Стивен Кинг Уилла (Сразу после заката — )
Ты дальше собственного носа ничего не видишь, сказала она. И была не совсем права. Может, он отчасти и заслуживал ее презрения, но слепым кротом он не был. И когда последние брызги заката над Виндриверской грядой окрасились в тона апельсиновой горечи, Дэвид окинул взглядом железнодорожную станцию и понял, что Уилла пропала. Он тут же сказал себе, что, возможно, ошибся, но так говорил его разум, а вот холодок в животе свидетельствовал обратное.
Он отправился на поиски Ландера, которому она немного нравилась. Когда Уилла брякнула, мол, пусть этот «Амтрак», бросивший их на произвол судьбы, собственным дерьмом подавится, Ландер сказал: боевая девка. Большинству до нее не было никакого дела, шла ли речь об Амтраке или о чем другом.
— Здесь пахнет заплесневелыми крекерами! — крикнула ему Хелен Палмер, когда он проходил мимо. Она нашла скамеечку в углу — у нее был нюх на такие вещи. Компанию ей составила миссис Райнхарт, тем самым дав мужу короткую передышку. Она одарила Дэвида улыбкой.
— Вы не видели Уиллу? — спросил он.
Миссис Райнхарт, не переставая улыбаться, покачала головой:
— У нас на ужин рыба! — заорала Палмер. В ямочке у нее на виске пульсировали голубые вены. Кое-кто обернулся на крик. — Черт-те что!
— Тише, Хелен, — попросила ее миссис Райнхарт. Кажется, она была Салли, а впрочем, такое простое имя он бы запомнил. Оно осталось в прошлом. Мир теперь принадлежал девушкам, которых звали Эмбер, Эшли и Тиффани. Уилла тоже принадлежала к вымирающей породе, и от этой мысли внутри у него снова похолодело.
— Заплесневелые крекеры! — Хелен сплюнула с омерзением. — Мерзкие прогорклые крекеры, которые давно пора выбросить!
Генри Ландер сидел на скамейке под часами, одной рукой обняв жену. Еще только увидев Дэвида, он отрицательно покачал головой:
— Ее здесь нет. Увы. Пошла в город, при удачном для тебя раскладе. При неудачном — отвалила, — он сделал жест, каким голосуют на дороге.
Вряд ли его невеста одна отправилась автостопом на Запад, это была бредовая идея, в которую он не мог поверить, а вот то, что ее здесь не было, выглядело вполне правдоподобно. Он это понял еще до того, как всех пересчитал. Почему-то вспомнилась фраза из какой-то старой книжки или, может быть, строчка из стихотворения: «Крик пустоты, пустоты в сердце».
Вокзал представлял собой узкую деревянную горловину, вдоль которой бесцельно прогуливались одни, пока другие просто сидели на скамейках под флуоресцентными лампами. Плечи у этих последних были опущены, как это обычно бывает, когда люди долго ждут, пока вышедшую из-под контроля ситуацию, наконец, исправят и тогда они смогут продолжить прерванное путешествие. В таком месте, как Кроухарт Спрингс, по своей воле не останавливаются.
— Дэвид, не вздумай ее искать, — сказала Руфь Ландер. — Уже смеркается, а тут полно всякого зверья. И не каких-то там койотов. Этот книготорговец-хромоножка говорит, что видел парочку волков по ту сторону железнодорожного полотна, неподалеку от пакгауза.
— Биггерс, — уточнил Генри. — Его зовут Биггерс.
— Да будь он хоть Джек Риппер, — отмахнулась Руфь. — Запомни, Дэвид, ты не в Канзасе.
— Но она-то…
— Она ушла средь бела дня, — перебил его Генри Ландер.
Как будто средь бела дня волк или, к примеру, медведь не может напасть на беззащитную женщину! Конечно, в таких делах я профан, подумал Дэвид, я всего лишь специалист по банковским вкладам, молодой специалист, но лично я бы такую возможность не исключал.
— Если за нами пришлют аварийный состав, она может его пропустить, — он никак не мог втолковать им эту простую мысль. Говоря языком его коллег в чикагском банке, народ не въезжал.
Генри удивленно поднял брови:
— Ты хочешь сказать, будет лучше, если вы оба его пропустите?
Если они оба его пропустят, то поедут дальше автобусом или подождут следующего поезда. Неужели непонятно? Похоже, что так. При взгляде на этих людей, прежде всего, бросалась в глаза усталость. Но разве им есть дело до Уиллы? Если она сгинет на просторах Высоких равнин, кто, кроме Дэвида Сандерсона, это заметит? Кое-кому она активно не нравилась. Эта стерва Урсула Дэвис однажды ему сказала, что если бы не это «а» на конце, Уилла была бы очень даже ничего.
— Я попробую разыскать ее в городе, — сказал Дэвид.
Генри вздохнул:
— Ты совершаешь большую глупость, сынок.
Он попробовал обратить все в шутку:
— Если она застрянет в Кроухарт Спрингс, мы не сможем с ней пожениться в Сан-Франциско.
С ним поравнялся Дадли. Дэвид не знал, это его имя или фамилия, знал только, что он отвечает за поставку товаров фирмы «Стейплс» и едет в Мизулу на какое-то региональное совещание. Это был тихоня, поэтому ослиное ржание, которое он ни с того ни с сего издал, вызвало у всех даже не удивление, а настоящий шок.
— Если ты пропустишь поезд, мировой судья поженит вас прямо на вокзале, а когда вернетесь в Чикаго, будешь рассказывать друзьям, что сыграл на Западе настоящую «свадьбу с пузом». Ииии-ааа!
— Не глупи, — повторил Генри. — Недолго нам осталось тут куковать.
— По-вашему, я должен бросить ее на произвол судьбы? Ну, знаете!
Он отошел, не дожидаясь ответа Ландера или его жены. На соседней скамейке сидела Джорджия Андерсон и смотрела, как ее дочь в дорожном красном платьице скачет козочкой по грязному кафельному полу. Памми, кажется, не ведала усталости. Дэвид попытался вспомнить, видел ли он ее когда-нибудь спящей с тех пор, как их поезд сошел с рельсов возле железнодорожного узла Уинд Ривер и они застряли здесь, как всеми забытая бандероль на почте. Может, один раз, на коленях у матери. Если это не ложное воспоминание, основанное на убеждении, что пятилетние дети должны много спать.
Памми, затеяв игру в «классики», скакала с плитки на плитку как заведенная. Ее красное платьице задиралось, обнажая пухлые коленки.
— Я подошла на улице к копу, а он поскользнулся и сел на попу, — пропела она на такой пронзительной ноте, что у Дэвида заломило в висках. — А еще я знаю Дэвида, он ужасная ябе-да! — захихикала девочка, показывая на него пальцем.
— Памми, прекрати, — приказала ей мать и виновато улыбнулась Дэвиду, откинув с лица волосы. Он подумал, что в этом механическом жесте сквозит смертельная усталость, и еще подумал о том, что с этой егозой миссис Андерсон — при отсутствии всяких признаков мистера Андерсона — еще намучается.
— Вы не видели Уиллу? — спросил он.
— Улетела пташка, — она показала на дверную табличку:
ВЫХОД К РЕЙСОВЫМ АВТОБУСАМ И ТАКСИ. О НОМЕРАХ В ГОСТИНИЦЕ СПРАВЛЯЙТЕСЬ ПО БЕСПЛАТНОМУ ТЕЛЕФОНУ.
Навстречу ему ковылял Биггерс.
— На твоем месте я бы не затевал прогулки на свежем воздухе без хорошего дробовика. Здесь водятся волки. Я видел их своими глазами.
— Я знаю девочку по имени Уилла, она от мигрени принимает мыло, — Памми пропела стишок и от смеха повалилась на пол.
Книготорговец Биггерс, не дожидаясь ответной реакции, заковылял дальше. Его длинная тень несколько укоротилась под флуоресцентным светом фонарей, а затем снова вытянулась.
В проеме двери с табличкой насчет автобусов и такси стоял Фил Палмер, страховой агент на пенсии. Они с женой ехали на недельку-другую в Портленд, к старшему сыну и невестке, но Палмер сообщил по секрету Дэвиду с Уиллой, что его жена едва ли вернулась бы домой. У Хелен рак и Альцгеймер в придачу. «Хорошенький дуплет», — высказалась тогда Уилла. Когда Дэвид ей заметил, что это звучит жестоко, она уже хотела сказать что-то в ответ, но передумала и только мотнула головой.
Палмер обратился к нему со своим обычным приветствием:
— Эй, сучок, есть бычок?
На что Дэвид по обыкновению ответил:
— Я не курю, мистер Палмер.
На что тут же последовало:
— Шутка.
Дальше начиналась бетонная платформа для пассажиров, ожидающих рейсовый автобус до Кроухарт Спрингс. Лицо Палмера приняло озабоченный вид:
— Ты хорошо подумал, мой юный друг?
По ту сторону станции, где заросли полыни и дрока подступали к железнодорожной насыпи, раздался вой — это, конечно, могла быть какая-нибудь бродячая собака, но вряд ли. Через мгновение ему подпели, такое двухголосие. Песня стала отдаляться.
— Понял, братец, к чему я веду? — Палмер ухмыльнулся, как будто он лично дал отмашку певцам — так сказать, в порядке иллюстрации.
Дэвид начал спускаться по ступенькам, поднявшийся ветер трепал на нем ветровку. Он ускорил шаг, чтобы вдруг не дать слабину. Трудным был только первый шаг, а дальше все его мысли уже были заняты Уиллой.
— Дэвид, — позвал его Палмер, уже без всякой насмешливости или ерничанья в голосе. — Не надо.
— Почему? Она же не побоялась. А волки, они там, — он показал пальцем себе за спину. — Если это они.
— Они, кто ж еще. Я не говорю, что они непременно на тебя нападут, в это время года они не такие уж и голодные. Просто глупо, если еще и ты застрянешь бог знает на сколько в этой дыре только потому, что она может пропустить состав.
— Вы не понимаете, речь идет о моей девушке.
— Сейчас я скажу тебе неприятную вещь, дружище. Если бы она считала себя твоей девушкой, она бы этого не сделала. Ты так не думаешь?
Дэвид не сразу ответил; он и сам толком не знал, что думает по этому поводу. Уж не потому ли, что, как утверждала Уилла, он дальше собственного носа ничего не видит? Наконец он повернулся и посмотрел вверх на Фила Палмера в дверном проеме.
— Я думаю, человек не должен бросать свою невесту в этой дыре. Вот что я думаю.
Палмер вздохнул.
— В каком-то смысле было бы даже неплохо, если бы одна из этих безмозглых зверюг цапнула-таки тебя за задницу — может, малость поумнел бы. Крошка Уилла Стюарт думает только о себе, и все это знают. Все, кроме тебя.
— Если мне по дороге попадется магазинчик «Ночная сова» или «С семи до одиннадцати», купить вам пачку сигарет?
— Почему нет?
Дэвид уже пересекал привокзальную зону, перед которой, прямо на асфальте, было написано краской НЕ ПАРКОВАТЬСЯ, когда Палмер его окрикнул.
Дэвид обернулся.
— До города три мили пешком, а рейсовый автобус будет только завтра. Так написано на информационной будке. Туда-обратно, шесть миль. Считай, уже два часа, а пока ты ее в городе найдешь…
Дэвид поднял руку в знак того, что все слышал, но не сбавил шаг. Холодный ветер с гор трепал его одежду и волосы, но ему это нравилось. Поначалу, памятуя о волках, он с тревогой озирался вокруг, но вскоре все его мысли переключились на Уиллу. Сказать по правде, после их второй или третьей встречи голова его не была занята ничем другим.
Она может пропустить состав, в этом Палмер прав; неправда, что она только о себе думает. Она просто устала от бесконечного ожидания среди этих старперов, постоянно брюзжащих из-за того, что они опаздывают. Соседний городок — это, конечно, тоже не бог весть что, но там есть хоть какие-то развлечения, и это соображение в ее глазах, видимо, перевесило риск пропустить аварийный состав, который «Амтрак» должен вот-вот прислать за ними.
И какие же, спрашивается, развлечения могли ее привлечь?
Ясно, что в таком захолустье, как Кроухарт Спрингс, где железнодорожный вокзал может похвастаться примитивным зеленым навесом, а прямо на стене красно-бело-синим от руки намалевано ВАЙОМИНГ — ШТАТ РАВЕНСТВА, не может быть настоящего ночного клуба. Ни ночных клубов, ни дискотек, ну разве что бары, где ее и надо искать. Музыкальный автомат, на худой конец, ей тоже сгодится.
С наступлением ночи усыпанное звездами небо стало похоже на огромный ковер в блестках. Повисший меж двух гор месяц сочился больничным светом на шоссе и поля, раскинувшиеся по обе стороны. Ветер, который под станционным навесом только посвистывал, здесь, на открытом плато, тянул одну высокую ноту, и Дэвиду невольно вспомнилось «пение» маленькой Памми во время игры в «классики».
Он шел, ожидая в любой момент услышать за спиной нарастающий стук колес железнодорожного состава, но вместо этого, в короткой паузе между завываниями ветра, услышал отчетливое цок-цок-цок. Он обернулся и увидел волка в двадцати шагах от себя, на разделительной линии автострады № 26. Здоровенный зверь, почти с теленка, и лохматый, как шапка-ушанка. В лунном свете его мех казался черным, а глаза мутно-желтыми, как моча. Остановился Дэвид, остановился и волк. Он смотрел на человека, ощерясь и дыша, как небольшой насос.
На страх времени не оставалось. Дэвид сделал шаг навстречу и, громко хлопая в ладони, закричал:
— А ну, пошел отсюда! Живо!
Волк поджал хвост и потрусил прочь, оставив на асфальте дымящуюся кучу. Дэвид хмыкнул, но смеяться от души себе не позволил; это уже был бы открытый вызов богам. Сейчас, помимо страха, он испытывал невероятное, полнейшее спокойствие. Пожалуй, ему надо сменить имя и фамилию. Вместо Дэвида Сандерсона — Страшила Вольф. А что, для банковского служащего в самый раз.
Он все-таки не удержался от смеха и снова зашагал в сторону Кроухарт Спрингс. Теперь он не только озирался по сторонам, но и поглядывал назад, однако волк больше не появлялся. Зато пришла уверенность, что вот-вот раздастся пронзительный свисток тепловоза. С путей, наконец, уберут покореженные вагоны, и в скором времени заждавшиеся пассажиры — все эти Палмеры, Ландеры, хромой Биггерс, попрыгунья Памми с мамашей и прочие — продолжат свое путешествие.
Ну, так что? «Амтрак» подержит их багаж в Сан-Франциско — могут же они хоть что-то сделать по уму! А они с Уиллой поищут автобусную станцию. Надо думать, «Грейхаунд» уже проложил маршрут через Вайоминг.
На дороге валялась пустая банка «Будвайзера», и он попинал ее немного, прежде чем запулить в придорожную траву. Он чуть было не пошел за ней, как вдруг издалека донеслась музыка: партия баса и всхлипы электрогитары с педалью — эти звуки у него всегда ассоциировались со слезами расплавленного металла, даже в оптимистичных песнях.
Наверняка она в баре, где играют эту музыку. Не потому что в других не играют, а потому что это место в ее вкусе. Он сразу понял. Поэтому он оставил в покое жестянку и взял курс на электрогитару, вздымая своими кедами пыль, которую ветер тут же уносил прочь. Вскоре он услышал барабанную дробь, а еще через пару минут увидел неоновую стрелу под табличкой с двумя цифрами «26». А что? Мимо проходит автострада № 26, так что вполне логичное название для бара, где играют хонки-тонк.
Его взгляду открылись две автостоянки. Одна, замощенная, непосредственно перед входом, была забита пикапами и легковушками как минимум пятилетней давности и в основном американского производства. На другой, гравиевой, стояли в ряд дальнобойные фуры, поблескивая хромированными боками в слепящих лучах неоновых ламп. Теперь уже отчетливо слышались звуки ритм-гитары. На козырьке над входом можно было прочесть:
ВСЕГО ОДИН ВЕЧЕР. «СОШЕДШИЕ С РЕЛЬСОВ». ВХОД $5. ИЗВИНИТЕ.
«Сошедшие с рельсов». Что ж, подумал он, она нашла подходящую группу.
У Дэвида в кармане завалялась пятерка, но некому было ее отдать. В глубине открывалась большая деревянная танцплощадка, забитая медленно танцующими парочками, в основном в джинсах и ковбойских шляпах; руки танцующих дружно лежали на ягодицах, а ноги так же дружно переступали в такт «Растраченным дням и ночам». Оркестр играл громко, «со слезой» и, насколько Дэвид Сандерсон мог судить, попадая в ноты. В нос шибанул букет из пива, пота, дезодоранта и духов из «Уолмарта». Раскаты смеха и разноголосица и даже лихой выкрик из дальнего угла танцплощадки казались звуками из повторяющихся снов, каким бывает сон о неподготовленном важнейшем экзамене, или сон о появлении среди толпы народа в чем мать родила, или сон о бесконечном падении, или сон, в котором ты оказываешься в незнакомом городе и ноги сами несут тебя куда-то далеко, где должна решиться твоя судьба.
Дэвид решил было сунуть пятерку назад в карман, но затем просунул голову в пустую билетную кассу и положил деньги на стол, где лежал роман Даниэлы Стил в бумажной обложке, а поверх него — пачка «Лаки страйкс».
«Сошедшие с рельсов» грянули что-то разудалое, и молодняк задрыгался, как чертик на резинке. Слева от Дэвида две дюжины пожилых пар выстроились танцевальным «паровозиком». Только сейчас Дэвид отметил про себя, что это благодаря задней зеркальной стене танцзал казался таким огромным.
Послышался звон разбитого стекла.
— С тебя, приятель, причитается! — крикнул в зал певец под бравурную инструментальную коду, и все восторженно зааплодировали ему за находчивость. Когда выпито столько текилы, подумал Дэвид, даже самая обычная реплика кажется верхом остроумия.
Бар был в виде подковы, под потолком — неоновые контуры Виндриверского ранчо красно-бело-синих цветов; в Вайоминге эти цвета, похоже, пользовались успехом. Другая неоновая вывеска, решенная в той же цветовой гамме, сообщала:
ТЫ В ГОСПОДНИХ ВЛАДЕНИЯХ, ПРИЯТЕЛЬ.
Слева — логотип «Будвайзера», справа — «Корса». Посетители, уже сильно нагрузившиеся, требовали добавки. Бармены в белых рубашках и красных жилетках не успевали смешивать коктейли.
В этом огромном сарае, где разом гудели человек пятьсот, он, как ни странно, сразу нашел свою Уиллу. Это мой приворотный амулет, подумал Дэвид, лавируя и пританцовывая среди всей этой раздухарившейся ковбойской братии и таким образом прокладывая себе дорогу.
Позади танцплощадки располагался полутемный отсек с высокими кабинками. В каждой стояла на столике одна, а то и две бадьи с пивом, над которыми слаженно работала команда из четырех человек… или восьми, считая их отражения в зеркалах. И только одна кабинка практически пустовала; именно там сидела Уилла в своем цветастом платье со стоечкой, разительно выделяясь среди всей этой джинсы и рубашек с жемчужными пуговицами. Ко всему прочему она сидела за пустым столом — ни еды, ни выпивки.