– А в чем дело? – настороженно спросил Роман.
– Вы только не подумайте, что я вмешиваюсь в Юлины дела, ни в коем случае. Я звоню совершенно по другому поводу.
– Что еще за повод?
– Понимаете, мы хотим помочь Юлиной подруге – Любе Николаевой. Вы ведь с ней знакомы? Юля сказала, что Люба тоже ваш заказ выполняла. Сейчас у нее большие неприятности с мужем. Очевидно, развод. Она просила помочь ей с адвокатом. Я этим занимаюсь, попросил одного знакомого... Хотелось бы поточнее объяснить ситуацию, чтобы он мог действовать наверняка... Дело в том, что они обвиняют друг друга в супружеских изменах. Василий, к примеру, красочно описывает одну ситуацию, в общем, вроде бы он ее обвиняет в том, что она с вами провела ночь. Нам хотелось бы это опровергнуть...
– Я в шоке. То есть выходит, что Васька мне какие-то предъявы делает? Да я за ту ночь меньше ей заплатил, чем он у меня потом проел и выпил.
– То есть вы знакомы?
– Конечно. Он пристал ко мне, когда я к ней в контору приехал. Поджидал точно, деньги просил. Ну, мы пошли, посидели, он мне такое про нее рассказал...
– Этого не нужно пока, пожалуйста.
– А чего тебе нужно? Артем, говоришь?
– Да, собственно, я узнать хотел: вы можете быть причиной их развода? Суд будет иметь повод признать его пострадавшей стороной? Там есть имущественный аспект... Люба хочет, чтоб ей осталась ее квартира.
– А. В этом смысле. Это он может. Стать пострадавшим, чтобы заполучить ее квартиру. Только любовников он назовет – рыл пятнадцать, не меньше. Мне примерно столько перечислил.
– Вы так сблизились?
– Ну, что значит – сблизились. Встречались несколько раз, пили, по бабам ходили. Друзьями мы не стали.
– Знаете, неловко по такому поводу к вам обращаться. Но если бы вы рассказали о фактах его измен, мы могли бы рассчитывать на то, что суд признает брак недействительным с его стороны, скажем, именно из-за квартиры, что, собственно, и требуется...
– Какие факты, Артем? Мы снимали баб на улицах, в кабаках. Как их звать, не всегда знали.
– Не помните, когда в последний раз это было?
– Не-а. Недавно. А чего это тебе дает?
– Не знаю пока. Поговорю с адвокатом. Вы не будете возражать, если я позвоню вам после этого разговора? Может, мы встретимся?
– Да звони. Приезжай. Жену возьми. А то она что-то тормозит у тебя. Не, я не в обиде, просто хотел, чтоб мы вместе побыстрее все сделали, обсудили.
– Я понял. Передам ей... Или нет. Скорее всего, не передам. Знаете, я не вмешиваюсь в ее профессиональные дела.
– А. Молодец. Пусть женщина сама решает. Это точно. Я сам ее приглашу с тобой. Хочешь?
– Да. Спасибо.
Артем задумчиво смотрел на телефон. Ну, и что с ним делать, если он действительно пригласит? Непонятно. Артем включил компьютер, попытался набросать концепцию проекта, над которым работал, но все шло как-то не так. Не было полета, черт бы его подрал за привычку таскаться по парку. Он решительно встал и пошел к Максу, чтобы хоть узнать, как вообще идут дела. Кабинет Максима был закрыт. Артем заглянул в секретариат, он же – бухгалтерия. Там сидели секретарша Ася и бухгалтер Валентина Петровна.
– Здравствуйте, – сказал Артем. – Где Макс, не знаете?
– Знаю, – охотно выпалила Ася, симпатичная девушка с курносым носиком и большими круглыми глазами. – Он только что заходил и сообщил. С ума сойти. Его пригласили на ювелирную выставку в Доме художника, что ли. В общем, там будут все, ну эти... В газетах напишут, он сказал, выставку по телевизору покажут. Я сейчас включу, можно? Ну, это ж надо! Всегда его приглашают, – Ася обиженно надула губки. – Это вообще, по-моему, только женщинам интересно.
– Ой, женщина нашлась, – скептически покосилась на Асю монументальная и важная Валентина Петровна.
– Да, представьте себе, – ответила Ася и с надеждой добавила: – Максим Георгиевич сказал, что если там будут раздавать всякие «фенечки», он для меня возьмет.
– Да? – Артем был немного озадачен. – Мне кажется, если бы я знал, что такое «фенечки», я стал бы счастливее.
Он вышел в коридор, и в этот момент ему позвонил Дайнеко.
– Да, Макс, все в порядке. Я на работе. Ася мне сказала, где ты.
– Тема, слушай, тут можно купить красивые стильные украшения. Купить что-нибудь для Юли?
– Я не знаю, – растерялся Артем, – что ей нравится, ничего в этом не понимаю... Ася сказала, это пафосное мероприятие. Юля носит скромные украшения.
– Ты очень удивишься, но «пафосные» украшения должны выглядеть именно скромно. Несмотря на цену.
– Ой, с ценой – это тоже вопрос не ко мне. Может, у Юли спросишь или у мамы?
– Ладно. Все ясно с тобой. Я выберу то, что сочту нужным. А устраивать перезвон по этому поводу – это уже не подарок. Если тебе покажется дорого, прими от меня.
– Да ты что! Я просто так брякнул, потому что не держатель семейной кассы. Но Юля будет очень рада. А я еще больше.
– Ну и прекрасно. Если честно, я уже присмотрел одну подвеску. Черный сапфир, мой любимый камень. К ее глазам подойдет.
– Ты настоящий друг, нет слов. Нам сейчас что-то красивое очень кстати. Захандрили все.
Глава 16
Сергей ждал звонка от своего помощника Кости, который поехал с утра собирать информацию по поводу платиновой блондинки из особняка мужа клиентки. Он сидел за кухонным столом и бездумно рисовал в блокноте блондинок. Как легко их рисовать на белой бумаге. Овал лица, глаза и двумя линиями волосы. Вот эта – с длинными, эта с короткими... Его важное занятие прервал звонок. Он не сразу узнал голос.
– Добрый день, Сергей Александрович. Это Мария Осипова говорит.
– Кто, простите?
– Заместитель Земцова, отдел по расследованию убийств.
– Извините, я задумался. Я вас, конечно, узнал. Как раз собирался позвонить.
– Вы просили информировать вас о ходе расследования. В общем, после передачи по телевидению – неделю назад она прошла – поступают звонки насчет пропавших девушек. Мы провели несколько опознаний: не те. А вот два дня назад... Приехал мужчина из-под Харькова. Его дочь уехала в Москву несколько лет назад. Снимала квартиру, звонила редко, потом перестала совсем. Он опознал дочь. Вешняк Григорий Петрович.
– Эксперты работали?
– Конечно. Масленников. Генетическая экспертиза, все, что полагается... Опознание было несложным. Мороз... В общем, скоро он приедет для показаний.
– Мне можно присутствовать?
– Я потому и звоню. Через час сможете?
– Где будет разговор, у Онищенко?
– У меня. То есть в кабинете Вячеслава Михайловича. Мы так решили. Я ему звонила. Толя будет присутствовать.
– Хорошо. Спасибо. Я приеду.
Сергей задумчиво отложил в сторону телефон. Круто. Осипова не отстраняет Онищенко, она помогает ему: разрешает присутствовать. Серьезная девушка... Значит, объявился отец этой несчастной... Вряд ли он многое знает о жизни дочери в Москве. Если он вообще хоть что-то знает. Они летят сюда, как бабочки на огонь, теряются в карусели «неместных», пытающихся выстоять, выдержать, победить в этом марафоне за удачей... Для одной он закончился. О том, каково сейчас ее отцу, лучше не думать...
– Слушаю, Костя, – ответил Сергей на телефонный звонок.
– Докладываю, шеф. Виктория Леонидовна Корнеева, тридцать четыре года. Живет на улице Академика Пилюгина, рядом с Воронцовским парком, в четырехкомнатных хоромах. Одна, квартира собственная. Зарегистрирована Корнеева, между тем, в однушке в Гольяново. Жила там с матерью, вроде алкоголичкой... Уточню.
– Откуда квартира четырехкомнатная?
– Бабки во дворе говорят: олигарх подарил.
– Ну, а что такого? Бывает. Чем она занимается?
– В этом я не разобрался пока, извини. Но на работу с утра не ездит.
– Так она ж с нее возвращается утром, как мы знаем. Впрочем, не будем злословить. Возможно, это любовь. Ну, что ж. Спасибо. Адрес сбрось мне эсэмэской. Ну и продолжай выяснять. В том духе: с кем общается, по одному ли адресу на ночь выезжает. Какие, скажем так, интересы... Я на связи.
Сергей посмотрел на заживающий порез на своей руке и вздохнул. Он вспомнил добрые красивые женские пальцы, которые бинтовали его рану, сверкающие платиновые волосы, загадочные карие глаза под белой челкой... Да, нет у них ничего святого, у частных сыщиков. Прав настоящий мент Слава Земцов. Ради гонорара какого-то наверняка придется доставить неприятности вполне симпатичной женщине. А, может, и вообще ее жизненные планы обломать. Хотя, с другой стороны, – если это любовь, то будет им счастье и в шалаше. А шалашей у возлюбленного Виктории Корнеевой наверняка немало. И все они ничего себе. Особенно по сравнению с комнатой, где она прожила часть жизни с матерью-алкоголичкой.
Он прочитал присланное Костей сообщение, подошел к компьютеру, пробил по адресу номер домашнего телефона и набрал его. Ответил довольно низкий, приятный женский голос. Она, конечно. Сергей разъединился. Пока нет повода ни для разговора, ни для встречи. Он набрал номер заказчицы.
– Ну что, – выпалила Елена Васильевна, не ответив на приветствие. – Что ты узнал?
– Вам что-нибудь говорит имя Виктория Корнеева?
– Нет. Ничего. Совершенно точно. Я могу поспрашивать у знакомых?
– Пока не нужно. Я только одного не понимаю, неужели никто из ваших многочисленных, доброжелательных знакомых ничего ни разу не сказал вам о новой подруге вашего мужа? В вашем кругу все друг друга знают.
– Так в том-то и дело. Это ж как надо скрываться, чтоб никто не знал. Я потому и забеспокоилась, что мне перестали про него рассказывать.
– То есть ситуация для вас необычная?
– Совершенно необычная. Слушай, а ты думаешь: он хочет на ней жениться и меня без гроша оставить?
– Елена Васильевна, думать – вообще не входит в мои обязанности. Я должен что-то знать. Узнаю – сообщу. Пока. До связи.
– Подожди. Ты про нее мне расскажи...
– Да пока ничего интересного. Адрес, то, се...
– Дай адрес, а?
– Не дам. Не возбуждайтесь. Он вам ни к чему.
Глава 17
Сергей подъезжал утром к отделению, когда ему позвонил Артем.
– Привет, Сережа. Есть минутка?
– Ну, скажем, три. Привет. Что-то срочное?
– Да, собственно, я, наверное, потом... Я по поводу адвоката для приятельницы Юли, ну, той, которую ты ездил от мужа спасать. Юлька тебя вызывала. Помнишь?
– А. Фингал под глазом, трусы в сумке... Помню. Тут, конечно, встанет вопрос, какой гонорар потянет эта приятельница. Сам знаешь, почем нынче адвокаты, да еще приличные.
– Я не знаю. Сомневаюсь, что у Любы много денег. Я подумал, может, у тебя время будет, мы встретимся, я тебе расскажу, что знаю об этом муже... Вдруг какие-то мысли появятся.
– Темка, вот это совпадение! Ты второй человек, который надеется на то, что у меня есть мысли. Ну откуда, старик? Меня ноги кормят, как говорится. А ты что, так проникся историей несчастной жены?
– Да просто Юле хочется помочь. Ты же знаешь, какая она эмоциональная.
– Юлька у тебя – классная. Она очень хороший человек. Как она там за эту Любу на амбразуру бросалась. Амбразура – это супруг.
– Я понял. Ну, так что с адвокатом? Или сначала поговорим?
– Нам бы просто встретиться пора, посидеть, поболтать. Но я как белка в колесе, честное слово. Еще и влип так. Собственно, я б тебя уже свел с хорошим адвокатом, который и взял бы по-божески, но... В двух словах. Я еду сейчас по одному делу. Я – случайный свидетель. Человек один, совершенно мне незнакомый, хотел собаку свою похоронить. В результате сидит по обвинению в изнасиловании и убийстве.
– Я не понял.
– Ну, копал он яму для собаки, а в ней – тело убитой девушки. Так повезло несчастному. Я вызвал полицию. Ну, они сразу и нашли удобного подозреваемого: стоит у захоронения с лопатой. Стало быть, он убил и закопал.
– Да ты что! Такое может быть?
– Такое часто бывает. Потому и советуют: бегите от трупов подальше.
– А. Ну да. Я что-то такое слышал. Правда, думал, что это преувеличение.
– Как-нибудь и об этом поболтаем. Просто я сейчас к чему. У меня приятель адвокат, который, если нужно, и бесплатно возьмется защищать, но этому бедолаге он нужен больше, чем Любе. Понимаешь, очень хочется Юле помочь, но, согласись, это разные ситуации – вытащить человека из-под обвинения в убийстве или квартиру отбить у плохого мужа. Мы найдем Любе, конечно, кого-то, но платить придется и, скорее всего, прилично.
– Да, я понял... А что-то известно об этой убитой девушке?
– Ну, отца ее нашли. А почему ты спрашиваешь?
– Юля видела передачу по телевизору, мне рассказывала: вроде тело девушки нашли.
– Надо же. Это наверняка она. Передачу о ней недавно показали, после чего отец и нашелся. Опознал... Я уже приехал, извини. Обязательно позвоню. И ты звони.
Сергей шел по коридору ленивой походкой ковбоя, с непроницаемым взглядом серых глаз под густыми ресницами, чуть помедлил перед дверью кабинета, вошел с дежурным выражением: «Привет, я просто так заглянул...» Серьезная Мария подняла голову и поздоровалась, Онищенко блеснул глазками и перевел взгляд на стену, худой мужчина, сидевший к двери спиной, развернулся и посмотрел на Сергея беспомощно, как человек, который не обжился еще в своем горе. Он пока не уничтожил в себе надежду... что все окажется не так. Сергей кивнул и быстро прошел к стулу у окна – своему месту у стола друга. Он знал, что его лицо по-прежнему ничего не выражает. Такая удобная физиономия: не видно по ней, как ему плохо от чьей-то надежды, которую они сейчас добьют.
– Григорий Петрович, – сказала ровно Маша. – Это наш помощник, частный детектив Сергей Кольцов, который по стечению обстоятельств оказался свидетелем по делу. Он будет присутствовать при нашем разговоре. Вы не возражаете?
– Я? Я не возражаю. Спасибо вам. – Григорий Вешняк встал и с ожиданием посмотрел на Сергея. – Вы расскажете про мою Нину?
– Садитесь, Григорий Петрович, – сказала Маша. – Информации о вашей дочери у нас пока нет никакой. Мы, собственно, ждем, что вы нам о ней расскажете.
– Ну, вы сказали – свидетель.
– Да. Кольцов видел вашу дочь уже мертвой.
Вешняк сел на стул, опустил голову с редкими русыми волосами, зажал между коленями трясущиеся руки, долго молчал.
– Так я не знаю... Шо я можу сказать. Хорошо, шо Полина, жинка, не дожила до такого...
– Ваша жена умерла?
– Пять рокив назад. Поихалы в Киев, сказали: рак у ней. Операцию надо делать. А Поля и кажэ: «Не надо, Гриша, мени операции. Нема у нас таких грошей. Шо насобирали, нехай Нинка в Москву еде, як хоче. Може, в люди выбереться...» Вот так сказала. Так и зробили.
– Ваша дочь, Нина Григорьевна Вешняк, 1989 года рождения, уехала в Москву после смерти матери?
– Да, через год.
– Куда именно она поехала?
– А я не знаю... И она сама не знала. Сказала, найду там работу...
– Нашла?
– Вроде нашла. Звонила... Года два звонила, потом перестала...
– Вы ее искали?
– Питав, колы з Москвы кто-то приезжав. Казали, бачили...
– То есть вы даже не знали, где она жила?
– А шо мени це дасть? Я в Москву первый раз сейчас прыихав. Кому нужен такый батька – нема у нас ничого. Бидно живем. Я – механик по селу, моя маты стирать-прибирать к людям ходыть.
– Вы сами видели передачу и решили, что это ваша дочь?
– Я не бачив... Маты ходить прибираться до жинки одной. Вона дом построила у нас, сама вроде в Харькови на телебачени работае. Мама давно ей казала про Ниночку. Просила, може, вона узнае чого. Вона сказала, шо написала в передачу «Жди меня». Вот оттуда и позвонили, вона маты показала... ну я не знаю, як называеться...
– Диск. Почему ваша мать подумала, что это Нина?
– Вона так не думала. Ни боже мой... Просто мучилась сильно. Ну, и каже: надо поихать в Москву, узнать. Развязала платок, куды для Нины гроши собирала, дала... Знаете, за уборку и стирку у богатых вона за три дня може пять пенсий заробить. Но мы не рвались. Если б у Нины дитки булы – тады да. Щас заробить можно.
– У вас есть родственники в Москве?
– Алка, сестра моя двоюродная, давно сюда переихала.
– Адрес знаете? Контакт поддерживали?
– Та ни...
– Фамилия, отчество?
– Селезень Алла Степановна... Так вы не сказали, отчего Нина померла?
– Вашу дочь убили, – быстро произнесла Маша. – Сергей Александрович, вы отвезете Григория Петровича в гостиницу?
– Да, конечно, – Сергей поднялся.
– Минуточку, – возмутился Онищенко. – Я не задал ни одного вопроса свидетелю.
– Пострадавшему, – поправила Маша. – У вас будет еще возможность. Этот разговор мы закончили. Займитесь, пожалуйста, поиском Аллы Степановны Селезень, лейтенант Онищенко. Все свободны.
Они ехали молча. Сергей остановил машину у гостиницы «Украина».
– Григорий Петрович, у вас деньги есть?
– Да, – с готовностью сказал тот. – Мама дала. Вам надо заплатить?
– Ну, что вы. Я имел в виду, есть ли деньги на гостиницу.
– Маю.
– Вот мой телефон. Если будут вопросы, звоните.
– Спасибо. Такой вопрос. Дивчина та, вона сказала, шо Нину вбили? Чи я не поняв?
– Да. Мой совет: постарайтесь об этом не думать. Тяжелое время у вас впереди.
– А як...
– Напейтесь, что ли. Вы пьете?
– Та ни... Ну, так... На праздник.
– А теперь у вас не праздник. Хотите, я с вами войду, пойдем в ресторан, выпьем водки? Поедим?
– Ой, Серега, – Вешняк всплеснул руками, в бледно-голубых глазах заблестели слезы благодарности.
Они пили в ресторане, отец плакал, потом смеялся, вспоминая дочку маленькой, по дороге в номер держал Сергея за локоть, как будто боялся, что тот его бросит. В номере сел на кровать, сжался в комок. Сергей поставил на столик непочатую бутылку водки.
– Это тебе, если ночью проснешься. Выпей и сразу засыпай.
– Да, – послушно сказал Вешняк. – Слышь, я тоби не рассказывал, як мы на санках катались с Ниночкой. Занесло санки на свалку под снегом. Она вылетела, не удержал я... Лобик разбила. Железяка там торчала. Так бровка одна и не зрослась... Як в морге показали, а там бровка ее порватая... Ой, – вскрикнул он тонко, как от острой боли...