В следующий раз, когда Мартин пробегал мимо, виконт встал и преградил ему путь. Эндрю немедленно налетел на неожиданное препятствие.
Гастингс учтиво поддержал его за локоть.
— Простите, старина.
— Это я виноват, — кротко признал Мартин.
Многие дети мечтают убежать к цыганам, а Гастингс делал это не раз и не два. Вор из него получился неважный, однако Мартин оказался невероятно легкой добычей.
Отвернувшись и сделав вид, что рассматривает в шкафу книги, Дэвид быстро взглянул на украденный из кармана соперника листок. Телеграмма.
«В следующий понедельник. Отель „Савой“. Четыре часа. Спросите комнату Куэйда».
Гастингс посмотрел на дату отправления. Сегодня тот самый понедельник, и скоро как раз четыре. Неужели, несмотря на все предупреждения, Хелена Фицхью все-таки назначила свидание?
За спиной раздался громкий вздох. Гастингс посмотрел через плечо и увидел, что Мартин судорожно шарит по карманам. Засунув листок в рукав, Дэвид подошел к креслу, где, словно на иголках, ерзал несчастный, и незаметно бросил телеграмму на пол.
— Что случилось, Эндрю?
Мартин обернулся, заметил возле ног пропажу и радостно, с заметным облегчением выдохнул.
— Ничего особенного. Всего лишь обронил телеграмму.
Гастингс услужливо поднял листок и протянул Эндрю — текстом вниз.
— Эту?
— Да. Спасибо, сэр.
Мартин сунул улику в карман, торопливо встал, попрощался и вышел из комнаты.
Не иначе как негодяй отправился в «Савой»!
Эндрю Мартина трудно было назвать законченным подлецом. Он просто был безвольным человеком и всю жизнь подчинялся чужому влиянию. В случае с женитьбой он поступил так, как приказала матушка. Не так давно послушался Фица. А теперь вновь поддался неуемной энергии и железной настойчивости мисс Фицхью.
Гастингс не мог понять, кого ему хотелось стукнуть сильнее — Мартина или себя самого. Почему, почему он до сих пор не отошел в сторону? Почему продолжает строить свой храм в Сахаре и молиться о дожде, когда, насколько хватает глаз, все вокруг свидетельствует о полном безысходном поражении?
Тем временем ноги уже сами несли Дэвида к двери. Если приходится топить горе в виски, то лучше делать это дома, в тиши кабинета, где никто не видит твоих сердечных мук.
На плечо Дэвида легла чья-то рука.
— Кажется, вы правы, Гастингс, — прошептал Бернард Монтит. — Только что встретил Мартина и попытался пригласить его вместе выпить, однако парень нашел тысячу поводов и отказался.
— То, что человек не хочет с вами выпить, сэр, еще не повод для подозрений.
— Вы не понимаете. — Монтит осмотрел почти пустую гостиную и перешел на шепот: — Сегодня утром я случайно увидел письмо, которое написала моя благоверная. В нем сказано: «Скоро поймаю его на месте преступления». Догадайтесь, к кому оно было обращено? «Моя дорогая Александра»!
Александрой звали супругу мистера Мартина.
— Какой кошмар. — Собственный голос Гастингс услышал словно со стороны. Звучал он спокойно, почти отрешенно. Скорее всего из-за шока: по спине полз ледяной холод.
— Вот именно. Я попытался затащить беднягу Эндрю сюда, в безопасное место, но он даже слушать ничего не захотел.
— Ну и дела, — выдавил из себя Гастингс. — Держите меня в курсе событий, хорошо? А сейчас мне пора. Моя леди ждет.
И он направился к двери, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не побежать.
— Ваша леди? — удивленно переспросил Монтит. — Но ведь вы не женаты.
Да, он действительно не был женат. И не хотел делать предложение той, которая демонстративно предпочла другого. Но несмотря на все это, Дэвид понимал, что если обстоятельства сложатся неблагоприятно, вольной холостяцкой жизни придет конец.
Возле клуба Мартина уже не было. Гастингс подозвал двухколесный экипаж и приказал как можно быстрее ехать в отель «Савой». Кажется, сегодня опять придется стоять на страже, пока Хелена будет с возлюбленным.
Тем не менее Дэвид был готов на что угодно — лишь бы остановить коварные происки миссис Монтит.
Подъезжая к отелю, Гастингс увидел Мартина, уже входившего в двери. Тот опасливо оглядывался по сторонам, словно понимая, что совершает преступление. Виконт проворно спрыгнул на тротуар, ворвался в холл и поспешил к стойке портье.
— Комната Куэйда.
— Номер пять на верхнем этаже, сэр.
— Меня должен ждать ключ — на ходу сымпровизировал Гастингс.
— Простите, сэр, но ключ приказано отдать первому из посетителей.
— А первым оказался тот джентльмен, который приехал минуту назад?
— Нет, сэр. Я отдал ключ леди, она появилась несколько раньше.
Судя по телеграмме, свидание назначил не Мартин.
А если бы инициатива принадлежала мисс Фицхью, ей незачем было бы просить ключ — она непременно распорядилась бы отдать его Мартину.
Подозрение, что марионетками управляет кто-то третий, переросло в уверенность.
— А сколько всего ключей?
— Три, сэр.
— И где же два остальных?
— Один у той персоны, на чье имя заказан номер, а еще один здесь, у нас.
Если ключ взяла Хелена, значит, комната числится не за ней.
Гастингс сунул руку в карман, достал банкноту в один фунт и положил на стойку.
— Дайте третий ключ и никому обо мне не говорите.
Служащий долго разглядывал деньги, потом молниеносным движением схватил купюру и спрятал в карман. Достал из ящика ключ и невозмутимо, как ни в чем не бывало протянул Гастингсу.
— Прошу, сэр.
Гастингс направился к лифту. Минуту назад получить эту холодную тяжелую железку казалось важнее всего на свете. Но что же делать с ней дальше? Мешать любовному свиданию, когда нет очевидной неминуемой опасности, неразумно.
Проблема, однако, разрешилась сама собой: очевидная и неминуемая опасность воплотилась в облике миссис Монтит, которая в этот момент как раз появилась возле стойки.
Сердце виконта почти остановилось. Нет, лифт не годится: неизвестно, с какой скоростью он поедет. Стараясь держаться спокойно и постоянно, хотя и незаметно, оглядываясь, Гастингс подошел к лестнице, а едва интриганка скрылась из виду, бросился бежать вверх по ступенькам, умоляя судьбу, чтобы лифт полз как можно медленнее и останавливался на каждом этаже.
Легкие Дэвида чуть не лопались, но он помчался еще быстрее.
Отель «Савой» был не таким высоким, как тот, в котором мисс Фицхью жила в Нью-Йорке, и все же с верхнего этажа улица казалась далекой, а люди и даже экипажи крошечными. Хелена стояла на балконе и ждала.
Иногда ей чудилось, что они с Эндрю познакомились всего лишь несколько недель назад и будущее сулит обоим безмятежное счастье. А порой Хелену охватывало ощущение, что прошла целая жизнь, и тогда сердце ее погружалось в холодную пустоту.
В дверь едва слышно постучали, и она поспешила открыть. На пороге стоял Эндрю с лицом одновременно сияющим и полным раскаяния.
— Извини за опоздание. Монтит пытался затащить меня в клуб, чтобы вместе выпить. Вечно забываю, как трудно в Лондоне куда-нибудь вовремя добраться.
Какая разница, почему он опоздал? Главное, что пришел! Хелена втащила любимого в комнату, закрыла дверь и обняла его.
— Эндрю, Эндрю, Эндрю!
Она прекрасно помнила их первое жаркое объятие. Мартин тогда сказал, что не видит препятствий, способных помешать ее грандиозной издательской карьере, и Хелена не смогла сдержать чувств. Дело было в поместье графа Фицхью. Эндрю и Хелена познакомились неделю назад и часто сидели на берегу ручья. Это была восхитительная неделя: влюбленные расставались лишь на ночь, и Хелена всякий раз засыпала со счастливой улыбкой на лице.
Эндрю страстно прижался губами к волосам возлюбленной.
— Как же я по тебе соскучился!
Неожиданно в коридоре послышались торопливые шаги — такие резкие, громкие, что звук их отдавался в голове эхом. Хелена замерла. Нет, не может быть, чтобы миссис Монтит совершила столь дерзкий налет!
— Мне нельзя было приходить, — продолжал Эндрю. — Но после того как на вокзале ты спросила, почему слово, данное графу Фицхью, я считаю важнее слова, данного тебе, моя жизнь превратилась в сплошное мучение. Я ведь обещал всегда оставаться рядом с тобой, правда?
Она почти не поняла слов, зато явственно услышала, как в замке повернулся ключ, и отскочила назад с такой прытью, слово внезапно заметила на лице возлюбленного страшные признаки оспы.
Но на пороге показался всего лишь виконт Гастингс. Вцепившись в ручку двери, он едва дышал.
— Как вы здесь оказались, милорд? — ошеломленно воскликнула Хелена. Гнев в душе странным образом смешался с чувством облегчения. Да, ее поступок выходит за рамки приличий, и все же он не имеет права врываться так бесцеремонно в чужой номер!
— Это совсем не то, что вы подумали, сэр, — растерянно пробормотал Эндрю.
— Я прекрасно знаю, что это, но мне плевать. — Гастингс закрыл дверь. — Сюда поднимается миссис Монтит. С ключом от номера.
Хелена похолодела.
— Не может быть. Не верю!
Однако в ее тоне не было вызова, а слышался только испуг.
— Вы послали Мартину телеграмму? — сурово спросил Гастингс.
— Разумеется, нет. Это он назначил мне встречу.
— Ничего подобного, — возмутился Эндрю. — Я получил телеграмму от мисс Фицхью.
Хелена окончательно утратила дар речи.
— Значит, миссис Монтит написала вам обоим, — жестоко заключил Гастингс, — и устроила это свидание, чтобы поймать на месте преступления.
Он слегка приоткрыл дверь и осторожно выглянул.
— Вот она, легка на помине. Как раз выходит из лифта. И — о Господи! — вместе с ней старшая миссис Мартин.
— Моя матушка? — дрожащим голосом уточнил Эндрю.
Миссис Мартин держала детей в ежовых рукавицах, и Эндрю всегда ее боялся. Узнай она, что сын скомпрометировал молодую леди из хорошей семьи, не простила бы до конца своих дней. Такого испытания он вынести не мог.
Гастингс закрыл дверь и внимательно осмотрел замок.
— Кто-то приложил руку — изнутри не запирается.
— Что же делать? — Эндрю умоляюще взглянул на Хелену. — Что делать?
— Миссис Монтит явилась в отель следом за мной, — пояснил Гастингс, прислонившись спиной к двери. — Если портье исполнит мою просьбу и не проболтается, она узнает лишь о том, что ключ попросили дама и джентльмен. Итак, каков ваш план? — Гастингс выжидающе посмотрел на мисс Фицхью.
Хелена удивилась, что услышала вопрос так ясно, — в голове стоял отчаянный шум. Судорожно сглотнув, она обратилась к почти парализованному страхом Мартину:
— Эндрю, милый, зайди, пожалуйста, в ванную и запри за собой дверь. Если любишь меня, не издавай ни звука, что бы ни произошло.
— Но, Хелена…
— Некогда рассуждать. Делай, как я сказала.
Эндрю все еще колебался. Пришлось схватить его за локоть и силой втолкнуть в ванную.
— Помни, ни звука! Иначе никогда не прощу.
Она захлопнула дверь перед его носом; оставалось надеяться, что приказание прозвучало достаточно убедительно.
Обернувшись, Хелена с удивлением увидела, что Гастингс поспешно снимает сюртук и жилет.
Вопросительно приподняв одну бровь, он обратился к Хелене:
— Надеюсь, не возражаете, мисс Фицхью?
Не дожидаясь ответа, Дэвид толкнул Хелену на диван. Теплая сильная рука очутилась на ее затылке, в то время как пальцы второй принялись расстегивать пуговицы на жакете.
Волосы Хелены рассыпались по плечам, прикосновение горячих губ обожгло шею. Виконт уже сражался с застежкой блузки, а скоро и блузка, и жакет покинули привычное место и оказались где-то в районе талии.
Не колеблясь Гастингс завладел губами Хелены. Его тело оказалось тяжелым… очень тяжелым. Волосы — а она даже не заметила, когда запустила пальцы в его волосы — напоминали прохладный шелк. Поцелуй сосредоточил в себе всю страсть, весь голод мира. Вопреки тому, что Хелена знала об этом человеке, целовал он так, словно никогда в жизни не знал другой женщины.
Сама того не желая, она ответила пылко и искренне.
Внезапно дверь распахнулась.
— Наконец-то я застала вас на месте преступления! — торжествующе вскричала миссис Монтит. — Как вы объясните свое поведение, мистер Мартин?
Гастингс, выругавшись, поднялся с дивана.
— Поистине на месте преступления! Что означает это вторжение? Убирайтесь, пока не вышвырнул обеих!
Хелена едва вспомнила, что в подобной неловкой ситуации положено вскрикнуть и начать суетливо поправлять одежду.
Миссис Монтит окаменела от изумления.
— Лорд Гастингс, но… но…
— Немедленно уходите, миссис Монтит. И вы тоже, миссис Мартин. Неужели человек не имеет права отпраздновать собственную тайную свадьбу?
— Тайную свадьбу? — ошеломленно выдохнула маленькая, словно птичка, миссис Мартин.
Собственную тайную свадьбу? Хелене показалось, что ее ударила молния. Она поспешно опустила голову.
— Да, похищение невесты и бракосочетание, — хладнокровно подтвердил Гастингс. — Уж не думаете ли вы, что, не связав себя предварительно священными узами брака, я приведу сестру лучшего друга туда, куда может сунуть свой длинный нос любая сплетница?
Его милость говорил таким ледяным тоном, что и масло во рту не растаяло бы.
Хелена спрятала левую руку. Главное сейчас — не ляпнуть в присутствии миссис Монтит и миссис Мартин что-нибудь глупое и компрометирующее. Вряд ли в этой суматохе кто-то успел заметить отсутствие обручального кольца.
Миссис Мартин торжественно выпрямилась во весь свой крошечный рост.
— Примите глубочайшие извинения, лорд Гастингс. Леди Гастингс. Желаем счастья и согласия.
Миссис Монтит все еще что-то бессвязно бормотала.
— Но… но…
Миссис Мартин решительно схватила подругу за руку и вывела из комнаты. Гастингс захлопнул дверь и оперся о притолоку спиной.
Хелена досчитала до десяти, чтобы дать блюстительницам нравов время дойти до конца коридора, а потом для уверенности повторила еще раз.
Восемь. Девять. Десять.
— Свадьба? Священные узы? — выпалила она, с трудом удерживаясь, чтобы не перейти на крик. — Ради всего святого, что заставило вас это сказать? Неужели вы окончательно сошли с ума?
Гастингс посмотрел на нее удивленно, с оттенком неодобрения.
— А вы хотели, чтобы я честно признался, что у нас с вами роман?
— Да!
Лицо виконта стало сначала серьезным, а потом равнодушным.
— Результат оказался бы точно таким же: все равно пришлось бы на вас жениться. Поэтому я решил избежать скандала.
Нет, он на ней не женится! Вернее, она ни в коем случае не должна выйти за него замуж.
— Милорд, вы не имеете права принимать за меня решения.
— С тех самых пор, как вы вернулись из Америки, я неустанно просил не ставить меня в такое положение.
— Никто вас никуда не ставил. — Раздражение Хелены нарастало, и голос звучал все громче. — Вы сами вмешались в ход событий!
— И что было бы с вами и с мистером Мартином, если бы я не вмешался?
Хелена вздрогнула.
— Согласна, случилось бы худшее. Но из этого ровным счетом ничего не следует. Ради спасения мистера Мартина мне пришлось притвориться, что мой любовник вы, а не он. И больше ничего.
— Спасение мистера Мартина? Но единственное, что меня заботит… — он не договорил. — И что же дальше? Что я должен сказать Фицу?
— Правду, разумеется, и ничего, кроме правды. Скажите, что нам с Эндрю в лице миссис Монтит грозила серьезная опасность и, чтобы предотвратить ее, вы притворились участником предосудительного свидания.
— Полагаете, на этом дело благополучно закончится? Неужели Фиц позволит обществу поверить, что его сестра и лучший друг спят вместе, и ничего не предпримет? Первое, что он сделает, — это заставит меня предложить вам руку и сердце.
— Ну а я с благодарностью отклоню предложение. Сама разберусь с Фицем, сама отвечу за свои действия. Не нуждаюсь ни в чьем заступничестве, а уж тем более в вашем.
В голосе виконта зазвучали металлические нотки.
— Итак, мисс Фицхью готова стать падшей женщиной? Как вы любите напоминать всем и каждому, речь идет не только о репутации. Неужели вам не понятно, что вы не просто навеки запятнаете доброе имя своей семьи, но и сделаете несчастными брата и сестру? Не важно, останетесь ли вы в Лондоне или вернетесь в деревню: в любом случае они никогда больше не смогут показаться с вами в обществе, упомянуть в разговоре ваше имя. Вам раз и навсегда запретят встречаться с их будущими детьми — разве только тайком. До конца своих дней они будут тревожиться о вашей участи и от беспомощности рвать на себе волосы. Хотите обречь близких на жалкое, позорное существование?
Ловушка захлопнулась. Семья оставалась для Хелены ахиллесовой пятой. Она не боялась тяжких последствий для себя, однако не могла даже подумать о том, чтобы доставить горе тем, кого любила всей душой.
Она считала, что готова ко всему, но сейчас ей пришлось прислониться к стене, чтобы не упасть. Несправедливость мира оказалась убийственной: Гастингса, с его бесконечными похождениями, в поместье которого открыто живет его незаконный ребенок, принимают везде и всюду, в то время как ей, откажись она от его предложения, пришлось бы всю жизнь расплачиваться за свое неосмотрительное поведение.
Но ведь она всегда знала суровые правила общества, так какой же смысл понапрасну возмущаться?
Из ванной вдруг послышался нерешительный голос:
— Мне уже можно выйти?
Эндрю. Хелена совсем о нем забыла.
— Да, выходи.
Мартин открыл дверь и, прижимая к груди шляпу, робко шагнул в комнату. Несчастный, должно быть, во всем винил себя.