Он беседовал с рабочими и убедился, что они жаждут действия; нужно только выбросить боевой лозунг и создать организацию, которая руководила бы движением.
Потом заговорил дюжий лесоруб Гендерсон. В этом-то всё и дело: нет такой организации! А если она и возникнет, власти наводнят её своими шпионами и выведают все наши замыслы, и придется уйти в подполье.
— Ну так что же! — воскликнул Джо. — Мы уйдем в подполье!
— Да, но тогда, — отозвался Гендерсон, — наша организация провалится. Исчезнет взаимное доверие, и все начнут подозревать друг друга в шпионстве.
— К чёрту! — крикнул Джо Ангелл. — Я сидел в тюрьме, и пусть только кто-нибудь попробует назвать меня шпиком! Но я не намерен сидеть сложа руки и спокойно смотреть, как рабочих гонят на бойню! К чёрту такую организацию!
Когда ему возражали, Ангелл распалялся:
— Допустим, что восстание масс потерпит поражение, допустим, что они вынуждены будут прибегнуть к убийствам и террору! Но даже в этом случае они как следует проучат эксплуататоров и сумеют отравить им жизнь.
Питер решил, что в данный момент лучше принять сторону консерваторов.
— Неужели вы действительно думаете, что капиталисты со страху пойдут на уступки? — спросил он.
— Ну конечно! — отвечал Ангелл. — Я готов голову дать на отсечение, что если бы каждый член конгресса, голосовавший за войну, был отправлен на передовые позиции, наша страна не ввязалась бы в войну.
— Но ведь не члены конгресса виноваты в этом, — ловко ввернул Питер, — а те, кто повыше их.
— Это верно, — добавил шведский матрос Гас. — Готов биться об заклад! Я назову вам дюжину денежных мешков, если их крепко припугнуть, пригрозить убийством, — мы добьемся мира! Как пить дать!
Питер увидел, что дело идёт на лад…
— А кто они — эти денежные мешки? — спросил он, и начался оживлённый обмен мнениями. Разумеется, очень скоро кто-то упомянул имя «Нельса» Аккермана, которого жестоко ненавидели красные, потому что он пожертвовал сто тысяч долларов в антигуберовский фонд. Питер притворился, будто не знает, кто такой «Нельс», и Джемо Радд, «твёрдолобый радикал», которому недавно раскроили голову во время забастовки сельскохозяйственных рабочих, заявил, что если нескольких таких субъектов посадить в окопы, то в Америке появятся очень рьяные пацифисты.
Порой казалось, что Джо Ангелл пришёл на собрание, чтобы играть на руку Питеру.
— Нам нужны такие парни, — заговорил он, — которые станут бороться за свои интересы с не меньшим жаром, чем теперь борются за капиталистов.
— Да, — мрачно проговорил Гендерсон. — Мы все такие паиньки и дожидаемся, пока наши хозяева разрешат нам убивать.
На этом разговор закончился, но Питеру казалось, что и этого достаточно. Выбрав удобный момент; он ухитрился незаметно рассовать записки по карманам своих товарищей: Джо Ангелла, Джерри Радда, Гендерсона и матроса Гаса. И тут же удалился, весь дрожа от возбуждения. Итак, положено начало великому заговору террористов!
— От них надо избавиться! — шептал он себе под нос. — От них надо избавиться любой ценой! Я только выполняю свой долг.
§ 42
В тот же вечер, около одиннадцати часов, Питер должен был встретиться с Нелл на углу одной улицы, и когда она вышла из трамвая, он увидел у неё в руках чемоданчик.
— Ну, как ты справился с этим делом? — бросила она на ходу и, когда Питер ответил, что всё на мази, добавила: — Вот тебе бомба!
От изумления Питер даже рот раскрыл. У него был такой испуганный вид, что Нелл поспешила его успокоить. Бомба не может взорваться, это даже не бомба, а только материал для нее — три куска динамита, шнур и часовой механизм. Динамит хорошо завёрнут и не может взорваться — если, конечно, он не уронит чемодан! Но Питера это не слишком успокоило. Он никак не думал, что Нелл пойдет на такой риск, и не ожидал, что ему придется иметь дело с динамитом. Он недоумевал, где и как она его раздобыла, и горько раскаивался, что ввязался в эту историю.
Но теперь поздно бить отбой.
— Ты должен отнести этот чемодан в вашу штаб-квартиру, заявила Нелл, — но так, чтобы никто тебя не увидел. Ведь они скоро разойдутся?
— Мы заперли помещение на ключ, когда уходили, — отвечал Питер.
— А у кого же ключ?
— У секретаря Грэди.
— А ты никак не можешь достать ключ?
— Я могу пробраться в комнату, — живо сказал Питер. — Там есть пожарная лестница, и окно закрывается не очень плотно. Некоторые из нас попадали туда таким путем, когда дверь была заперта.
— Хорошо, — сказала Нелл. — Мы немного подождем; не следует рисковать — ведь кто-нибудь может вернуться.
Они прохаживались по улице, чемодан все ещё был в руках у Нелл; казалось, она не доверяла взволнованному Питеру. Тем временем она ему растолковывала:
— Тут у меня две бумаги, которые нам надо подкинуть в комнату. Одну из них нужно разорвать на мелкие клочки и бросить в корзинку для мусора. Это будет письмо, где говорится о том, что готовится взрыв, оно подписано «Мак». Ну, это, конечно, Мак-Кормик. Мне пришлось напечатать «письмо» на машинке, потому что у меня не было образца его почерка. А другая бумага — план дома; там нет никаких подписей, но полиция живо в нём разберётся. Этот план дома старикашки Аккермана; вдесь крестиком отмечена его спальня. Этот план тоже надо как-нибудь приписать Мак-Кормику, Нет ли в комнате его личных вещей?
Питер задумался и вскоре вспомнил, что видел на полке несколько книг, подаренных Мак-Кормиком организации, на которых стояла подпись молодого ирландца.
— Вот это здорово! — воскликнула Нелл. Они вложат эти бумаги в книги Мак-Кормика, и когда полиция станет обыскивать помещение, она найдет их. Нелл спросила, что за книги; Питер вспомнил, что в одной из них говорится о саботаже.
— Спрячь в ней план, — сказала Нелл. — Когда полиция его найдет, газеты раструбят об этой книге.
У Питера так дрожали колени, что он с трудом передвигал ноги, но он твердил себе, что он настоящий «деляга», стопроцентный американец и что в это тяжёлое военное время каждый патриот должен выполнить свой долг. Его долг посильно бороться с красными, избавляя от них страну. Надо крепко держать себя в руках.
Они подошли к ветхому зданию, где помещалось правление Индустриальных рабочих мира; Питер перелез через забор и, уцепившись руками за пожарную лестницу, взобрался на нижнюю ступеньку. Нелл осторожно подала ему чемодан; поднявшись по лестнице, Питер открыл незапертое окно и юркнул в комнату.
Он знал, где стоит шкаф, и быстро спрятал чемодан в углу, навалив на него разный хлам и сверху прикрыв куском старого брезента. Вынув из правого кармана напечатанное на машинке письмо, он разорвал его на мелкие кусочки и выбросил в корзинку для бумаг. Потом вынул из левого кармана бумажку с планом дома Аккермана. Подойдя к книжной полке, Питер дрожащей рукой зажег спичку и разыскал маленькую книжечку в красном переплете под заглавием «Саботаж»; он сунул в неё чертёж и поставил книжку на место. Потом он вылез из окна, спустился по пожарной лестнице и, спрыгнув на землю, устремился в переулок, где ждала его Нелл.
— Это все для родины! — шептал он про ceбе.
§ 43
Дело было сделано, оставалось только пригласить Мак-Кормика на утреннее собрание. Нелл написала письмо, которое Мак-Кормик должен был получить на следующий день часов в семь утра.
«Мак, приходи в студию, в комнату № 17, в восемь часов утра. Очень важно. Всё уже готово, я сделал своё дело. Джо».
Мак-Кормик решит, что записка от Ангелла. Он, конечно, ничего не поймет, но непременно придёт, чтобы выяснить, в чём дело. Важно было, чтобы полиция накрыла «заговорщиков», как только они соберутся, — так как, если дать им время оглядеться, они заподозрят неладное и тотчас же разбегутся. Ребята Мак-Гивни должны быть наготове; его надо предупредить заранее, чтобы он подготовил засаду.
Но против этого был один серьёзный довод — если предупредить заранее Мак-Гивни, он вызовет Питера на переговоры, и Нелл была уверена, что Питер не выдержит такого испытания. Разумеется, Питер согласился с ней; при одной мысли об этом допросе у него начинало щемить сердце. Питеру хотелось только одного — поскорее развязаться с этим делом, но он не смел и заикнуться об этом, опасаясь ядовитого презрения своей сообщницы. Питер крепко сжал кулаки, стиснул зубы и, проходя мимо фонаря, отвернулся от Нелл, чтобы она не прочла на его лице постыдный страх. Но Нелл и так догадывалась об этом; она видела, что имеет дело с трусом, у которого все поджилки трясутся, и взяла на себя руководящую роль: она разрабатывала план действий, отдавала ему приказания и следила за каждым его шагом.
У Питера был записан номер домашнего телефона Мак-Гивни, звонить по которому разрешалось только в самом крайнем случае. Но теперь можно это сделать: он должен сказать Мак-Гивни, что раскрыл заговор членов профсоюза Индустриальных рабочих мира с Пэтом Мак-Кормиком во главе; они собираются взорвать какой-то дом при помощи динамита. Они хранят бомбы в чемодане у себя в штаб-квартире, а некоторые из них куда-то ушли с бомбами в карманах. Питер должен их выслеживать, иначе потеряет их из виду и не сможет предотвратить преступление. Пусть Мак-Гивни держит наготове своих агентов, чтобы они могли в любой момент примчаться на автомобилях по адресу, который им укажет Питер. Когда Питер выследит заговорщиков, он при первой возможности позвонит Мак-Гивни.
У Питера был записан номер домашнего телефона Мак-Гивни, звонить по которому разрешалось только в самом крайнем случае. Но теперь можно это сделать: он должен сказать Мак-Гивни, что раскрыл заговор членов профсоюза Индустриальных рабочих мира с Пэтом Мак-Кормиком во главе; они собираются взорвать какой-то дом при помощи динамита. Они хранят бомбы в чемодане у себя в штаб-квартире, а некоторые из них куда-то ушли с бомбами в карманах. Питер должен их выслеживать, иначе потеряет их из виду и не сможет предотвратить преступление. Пусть Мак-Гивни держит наготове своих агентов, чтобы они могли в любой момент примчаться на автомобилях по адресу, который им укажет Питер. Когда Питер выследит заговорщиков, он при первой возможности позвонит Мак-Гивни.
Нелл особенно настаивала, чтобы Питер заявил Мак-Гивни, что ему нельзя терять ни минуты и нет времени отвечать на вопросы. Он должен говорить взволнованным голосом; и Питеру казалось, что изобразить волнение будет нетрудно. Он прорепетировал с Нелл слово за словом всё, что он скажет Мак-Гивни; она внушила ему, чтобы он внезапно оборвал разговор и повесил трубку. После этого Питер направился в дежурную аптеку, которая находилась по соседству с штаб-квартирой, за углом, и позвонил к Мак-Гивни домой.
Некоторое время никто не отвечал, потом Питер услыхал заспанный голос своего начальника. Но Питер живо разогнал его сон.
— Мистер Мак-Гивни, я обнаружил заговор террористов!
— Что?!
— Индустриальные рабочие мира. Они хранят бомбы в чемодане! Они хотят сегодня ночью устроить взрыв.
— Боже мой! Что ты говоришь? Какой взрыв?
— Ещё не знаю. Мне не всё удалось подслушать. Сейчас надо бежать. Они уходят, надо их выследить. Если я их сейчас упущу — всё пропало. Вы слышите, я должен бежать!
— Слышу, слышу. Чего же тебе от меня надо?
— Я позвоню при первой же возможности. Надо, чтобы ваши люди были наготове, человек десять! Вызовите машины, чтобы сразу нагрянули. Понимаете?
— Да, но…
— Больше не могу говорить, они могут ускользнуть, нельзя терять ни секунды. Ждите у телефона, и пусть ребята будут наготове. Слышите?
— Да, но слушай! Ты уверен, что не ошибся?
— Да, да, вполне уверен! — возбужденно кричал Питер в трубку. — Они раздобыли динамит! У них есть все, что нужно. Речь идет о каком-то Нельсе.
— Нельсе? А как фамилия?
— Они хотят его убить. Я бегу. Торопитесь. До свидания! — И Питер повесил трубку. Он вошёл в свою новую роль и так волновался, что выбежал из аптеки, точно ему и впрямь нужно было догонять заговорщиков, уносящих бомбу.
Нелл поджидала его, и они опять бродили по улицам. Потом в небольшом скверике сели на скамейку, так как Питер едва держался на ногах. Нелл обошла весь сквер и, удостоверившись, что там нет ни души, вернулась, чтобы прорепетировать с Питером следующую сцену. Он должен хорошо подготовиться, потому что в скором времени ему придется действовать одному, без поддержки Нелл, и надо твердо стоять на ногах. Питер знал это, и ноги у него так и подкашивались. Ему хотелось пойти на попятную, сказать Нелл, что он не в силах продолжать; его подмывало признаться во всем Мак-Гивни, Нелл догадавалась о том, что у него на душе, и решила избавить его от унижения: притворилась, что ни о чём не догадывается. Она села рядом с ним на скамейку, положила ладонь на его руку, продолжая с ним разговаривать, и вскоре Питер весь отдался её чарам. Он осмелился её обнять, и это блаженное чувство ещё усилилось; Нелл не сопротивлялась и, кажется, впервые шла ему навстречу. Питер почувствовал себя героем — он начал смелое, отчаянное предприятие, он доведет это дело до конца, как настоящий мужчина и завоюет сердце Нелл.
— Наша страна ведет войну! — воскликнула она. — А эти черти стоят у неё на пути!
Теперь Питер готов был восстать против всего света. Он сам бросит бомбу с динамитом в финансового короля Американского города! И в таком настроении он оставался до самого утра; сидя на скамейке, он сжимал девушку в объятиях и мечтал, чтобы она побольше уделяла ему внимания и поменьше заставляла его репетировать свою роль.
§ 44
Забрезжил рассвет, запели птицы. Солнце заиграло на сером от усталости лице Питера, а ирландские яблочки на щеках Нелл сильно поблёкли. Но вот настало время действовать, и Питер отправился наблюдать за домом Мак-Кормика; он должен был получить письмо с нарочным в семь часов.
Письмо было доставлено вовремя, и Питер видел, как Мак-Кормик вышел из дома и зашагал по направлению к студиям. Час встречи ещё не наступил, и Питер решил, что Мак зайдет куда-нибудь позавтракать; и в самом деле, Мак заглянул в закусочную, а Питер поспешил к ближайшему автомату и позвонил своему хозяину.
— Мистер Мак-Гивни, — сказал он, — я потерял их прошлой ночью, но сейчас я опять напал на след. Они решили ничего не предпринимать до сегодняшнего дня. У них сегодня утром будет совещание, и можно будет застукать их.
— Где? — спросил Мак-Гивни,
— Комната номер семнадцать в студиях, но пусть ваши агенты ничего не начинают, пока я не удостоверюсь, что все в сборе, — Слушай, Питер Гадж! — воскликнул Мак-Гивни. — А ты меня не водишь за нос?
— Боже мой! — отозвался Питер. — За кого вы меня принимаете? Говорю вам, у них пропасть динамита.
— Что они сделали с ним?
— Часть у них в штаб-квартире. Об остальном я не знаю. Они его куда-то носили, а я потерял их вчера ночью. Но я ушел записку у себя в кармане — они приглашают меня принять участие.
— Боже мой! — воскликнул человек с крысиным лицом.
— Мы их накроем с поличным, поверьте мне! Ваши люди готовы?
— Да.
— Ну, тогда пусть ждут на углу Седьмой и Вашингтон-стрит, и вы туда же приезжайте. Являйтесь как можно скорее.
— Скоро увидимся, — последовал ответ; Питер повесил трубку и бросился к условленному месту. Он так нервничал, что ему пришлось сесть на ступеньки какого-то дома. Время шло, а Мак-Гивни всё не было, и страшные мысли стали одолевать Питера. Может быть, Мак-Гивни не понял его! Или сломалась машина! Или его телефон как на зло испортился в критический момент! Мак-Гивни и его молодцы явятся слишком поздно — капкан будет пуст и зверь ускользнёт.
Прошло десять минут, четверть часа, двадцать минут. Наконец, появился автомобиль. Мак-Гивни вышел из него, и машина укатила. Питер переглянулся с Мак-Гивни и юркнул в тёмный подъезд. Мак-Гивни последовал за ним.
— Где они? — спросил он.
— Я… я не знаю! — зубы у Питера стучали. — Они у… условились прийти в в… восемь!
— Дай мне записку! — потребовал Мак-Гивни, и Питер вытащил одну из записок Нелл, которую нарочно оставил в кармане. Она гласила:
«Если ты на деле готов отстаивать права рабочих, то приходи в студию, комната № 17, завтра утром в восемь часов. Никаких имён и никакой болтовни. Действовать!»
— И это ты нашёл у себя в кармане? — спросил тот.
— Д… Да, Сэр.
— И ты не знаешь, кто тебе сунул её?
— Н… нет, но я думаю, что Джо Ангелл. Мак-Гивни взглянул на часы.
— У нас ещё двадцать минут, — сказал он.
— А полицейские? — спросил Питер.
— Двенадцать человек. Что ты думаешь делать?
Запинаясь, Питер изложил свой план. Напротив входа в студию маленькая бакалейная лавка. Через минуту он войдёт в неё, как будто для того, чтобы перекусить, а тем временем будет наблюдать в окно и, как только все, будут в сборе, выйдет на улицу и подаст знак Мак-Гивни, который покамест спрячется в аптеке, что на углу. Мак-Гивни должен скрываться, потому что красные знают, что он один из агентов Гаффи.
Повторять не приходилось. Мак-Гивни готов был действовать, и Питер незаметно прошмыгнул в бакалейную лавку. Он купил галеты и сыр и уселся на ящик у окна, делая вид, что завтракает. Но руки у него так тряслись, что он едва мог справиться с едой, к тому же во рту у него пересохло от страха, а галеты и сыр не слишком подходящая еда в подобных случаях.
Он не сводил глаз с мрачного подъезда серого здания, и вскоре — ура! — увидел Мак-Кормика, шедшего по улице! Ирландец вошёл в дом, а через несколько минут прибыл матрос Гас. Не прошло и пяти минут, как появились Джо Ангелл и Гендерсон. Они шли быстрым шагом, о чем-то оживлённо беседуя, и Питеру казалось, что он слышит, как они обсуждают загадочные записки, кто их автор и что они означают?
Питер сходил с ума от волнения; он боялся, как бы в бакалейной не обратили на него внимания, и изо всех сил старался проглотить галеты и сыр, роняя крошки себе на колени и на пол. Стоит ли дожидаться Джерри Радда или. схватить тех, кто уже налицо? Питер встал и направился к двери, как вдруг увидел на улице свою последнюю жертву. Джерри шёл медленно, и Питер не мот дождаться, пока тот войдёт в здание. В этот момент по улице проходила машина, Питер выскочил наружу и бросился к аптеке. Не успел он до неё добраться, как Мак-Гивни увидел его и шмыгнул за угол.