— Что-что?
Он пришел в ярость.
— Твои чертовы псы обделали ковер!
Пиранья села на кровати. Она была в чем мать родила, и ему, как всегда, бросились в глаза ее мощные груди — самые большие пневматические груди в Филадельфии. Временами Пинки казалось, что он женился не на женщине, а на паре необъятных искусственных титек.
— Ну так что? — заорала она. — От вони еще никто не умирал!
— Да уж! Кому, как не тебе, это знать? Когда ты в последний раз принимала ванну?
Пиранья не уступала:
— И ты еще смеешь упрекать меня? Слюнявый подонок! — она замахнулась, но он перехватил ее руку. — Пусти! Сейчас же отпусти меня!
Все три пекинеса ринулись защищать хозяйку. Два пса вспрыгнули на кровать, а один встал на задние лапы и неистово лаял.
— Заткни пасть своим чертовым псам! — завопил Пинки.
Пиранья, наоборот, науськивала собак:
— Давайте, давайте, милые, помогите мамочке!
Теперь уже лаяли все три пса, а те, что были на кровати, прыгнули на Пинки. Пока он отдирал их от себя, Пиранья вцепилась длинными кроваво-красными ногтями ему в рожу.
— Сука! — орал Пинки.
— Гад! — не отставала она.
Им вторили псы. Пинки схватил одного за загривок и швырнул через всю комнату. Пес приземлился в углу и жалобно заскулил.
Пиранья бросилась ему на помощь.
— Ты, недоносок! — вопила она. — Сделал Паф-Пафу больно!
— Пошел твой Паф-Паф!..
— Сам пошел!..
Пинки соскочил с постели и угодил босыми ногами прямо в собачьи какашки. Он взвыл и опрометью ринулся в ванную.
Пиранья, путаясь в рукавах, надевала халат. Потом она подобрала раненую собаку, схватила лежащие на столе ключи от «кадиллака» и выбежала из дома, приговаривая:
— Не волнуйся, малыш, мама отвезет тебя к доктору.
Пинки мыл ноги и вдруг услышал взрыв. Сначала он подумал, что на него напали, и кинулся плашмя на пол ванной. Потом встал, осторожно вышел в спальню и увидел за окном пылающий «кадиллака».
— Боже праведный! — ошеломленно пробормотал он. — Там мог быть я!
* * *Первого сентября тысяча девятьсот пятьдесят первого года у Джино родился сын.
Его сын!
Самый счастливый момент его жизни!
Они назвали ребенка Дарио.
Джино неделю праздновал.
Мария ликовала.
— Я же говорила, что подарю тебе сына!
Он зацеловал ее всю — свою прекрасную девочку-жену и в который раз вознес хвалу небесам за то, что они встретились.
Дарио был хилым младенцем — всего пять фунтов десять унций — и совсем не похож на Лаки: лысенький, с ручками и ножками, как спички, бледный и голубоглазый.
Лаки была уже взрослой девицей: ей исполнилось год и три месяца. Точная копия своего отца. Такая же смуглая, оливковая кожа. Черные глаза. И вьющиеся черные волосы. Он безумно любил ее, но рождение сына — это все-таки что-то особенное.
Мария сочла необходимым по возвращении из больницы провести разъяснительную работу:
— Джино, мы должны быть очень осторожными. Как бы Лаки не начала ревновать.
— Ты что, смеешься? Я обожаю их обоих!
— И тем не менее следи за собой.
— Ладно.
И все-таки сын есть сын. Продолжение тебя. Дочь — это нечто совсем другое.
* * *— Эта сволочь живуча, как кошка, — бушевал Энцо. — Сроду не сталкивался ни с чем подобным.
— Ничего, — успокоил его Джино. — Главное, мы его хорошенько напугали. Больше он не сунется в Вегас и тем более в «Мираж».
— Если ты так считаешь, ты очень ошибаешься, — предупредил Энцо.
— Если я ошибаюсь, мы вышибем из него дух раз и навсегда!
Энцо все не мог успокоиться.
— Как это мы его упустили?
— Мы убили его жену. Это послужит ему уроком. Теперь он будет держаться от нас подальше.
— Да, какое-то время.
— Да брось ты, — сказал Джино. — Я знаю Пинки, как свои пять пальцев. Не забывай, мы вместе начинали — на улице. Он мог вспыхнуть, но надолго его не хватало, хочешь пари?
— Я не любитель.
— Ну и не надо. Просто запомни мои слова. Он засядет у себя в Филадельфии и никогда больше не будет путаться у нас под ногами.
— Хочу надеяться, что ты прав.
— Ясное дело, прав, — Джино закурил длинную, тонкую сигару «Монте-Кристо». — Хочешь взглянуть на моего наследника? Самый замечательный парень во всем мире!
Четверг, 14 Июля 1977 г., Нью-Йорк
Стивен вперил взгляд в удаляющуюся фигуру Лаки и смотрел ей вслед до тех пор, пока она не исчезла из виду. Тогда он и сам начал спуск по бетонным ступенькам. Он смертельно устал, был грязен и зол на судьбу, продержавшую его целую ночь в лифте, да еще в компании такой мегеры, как Лаки — нахальной, грубой, ругающейся, как извозчик. Ну, правда, хорошенькой, этого у нее не отнимешь. Даже после ночи в лифте она выглядела — просто блеск!
Он приказал себе не думать о ней. Что он, в самом деле, себе позволяет. С тех пор как он решил, что Эйлин — единственная, Стивен ни разу не помыслил о другой женщине.
* * *К Дарио медленно возвращалось сознание. Он не сразу понял, где находится, потом вдруг вспомнил и резко сел. Низ живота свело от страха и нестерпимой боли. Он находился в своей постели. Голова раскалывалась.
— Ну, как ты?
Дарио заморгал. Комнату освещала всего одна свеча. В кресле у двери кто-то сидел. Дарио попробовал встать, но едва его ноги коснулись пола, как накатила тошнота, и он был вынужден снова лечь.
— Ничего-ничего, — послышалось от двери. — Я — Сэл, меня прислал Коста Зеннокотти. Извини, что пришлось тебя стукнуть, но откуда мне было знать, кто ты, а кто — налетчик?
Дарио приподнял голову и простонал:
— Большое спасибо.
— Не обижайся, — фигура в кресле поднялась и приблизилась к нему. Дарио был в шоке. Сэл — женщина!
* * *К тому времени, как проснулся Эллиот, Кэрри была уже полностью одета и нервно вышагивала по квартире.
— Ты бы лучше полежала, — упрекнул муж. — Вчера тебе пришлось несладко.
Она постаралась, чтобы ее голос звучал легко:
— Я прекрасно себя чувствую.
Не хватало сейчас отлеживаться!
— Черт побери! — воскликнул Эллиот, тщетно пытавшийся включить свет в ванной. — До сих пор нет электричества! Что только происходит с этим городом?
Кэрри пожала плечами. Что происходит с ее жизнью? Какой уж тут город…
* * *Джино быстро добрался до Нью-Йорка. В двенадцать тридцать машина уже неслась по оживленным улицам Манхэттена, снижая скорость на перекрестках — светофоры не работали — и подскакивая на выбоинах.
— Не могут привести улицы в порядок, — буркнул шофер. — Куда только идут наши денежки?
Это были первые слова, с которыми он обратился к Джино за все время пути.
Джино молчал. Сейчас не до разговоров.
* * *Двадцать семь лестничных пролетов вниз — и у Лаки заныли ноги, которые к тому же потели в высоких модных парусиновых сапожках. Ах, если бы сейчас на ней были шорты, теннисные туфли и рубашка с короткими рукавами! Лаки улыбнулась, представив себе физиономию Косты, если бы она в таком виде заявилась к нему в офис. А почему бы, собственно, и нет? Она взрослая и может делать все что пожелает. Все-все-все. Она вышла из того возраста, когда драгоценный папочка контролировал и диктовал ей, что делать, а чего не делать. Держал в постоянном страхе…
Джино Сантанджело. Знаменитый Джино. Отец. Папочка.
Джино Сантанджело. Таран.
Черт побери! Он может в любую минуту объявиться в Нью-Йорке. Буквально каждую минуту.
Лаки остановилась передохнуть, присела на бетонную ступеньку и перевела дух. Конфронтация с отцом. Та еще перспектива! Но она принимает вызов!
С минуту она сидела, закрыв глаза и посасывая большой палец. Поспать бы! Откуда-то сверху донеслись шаги — это спускался Стивен Как-его. Чертов ханжа.
Лаки заставила себя подняться и продолжить путь. Осталось всего двадцать этажей.
* * *— Господи! — ахнул Дарио. — Ты — женщина?
— А ты как думал, — издевательским тоном ответила Сэл. — Я и впрямь заметила, что со мной что-то не так: утром, когда принимала душ.
Дарио застонал, лежа на спине.
— Ударчик у тебя не женский!
Сэл ухмыльнулась. Ей было двадцать четыре года, она весила сто шестьдесят фунтов и была сильна, как бык. Коротко остриженные курчавые волосы делали ее похожей на Ширли Маклейн. Среди наемников она пользовалась славой крутого боевика, способного быстро и аккуратно выполнить любое задание. Ее услуги стоили недешево, но обращавшиеся к ней не жалели денег. Черный комбинезон, хриплый голос. Неудивительно, что Дарио принял ее за мужчину.
— Слушай, — сказала она, — там на кухне валяется твоя «проблема» с кухонным ножом в брюхе. Что это за тип?
Дарио снова застонал.
— Понятия не имею. Он пытался меня убить, вот и…
Сэл пожала плечами.
— Да не мандражируй ты. Если я верно поняла, труп нужно убрать отсюда? Это, конечно, влетит в копеечку.
— Коста об этом позаботится.
— Ладно. Давай поспи. Пару часов не трогайся с места. К тому времени мы оба исчезнем из твоей жизни. Договорились?
Он тупо кивнул и подумал: «Вот я проснусь — и как будто ничего не было!»
— На вот парочку. Они помогут тебе расслабиться, — она протянула ему пару таблеток. Дарио благодарно принял и через несколько минут уже спал крепким сном.
Сэл задумчиво смотрела на него. Дарио Сантанджело. Сын Джино. Может, теперь ее очередь попытать счастья?
* * *Коста провел ночь в офисе, на удобном диване. И правда, с какой стати в его возрасте карабкаться по лестнице? Отправив Сэл на выручку Дарио, он позвонил в аэропорт и узнал, что самолет Джино произвел посадку в Филадельфии. Его друг, наверное, в бешенстве. После стольких лет изгнания, стольких переговоров, чтобы ему разрешили вернуться на родину! Ну, ничего, одна ночь в Филадельфии — еще не конец света. Джино будет полным идиотом, если попытается сегодня же явиться в Нью-Йорк. Мэр говорил об аварии — и нешуточной.
Так что Коста развязал галстук, снял пиджак и преспокойно уснул.
В девять утра его разбудил звонок Джино.
— Я в пути. Встретимся в районе полудня в «Пьере».
Коста ни на минуту не задумался о том, как он будет спускаться пешком с пятьдесят первого этажа. Джино нуждается в его помощи. Даже теперь Коста продолжал вскакивать по его первому сигналу.
* * *— Надо бы отменить званый ужин, — рассуждал Эллиот. Его безмерно раздражало вторжение каких бы то ни было случайностей в размеренный, строго распланированный ход его жизни.
— Скорее всего, к тому времени повреждение на станции будет уже устранено, — возразила Кэрри.
— Гм, — Эллиот нахмурился. — Знаешь, чего мне сейчас хочется?
— Чего? — спросила Кэрри. Самой ей хотелось одного: чтобы он убрался в свой офис!
— Съездить куда-нибудь. На Багамы. Или на Гавайи. Или на Виргинские острова. Как ты к этому относишься?
Как она к этому относится… Очень плохо. Уехать, зная, что в Нью-Йорке какая-то сволочь только и ждет случая свести с ней счеты? Немыслимо!
Она принужденно засмеялась.
— Не глупи. Разве мы можем сейчас уехать?
— Почему нет?
— Ну, просто не можем. У нас все расписано вплоть до сентября. Приемы, презентации, вечеринки…
Эллиот перебил ее:
— Ничего такого, чего нельзя было бы отменить.
— Ты же терпеть не можешь подводить людей.
— Всего на несколько недель. Тебе нужно развеяться.
— Мне и здесь хорошо, — быстро сказала она.
— Я тебя не понимаю. После пережитого вчера… — Вдруг зазвонил телефон. Эллиот снял трубку. — Алло? Алло?
— Кто там? — вся трепеща, спросила Кэрри, когда он положил трубку.
— Ошиблись номером. Даже на телефонной станции — сплошные проколы. Куда мы катимся?
Кэрри вздрогнула. Это шантажист. У нее нет ни тени сомнения.
* * *Джино пересек вестибюль отеля «Пьер» и очутился у окошечка портье. Теперь он ступал медленнее, тяжелее. Но от него все еще исходила властная энергия.
— Мы вас ждали, мистер Сантанджело, — сказал портье, отдавая ему ключ от номера.
Сидевшая неподалеку женщина обернулась, услышав его фамилию. А когда вернулся ее муж, что-то прошептала ему, и они оба уставились на Джино.
— Мистер Зеннокотти уже наверху, — продолжал портье. — Надежные источники сообщают, что неисправность скоро будет устранена. Если вам что-нибудь понадобится, не стесняйтесь, звоните.
Джино кивнул, оглянулся по сторонам и глубоко вздохнул. Нью-Йорк. Здесь совсем особая атмосфера. Как ни в каком другом городе.
Наконец-то он дома!
Восхитительное чувство!
Книга 2
Лаки, 1955
Все, что происходило до того, как ей исполнилось пять лет, осталось в ее памяти радостными цветными вспышками. Тепло. Ощущение безопасности. Добрая, красивая мамочка с мягкими белокурыми волосами и бархатистой кожей. Ласковая, душистая, жизнерадостная, она носила красивые платья и пушистые меха.
Папа. Большой, грубоватый. Он всегда приносил подарки — кукол и мишек (Лаки жадно набрасывалась на все подряд). Старался помедленнее ходить, когда она семенила рядом.
По случаю ее пятого дня рождения родители устроили праздник. Полсотни детей. Клоуны. Катание на осликах в саду. Огромный шоколадный торт в виде кукольного домика.
Лаки так волновалась, что едва дышала. На ней было розовое платьице с оборочками, ленточки в кудрявых волосах, короткие носочки и белые туфельки.
Джино сграбастал ее в охапку, несколько раз назвал своей маленькой итальянской принцессой и вручил подарок — украшенный бриллиантами и рубинами медальон на золотой цепочке, в котором хранился фотопортрет их обоих.
— Папочка! — взвизгнула она и стала покрывать его лицо поцелуями.
— Ты ее балуешь, — мягко упрекнула Мария.
— Некоторые детишки для того и созданы, чтобы их баловать, — и он подбросил девочку в воздух.
Лаки вскрикнула, но он поймал ее и заключил в объятия. Она с наслаждением вдыхала знакомые запахи, которые так любила. Запахи папочки.
Лаки прижалась к нему и пробормотала:
— Ты такой хороший, папочка, такой хороший!
Он опустил ее на землю и подмигнул Марии.
— Точная моя копия.
Жена нежно улыбнулась.
— Внешне — да. Но все остальные достоинства — от меня.
Лаки обхватила ручонками ногу отца, давая понять, что снова хочет, чтобы он взял ее на руки, но он уже утратил интерес к дочке, перенеся его на маму.
— Да ну?
— Точно, — и она тоже подмигнула.
Джино счастливо засмеялся, стряхнул с себя Лаки и сграбастал жену.
— Кто сказал?
Девочка сунула в рот палец и молча наблюдала за родителями. Иногда взрослые бывают такими смешными! Ни с того ни с сего перестали обращать на нее внимание, а ведь сегодня не чей-нибудь, а ее день рождения.
Она вынула палец изо рта и сказала:
— У меня болит животик.
Мария оттолкнула Джино и склонилась над дочкой.
— Не может быть! В такой день! Где болит, маленькая?
— Везде.
Мария укоризненно посмотрела на Джино.
— Не нужно было ее подбрасывать. Ты слишком бесцеремонен.
— Да? — он снова схватил дочь и начал щекотать. — Болит, да? Где болит? А?
Малышка залилась счастливым смехом.
— Джино, перестань! — тревожилась Мария.
— Ничего, ей нравится.
Конечно, Лаки нравилось. Она хохотала до слез.
— Больше не болит, папочка! Не болит!
Он продолжал щекотать дочку.
— Хватит! — кричала она. — Хватит!
— Ага! Хочешь, чтобы папочка перестал? Нет уж! А вот так?..
— Джино, это уже чересчур, — мягко произнесла Мария. — Девочка перевозбудится.
И он перестал ее щекотать. Напоследок крепко прижал малышку к себе и прошептал:
— Папа тебя любит, детка, — и опустил на землю.
Тут как раз появилась няня Камден, крепко держа за руку Дарио. Случалось, он убегал и потом не мог найти обратную дорогу.
— Эй, — крикнул мальчику Джино. — Сегодня хоть и не твой день рождения, но у меня есть кое-что и для тебя тоже!
Дарио так и не выпустил руки няни Камден. Джино протянул ему красиво упакованный сверток.
Лаки запрыгала от удовольствия. Она не была ни завистлива, ни ревнива и от души радовалась, что ее маленькому братишке тоже достался подарок.
— Скорее открывай, дурачок! — торопила она, а поскольку он медлил, сделала это сама, безжалостно разорвав цветную оберточную бумагу. Внутри оказался большой заводной автомобиль — алый, с вращающимися колесами. Лаки ликовала даже больше Дарио. Он осторожно дотронулся до игрушки и снова схватился за няню.
— Эге-гей! — воскликнул Джино. — Тебе нравится? — он подхватил Дарио на руки и начал подбрасывать в воздух, как Лаки.
Мальчик разразился слезами и вдруг истошно закричал. Его тут же вырвало.
Джино отдал его няне. Хорошо бы, хоть в будущем его сынишка стал смелым и мужественным, как сестра.
— Он только что поел, — набросилась на мужа Мария, — а ты его тормошишь.
Джино пожал плечами и снова переключился на дочь. Они вместе погоняли по полу игрушечный автомобиль. Мария принесла фотоаппарат и сфотографировала их.
— Улыбайтесь! — приказала она, и они совершенно одинаково улыбнулись в объектив.
* * *Через неделю Джино уехал.
Когда папа уезжал, Лаки не особенно огорчалась, потому что он всегда возвращался с подарками. Конечно, она по нему скучала. Иногда мама давала ей поговорить с папой по телефону. Море удовольствия!