Генрих позвонил Матильде и назначил встречу в ресторане «вавилон». Они встретились за тем же столиком, как и в первый раз. Она с нескрываемой тревогой посмотрела на него и спросила:
— Что случилось?
Генрих рассказал ей все, что с ним произошло. Внимательно выслушав, Матильда предложила ему единственно правильное решение.
— Оно заключается в следующем, — сообщила она. — Чтобы избежать давления на тебя со стороны Гейдриха и его парней, я решила сама предложить ему свои услуги.
— Если ты думаешь, что будешь напрямую с ним работать, то ты ошибаешься.
— Не поняла. Поясни мне.
— Гейдрих мне сообщил, с кем впредь следует работать, — это штурмбанфюрер Вагнер.
— Хорошо, пусть будет Вагнер. Ты меня с ним познакомишь, а дальше уже мои проблемы.
— Не будет ли это слишком просто и подозрительно? — с оттенком сомнения спросил Генрих.
— Пожалуй, нет. Не нужно преувеличивать их способности. Они будут рады такому повороту событий. Поверь мне, я смогу с ними договориться.
— А может быть, все-таки следует разыграть комбинацию с любовной связью на конспиративной квартире согласно их настойчивому предложению? — осторожно спросил Генрих.
— Я думаю, не следует им давать лишние преимущества. Надо быть выше всей этой грязи, — раздраженно ответила Матильда.
— Может быть, ты права, — произнес Генрих. — Надеюсь, ты придумала лучший вариант.
— Да, у меня есть свой план. Сейчас мне надо уходить, меня ждут, — произнесла Матильда и вскоре покинула ресторан.
Глава 25
Вечером Штайнер возвратился домой усталый и голодный. Он быстро приготовил еду и собрался ужинать. В это время в дверь постучали. Генрих достал свой парабеллум и заткнул его за пояс, сверху он накинул китель и открыл дверь. Перед ним стоял Альфред Бергер. Выжимая из себя улыбку, он произнес:
— Здравствуй, Генрих!
— Добрый вечер, — усмехнувшись, ответил Штайнер.
— Может быть, ты впустишь гостя в дом?
— Проходи, Сергей, действительно, на пороге старых приятелей неприлично держать.
— Да, ты не забыл мое прежнее имя.
— Я все помню.
— И я помню, когда в Ливенске ты отпустил меня и тем самым спас мне жизнь. Такое не забывается. Вот поэтому я тебя не выдал службе безопасности СД и пришел к тебе один и с миром.
— Я рад, Альфред, что ты не забыл меня, — слукавил Генрих.
Пришелец прошел в гостиную и расположился на диване. Оглядев жилище, он произнес:
— Ты хорошо устроился. Я навел справки и знаю о тебе почти все. Ты успешно делаешь карьеру и считаешься на хорошем счету в Люфтваффе, кроме того, у тебя есть деньги. Как тебе это удается? Вероятно, ОГПУ тебе помогает? — с иронией спросил гость.
— Ну почему же ОГПУ? Я немец, и в России мне так же, как и тебе, пришлось скрывать истинные свои намерения. Это тебе не повезло, и тебя разоблачили, а мне удалось обмануть Ждановича и вырваться из его лап.
— Я рад, что ты оказался умнее меня, — произнес Бергер.
— Мне повезло. Ты засыпался в Ливенске, а я тебя спас, дал возможность тебе скрыться. Я пожалел тебя, а ты вместо того, чтобы благодарить, пытаешься незаслуженно меня обвинить.
— Господь с тобой, Генрих, — изменившимся тоном произнес Бергер. — Я не пытаюсь тебя обвинить, наоборот, я пришел, чтобы поблагодарить тебя.
— И это все?
— Нет, Генрих, есть еще кое-что.
— Ты говоришь загадками, выражайся ясней. Что ты хочешь?
— Мне нужна от тебя существенная информация.
— Что же я смогу сделать для тебя?
— Многое, Генрих. Из того, что ты мне тут наговорил, я не поверил ни единому слову. Я знаю твое истинное лицо. Ты разведчик, удачно внедренный ОГПУ в штаб Люфтваффе.
— У тебя с головой все в порядке?
— Не надо из меня делать дурака, а из себя — невинного ягненка, — усмехнулся Бергер. — Я не настолько наивен, чтобы верить твоим сказкам. Прежде чем к тебе прийти, я основательно подготовился.
— Значит, ты пришел меня компрометировать?
— Думай, как знаешь. Я уверен, ты работаешь на Советы.
— Чего ты добиваешься от меня? — гневно спросил Генрих.
— Я тебе уже сказал. Могу повторить. Мне нужна информация.
— Я — то здесь при чем?
— А при том, что ты, как агент Москвы, сдашь мне хотя бы часть своих людей. Тебя трогать я не буду. Добро я помню.
— Ты это действительно серьезно?
— Я к этому делу отношусь очень серьезно. Советую тебе не шутить. Выгляни в окно и увидишь, что на улице стоит автомобиль. Там мои люди. Отнесись к моему предложению чрезвычайно серьезно.
— Да, Альфред, ты меня сильно озадачил.
— Вот-вот, Генрих, хорошо подумай, прежде чем говорить. Мы должны друг другу помочь. Мы с тобой были когда-то приятелями и должны ими остаться.
— Что же мне тебе сказать?
— А я напомню тебе кое-что. Помнишь Вальтера Гертца?
Генрих посмотрел на него с недоумением.
— Не надо, Генрих, делать невинные глаза. Я знаю, ты хорошо знаешь Вальтера. Теперь вспомни ваши с ним отношения.
Генрих продолжал в упор смотреть на собеседника, а Бергер настаивал на своем:
— Ну, вспомнил?
— Что именно? — спросил Генрих.
— Документы.
— Какие документы?
— Те, которые тебе передал Гертц по секретным разработкам.
Тут Генрих сразу понял, что петля затянулась и он в безвыходной ситуации. Он подумал:
«Продолжать блефовать или…"
Генрих напрягся, как пружина, кровь в висках стучала так, что вот-вот вырвется наружу.
«Есть еще последний шанс», — подумал он и произнес:
— Если ты имеешь в виду расчеты профессора Зэхта, то в тот период я проводил официальную проверку по приказу генерала Хюбнера и личному указанию рейхсмаршала Геринга. Эти документы приобщены к проверочному материалу и сейчас находятся в канцелярии. В этом нет ничего предосудительного с моей стороны, чтобы инкриминировать их мне.
— Ха-ха-ха! Я и не пытаюсь тебе что-либо инкриминировать. Я пытаюсь понять тебя.
— Ты вот меня пытаешься понять, а я тебя, уже давно понял!
— Что ты хочешь этим сказать?
— Мне непонятно, каким это образом ты выскочил из лап ОГПУ, ведь тебя задержали на советско-польской границе. В этой связи к тебе возникает много вопросов. Если об этом узнает группенфюрер Гейдрих, то я тебе не завидую.
— Ты мне угрожаешь, Генрих?
— Нет, не угрожаю, всего лишь предупреждаю. Советую тебе, Альфред, обходить меня стороной, ибо я могу подключить такие силы, что от тебя останется лишь неприятный запах.
— Блефуешь! — отреагировал Бергер.
— Сейчас я подниму телефонную трубку и приглашу сюда штурмбанфюрера Вагнера.
Генрих уверенно подошел к телефонному аппарату и, подняв трубку, стал говорить:
— Фрейлин, соедините меня с штурмбанфюрером Вагнером.
Вдруг Бергер не выдержал и произнес:
— Не нужно ему звонить.
Генрих прислонил трубку телефона к уху и стал ждать ответ. Через минуту он услышал знакомый голос:
— Слушаю. У аппарата Вагнер.
— Господин штурмбанфюрер, группенфюрер Гейдрих приказал мне переговорить с вами. Когда мы сможем встретиться?
— В среду вечером я приеду к вам домой. Это будет удобно?
— Я рад буду принять вас завтра в своем жилище, — воодушевленно произнес Генрих.
Он опустил телефонную трубку на место. Наступило молчание. Первым нарушил тишину Бергер:
— Ну, хорошо, Генрих, не будем ссориться.
— Со мной нужно дружить. В субботу вечером я жду тебя у себя в доме, — произнес Штайнер.
Гость кивнул и ответил:
— Я приду, но сомневаюсь, найдем ли мы тему для беседы, которая бы устраивала нас обоих.
— Если мы захотим, то обязательно найдем.
Гость вышел из дома и направился к автомобилю, а спустя минуту автомобиль исчез за поворотом. Проводив нежданного пришельца, Генрих задумался: «Этот Бергер для меня сейчас как камешек в ботинке, будет мешать и в покое не оставит».
Глава 26
Через сутки Генрих Штайнер встретил штурмбанфюрера Вагнера. Хмурый и озабоченный гость вошел в дом. Осмотрев жилище, он остался удовлетворенным и, выбрав себе место, разместился в кресле.
— Ты знаешь, Генрих, я очень люблю удобство при серьезной беседе и, как тот кот, прежде чем выбрать подходящее место, внимательно изучаю территорию и неким чутьем нахожу для себя благоприятное место для посадки.
— Удобство — это важно, особенно если оно располагает к откровенной беседе, — заявил Генрих.
— Теперь, Генрих, выкладывай все без лишней болтовни, я ценю свое и твое время, а поэтому длительной беседы у нас с тобой не получится.
— Да, Бруно, в своей манере говорить ты чертовски похож на своего шефа.
Гость улыбнулся и, хитро прищурившись, оставил без ответа последнюю реплику. Он внимательно слушал.
— Ты знаешь, Генрих, я очень люблю удобство при серьезной беседе и, как тот кот, прежде чем выбрать подходящее место, внимательно изучаю территорию и неким чутьем нахожу для себя благоприятное место для посадки.
— Удобство — это важно, особенно если оно располагает к откровенной беседе, — заявил Генрих.
— Теперь, Генрих, выкладывай все без лишней болтовни, я ценю свое и твое время, а поэтому длительной беседы у нас с тобой не получится.
— Да, Бруно, в своей манере говорить ты чертовски похож на своего шефа.
Гость улыбнулся и, хитро прищурившись, оставил без ответа последнюю реплику. Он внимательно слушал.
— Предложение Гейдриха мною обдумано, и принято единственное решение, которое для меня приемлемо. Вы будете работать с ней без моего участия как лишнего посредника. Я вывожу вас на Матильду фон Райнер.
— Поясни мне. Откуда у тебя такая уверенность? — отреагировал Вагнер.
— Зная ее склонность к подобного рода авантюрам, вам не составит труда найти с ней общий язык.
— Я был сторонником кардинальных мер по отношению к ней, учитывая ваши с ней интимные отношения, — заявил гость.
— Интимных отношений между нами не было, не предвидится и в сущности своей и быть не могло. Она любит своего супруга. Уверяю, что подобная ситуация будет вам весьма выгодна.
— Да, Генрих, именно о таком решении меня заранее и предупредил шеф. За короткое время общения с тобой он неплохо тебя изучил. Он дал тебе высокую оценку.
Генрих не отреагировал на его высказывание. Вагнер продолжил:
— В ближайшие дни тебе необходимо организовать нашу встречу с Матильдой.
— Я уже все устроил, Бруно.
— Да, ты меня вновь удивляешь. В таком случае выкладывай.
— Встреча состоится завтра в полдень в ресторане «вавилон».
— Я вижу, ты облюбовал это место.
— С этого ресторана все начиналось и должно закончиться.
— Ты веришь в приметы?
— Я верю в благоприятное стечение обстоятельств.
— Будем надеяться, что оно тебя не подведет, ибо ты теперь несешь полную ответственность за Матильду.
— Вот этого я действительно не понимаю. Бруно, ты на что намекаешь?
— На твою порядочность, и только.
— В таком случае я могу быть спокойным.
— Вот и славно, Генрих, а сейчас мне пора уходить.
Гость, попрощавшись, вышел из дома.
На следующий день в полдень состоялась встреча в ресторане «вавилон». В банкетном зале за столом разместились участники встречи. Со стороны наблюдая за ними, можно было понять, что двое мужчин в штатских костюмах и женщина в роскошном платье были друзьями. Они пили вино и вели непринужденную беседу на всякие отвлеченные темы. Иногда можно было услышать откровенный смех, когда кто-либо из них рассказывал веселый анекдот. Из присутствующих выделялся один весельчак, это был солидный полноватый мужчина примерно сорока лет. Он был наиболее оживленным собеседником, и невооруженным глазом можно было отметить, что он пытался произвести на окружающих наиболее благоприятное впечатление, и это ему удавалось, ибо молодая белокурая женщина безудержно смеялась. Разумеется, это подтверждало предположение о том, что усилия рассказчика получили высокую оценку этой молодой особы. Женщина обворожительными глазами смотрела на рассказчика, всецело именно ему уделяя внимание в своих репликах. Этот очаровательный взгляд подстегивал рассказчика вспоминать армейские шутки прежних времен, подобные той, которую в армейских кругах Гитлера называли «отставной козы «барабанщиком». От чрезмерно выпитого вина и внимания столь обаятельной женщины штурмбанфюрер Вагнер, потеряв самоконтроль, болтал уже всякую чепуху, окончательно компрометируя себя в глазах собеседников. Предвидя, в какую плоскость скатывается их беседа, Генрих Штайнер прервал активного собеседника и заявил:
— Господа, мне уже пора уходить, поскольку через полчаса мне нужно быть на докладе у своего начальника.
Бруно, измерив продолжительным взглядом Генриха сверху вниз, медленно произнес:
— Я знаю, тебя ждет прекрасная карьера штабного офицера.
— Спасибо, штурмбанфюрер, с вами приятно было работать. До свидания, господа.
— Не смею задерживать, — ответил Вагнер.
Когда Штайнер удалился, штурмбанфюрер произнес:
— Ваши отношения с Генрихом дают повод для различных кривотолков среди нашего мужского братства.
Матильда рассмеялась в очередной раз и, увидев серьезность намерений штурмбанфюрера, сообщила назойливому собеседнику:
— Фу, какая глупость! Уверяю вас, Бруно, что Штайнер как мужчина мне безразличен. Я лишь позволяю ему ухаживать за мной.
— Зачем вам это нужно? — резко спросил Вагнер.
— У женщин существуют свои секреты, о которых я пока хотела бы умолчать.
— В таком случае представьте, что я священник, а вы на исповеди. Как бы вы повели себя в подобной ситуации?
— Пожалуй, священнику я рассказала бы все без утаивания.
— В таком случае говорите. Перед вами бывший католический священник.
Бруно достал из внутреннего кармана фотографию и показал ее женщине. Матильда посмотрела на фото и в облике молодого священника, смотревшего с фотографии, обнаружила знакомые черты своего собеседника. Она поняла: наступил момент, когда надо говорить правду.
— Весьма кстати, господин священник, вы предложили мне исповедаться, ибо многие годы на душе у меня висит тяжелый груз.
Она увидела приближающегося мужчину, в котором узнала своего супруга.
— Почему вы замолчали, дорогая Матильда? Исповедуйтесь передо мной. Я вас внимательно слушаю, — строго произнес Вагнер, уже входя в роль священника.
Обрывок последней фразы услышал подошедший барон.
— И какую же исповедь вы хотите услышать от моей жены, господин неизвестный? — спросил он своим низким громовым голосом.
На лице штурмбанфюрера застыло идиотское выражение лица. Осознав, кто перед ним находится, Бруно вскочил со стула и представился:
— Я штурмбанфюрер СД Бруно Вагнер. Простите, господин барон! Вы меня неверно поняли. Я рассказывал баронессе новый анекдот.
— Да, господин Вагнер. Я вас прекрасно понял! Вместо того чтобы в рабочее время заниматься делом, вы пьянствуете и, более того, пытаясь ухаживать за моей женой. Вы принуждаете ее исповедоваться вам.
Барон взял со стола фотографию священника и внимательно на нее посмотрел, а затем, положив ее в карман, заявил:
— Этого я так не оставлю. О данном инциденте я вынужден буду подать рапорт в канцелярию фюрера. Я уверен, что необходимо служебное расследование.
Вагнер стоял навытяжку. Он с побелевшим лицом с мольбой смотрел на барона, а его голова перестала что-либо соображать. Он видел, как барон и баронесса проследовали на выход в сопровождении гауптштурмфюрера Альфреда Бергера.
* * *Штурманфюрер Вагнер, волнуясь, рассказывал о проведенной встрече в ресторане «вавилон». Внешнее безразличие, с которым Гейдрих слушал своего подчиненного, говорило о многом и, главное, о том, что в любых непредвиденных ситуациях он умел держать удар. Гейдрих смотрел на раскисшую физиономию Бруно Вагнера и в душе своей чувствовал омерзение к этому человеку.
— Вы не справились с элементарным заданием. Вы полностью провалили это дело. О чем с вами еще можно говорить? Штайнер вас напрямую вывел с интересной фигуранткой, а вы так идиотски подставились и в сложной ситуации не могли выкрутиться.
— Господин группенфюрер, теперь я все понял. Меня попросту подставили. Я убежден, что эту западню с бароном мне организовал Штайнер. Разрешите мне исправить положение. Уверяю вас, я сумею его вывести на чистую воду. От Штайнера я не ожидал подобного коварства, теперь я знаю, он беспринципный авантюрист, способный лишь на грязные провокации. Дайте мне шанс, и я уничтожу Штайнера его же методами.
— Нет, Бруно, слишком поздно, Генрих обыграл вас вчистую и прикрылся бароном, как щитом. Вы не способны к сложным многоходовым комбинациям, а поэтому будете переведены в одну из провинций. Теперь мне лично придется выслушивать нарекания Гиммлера и выправлять ваши художества.
— Я сожалею, господин группенфюрер. Прошу простить меня, но я этого так не оставлю. Поверьте, я смогу рассчитаться с Генрихом Штайнером.
— Вы так ничего и не поняли, Вагнер. Не вздумайте этого делать. Штайнер вам не по зубам, и не забывайте, что он наш секретный сотрудник и без моего приказа никто не смеет к нему приближаться.
— Слушаюсь, группенфюрер, — отреагировал окончательно униженный штурмбанфюрер Вагнер.
— Я вас больше не задерживаю, прощайте, — высокомерно произнес Гейдрих.
Глава 27
Штайнер ждал Бергера в беседке, расположенной в саду между двух цветущих лип. Он с наслаждением вдыхал аромат липового цветения под звук жужжания пчел, которые увлеченно занимались сбором нектара и не обращали на него внимания. Сквозь это многообразное жужжание он услышал отдаленную мелодию известной берлинской песенки: «Пока стоят липы… Берлин остается Берлином!.» Вдруг позади себя он услышал знакомую неторопливую речь: — Сегодня с уверенностью можно сказать, что слова этой песенки полностью оправдались. Повсюду в Берлине и в его окрестностях ощущается сладкий аромат цветения липы.