У распахнутого настеж окна сидела на стуле Весняна в белом славянском платье, длинная русая коса свешивалась ей на грудь. Девушка что-то негромко напевала. При виде вошедшего в светлицу Свенельда Весняна умолкла.
– Что решили на совете, тато? – спросила Весняна, видя, что Свенельд не собирается первым заводить об этом речь.
– Завтра идем на битву с ромеями, – ответил старый варяг, снимая с себя длинный плащ из узорного аксамита. – А ты, пострелица, во дворце останешься! Чтоб за порог ни ногой! Это тебе будет наказанием за самовольное участие в ночной вылазке. – Свенельд сурово погрозил девушке темным узловатым пальцем.
– Что, и к Верхуславе в гости нельзя пойти? – надулась Весняна.
– К Верхуславе можно, – поразмыслив, ответил Свенельд. – Она-то и присмотрит за тобой, непоседой.
Едва забрезжил рассвет, распахнулись западные и северо-западные ворота Доростола, выходившие на равнину, разделявшую стан ромеев и городские стены. Из ворот потянулись конные и пешие колонны славянского войска, ощетинившиеся блистающими на солнце многими тысячами копий. Пешая славянская рать выстраивалась на равнине сплошным фронтом глубиной в двадцать шеренг. Впереди стояли щитоносцы, позади лучники и метатели дротиков.
Позади пехоты во второй боевой линии расположились конные полки русичей и болгар. Для удобства маневра между конными дружинами были оставлены широкие интервалы.
Во главе пешего воинства встали воеводы Сфенкел, Икмор и Ростичар. Конные полки возглавили Святослав, Свенельд и болгарский воевода Гомза.
Кейла, узнавшая от Сфенкела, что сегодня грядет решительная битва с ромеями, с утра была объята сильнейшим волнением. Ей стало известно, что и молодшая дружина, занятая охраной цитадели, тоже выйдет за городскую стену на сечу с врагом. В этой дружине находился Харальд.
Хазаринка поспешила в покои Верхуславы, желая узнать, что той известно о замыслах Святослава. Еще Кейла хотела услышать из уст Верхуславы опровержение сказанному Сфенкелом, который проговорился о том, что ромеи численно превосходят русское войско втрое.
Верхуслава с печалью в голосе подтвердила правоту слов Сфенкела. Цимисхий действительно стянул к Доростолу невиданное войско, об этом говорят все болгары-перебежчики.
– Почему же тогда Святослав рвется в битву, располагая слабейшим войском? – изумилась Кейла. – Почему же ты не отговорила его от этого безумного шага?
В порыве горестного отчаяния хазаринка крепко стиснула руку Верхуславы своими цепкими пальцами. В ее больших красивых, как у лани, очах светилось сильнейшее беспокойство за любимого человека, ушедшего в рядах молодшей дружины навстречу смертельной опасности.
Верхуслава знала о тайной любви хазаринки к Харальду.
Она обняла свою подругу и негромко промолвила, гладя Кейлу по мягким волнистым волосам:
– Разве можно остановить движение солнца в небесах, душа моя? Так и Святослав неудержим, когда рядом находится враг, как бы силен он ни был!
– На что надеется Святослав? – Кейла высвободилась из объятий Верхуславы. – Ему бы отсиживаться за стенами Доростола и беречь свое войско, а он, словно безумный, бросается в сечу! Ладно бы, Святослав нападал на ромеев под покровом ночи, для этого сгодится и небольшое войско, но ведь князь жаждет решительной битвы при свете дня! Как Святослав рассчитывает победить Цимисхия? Неужели Святослав уповает на помощь своих славянских богов?
– От богов многое зависит в этом мире, – заметила Верхуслава.
– Хазарам боги не помогли, ни их древние языческие, ни новый иудейский! – У Кейлы вырвался раздраженный жест. – Русы победили хазар везде и всюду, в течение одного года уничтожив Хазарский каганат до основания. На поле битвы все решают не боги, а мечи и копья…
– Что ж, милая, пойдем на крепостную башню и поглядим, поможет ли ромеям их многочисленность в сече с ратью Святослава, – сказала Верхуслава.
Весняна, узнав, что Кейла и Верхуслава собрались идти на крепостную стену, чтобы понаблюдать оттуда за сражением, изъявила желание пойти вместе с ними.
* * *Доростол был не просто крепостью, это был большой город, где проживало около сорока тысяч жителей, в основном это были болгары и влахи. Здесь издавна процветало кузнечное и оружейное ремесло, а также кожевенное, гончарное и стеклодувное. Славился Доростол и своими каменщиками. Почти все дома в городе были возведены из камня и кирпича, который изготовляли местные умельцы из здешней желтой глины. Обожженный на долгом огне местный желтый кирпич обретал небывалую прочность. Камень добывался в отрогах Балканских гор, где были большие залежи мягкого известняка и мрамора; хватало там и твердых пород камня: базальта, песчаника и туфа.
Собственно, древняя римская крепость, а ныне цитадель Доростола, занимала широкий мыс, близ впадения в Дунай небольшой речушки Селии. Городские кварталы, примыкая к цитадели, тянулись вдоль берега Дуная, а также вдоль русла Селии, раскинувшись по близлежащим холмам. Каменная стена, окружавшая Доростол с севера и юго-запада, напоминала сильно вытянутую подкову. Это было особенно заметно с угловой башни на холме Быдуе, отсюда весь город был как на ладони.
Когда-то в этой башне были проделаны ворота, через которые горожане выгоняли скот на пастбище, поэтому башню назвали Бычьей. Со временем ворота заложили камнями, но прежнее название башни так и осталось.
Три подруги примчались к Бычьей башне верхом на лошадях, русская стража пропустила их на верхнюю площадку башни, поскольку воины узнали княгиню Верхуславу, «походную жену» Святослава.
Порыв довольно сильного южного ветра сбросил с головы Кейлы тонкое полупрозрачное покрывало, но хазаринка даже не обратила на это внимания, захваченная открывшимся перед ней видом расположившихся на равнине войск.
Внизу, примерно в трехстах шагах от городской стены, двумя длинными линиями застыли пешие и конные полки Святослава. Русское войско представляло собой грозное зрелище! Полки растянулись в длину на целую греческую милю, в которой было больше тысячи шагов.
Однако надвигавшееся с юго-запада ромейское войско занимало еще большее пространство вширь и глубину. Это скопище вражеских воинов было подобно надвигающейся буре. Тяжелая поступь множества ромеев рождала в недрах земли устрашающий гул, их боевой клич сотрясал воздух, распугав всех птиц в округе. Густые клубы пыли поднимались над ромейскими полчищами, над их знаменами и рядами блестящих шлемов. Эта пыльная завеса, разносимая ветром, пронизанная блеском острых копейных жал, надвигалась медленно и неотвратимо на застывших в молчании русичей.
Один лишь вид наступающего ромейского войска вызвал у впечатлительной Кейлы сильнейшее сердцебиение. Превосходство ромеев в численности было настолько очевидным отсюда, с высоты башни, что Кейла простерла руку в сторону вражеских полчищ, обратив свой взор к Верхуславе.
– Погляди же, княгиня! Погляди! – с волнением в голосе воскликнула хазаринка. – Как можно выходить на битву со столь неисчислимыми вражескими полчищами?! Если русы не поспешат укрыться за стенами Доростола, то ромеи просто сметут их! Княгиня, отправь же гонца к Святославу, образумь его!
– Успокойся! – властно проговорила Верхуслава. – Святослав знает, что делает. Молчи и смотри!
Кейла в отчаянии уронила руки, отвернувшись от Верхуславы.
– Мне надо было взять с собой лук и стрелы, – сказала Весняна. – С такой высоты стрела запросто долетит до ромейской фаланги!
– Ну, милая, без твоей помощи Святославу ромеев, конечно, не одолеть! – усмехнулась Верхуслава, шутливо дернув Весняну за косу.
* * *Центр ромейского боевого строя занимали тяжеловооруженные воины с очень длинными копьями. Таких длинных копий не было ни у кого в русском войске. Кроме этого, две передние шеренги ромеев имели большие прямоугольные щиты, закрывающие воина от колена до шеи. В следующих восьми шеренгах находились ромеи с небольшими круглыми щитами. В замыкающих пяти шеренгах у ромеев были собраны лучники и пращники. На флангах ромейской пехоты неспешным аллюром двигались разбитые на сотни большие конные отряды.
За первой боевой линией ромейского войска, имевшей в глубину пятнадцать шеренг, с интервалом примерно в двести шагов двигалась вторая боевая линия воинства ромеев тоже пятнадцать шеренг в глубину. Во второй линии у ромеев пехота также находилась в середине, а конница – на флангах.
С тем же интервалом за второй линией боевого строя ромеев двигалась третья боевая линия войска Цимисхия. Здесь находились только конные отряды, разделенные по родам оружия. Всадники с луками и дротиками были развернуты в центре, конники с тяжелым вооружением стояли на флангах.
Начало сражения ознаменовали лучники, выпустившие тучи стрел с обеих сторон. Закрываясь от летящих стрел, и русичи и ромеи подняли щиты над головой, отчего на какое-то время два враждебных войска превратились в некое подобие бронированных черепах. Сближаясь, русичи и ромеи все убыстряли шаг. При этом все громче взлетал над их головами боевой клич. Наконец войска столкнулись с грохотом и звоном, в котором мигом растворился грозный рев многих тысяч глоток. И началась битва!
Начало сражения ознаменовали лучники, выпустившие тучи стрел с обеих сторон. Закрываясь от летящих стрел, и русичи и ромеи подняли щиты над головой, отчего на какое-то время два враждебных войска превратились в некое подобие бронированных черепах. Сближаясь, русичи и ромеи все убыстряли шаг. При этом все громче взлетал над их головами боевой клич. Наконец войска столкнулись с грохотом и звоном, в котором мигом растворился грозный рев многих тысяч глоток. И началась битва!
Первый же натиск ромеев сильно смял центр славянского войска.
У троих подруг, наблюдавших за битвой с крепостной башни, даже возникло ощущение, что враги вот-вот рассекут боевой строй русичей и прорвутся к воротам Доростола. Воины Святослава так стремительно подались назад, открыв широкую брешь в середине своего строя, что у стороннего наблюдателя могла возникнуть уверенность в решительном переломе в пользу ромеев в самом начале сражения.
Об этом в один голос радостно заговорили военачальники конных отрядов, окружавшие Цимисхия. Василевс наблюдал за ходом битвы с небольшой возвышенности в тылу своего войска.
– Гляди, государь! Хваленые русы бегут под натиском твоего доблестного войска! – с широкой улыбкой молвил Давид Куркуас, шурин Цимисхия.
– Полнейший успех, государь! – вторил ему Феодор Лалакон, предводитель «бессмертных». – И часа не прошло, как наши воины смяли русов!
– Мы даже не успели ввести в сражение наши отборные отряды, – вставил Апсевд, сын Давида Куркуаса.
– Я знал, что так и будет! – воскликнул Анемас, начальник императорской паратаксии, в которую входили юноши из знатнейших семей Царьграда.
Цимисхий тем не менее хранил молчание, никак не реагируя на восторженные возгласы своих приближенных. Приложив ладонь к металлическому козырьку шлема, Цимисхий вглядывался в звенящее железом месиво из многих тысяч бойцов, щуря глаза от слепящих лучей восходящего солнца.
Успех ромеев сошел на нет, когда Святослав двинул в образовавшуюся брешь свою конную дружину. Конные русы с торжествующим ревом разметали пеших ромеев, многих изрубив на месте. Как по команде русичи усилили свой натиск по всему фронту и теперь уже ромеи подались назад, спотыкаясь о тела своих павших.
– Ну, что же медлит Склир? – нервно бормотал себе под нос Цимисхий. – Пора вводить в сражение отряды из второй линии!
Варда Склир, руководивший ромеями на равнине, вскоре выправил положение, бросив в сечу свежие отряды из второй линии. Ромейское войско сначала замерло на месте, потом начало медленно теснить русов обратно к стенам Доростола. Второй натиск ромеев оказался сильнее первого. Русичи были оттеснены почти к самой городской стене.
Конные полки Святослава, подобно стальным клиньям, тут и там вонзались в плотные построения византийской пехоты, дробя и рассекая фронт ромейского войска. Когда на одном из флангов обратилась в бегство конница ромеев, это привело к немедленному отступлению всей боевой линии византийцев. Ромеи пятились назад добрых полмили, понемногу восстанавливая порядок в своих шеренгах.
И вновь резервные отряды из второй линии позволили ромеям устремиться в очередную атаку на русские боевые шеренги. Но и этот вал из пеших ромеев был остановлен конницей Святослава, которая устремилась на врага двумя сходящимися к центру клиньями.
В центре русские лучники произвели настоящее опустошение в боевых порядках византийцев, расстреливая их с расстояния в две сотни шагов. От повального бегства ромеев спасли опять же отряды из второй линии, своевременно занимавшие бреши в боевом построении своей передней фаланги.
Четвертый натиск ромеев поколебал боевой строй славян всего на несколько минут.
Удар конной болгарской дружины смял византийцев на правом фланге. На этот раз ромеи отступали под натиском русов больше мили, с огромным трудом восстановив монолитность своих боевых рядов.
Когда Варда Склир двинул свои отряды в пятую атаку, то в свите василевса все опять воспрянули духом, глядя на то, как уверенно и неуклонно ромеи теснят русов по всему фронту. Было видно, что Святославу приходится волей-неволей растягивать свой боевой строй, уменьшая его глубину, дабы не позволить ромеям охватывать фланги русского войска. Все резервные отряды Святослава были уже брошены им в сражение, в то время как у Склира во второй линии стояло еще около тридцати тысяч свежего войска.
И опять русичам удалось расстроить плотные шеренги ромейской фаланги, вклинившись в нее сразу в нескольких местах. Видимо, силы у византийцев были уже на исходе, поскольку они сразу ударились в бегство.
Варда Склир не зря назывался у ромеев «железным полководцем». Он сумел остановить свои бегущие отряды, перегруппировал силы и двинул ромеев в шестой по счету натиск на русские полки. Увязнув в центре, византийцы изо всех сил пытались опрокинуть фланговые отряды славянского войска. Конники ромеев и славян сшибались грудь в грудь, ломая копья и громыхая щитами. Земля была усеяна убитыми людьми и лошадьми.
С уст Цимисхия сорвалось длинное ругательство, когда вся линия ромейского войска неудержимо покатилась назад, теснимая воинством Святослава. В свите Цимисхия царило смятение. Никто не мог понять, как русам удается на равных противостоять превосходящему их втрое византийскому войску!
На этот раз ромеи были отброшены русичами почти на две мили. Их вторая линия сместилась вплотную к отборным конным отрядам Цимисхия, а первая линия остановилась после отступления в том месте, где час назад стояли резервные таксиархии наемников и апелатов.
В седьмой натиск на славян ромеи устремились с пением священного гимна в честь Георгия Победоносца. Долгое время фронт колебался на одном месте, ни одна из сторон не желала отступать! Где-то кипела отчаянная рубка, и там грудами лежали тела павших ратников; где-то русы и ромеи налегали друг на друга, уперев копья в щиты. И все же перелом случился! Русы вновь сломили ромеев в яростной сече, обратив их в бегство.
Восстановить порядок в боевом строю Склиру удалось, лишь отведя в тыл измотанные в сече передовые отряды, заменив их свежим войском из наемников. Византийцы оказались отброшенными русичами от стен Доростола больше, чем на три мили. Их боевая фаланга теперь размещалась на склоне той возвышенности, откуда Цимисхий и его свита незадолго до этого наблюдали за ходом сражения. Цимисхию и его конным отрядам пришлось отойти далеко назад, к подножию холма, на котором был разбит стан ромеев.
Восьмой натиск ромеев на войско Святослава начался уже около полудня.
Припекало солнце.
На зубах скрипел мелкий песок, поднятый в воздух множеством тысяч ног и порывами ветра.
Наемники столкнулись с русами без пения гимнов и без боевого клича. Это были лучшие воины в войске Цимисхия, отозванные им из Азии, где эти отряды успешно противостояли арабам. Кому-то из этих наемников уже приходилось сталкиваться с русичами в сече под Аркадиополем в прошлом году. И все же большинство из наемников сошлись в битве с русами впервые.
Приехавший из ромейского стана евнух остановил своего низкорослого мула возле огромного коня, на котором восседал Цимисхий, облаченный в боевые доспехи.
– Господин, наступило время полуденной трапезы, – проговорил тоненьким голоском толстый евнух, глядя на василевса снизу вверх. – Мне доставить кушанья сюда или твое великолепие будет трапезничать в своем шатре?
– Что? Что тебе нужно?! – рявкнул Цимисхий, нависая над вмиг оробевшим евнухом, как коршун над цыпленком. – Убирайся отсюда, скопец! Живо!
– А как же трапеза, повелитель? – растерянно пролепетал евнух, испуганно втянув лысую голову в плечи. – Уже все готово.
– Какая еще трапеза?! – Лицо Цимисхия раскраснелось от ярости. – Ты не видишь разве, что здесь творится? Русы гонят мое войско, как стадо баранов! И ты хочешь, чтобы я в это время вкушал разносолы в своем шатре! Пошел вон отсюда, негодяй!
Цимисхий хлестнул плетью мула, на котором сидел толстяк-евнух.
Рыжий мул рванул с места и, прижав уши, поскакал обратно к стану, где у него была кормушка. Евнух цеплялся руками за гриву мула, неуклюже подпрыгивая в седле. При этом он ойкал и испуганно вскрикивал на каждом ухабе.
Русские стрелы уже втыкались в землю в опасной близости от конной свиты Цимисхия. Одна стрела даже вонзилась в щит Давида Куркуаса. Наемники, хоть и сражались храбро, но все же не могли остановить натиск славян, шаг за шагом отступая к своему стану.
Цимисхий и его свита повернули коней и отъехали подальше в поле от сцепившихся в свирепой сече русских и ромейских полков.
– Это не битва, а позор! – гневно молвил Цимисхий, обращаясь к своим приближенным. – Наш численный перевес не дает нам никакого преимущества! Русы теснят и теснят наше войско! Русам уже рукой подать до нашего стана!
Теперь помимо усталости на ромеев, облаченных в тяжелые латы, свалились изнуряющая жара и жажда. Палящие лучи солнца нагрели песок под ногами. На равнине, лишенной деревьев, не было ни клочка спасительной тени. А битва между тем продолжалась!