не в обиду вам будет сказано, — слишком уж верят в своего бога. А ведь боги, они как карты в колоде, — с той ходи, что сейчас нужна, а потом и забудь о ней, до нового раза. Только нет, хозяин не слушал…
— И ты решил найти другое местечко? — подсказал Лестрейд. — У лорда Дэнби?
— Да, сэр.
Гоблин потупился.
— Всех верховых вивверн уже почти пораспродали. Породистые они, дорогие были… Мне и делать-то стало нечего. Вот я и спросил лорда Уильяма, не нужен ли ему слуга, или грум. А он и говорит: «Том! Хорошо ли ты знаешь замок своих хозяев?» — «Да как же не знать, — отвечаю я. — Тридцать лет прослужил там, с детства». А лорд Уильям достает соверен… Настоящий соверен, сэр! И спрашивает: «Том, а сможешь ли провести меня в замок, так, чтобы Клугг’Ор не заметил?»
— Но это же вздор! — воскликнул инспектор. — Лорд Уильям богатый и уважаемый джентльмен; зачем бы ему тайком, словно вору, пробираться в замок соседа?
— Минутку, Лестрейд, — попросил я. — Давайте сперва дослушаем.
Гоблин перевел взгляд с меня на инспектора.
Тот кивнул, и грум продолжал рассказ.
— «Дам тебе соверен, — сказал лорд Уильям. — Настоящий соверен, Том! Если ночью проведешь меня в замок». И тут меня бес попутал; кикимора нашептала, никак иначе. Мне бы ответить «нет», и все рассказать хозяину. А я на соверен тот глядел, и глаз отвести не мог. «Ну так и быть, — говорю. — Пойдемте, хоть этой ночью; только я с вами, сэр, чтобы вы, того, никаких паскудств не наделали».
— И ты отвел лорда Уильяма в замок Эссекса? — спросил инспектор Лестрейд.
— Нет, сэр. Я не успел. Он велел ночью прийти, как на башне пробьет полпервого. Так я и сделал. Дэнби не держал слуг, только раз в неделю приезжал к нему маг из Лондона, и накладывал везде руны, чтобы работа, значит, сама по хозяйству делалась. Вот как поступают настоящие джентльмены, а не берут в дом мерзкую нечисть, вроде Клугг’Ора…
— Значит, ты правда был там, в момент убийства?
— Как есть, был.
Гоблин потупился.
— Но лорда Уильяма я даже когтем не трогал. Двери в замок сами открылись, стоило постучать. Жуткое это дело, сэр, волшебные руны… Слышал, был случай в Данберри, когда колдун напортачил; и магия, что он наложил, ночью задушила викария, и все семейство его. Спутала с тараканами…
Вот иду я, сэр, по длинному коридору, и вижу, что свет в библиотеке горит. И голос лорда Уильяма слышу, громкий.
«Зря ты пришел, мошенник! — говорил он. — Все кончено. Замок Эссексов тебе не видать; я всем расскажу, кто ты на самом деле!»
Второй отвечал, но тихо, и я не расслышал слов.
«Да как ты посмел! — воскликнул тогда лорд Дэнби. — Если не поумнеешь, то я поеду в Лондон, к арх-канцлеру»…
Потом раздался удар, лорд Уильям захрипел, и сразу же полыхнуло пламя. Я туда, а он лежит на полу, в крови, и уже не дышит. Второго и след простыл.
А вокруг огонь, сэр, я бежать, бегу по замку и слышу, как двери хлопают; ну, думаю, вот и конец тебе, Том Уилкинсон, запрут тебя заклинания, и сгоришь ты здесь, вместе с трупом; вышиб окно и со второго этажа кубырахнулся. Но главное…
Гоблин понизил голос.
— Как отбежал от замка, то увидел друида Холлоу; он стоял у старого дуба, и смотрел, как замок горит…
— Моя дорогая Уотсон, — заметил я. — Что интересного тебе запомнилось в словах гоблина?
Паровой дирижабль отвез нас в Хартфордшир. Там мы взяли карету до замка Эссекс.
— Убийца не просто так вызвал элементаля, — отвечала девушка-клерик. — Он хранил какую-то тайну. И знал, что лорд Дэнби нашел улики против него. Возможно, книгу; недаром все случилось в библиотеке.
— Прекрасно, Уотсон, — кивнул я. — Убийца не знал, где именно лорд Дэнби мог спрятать книгу или бумаги. И лучший способ от них избавиться, вызвать элементаля огня и сжечь замок. Но есть кое-что другое…
— Да?
— Дэнби сказал, что поедет в Лондон, к арх-канцлеру. Но ведь рука закона в благопристойном Хартфордшире, — это друид Сэм Холлоу. Так почему же сэр Уильям не собирался идти к нему?
Уотсон задумалась.
— Холлоу был около горящего замка, — пробормотала она. — И это именно Холлоу хочет повесить убийство на грума-гоблина.
Мы подъехали к каменному мосту.
— Останови! — велел я.
Темные фигуры появились из-за деревьев.
— Кто это? — спросила Уотсон.
— Квазиорки, — отвечал я. — Живут здесь, под мостом, долгими поколениями.
Мы вышли из экипажа.
— Плохо же они живут, — заметила моя спутница. — В Честершире есть целый город квазиорков, и очень богатый, верно?
— Да, людей там за людей не считают, — согласился я. — Когда я там был, мне пришлось ночевать на улице; ни один трактирщик не захотел сдать комнату человеку.
— Тогда почему эти квазиорки не переедут туда?
— Там им пришлось бы работать, Уотсон; а здесь можно просто жить под мостом и клянчить шиллинг у джентльменов…
Дело у квазиорков было поставлено мастерски.
На весьма упитанные мордашки детей искусной рукой папаши были нанесены умеренные потеки грязи. Для полноты картины, самый маленький стал тереть глаза и отчаянно чесать макушку, но тут же получил пинок от старшего брата, — ведь чисто одетый дженльмен мог подумать, что головы у них кишат вшами, а в карманах играют в догонялки блохи да личинки кикимор.
Квазиорк-отец с важностью генерала, ведущего в решительный бой войска, оглядел детей, снял картуз, низко поклонился, — вслед за ним поклонилась и вся семья, — а затем степенно промолвил:
— Испокон, значит, века наш род живет под мостом. И в мир этот приносит одно добро. Не сделает ли почтенный джентльмен ответный, так сказать, ход, и не пожалует ли он семейству моему на пропитание шиллинг?
Он как бы незаметно взмах рукой, маленькие орчата посрывали с себя картузы, стали вокруг меня, подняв глазенки и ожидая, что на них сейчас же посыпется дождь из шиллингов.
— Любезный, — сказал я. — А что вы скажете о лорде Эссексе?
— Хороший человек, сэр, но очень сильно болеет.
— А о его детях?
Квазиорк насупился.
— Мы люди не болтливые, сэр; и сплетничать не привыкли.
Я дал ему два шиллинга.
— К счастью для вас, любезный, вы вообще не люди; гордитесь же этим, и никогда не берите с человека пример.
Я развернулся, и зашагал к экипажу. Квазиорк сказал нерешительно:
— Вот еще что, сэр…
Он вытер нос длинным ухом.
— Молодой виконт Перси часто возвращается за полночь. И могу поклясться, от него всего несет кровью. Человеческой кровью, сэр!
— Значит, юный Перси подался в секту вампиров, — пробормотал я.
Ударил тростью в потолок экипажа, и мы поехали дальше.
— Они потеряют замок, если Эссекса признают вампиром, — сказала доктор Уотсон.
— Да, законы Хартфордшира в этом отношении очень строгие. Лишь человек может владеть замком; этот билль приняли сразу после того, как обезглавили Георга Пятого.
Я задумался.
— Конечно, когда его ожившая голова вернулась на трон, ей не захотелось видеть среди лендлордов орков и гоблинов…
— Многие молодые аристократы понемногу балуются вампиризмом, — заметила доктор Уотсон.
— Да, но грань между «понемногу» и «влип по самые уши» довольно тонкая.
Вскоре мы увидели замок.
Родовое гнездо знавало и лучшие времена. Из шести драконовых башен, где раньше несли караул боевые маги и всадники на виввернах, — осталась только одна, совсем уже ветхая, и сразу было заметно, что уже много веков там не держат крылатой стражи.
Прямо на наших глазах, она начала разрушаться.
И с каждым обвалившимся кирпичом, медленно вырастала другая, рядом.
— Еще один из законов Хартфордшира, — бросил я. — Замок лендлорда должен иметь шесть башен; иначе плати огромный налог в казну.
— Но в билле нет слова «одновременно», — хмыкнула доктор Уотсон.
Сад был давно запущен, зарос гоблинским вьюном и чертополохом.
В замке нас уже ждали.
Дворецкий оказался высоким гномом, — широкоплечий, степенный, с густыми длинными бакенбардами.
— Лорд Эссекс не может вас принять. Он очень плох.
— Тогда мы бы хотели видеть его детей.
Гном остро посмотрел на меня, — и я мог поклясться, что на языке его вертится ответ:
— За осмотр деньги платят, сэр.
Вместо этого дворецкий сказал:
— Я доложу леди Розалинд.
— Гоблин сказал, слуг выгнали, — заметила моя спутница, когда гном ушел.
Я улыбнулся.
— Моя дорогая Уотсон. Дворецкий не настоящий. Его создает Клугг’Ор; это часть колдовства. Вот почему гном смотрел на меня так дерзко…
Глядя на высокую залу, я прикидывал, — что здесь стояло раньше, пока детишки не стали распродавать семейное гнездышко.
— Смотри-ка, Уотсон! Фамильные портреты. Их, правда, мало осталось… Но все репродукции есть в сборнике «Кто есть кто».
Я провел вдоль ликов кончиком трости.
— Вот она, наша древняя аристократия… Жадность, садизм, жестокость, все пороки ты сможешь увидеть здесь! А глянешь на репродукции…
Я пожал плечами.
— Вроде те же портреты, но вместо подонков и сволочей пред нами вдруг достойные люди. Пара незаметных штрихов, и внешность совершенно меняется.
Через полуоткрытую дверь я заглянул в коридор.
— А вот и Клугг’Ор, — пробормотал я.
Огромное существо занимало всю келью.
Бесформенное, полужидкое, с восемью глазами, — оно колебалось, медленно, и о чем-то шептало.
— Уделите нам пару минут, мистер Ор? — спросил я.
Три глаза распахнулись.
— Мне нет дела до людей.
— Да, но, вполне возможно, вам нравится замок, сэр, — вкрадчиво сказал я. — Если Эссексы его потеряют, вам придется искать новое место.
Открытые глаза Клугг’Ора сомкнулись, а три других сразу же уставились на меня.
Я понял, что так он управляет чередой башен.
— Ну ладно; что вы хотите знать?
— Ваши руны, — они следят, кто и когда выходит из замка?
— Да, сэр. Вернее, могут.
Существо сварливо забулькало.
— Но один из хозяев замка велел мне отключить их.
— Кто именно? — спросил я.
Клугг’Ор взглянул на меня с глубоким презрением.
— Вы и правда думаете, что я различаю вас, людей?
Леди Розалинд Эссекс была высокой и некрасивой. Твердый взгляд умных, глубоких глаз не оставлял сомнений, — кто теперь командует в замке.