— А вы что будете кушать? — спросила Катя.
— Хлеб и чай с сахаром. — Алексей отломил половину от свежей белой буханки и откусил кусок.
— Если не будешь есть, то я их Светлане отнесу, она съест с огромным удовольствием да еще спасибо скажет.
Катя подумала немного, почесала затылок и согласилась. После гулянья она сильно хотела кушать, и при виде яств у нее в желудке заурчало. Первым делом она взяла кусочек торта и запихнула в рот.
— Вот так, кушай, девочка, — кивнул Леха и улыбнулся.
— А чем вы меня завтра будете кормить? — спросила Репутатская. — Тоже фруктами? Я привыкла есть икру черную и красную, осетрину горячего и холодного копчения, семгу, мясо крабов и креветок, балык, сырокопченую колбасу, суджук, бастурму, ветчину, телячью вырезку, куриные грудки, грибы, клубнику и землянику со сливками. — Репутатская, естественно, напридумывала про угощения, так как отец кормил ее исключительно кашами, курятиной, спагетти, картофелем и китайскими супами из пакетиков, а о деликатесах и речи не шло. Он их сам ел.
— А запивать это все французским шампанским не любишь? — с ехидной миной добавил Коновалов. — И при этом курить дорогие сигары. — При перечислении всех этих продуктов Леха вдруг вспомнил, что когда-то все это ел в неограниченном количестве. Он служил в разведке, и на тренировочных сборах их кормили именно так. У него засосало под ложечкой, и стало мучительно больно за безвозвратно ушедшие годы.
— Нет, ничего этого завтра не будет, так как тебя здесь не будет. Во всяком случае, мы так планируем, — прожевав, ответил Витек. — Мы сегодня получим выкуп и отправим тебя домой к папе.
— А если он вам денег не даст? Может, их у него просто нет, — ухмыльнулась Катя.
— Как нет? Он миллионер, в казино по сто тысяч проигрывает, а на свою родную дочь у него сорока тысяч не найдется? — Витек занервничал.
— Он мне не родной отец, потому что он меня не любит и я на него не похожа. — Катя обиженно надула губки.
— Ты еще маленькая, а когда вырастешь, то станешь похожа или на него, или на маму, — предположил Витя.
— Или на саму себя, — добавил Алексей.
— На папу я не буду похожа, это точно, а маму я давно не видела и поэтому не помню, как она выглядит.
— А где ж она? — хором спросили друзья.
— Она в психиатрической больнице, ее туда папа отправил, так как она сумасшедшая. Но это он так говорит, а я думаю, что он ее тоже не любит и поэтому запрятал в дом дураков. А я-то знаю, что она нормальная. К папе много тетек ходит, и одна из них, та, что бывает чаще всех, мне по секрету сказала, что у папы есть какая-то страшная тайна и связана она с его миллионами, с моей мамой и со мной.
— А она откуда про тайну знает? — удивился Витек.
— Отец спьяну болтнул лишнего, а Люда услышала и передала мне.
— Чего это она тебе передала? — начал допытываться Витек.
— Людмила хорошая, но несчастная, она папу любит, а он ее нет. Он, кроме себя и денег, никого не любит. Люда хочет, чтобы отец ее взял в жены, а он не берет, вот она и страдает, ко мне льнет, под меня клинья подбивает, думает, что я каким-то образом смогу на отца повлиять. Но я не могу, так как он меня тоже не любит, я тоже несчастная. У меня мама есть, но он ее тоже не любит. — Катя глубоко и горестно вздохнула и откусила от торта еще кусочек.
— Нам позарез нужно получить деньги с твоего отца. — Витек протер свою лысую голову платком. — Позарез, и сегодня.
— Ишь чего захотели, — усмехнулась Катя, — сегодня им деньги подавай. Если бы вы были настоящие бандиты, то он, может быть, вам деньги и отстегнул, а вы горе-террористы, у вас даже пистолетов нет, а про автоматы, рации и иномарки я и не говорю.
— Да она нас в грош не ставит, — обратился к Коновалову раздосадованный Витя. — Я вот сейчас отрежу тебе ухо и пошлю твоему папаше в конверте, вот тогда посмотрим, пришлет он деньги или нет.
Демин был добрым парнем, и не смог бы обидеть не только девочку, но и собаку или кошку. Но для того, чтобы Катя относилась к нему серьезно, с уважением, как к захватчику, он вынул из-под стола большой мясницкий нож и показал его ей.
— Вот отрежу ухо…
— Ха-ха-ха, — рассмеялась девочка. — Вы мне не сможете даже укол сделать. А чтобы ухо отрезать? — И она опять весело рассмеялась.
Обескураженный Демин в отчаянии посмотрел на дожевывающего хлеб Коновалова и жалобно произнес:
— Ну что с ней делать?
Леха проглотил последний кусочек хлеба, запил его сладким чаем и протер рот салфеткой. Хлеб был вкусным и чай тоже, но дело в том, что друзья из-за острой нехватки денег ничем другим не питались. Булка и чай Коновалову в рот не лезли, он на них смотреть не мог. По ночам ему снились поджаренные на углях толстые бараньи ножки, кровяные бифштексы из вырезки и цыплята-гриль в чесночном соусе. Ну и, конечно, шашлык, ароматный, пахнущий дымом и жареным луком. Но когда он просыпался, то находил на столе буханку опостылевшего, набившего оскомину белого хлеба, стакан чаю и сахар.
— Так почему же ты не веришь, что он тебе ухо отрежет? — серьезно спросил Алексей у Кати.
— Я по глазам вижу, вы добрые люди, а не злые. Я чувствую это.
Обезоруженные друзья переглянулись, а Катя продолжила:
— Недавно мой папаша пришел домой сильно пьяный, вынул из сейфа пистолет, вставил дуло мне в рот и говорит: «Вот сейчас нажму на спусковой крючок, и твои мозги по стенке размажутся». Потом нажал на курок, раздался щелчок, но патронов в стволе не было, и он это знал. Я вздрогнула от испуга, а он захохотал как ненормальный и, шатаясь, пошел в другую комнату. Я всю ночь плакала, а утром он не зашел и даже прощения не попросил. После этого случая я поняла, что он меня не любит, а раз он меня не любит, значит, он не мой отец. Отцы должны любить своих детей, а не поступать с ними вот так, — голос у Кати дрогнул, на глаза навернулись слезы, она встала и отошла к окну.
Обескураженные Алексей и Виктор переглянулись.
— Катенька, ты прости меня за мою выходку, я больше никогда не буду тебя пугать. — Демин отложил нож, подошел к девочке и ласково погладил по голове. — Пойми, мне очень-очень нужны деньги. У меня вот такая же, как ты, десятилетняя дочка, и я ее очень люблю. Но она смертельно больна, и у нее, кроме меня и Алексея, никого больше нет. Только мы можем ей помочь. Ее могут вернуть к жизни, сделав операцию, но она стоит много денег. Нам не хватает на нее тех самых сорока тысяч долларов. — Витек замолк и виновато посмотрел на Катю.
Услышав его слова, Катенька обернулась, посмотрела на Виктора и от удивления открыла рот.
— Я думала, вы хотите себе мебель купить, машину или еще что-нибудь…
— Какую мебель, мы всю мебель только что продали, и квартиру продали, чтобы недостающие деньги собрать. Всего надо шестьдесят пять тысяч, а у нас есть только двадцать пять.
— Не хватает сорока, — молниеносно сосчитала Катя.
— Не хватает сорока, — повторил Демин и понурился.
— Я бы рада вам помочь, но я вам сказала правду — мой отец меня не любит и денег не даст.
— Но можно попробовать, — вмешался Алексей, — можно позвонить ему и попросить деньги.
— Если просто так просить, то он точно не даст. Ему надо пригрозить, — бойко сказала Катя.
— Чем пригрозить? — удивились друзья.
— Как чем, моей смертью, — закончила мысль девочка.
Теперь рты открылись у Коновалова и Демина.
— Катя, мы честные, мирные люди и не хотим никого убивать, — начал Леха. — Жестокая необходимость загнала нас в тупик, в безвыходное положение, и поэтому мы были вынуждены захватить тебя в заложницы. Ты уж нас прости.
— Правильно сделали, что захватили именно меня. Я на вас не обижаюсь, и я вам помогу выбить бабки из моего папаньки. Все равно он их или пропьет, или на противных тетек потратит, или в казино проиграет. — Девочка заговорщически подмигнула друзьям.
Такого поворота событий ни Алексей, ни Виктор не ожидали. Они думали, что с Катей будет тяжело общаться — капризная и заносчивая дочь миллионера, но она оказалась покладистым, умным ребенком и очень душевным человеком, хотя и маленьким.
— Давайте ему позвоним, — сказала Катя и вопросительно взглянула на друзей. — Где у вас телефон?
— Постойте, спешить не надо, — начал Леха, — нам надо подготовить план действий.
Они сели за стол и начали совещание.
Глава 5
Репутатский отдыхал после сексуальных игрищ, лежа на своей кровати, а обнаженная Людмила выплясывала перед ним замысловатые па. Надо сказать, что танцевать она совсем не умела, но, чтобы ублажить любимого мужчину, старалась как могла. Ее многочисленные жировые складки вздрагивали при каждом неловком подскоке, повороте или вращении, а повисшие от возраста груди болтались, как мокрое белье на веревке в ветреную погоду. В ее танце не было ничего эстетического, а даже наоборот… Всегда надо заниматься своим делом, тем, что умеешь делать лучше других. Людмила, видимо, не знала о существовании этой истины и самозабвенно плясала на радость Репе. Она также не знала, что часом ранее две великолепные профессионалки ублажали взор ее любимого. Теперь Альфред сравнивал их танцы и посмеивался над своей влюбленной подругой. Те, кого посетила неразделенная любовь, всегда смешны и готовы сделать для предмета своей страсти все, что он попросит, и даже больше, но этим рискуют навеки потерять его уважение.
Репутатский вспоминал грациозные, прекрасные движения шансонеток, красоту их форм, великолепные костюмы и музыку. Людмила же неумело изгалялась под Пугачеву, громко подпевала и имитировала ее движения, хотя петь вовсе не умела, да и на сцене никогда не бывала. Ее, конечно, могли пригласить туда, но только в качестве уборщицы.
Вдруг в дверь позвонили. Людмила прекратила песни и пляски и поспешила одеться, а Альфред повернул к себе монитор, стоявший на тумбочке возле кровати и нажал на кнопку. Когда экран зажегся, он увидел суровые, искаженные дверным глазком лица бандитов. Их большие сливообразные носы заслоняли пол-экрана и создавали впечатление, что в гости пришли не люди, а пеликаны. Но в дверь настойчиво звонили «крутые кулаки». Впереди всех стоял их босс Герман Розовощеков по кличке Тыча.
Увидев его звериный оскал, Альфред вскочил с кровати, схватил красивый, с вышитыми драконами китайский шелковый халат и побежал в прихожую. На ходу он кое-как облачился и крикнул Людмиле:
— Быстрее одевайся, дура, да приготовь самое дорогое шампанское и кофе, «крыша» пожаловала!
Дело в том, что Репутатский каждый месяц платил Тыче по сто тысяч долларов — дань за безопасность. Но за текущий месяц задержал выплату на один день, так как ночью напился в казино, днем спал, а потом встречался с танцовщицами. Вот и забыл про плату.
«Теперь предстоят разборки, — с ужасом думал он, — меня поставят на измену, накинут пятьдесят тысяч долларов штрафа и потребуют выплату дани еще и за месяц вперед. В общем, за несколько часов опоздания я влечу на двести пятьдесят кусков. А куда денешься, придется платить, Тыча пунктуальный и опозданий не терпит».
Репутатский открыл толстенную бронированную дверь, и бандиты ввалились в квартиру.
Как только Фома, Дуб, Газила умчались с места драки на милицейском «Форде», они сразу направились к боссу. Оставили машину в квартале от дома, где тот проживал, прошли пешком и, убедившись, что слежки нет, вошли в подъезд.
Фома долго звонил в дверь, но Тыча не открывал. Они знали, что босс наблюдает за ними в монитор видеофона и не спешит впускать. Они примчались без звонка, так как их мобильные телефоны остались в «Навигаторе».
Наконец многочисленные замки поочередно щелкнули, и металлическая дверь плавно отворилась. На пороге стоял личный телохранитель босса по кличке Шаман. Он был под два метра ростом, крепкого телосложения, с огромными ладонями, толстыми, сардельковидными пальцами и лицом, напоминающим ужасный лик Франкенштейна. Он выглядел страшнее, чем Гриня Дуболомов. Шаманом его прозвали за то, что он вечно нашептывал боссу на ухо. Он из каждого пустяка делал строжайший секрет и возводил его в ранг чуть ли не государственной тайны. Когда-то он занимался волейболом, но потом бросил тренировки, потолстел, погрузнел, стал похож на двухстворчатый шкаф, но свой коронный нападающий удар сохранил и бил кулаком сверху вниз по головам провинившихся.
Шамана боялись даже Дуб и Газила.
— Что без звонка? — спросил он первым делом.
— Случилось ЧП, — начал Фома, — нам можно войти?
— Прежде чем войти в дом, подумай, как из него выйти, — лукаво обронил охранник-философ и отошел в сторону, освободив проход.
Братки знали, что Шаман мудрый и хитрый, и не зря его Герман выбрал в свои личники. Он был ему предан, как собака, и готов положить за хозяина не только голову, но и другие, не менее важные части тела. Руки, например.
— Что стряслось? — вновь спросил Шаман, когда дверь за бандитами захлопнулась.
— Двое террористов в масках захватили в заложницы дочку Репутатского, — тихо произнес Фома.
— Ну и дела, — покачал головой Шаман, — а ты куда смотрел? — Он перевел свой тяжелый взгляд на Гришу Дуболомова.
— Они напали внезапно, открыли огонь из автоматов с глушителями, а потом увезли Катьку. Я за ними гнался, но не догнал — они уехали на проржавевших «Жигулях».
— Тебя зачем к ней приставили? — начал заводиться Шаман. — Ты должен был ее…
— Ладно, хватит нравоучений, — вмешался Фома. — Ты бы видел, кто ее в заложники захватил.
— Кто?
— Дед Пихто. Он шире тебя вдвое, а главное, тренированный профессионал. Он один, без оружия, нас троих уделал, и я в него даже выстрелить не успел. Он действует хладнокровно, быстро и расчетливо.
— Я никогда не поверю, чтобы один человек мог завалить троих «крутых кулаков», — заартачился телохранитель.
— В следующий раз поедешь с нами и увидишь. Он тебя переломит на две части, как тростинку, — теперь начал заводиться Фома. Голова у него сильно болела, и в животе крутило. По дороге его дважды чуть не вырвало, и теперь он не хотел тратить время на объяснения телохранителю шефа сути происшедшего. — Зови босса, я ему все расскажу.
— И что ты мне хочешь рассказать? — из соседней комнаты послышался недовольный голос Германа. — Что вас троих отколбасил один супермен?
Босс вышел в прихожую и окинул злым взглядом бойцов.
— И это еще не все. Они нам накостыляли и смылись на нашем новом джипе «Навигаторе».
— Как же вы допустили, что они вас ухайдакали? — спросил босс.
— Я уже сказал, — продолжил Фома. — Один из них очень крутой профессионал — нам не чета.
— Надо было его пристрелить, и дело с концом. Пуля дура, но нам подруга.
— Я хотел это сделать, но даже прицелиться не успел — он меня вырубил.
— Ладно, джип найдем по пеленгу, а вот что с девчонкой делать? Вы уже сообщили Репе о захвате?
— Нет. Мы сначала к тебе — за советом.
— Это хорошо, что сначала ко мне. Он мне уже как три часа дань задолжал, так что будет повод к нему наведаться. Поехали.
Братки уселись в два «Мерседеса SL 600» и помчались на Сретенку. По дороге Фома рассказал, как им пришлось вырубить гаишников, на что Герман только покачал головой:
— Надеюсь, вы их не замочили, а то уголовка начнет розыск и придется опять вас от ментов отмазывать, а это большие деньги.
Тыча оставил Газилу и Дуба в машине, а сам в сопровождении Шамана и Фомы поднялся в квартиру Репы. Позвонили в дверь, и тот незамедлительно открыл.
Герман стоял перед Альфредом как матадор перед быком — сопел и разве что пар из ноздрей не пускал. Для того чтобы смягчить реакцию Репы на известие о захвате дочери, он решил сначала начать разговор о долге.
— Ну что? — с порога начал Тыча. — Я ждать не люблю, ты знаешь.
— Извини, деньги есть, и сегодня я их тебе отдам. Я вчера задержался на работе, сильно устал и поэтому спал больше обычного, — начал оправдываться Репутатский. — Сейчас я возьму ключ от депозитной ячейки, мы поедем в банк, я выну из сейфа деньги и отдам тебе. Мне еще надо до завтра два миллиона в Америку отправить, а то тесть заподозрит неладное и новую партию джипов не пришлет. Я ему обещал деньги за машины еще на прошлой неделе перевезти, но не получилось. Дашь мне несколько своих охранников, чтобы лавэ в аэропорт доставить? Ну, в общем, как обычно.
— Вернешь долг, договор остается в силе. — Герман щелкнул пальцами, что означало — гони монету. — Охрану тебе обеспечу. Как обычно.
— В течение часа деньги будут у тебя. — Альфред подошел к письменному столу, достал оттуда шкатулку и извлек из нее большой резной ключ от сейфа. Он вышел из гостиной, прошел в спальню, а оттуда в кладовую. Там отодвинул шкафчик и с улыбкой взглянул на свой большой бронированный сейф. В нем хранились ценные бумаги, деньги, пистолет, банковские пластиковые карточки и ключи от депозитных сейфов в «Инкомбанке».
Репутатский поднес ключ к замку и хотел его вставить в замочную скважину, но тот почему-то не входил. Репа внимательно осмотрел ключ, выполненный в форме стержня, со множеством бороздок по краям, а затем снова попробовал всунуть в паз.
«Что за черт, опять, что ли, Катька перепутала ключ от входной двери с ключом от сейфа?»
Катя однажды, впопыхах, перед уходом на прогулку их поменяла. Альфред целый час не мог оформить одну важную сделку, так как ключа от сейфа у него не было. Он ждал, пока она вернется, а потом, сгоряча, надавал ей оплеух. Катя плакала, клялась, что это произошло случайно, но Альфред все равно ее наказал.
Репа, помня оплошность дочери, ключ от сейфа теперь прятал в шкатулку и запирал в стол. Но наутро он приехал из казино пьяный и, вывалив все содержимое карманов на стол, пошел спать. Похожие по форме, цвету и размеру ключи оказались рядом, и Катя, естественно, их перепутала. Теперь очень важный, очень ценный для Репы ключ от невскрываемого сейфа болтался на шее его дочери.
«Второго ключа от сейфа у меня нет, так что придется ждать, когда она придет с гулянки, — с горечью подумал он. — Вернется, устрою ей крутую взбучку. Она у меня вообще на улицу ходить не будет. Будет дома сидеть и день, и ночь», — так решил он.
Репутатский вошел в гостиную мрачнее тучи.