— Правда. Я раньше работал в Центре нанобиомедицинских технологий.
— А почему ушел? Эта работа интереснее или…
— Или выгнали, ты хотела сказать? Нет, ты правильно определила. Скучно мне там стало. Не знаю, как тебе это объяснить. Просто наступил момент, когда передо мной был выбор. С одной стороны, всю жизнь корпеть над приборами, проводить опыты, писать статьи и диссертации. Они, конечно, нужны, но польза от них… Ни Ломоносовым, ни Ландау я себя не чувствую, поэтому польза сомнительная. Так, средненький ученый, разнорабочий науки. А здесь… Сюда меня взяли как раз из-за моих разносторонних способностей, здесь жизнь. И не потому, что опасности, приключения, схватки. Схваток и приключений, как ты видишь, маловато. Больше приходится ждать, но здесь я понимаю, что нужен. Ты вот пришла…
— Нашел смысл жизни? Я вот тоже пытаюсь найти.
— А что для тебя в жизни главное? — осторожно спросил Веня.
— Как и для любой современной дурочки, — усмехнулась Юля, — чтобы ко мне прискакал принц на белом коне, чтобы меня любили сильнее всех на свете, чтобы все розы мира были к моим ногам.
— А если серьезно?
— А если серьезно, то не знаю. Пока меня ведет отец, пока я его слушаюсь, пока я иду по его пути. А нужно ли мне это, я не знаю.
— Семейный бизнес, серьезное дело. Разве это не достойный путь? Не разрушить созданное до тебя, а приумножить.
— Ты говоришь, как в старину в купеческих семьях говорили.
— Ты в старину жила в купеческих семьях? — пошутил Веня.
Юля тихо засмеялась в темноте. Потом замолчала и вздохнула.
— Понимаешь, в этой среде ты не перестаешь быть уязвимым. Это простому человеку, у которого, кроме холодильника «Атлант» в квартире и автомашины «Жигули» в гараже, ничего нет, беспокоиться не о чем. А у нас ты… да и что говорить, раз ты и твои парни сидят здесь, в Чите, и занимаются моими проблемами.
— Ты не хочешь такой жизни?
— Не знаю, я не о том. От достатка трудно отказаться, это если говорить честно. Но с другой стороны, я не знаю, как жить, когда приходится все время ждать с любой стороны подвоха, если не пули. Ты думаешь, что эта история самое неприятное в моей жизни? Если все остальное сложить в кучу, то оно перевесит чашу терпения. Любую. Моя на грани. Девчонки на курсе смотрят на меня, как на принцессу Забайкалья, мальчишки боятся подойти, злой шепот за спиной во время сессий. Которые, кстати, я сдаю сама, без дураков. Ну, а уж от женихов…
— Отбоя нет?
— Не отбоя, а в самый неподходящий момент они обнаруживаются на дороге. То сынок кого-то из правительства с цветами и чувствами возникает, то… А в этом году неожиданно обнаружилось, что главный технолог с наших приисков воспылал ко мне любовью. Главное, с таким жаром кинулся ухаживать, что пришлось отшить. — Юля снова засмеялась в своем кресле. — Папа сильно ворчал. Я уж не поняла на кого: то ли на меня, то ли на него. Как-то у меня получилось очень… унизительно для этого Проводина. Папа, наверное, боялся, что тот уволится, не сможет работать. Ничего, утерся как миленький и работает. Женишок!
— По-моему, ты не очень поверила в искренность его чувств, — предположил Веня.
— А я не виновата, что как-то не особенно верится.
— А в чувства Глеба тебе верится?
— Глеб — дело совсем другое… Он другой. С ним можно от всего этого отдохнуть, как в другой мир окунуться, где не говорят о процентах, о доходах, о налогах и лизинге.
Глава 8
— Ну, ребята, тут причины две! — горячился Иванов, запершись в санузле палаты Глеба и включив воду на всю. С экрана ноутбука на него смотрели все, кроме Вени Волохова. — Во-первых, с Борисовым мы видели, что воспоминания можно вызвать под гипнозом. Значит, есть шанс, но рисковать нельзя, не с моими кустарными познаниями этим заниматься.
— Это мы поняли, — перебил его с экрана Борисов, угрюмо теребивший свой нос. — Вторую причину давай.
— Каждый безопасный для Глеба день, который он тут прожил, увеличивает возможность покушения на него. Вот вам вторая причина!
— Че это? — не понял Моргунов. — А если это было не покушение, а просто хулиганская выходка? Грабители?
— Грабителям никто не мешал ограбить. Забыл, что у Юли с Глебом ничего не пропало?
— Я помню, что у них кое-что ценное осталось, — возразил Моргунов.
— Ладно, я понял, — согласился Иванов. — Если бы это было покушение на Юлю, то оно повторилось бы. Но в доме ее не достать, и заказчик вполне может просто отложить задуманное, когда охрана расслабится. Придет осень, Юле нужно будет начинать ходить на занятия в университете. И все! Масса возможностей все повторить. Ну, а если убрать все-таки хотели Глеба? Им ведь тоже не очень важно, когда он умрет. Могут пару месяцев подождать. Это самые безобидные варианты, потому что за столько времени мы сможем наверняка вычислить и заказчика, и исполнителей. А вот если Глеб им нужен потому, что может вспомнить сейчас, тогда они ни перед чем не остановятся, даже перед тем, чтобы взорвать эту больницу. Это вы понимаете? Они могут организовать такое беспроигрышное нападение, что мы ничего будем не в состоянии противопоставить. А времени у них на подготовку было уже достаточно.
— А я с Диманом согласен, — вдруг сказал Халов. — Серьезные люди такой фигней не занимаются, серьезные люди доводят начатое до конца. Так или эдак, а Глеба надо срочно увозить отсюда в неизвестном направлении. Венька там из кожи лезет, чтобы давыдовская дочка снова не стала капризничать и проситься в больницу.
— Хорошо, — кивнул Борисов после долгого молчания, — я скажу Князю, что мы все проанализировали и решение приняли. Но ты, Дима, понимаешь, что, кроме твоей интуиции, нам опереться не на что?
Саня Халов, когда Борисов велел ему ехать в аэропорт и обезопасить самолет от возможных попыток диверсий, предложил свой план.
— Ребята, если все серьезно, то мы ставим под удар всех пассажиров. Чего проще избавиться от опасного свидетеля, гробанув весь самолет.
— М-да, — согласился Борисов, — я понимаю, что Давыдов из-за Глеба не будет нанимать целый самолет, чтобы везти его одного. Но какой выход?
— Запутать всех. Распространить информацию, что за Глебом прилетит спецборт, нанятый Давыдовым, параллельно пустить другую информацию, что Глеб полетит в клинику в Харбин, такую же, что в США, но и все же забронировать ему место на рейсовом до Москвы. К московскому борту он у нас не успеет прибыть. А мы тайно посадим его на любую местную колымагу до Улан-Удэ, а уж оттуда Глеб в самом деле полетит нормальным рейсом до Москвы. Правда, лететь с ним придется кому-то из нас. Например, мне. У меня нюх на взрывчатку.
— Хм, — Борисов почесал нос, хитро улыбаясь. — А что! Есть в этой идее резон, только придется подключить еще кое-кого. Если мы распустим слухи о разных вариантах маршрутов по разным направлениям? Скажем, здесь, в больнице, вариант с обычным рейсом на Москву, среди персонала и охранников в доме Давыдова — вариант, скажем, с Харбином.
— А в полицию запустим вариант с США, — подсказал Иванов. — Ты же будешь привлекать Коваля, его каналы.
— Ну, Ковалю можно верить, — неопределенно покрутив кистью в воздухе, сказал Борисов. — Но для порядка можно и туда. Значит, Коваль связывается по своей линии и просит особое внимание уделить подготовке рейса в США. Линейный отдел полиции привлечет службу безопасности аэропорта. Вариант с прямым рейсом Чита — Москва самый простой. Мы элементарно бронируем билет по телефону на Глеба с его паспортными данными. Кажется, все укладывается в схему. Только надо Глеба сажать в московский самолет не в Улан-Удэ, а в Иркутске. Там московский борт будет делать посадку, и Глеба возьмут на его же место по его же билету. Главное, чтобы он там успел в самую последнюю минуту регистрации появиться.
Глеба из больницы вывели ночью и посадили в неприметную, запыленную старенькую «Мазду» Иванова с затемненными стеклами. В палату тайком завели Халова, который меньше всех в группе выделялся громоздкостью атлета. Ему забинтовали голову так, что его нельзя было разглядеть в лицо. Утром Моргунов на «Волге» с шашечками, которую получили в местном таксопарке по запросу майора Коваля, подъехал к больнице. Пока Борисов заговаривал зубы лечащему врачу, Халов уселся в такси на заднее сиденье и положил голову на руки. Борисов всем помахал рукой и быстро занял переднее пассажирское сиденье в такси. Когда машина выехала за ворота и проехала квартал от больницы, Моргунов остановился, высадил Борисова, причем тот бережно уложил на заднем сиденье пациента, и всем снова демонстративно помахал рукой. Еще через пятнадцать минут езды в пробках Моргунов вдруг совершил заранее спланированный на карте маневр, оторвался от возможных наблюдателей и в условленном месте высадил Халова, который уже снял бинты с головы. Никто не беспокоился, что этот маневр вызвал бы подозрения у кого-то со стороны. Ничего необычного в том, что такси вдруг покидает перегруженную дорогу и углубляется во дворы и параллельные узкие улицы, ведь пассажир опаздывает в аэропорт, а таксист зарабатывает на скорости — все нормально.
Через некоторое время такси с Моргуновым за рулем выскочило через Железнодорожный район на трассу М55. Борисов ехал следом на своей «Хонде», держась от такси на расстоянии не дальше пятидесяти метров. Трасса была пустынной, и это раздражало. Возникало ощущение, что ты все время на прицеле.
— Коля, что у тебя по курсу? — спросил Борисов через коммуникатор.
— Нормально, чисто. Впереди сложный участок с изгибом дороги и знаками. Наверное, ограничение скорости.
— Хорошо, Дима, у вас как на хвосте?
— Чисто до горизонта. Глеб нервничает, говорит, что устал от наших шпионских игр.
— Скажи, что можем вернуть его домой.
— Я предлагал, — коротко засмеялся Иванов. — Хочет в Москву, в клинику.
— Тогда не пищать! Всем повышенное внимание, сложный участок впереди.
Если бы потом кто-то спросил Диму Иванова, зачем он сбросил скорость, едва поднявшись на бугор, с которого был отчетливо виден s-образный изгиб дороги, он бы не смог ответить. Наверное, что-то щелкнуло в мозгу и, не советуясь с сознанием, отдало приказ правой ноге сбросить газ. А потом он уже вполне осмысленно, резко нажал на тормоз и рванул руль вправо.
Коля Моргунов был готов к нападению. Не в тот самый момент, а вообще. Его натренированный организм сам совершит все необходимые действия, если из-за кустов вдруг вынырнет тяжелая легковушка и пойдет на таран. Или если из нее высунется пара автоматов и по его такси откроют шквальный огонь. «Волга» — это вам не бронированный правительственный «Мерседес», но все равно вывернуться можно, если есть навыки. У бывшего офицера ФСО Моргунова навыки были. Был на нем еще и бронежилет из композитных материалов. Фактически обычный бронежилет 6-го класса защиты в лаборатории «Барьера» усовершенствовали, заменив два из четырех слоев. Тканевый и керамический слои заменили на модифицированное углеволокно и сплав титана с чем-то в виде перекрестного плетения. И обычный бронежилет 6-го класса и класса 6а выдерживает попадание 7,62-мм пули «АКМ» и винтовки «СВД». Он выдерживает даже попадание пули класса ПП — повышенной пробиваемости. Но есть у этих стандартных бронежилетов два существенных недостатка.
Во-первых, бронежилет скрытого ношения 6-го класса защиты является защитой именно скрытого ношения чисто условно. Под рубашкой его уже не спрячешь, нужна куртка, а лучше куртка зимняя. Да, пулевого ранения обладатель жилета не получит, если в него выстрелить из «АКМ». Но даже после выстрела из пистолета защищенный этим жилетом человек получает очень сильные травмы. Часто несовместимые с жизнью. Моргунов помнил, как совсем недавно, меньше года назад, Дима Иванов получил практически в упор две 9-мм пистолетные пули в область груди. Отделался он тем, что получил перелом одного ребра и трещину во втором. А на обезболивающих препаратах он еще двое суток преследовал бандитов.
Так что автоматные очереди и осколки гранатомета Моргунова не особенно беспокоили, больше беспокоили его выстрелы из пехотного огнемета «Шмель», но из них в него стрелять не будут. Местность лесистая, скорость машины высокая. Стрелку придется занимать позицию чуть ли не в кювете за обочиной. Но в таком случае он сам попадет под взрыв газовой смеси. А если не попадет, то в пределах нескольких десятков метров от эпицентра может разорвать кровеносные сосуды от перепада давления.
Николай вошел в поворот на скорости около 90 километров в час и тут же увидел человека на обочине. Нечего этому человеку было делать здесь, на дороге, не было рядом другой машины, и на грибника он не похож.
— Всем «ПЛЮС!» — крикнул Моргунов в коммуникатор, рванул ручку переключения передач с пятой на четвертую и вдавил педаль акселератора в пол.
Сейчас все зависело от него. Борисов с Санькой справятся, у них есть запас времени. Даже если Халов сейчас удержит руль их машины, а Гешка высунется по пояс в окно, то и на ходу из своего любимого «стечкина» с сорока-пятидесяти метров положит всех. И если это не комплексная засада с подстраховкой, для организации которой нужно целое подразделение спецназа, то Дима Иванов просто посмотрит с холма на всю эту клоунаду, а потом поедет дальше.
Но Моргунов понял, что все так просто не закончится. Те, кто сейчас ждал их на дороге, имели навыки подобных операций. И они понимали, что передняя машина всегда пустая — она идет на ощупь, это авангард. Только вот забыли они, наверное, что в передней всегда едут наиболее опытные сотрудники охраны, те, у кого глаз наметан на малейшие признаки опасности. И человек, бредущий по обочине дороги в десятках километров от жилья, привлекает внимание специалиста. Тот сразу начинает искать другие признаки. И находит их в двух пышных кустах, которым нечего делать на обочине слева. И в чем-то неприметно шевельнувшемся чуть подальше, справа от дороги. И эти трое, а их как минимум трое, думают, что они зажмут в клещи две машины и расстреляют их из стрелкового оружия с высоким темпом стрельбы и из пехотных гранатометов типа РПГ. Автоматические гранатометные комплексы будут в этих условиях бесполезны.
Все это Моргунов успел передумать, разгоняя машину на четвертой передаче. Он ждал активной фазы нападения. И будет она стандартной. Если в первой машине нет ничего серьезного и опасного, то ее просто расстреляют из автоматов. Вторая по всем законам начнет тормозить, потому что идет с отрывом. Шла бы впритык, тогда ее действия были бы непредсказуемы, ведь зачастую удобнее прорываться под огнем вперед, чем тормозить и возвращаться. Значит, в Борисова с Халовым они пульнут из гранатомета… вон из того.
Моргунов увидел, как поднимается на одно колено справа от дороги человек в маскировочном костюме, как кладет на плечо трубу, как прикладывается глазом к оптике РПГ-7. Значит, сейчас переднюю машину изрешетят до состояния сита. Ну вот вам сюрприз, ребятки! И с первыми очередями Моргунов рванул руль в сторону и нажал на тормоз.
Машину понесло боком, плавно разворачивая на асфальте капотом назад. Бросив в левую руку «стечкин», Моргунов удержал руль, ослабляя давление на тормоз. Перебросив рукоятку на вторую скорость, он положил ногу на педаль акселератора и высунул руку с пистолетом в окно. Вся процедура заняла у него меньше двух секунд, но несколько пуль прошили со звоном кузов «Волги», разлетелось за его спиной автомобильное стекло. И только теперь Моргунов услышал звуки автоматных очередей.
Вся картина была перед глазами. Справа над упавшим «ложным» кустарником виднелся человек, сидевший на пятке правой ноги. Он упирал в левое колено локоть и целился в приближавшуюся «Хонду» из снайперской винтовки. Слева человек с «АКСУ» поливал очередями отъехавшую «Волгу», а левее него, метрах в пяти от дороги, человек в маскировочном костюме уже целился в «Хонду» из гранатомета.
«Стечкин» дернулся в руке, выплюнув очередь из пяти пуль в гранатометчика и тут же вторую из четырех патронов в автоматчика. Сейчас все неважно, попадания неважны, главное сбить прицельную стрельбу, что в сочетании с маневрированием машины Борисова, а это он умеет делать отлично, сведет атаку на нет. Перезаряжать гранатомет будет некогда, а двое на обочинах — отличные мишени. Снайпер не так опасен, для него подвижная цель — это проблема.
Гранатометчик не выстрелил, но почему, Моргунов не понял. То ли испугался пуль, прошедших впритирку, то ли его ранило в руку. На ближайшие секунды это было неважно. Важны теперь две другие цели: автоматчик и снайпер. Снайпер, насколько Моргунов увидел боковым зрением, немного растерялся и сейчас смотрел в сторону такси, прикидывая ситуацию. Автоматчик менял магазин и что-то кричал своим товарищам. Моргунов развернул свою машину правым боком к нападающим и свалил-таки автоматчика еще одной очередью через противоположное окно в машине.
И тут он увидел вспышку и дымный след! Тело само выбросилось из машины на асфальт, а потом швырнуло себя еще в один длинный прыжок в сторону кювета. Мощный взрыв ударил в спину и ноги, а рот наполнился кислым дымом, землей и травой. На пару минут оглушенный и ослепленный взрывом Моргунов потерял способность ориентироваться, но все было кончено и без него.
Когда «Волга» впереди закрутилась на месте, рыча мотором и стирая в черную пыль резину колес на бешеных оборотах, Борисов сразу приказал Халову прыгать, а сам направил машину вперед, вдавив педаль в пол. Для него было очень важно верить в Николая Моргунова, что тот верно выберет себе цели по степени опасности. Короткая перестрелка, заминка у гранатометчика, потом рухнувший на асфальт автоматчик. Борисов пригнулся и свернул прямо на снайпера, он весь сжался в комок и буквально смотрел стрелку в глаза, точнее в стекло оптики. Ему даже казалось, что он видит подрагивание указательного пальца на спусковом крючке, как тот плавно выбирает свободный ход, как давит еще…