— Так она здесь? — оживился Гарик.
— Только что явилась. Очень толковая девушка. Быстро и внятно изложила свою историю. И я сразу поспешил к вам, чтобы поделиться новостью и, так сказать, привести мысли в порядок, прежде чем начать официальный допрос.
Антон Кудрявцев снял очки, подышал на них, протер чистым, но мятым платком и снова водрузил на нос.
— Я могу остаться? — с надеждой спросил он.
— Да, пожалуйста. Вы нам еще понадобитесь. Гарик, спустись вниз, к дежурному, приведи ее сюда.
Через несколько минут дверь открылась, и в комнату вслед за оперативником вошла высокая стройная девушка в больших дымчатых очках. На ней были узкие черные брючки и свободный голубой свитер. Светлые волосы повязаны голубой косынкой.
— Разрешите представить — Лариса Илларионова, — официальным тоном сказал Харитонов и слегка склонил голову, словно распорядитель бала, представляющий именитую гостью. Девушка едва заметно улыбнулась Белевичу, потом повернулась к Антону и внезапно сделала шаг назад:
— О господи! Вы нашли его?!
— Кого? — быстро переспросил Харитонов.
Лариса Илларионова прижала руки к животу, как будто хотела защититься.
— Но ведь это тот самый человек, который вышел из музея в ту самую ночь… Примерно в четверть десятого. Я говорила вам именно о нем!
Антон Кудрявцев вскочил, едва не свалив кресло. Глаза его за стеклами очков пылали, ноздри раздувались от ярости.
— Полная чушь! Вы несете чушь, девушка. Совершенно беспочвенное обвинение. В пятницу я не виделся со своей сестрой. Вы ошибаетесь! Вот так-то.
Через стекла дымчатых очков Лариса смотрела на него бестрепетным взглядом. Ни один мускул не дрогнул на ее лице. Ни тени сомнения не промелькнуло на нем.
— Это были вы. Я не ошибаюсь.
— Если не ошибаетесь, значит, вы лжете! — парировал Антон.
— Но она вас сразу узнала, — возразил чрезвычайно впечатленный этой сценой Гарик.
— Да чушь это, чушь! Она не могла меня узнать, потому что…
— Договаривайте, — подбодрил его Харитонов. — Что вы хотели сказать? Потому что — что?
Антон замялся, с остервенением пережевывая свою нижнюю губу.
— Потому что он думал, что я его не видела, — заявила Лариса. — Он очень тихо спустился по лестнице и выскользнул на улицу. Замок лишь негромко щелкнул, я могла и не услышать.
— А вы что?
— Ничего. Сделала вид, что в самом деле не замечаю его. Если человек не хочет поздороваться, глупо настаивать.
Харитонов в упор смотрел на сильно побледневшего Кудрявцева и попытался вернуть его к жизни:
— Антон, вы слышите, что она говорит?
— Да врет она все! — повысил голос тот. — Она не могла меня видеть! Не могла! — От досады и ярости он даже топнул ногой. — Она… Она же слепая!
— Чушь собачья, — презрительно бросила Лариса. — Я ношу очки, но это не значит, что я слепая. Вы же не слепой, хотя тоже их носите. Кстати, — она сняла свои очки. — Вы кое-что уронили.
Антон наклонился и поднял выпавший у него из кармана рекламный проспект. Потом поднял голову. Девушка смерила его с ног до головы спокойным взглядом.
— Этого не может быть, — процедил он. — Диана сказала, что вы ничего не видите. Что вы слепая!
— Да это самая настоящая чушь, — покачала головой Лариса. — Она имела в виду, что у меня сильные линзы. Иногда так говорят про людей — глухая тетеря или слепая сова, имея в виду, что они плохо видят или слышат. Вы восприняли все слишком буквально.
— Я знаю точно! — почти завизжал Антон. В уголках его губ появилась слюна, глаза сделались совершенно бешеными. — Я подошел сзади и тряс рукой прямо перед вашим носом! Вы даже не шелохнулись! Зрячий человек просто испугался бы! Вы слепая, слепая!
— Прекратите, Кудрявцев, — прикрикнул на него Петр Харитонов. — Говорите, вы трясли рукой прямо перед ее носом? А помнится, раньше вы заявляли, что вообще не были в музее в пятницу.
— Я… — Антон опустился в кресло и закрыл лицо руками. — Диана обманула меня. Она сказала, будто только что наняла на работу слепую секретаршу. Будто ее просили за эту девицу какие-то друзья из инвалидного фонда. Она не могла отказать. Объяснила, что это своего рода благотворительность… Зачем она обманула меня? — Он отнял руки от лица и смотрел на Ларису гневно, словно она оскорбила его в лучших чувствах. — Диана ясно сказала, что девчонка внизу ни черта не видит…
— Спокойно, Кудрявцев, — жестко бросил Харитонов и обратился к своему помощнику: — Вот и объяснение такому странному поведению убийцы. Когда этот тип подошел к музею, он сквозь стеклянные двери увидел, что в вестибюле за столом сидит девушка. То есть потенциальный свидетель. У него наверняка записаны все телефонные номера музея, в том числе того самого, что висит на стене позади стола. Полагаю, вы сразу смекнули, — теперь он обращался уже непосредственно к Антону, — что, если девушка захочет ответить на звонок, ей придется отвернуться от двери. Вы позвонили и отвлекли ее внимание. Потом нажали на кнопку переговорного устройства. Услышав знакомый голос, сестра сразу же впустила вас. Вы поднялись на второй этаж, вошли и… Не знаю. Возможно, сказали, что еще раз хотите посмотреть на браслет?
— Я ничего не знал о браслете, — пробормотал Кудрявцев. Голос его сделался безвольным, плаксивым, словно только что поменял хозяина. — Я не звонил в музей, чтобы отвлечь секретаршу. Я не видел ее! Это была случайность. Кто-то другой позвонил, а в этот момент я, наверное, по переговорному устройству как раз связался с сестрой. Я просто поднялся по лестнице, ни от кого не прячась.
Диана в тот вечер выглядела очень довольной. Похвасталась этим браслетом… А у меня, как назло, были ужасные проблемы с деньгами. Я встретил одну женщину… А, неважно! В общем, я подумал: почему у сестры есть все, а у меня ничего? А Диана, как всегда, начала подсмеиваться, дескать, она такая крутая, и я ей завидую. Ну, тогда я вспылил и…
— Тогда вы вспылили, схватили со стола статуэтку, размахнулись и ударили вашу сестру. Удар пришелся в висок, она упала. Вы вытерли статуэтку и бросили ее на пол. Возможно, воспользовались тем самым носовым платком, который у вас в кармане. Впрочем, думаю, от того носового платка вы давно избавились.
Спускаясь по лестнице, вы уже знали, что внизу, в вестибюле, за столом сидит новая секретарша. Диана убедила вас, что девушка слепая и принята на работу вроде как в целях благотворительности. Просто отвечать на звонки. Вы шли вниз, стараясь ступать очень тихо. Однако вам наверняка было не по себе, ведь правда? Девушка хоть и слепая, но все же живой человек, который при этом выглядит на все сто… — детектив мазнул взглядом по Ларисе Илларионовой, и ее щеки немедленно порозовели. — Вы должны были убедиться в том, что девушка в самом деле вас не видит. Вы подошли к ней, протянули руку и помахали возле ее лица. Она никак не отреагировала, и тогда вы решили, что она действительно слепая. Вы вели себя, мягко говоря, странно, и она сочла, что не стоит обращать на вас внимания. Так что вы увидели лишь то, что хотели увидеть. Я угадал, Кудрявцев? Все было именно так?
Тот ничего не ответил.
Когда Кудрявцева увели и детективы остались одни в комнате, Гарик Белевич повернулся к Харитонову и, глубоко вздохнув, сказал:
— Просто не верится. Как ловко ты расколол этого типа!
— Лариса довела его до бешенства. Кстати, она сейчас внизу, пьет кофе с нашим дежурным. Ее нужно отвезти домой. Ты не против?
— Конечно, нет. Такая девушка, пальчики оближешь.
— Смотри не подавись.
Гарик легко сбежал вниз по лестнице и, улыбнувшись Ларисе, галантно сказал:
— Мадемуазель, я готов быть вашим шофером.
И двинулся вперед, ожидая, что девушка встанет и присоединится к нему. Но она осталась сидеть, только выпрямилась на своем стуле.
— Подайте, пожалуйста, руку, — попросила она, очаровательно улыбнувшись. — По-моему, вы тоже поверили, что я зрячая.
У Гарика Белевича отвисла челюсть.
— Вы хотите сказать…
— Здесь, в музее, я должна была только отвечать на телефонные звонки. Кроме того, я умею печатать. Пойдемте, Гарик, я все расскажу вам по дороге.
— Но если… если вы действительно не видите, тогда я вообще ничего не понимаю, — недоуменно говорил Белевич, ведя машину. — В тот вечер, когда вы пришли наниматься на работу…
— Меня подвезли друзья и проводили прямо до кабинета, пообещав встретить в определенное время. После разговора Диана спустилась со мной в холл и помогла освоиться, объяснив, что и как в нем расположено.
— Ну, хорошо. Это понятно. Но рекламный проспект! Ведь вы угадали, что у Кудрявцева из кармана выпал листок бумаги!
— Потеря зрения обычно компенсируется обостренным слухом, вы разве не в курсе? Я слышу многое из того, что недоступно зрячим. По звукам я догадываюсь, что происходит вокруг.
— Но как вы узнали Кудрявцева, лишь войдя в комнату? Как вы догадались, что это тот же самый человек, который подходил к вашему столу в тот роковой вечер? — не унимался Гарик. — Вы же не могли узнать его по звуку дыхания!
— Конечно, нет, — ответила Лариса. Горячность оперативника, казалось, забавляла ее. — Я узнала его… ну, скажем, по запаху. В тот раз он подходил очень близко. Уверяю вас, такое опознание гораздо более надежно, чем опознание по внешнему виду. Для меня все люди очень индивидуальны. С потерей зрения обостряется не только слух, но и другие чувства. Хотя ваш босс, конечно, во многом подыграл мне. Он заранее предупредил, где находится подозреваемый и куда нужно повернуть голову. Так что я не была застигнута врасплох.
— Господи, но если вы слышали, как Кудрявцев, выходя из музея, подкрался к вам и помахал рукой возле вашего лица, почему же вы сделали вид, что ничего не замечаете?
— Ну сами подумайте. Сверху спускается человек. Наверху лишь моя новая начальница Диана. Я решила, что она рассказала этому человеку о моей слепоте, и теперь он просто валяет дурака. Иногда люди ведут себя не слишком достойно, если думают, что их нельзя увидеть.
Они немного помолчали, потом Белевич спросил:
— А что еще особенного есть в вашем восприятии мира?
— У меня хорошо развито воображение, — безо всякого смущения ответила его пассажирка.
— Да? — Гарик чуть приподнялся, бросил взгляд в зеркальце заднего вида и остался, безусловно, доволен своей внешностью. — А что подсказывает вам воображение в отношении меня?
— Ну… Мне кажется, вы очень симпатичный и мужественный.
Польщенный Гарик хмыкнул, не сумев скрыть удовольствия. Лариса между тем отвернулась к окну. «Стесняется, — подумал Гарик. — Вероятно, ее смутило собственное признание».
Лариса улыбалась, спрятав лицо от симпатичного и мужественного Белевича.
Элементарно, Васин!
— Савелий, у меня самолет в Осло! Мне в аэропорт через три часа выезжать, а чемодан еще не собран…
— Юрий Иванович, ну умоляю! Хоть на часик, туда и обратно на машине. И в аэропорт доставим в лучшем виде.
— Знаю я ваш «лучший вид». В последнюю минуту вылетим с мигалками и сиренами, разбудим полгорода и намертво застрянем в пробке. Я опоздаю на рейс, опоздаю к началу конгресса. Савелий, давай потом, ладно? Я возвращаюсь через неделю.
— Юрий Иванович, шахматы — дело святое, но тут человека убили. Юрий Иванович, я чувствую, тут можно и по горячим следам… Я чувствую, вы сразу все поймете.
— Чувствую, чувствую… Твои бы ощущения, Васин, на благое дело использовать. В целях более эффективной борьбы с преступностью.
— Так я еду за вами?
— Савелий! Только на час, и тут же обратно домой. На шахматный конгресс такого уровня я опоздать не имею права.
В своей недолгой профессиональной карьере молодой следователь Савелий Васин с убийствами сталкивался всего лишь дважды. Один раз это оказалось банальной бытовухой: пьяный в лоскуты муж-убийца мирно спал рядом со своей несчастной бывшей женой, которая, как выяснило следствие, на момент совершения преступления была пьяна не менее супруга. Орудие преступления — огромная деревянная скалка — валялось здесь же.
Второй раз Васину пришлось изрядно помучиться, разыскивая негодяя, который нападал в подъездах на пожилых женщин и душил их электрическим проводом. Вот тогда он впервые обратился к своему наставнику, бывшему следователю по особо важным делам прокуратуры, который читал у них в институте лекции по криминалистике. Юрий Иванович Бойко слыл среди профессионалов следователем-интеллектуалом, его ценили, уважали, однако за излишнюю проницательность в некоторых делах все же отправили на пенсию. Теперь он читал лекции будущим служителям правопорядка, консультировал своих бывших воспитанников и сослуживцев, перешедших в частные охранные структуры, а все свободное время отдавал давней страсти — шахматам. За клетчатой доской Юрий Иванович чувствовал себя так же уверенно, как и при расследовании преступлений.
Васин был парнем шустрым и любознательным, за что особенно нравился старому следователю. Поэтому когда Савелий начал работать в органах и порой обращался к Бойко за помощью, тот никогда ему не отказывал. Чаще просто помогал советом, но порой всерьез подключался к расследованию. Например, дело о маньяке-душителе они завершили вместе. И вот теперь — снова убийство…
— Юрий Иванович, дорогой! Спасибо, что согласились, а то я со вчерашнего дня глаз не сомкнул. Вечером — вызов. На улице Кукина найден труп мужчины…
— Прямо на улице? — съязвил Бойко, удобно располагаясь на заднем сиденье. Затем отвлекся. — Смотри ты, на иномарках стали разъезжать. В мои-то годы все больше на стареньких «Волгах» ездили, а раскрываемость была не в пример выше.
— Ну что вы в самом деле, — насупился Савелий. — Не на улице, конечно, в доме. Вы же не дали мне закончить… А иномарки — что? Технический прогресс.
— Не прогресс это, а финансирование хорошее. Ну, ладно, это стариковское у меня. Давай к делу, только по порядку и подробно. И помни — у нас всего один час.
— Слушаюсь, Юрий Иванович. Значит, так. В квартире дома на улице Кукина обнаружен труп мужчины. Лебедев Сергей Алексеевич, фотограф, креативный директор гламурного журнала «Нонсенс».
— Какой-какой директор? — уточнил Бойко.
— Креативный, в смысле — творческий. Идеи по оформлению выдает, — несколько туманно пояснил Васин.
— Да, заковыристо все стало. Раньше самая сложная профессия у покойников была инженер-изобретатель, в крайнем случае — кибернетик. Ну, хорошо, дальше рассказывай, а то брюзжать начинаю.
— Обнаружила тело мать убитого, которая приехала к нему около девяти вечера — забрать какие-то нужные бумаги. Договаривались они об этом еще накануне, так что в этот день по телефону не общались. На звонки никто не откликался, но у нее есть комплект ключей от квартиры, на всякий случай. Она решила дождаться сына, так как назавтра у нее были запланированы другие дела. Милицию мать Лебедева и вызвала. Когда пришла в себя.
— И как выглядело место преступления?
— Дом кирпичный, «сталинка», так что хоромы там большие, потолки очень высокие. Лебедев жил в трехкомнатной квартире, которая досталась ему от родителей, точнее — от отца-академика. Он ушел из семьи, когда Сергей был еще ребенком, однако в завещании сына не забыл упомянуть. В квартиру эту Лебедев переехал четыре года назад и использовал в основном как студию.
— То есть не жил там? — быстро переспросил Бойко.
— Нет, почему, жил. Просто одну комнату сделал спальней, а две другие превратил в один большой зал, где у него было полно всякой съемочной аппаратуры, декораций и так далее. Впрочем, скоро увидите сами. Так вот, тело Сергея Лебедева лежало на полу этой студии. Падал навзничь, руки раскинуты в стороны. Одет в джинсы и майку, но босиком. Впрочем, у меня с собой фотографии есть.
Васин вынул из внутреннего кармана и протянул собеседнику небольшую пачку снимков. Юрий Иванович надел очки в старомодной коричневой оправе и принялся внимательно изучать фотографии. Потом вернул их Савелию и попросил его продолжить рассказ.
— Эксперты считают, что смерть наступила не позже полудня вчерашнего дня, так что к моменту приезда матери Лебедев был уже часов восемь-девять как мертв. Точнее — убит.
— Как именно?
— Ударом сзади по голове. Точнее — сзади справа.
— Чем били, установлено?
— Если бы мы разговаривали минувшей ночью, сказал бы — тяжелым предметом с острым краем. А сейчас отвечаю точно — тяжеленной бронзовой пепельницей. Прямо углом висок и проломили.
— То есть, — приподнял брови Юрий Иванович, — орудие убийства на месте. Может быть, и отпечатки есть? Или убийца эту пепельницу тщательно протер?
— Отпечатков полно. И все принадлежат одному лицу.
— Убитому?
— Нет, Юрий Иванович. Хотя Лебедев и курил, его отпечатков на ней почему-то нет.
— Савелий, не тяни кота за хвост. Вы уже установили, чьи отпечатки? Или не можете пока определить? По базам они проходят?
— Установить-то установили, но… В общем, по всем имеющимся базам обнаружить владельца пальчиков не удалось. Стали проверять ближний круг — и вот результат. Отпечатки принадлежат невесте Лебедева, Наталье Прянишниковой. И соответственно в квартире их тоже полно. Как, впрочем, и отпечатков других людей. Всех, естественно, установить пока не удалось — времени было мало.
— Орудие убийства есть, отпечатки на нем есть, владелица отпечатков установлена. У тебя как минимум есть подозреваемый, а как максимум — убийца. Савелий, что ты хочешь от меня? Мне ведь в Осло лететь. Останавливай машину!
— Юрий Иванович, — взмолился Васин, — это еще не все. Можно я закончу, а тогда решайте — останавливать машину или ехать дальше. Хотя мы уже приехали.