Беготня внутри трубы диаметром порядка десяти метров – занятие, описывать которое, сами понимаете, та еще скука. Здесь также было темно, но трех наших фонарей вполне хватало, чтобы осветить впередилежащий путь. Никакого обнадеживающего света в конце тоннеля не маячило. Но нас утешало хотя бы то, что он был пуст. Кроме убиенного Ипатом привратника, других работяг, а также гарпий нам больше не попадалось. Каких-либо указателей, поясняющих, куда мы движемся – тоже. Нас окружали лишь голые металлические стены… Или, следуя закону геометрии, это была фактически единая поверхность, поскольку явно выраженных границ между стенами, полом и потолком в этом коридоре не наблюдалось.
Зато уже через тридцать метров от люка мы наткнулись на развилку. Вернее, это был классический четырехсторонний перекресток. Два аналогичных нашему прохода возникли друг напротив друга справа и слева и тоже уходили в темноту. Никаких указательных знаков опять-таки не было. Транспортная сеть, в которую мы проникли, предназначалась исключительно для биомехов. Они удерживали всю ее схему у себя в памяти и ориентировались посредством собственных навигационных систем. Все указывало на то, что человеку в этом мрачном лабиринте делать абсолютно нечего.
– Полагаю, лучше не отклоняться от прямого курса. По крайней мере, так у нас будет меньше вероятностей заблудиться, – рассудил я и поглядел на товарищей, ожидая возражений. Ипат осветил фонарем оба перпендикулярных ответвления, но ничего примечательного не обнаружил. И пожал плечами, дав понять, что лично ему без разницы, в какую сторону идти. Остальные также не имели ничего против, и мы, махнув рукой на альтернативные пути, поспешили дальше.
Еще трижды мы натыкались на подобные перекрестки и всякий раз миновали их, не отступив от нашего изначального плана. Однако пятая встреченная нами развязка вынудила нас вновь остановиться и пересмотреть дальнейшую стратегию.
Дело в том, что теперь пересекший наш путь коридор располагался, говоря опять же языком геометрии, по оси не «икс», а «игрек». Два вертикальных ответвления – одно в полу, другое в потолке аккурат над ним, – обладали втрое меньшим диаметром, чем наша «труба». Они вполне позволяли нам миновать и эту развилку, не перепрыгивая через отверстие, а просто обойдя его по краю. Именно так мы и поступили бы, не обнаружь Ипат, что шахта проходима.
Вдоль ее ствола, на диаметральном удалении одна от другой, шли две лестницы из вделанных в стенку трубы полукруглых металлических скоб. Достаточно прочных, чтобы выдержать не только человека, но и бота, однако явно не предназначенных для первого. Нам лазать по таким ступенькам следовало чрезвычайно осторожно. Для человеческой ступни лучше всего подошли бы П-образные, широкие скобы, а не такие, как эти – С-образные, толстые и едва позволяющие ухватиться за них двумя руками. Соскользнуть с подобных опор было бы проще простого. При подъеме по ним верхолазу пришлось бы основную нагрузку перекладывать на руки, а ногами лишь слегка отталкиваться от опасных скоб, помогая себе, таким образом, подтягиваться. В то время как не ведающие страха боты – те, у которых имелись специальные приспособления для лазания по таким кронштейнам, – могли перемещаться по ним с довольно высокой скоростью.
«Ни дна, ни покрышки», – так образно и емко можно описать обнаруженную нами шахту. Будь у нас фонари помощнее, мы наверняка отыскали бы во мраке оба ее конца, но с нашими скромными источниками света рассмотреть их не удавалось.
Само собой, что прежде всего нас интересовал путь, идущий наверх. И пускай он был крут и опасен, рискнуть покинуть Ангар самой короткой дорогой согласились все. Даже Динара, которая заверила нас, что способна совершить восхождение сама, ведь решающую роль в нем будут играть руки, а помогать себе подтягиваться можно и одной ногой.
Однако в данную минуту меня больше беспокоила не Арабеска, а Жорик. В его и без того короткий список талантов ловкость не входила. Дюймовый на ровном-то месте порой спотыкался по пять раз на дню, а на этой не предназначенной для человека лестнице ему и вовсе придется несладко. Впрочем, жребий был брошен, и отказываться от попытки выбраться на поверхность из-за одного неуклюжего верхолаза было бы глупо. Тем более что он сам был исполнен решимости опробовать себя в этой нетипичной для него ипостаси.
– На-ка вот, надень. – Я стянул свои горнострелковые перчатки и передал их Дюймовому. – По крайней мере ладони теперь не соскользнут. А мне эти скобы все равно что проторенная дорога. Я, было дело, не по таким дерьмовым лестницам к черту на рога лазил…
После чего натер себе ладони всегда имеющимся у меня в запасе толченым мелом, выбрал наугад одну их двух лестниц и выступил на маршрут в качестве дозорного. Будучи самым проворным из всех, я должен был добраться до конца подъема первым. И, если вдруг этот путь окажется непроходимым, – поспешно возвратиться назад и предупредить товарищей, пока они не забрались чересчур высоко.
Оберегающий жизнь своего носителя, алмазный паразит укрепит мне руки, обострит внимание и повысит координацию, так что за себя я не волновался. За остальных – в пределах разумного. По-настоящему меня беспокоило лишь вероятное появление здесь ботов – вдруг, по закону подлости, кому-то из них приспичит сейчас воспользоваться этой шахтой? Так же, согласно тому же закону, из двух имеющихся в нашем распоряжении лестниц именно наша могла завести нас не туда, куда нужно. Конечно, наличие выбора всегда лучше, чем его отсутствие. Но в случае, когда приходится выбирать одного из нескольких котов в мешке, этот постулат теряет всякий смысл.
Соратники прикрепили к доспехам фонари так, чтобы они били постоянно вверх, и последовали за мной. Стараясь не думать о том, в какой умопомрачительной глубины пропасть рискую свалиться, я шустро перебирал руками и ногами и вскоре ушел от группы в большой отрыв. Три дрожащих луча света разгоняли передо мной сумрак все слабее, и спустя пару минут я мог определить местонахождение товарищей лишь по маячившим далеко внизу световым точкам. Я вновь очутился в мире сплошных аур и мог полагаться лишь на свое алмазное око. Которому, впрочем, кроме двух на вид бесконечных лестниц здесь больше не за что было зацепиться.
Поначалу я видел их в образе двух белесых линий, соединяющихся одна с другой в точке схождения их перспективы. Однако не успел я толком привыкнуть ко мраку, как между этими прямыми стал образовываться разрыв, планомерно увеличивающийся по мере моего продвижения вверх.
Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, чем вызвана подобная метаморфоза. Разделение и медленное укорачивание проекционных линий на этой естественной геометрической модели указывало на то, что я приближался к искомому выходу. И он становился все заметнее с каждым преодоленным мной метром пути. То, что при этом в разрыве не наблюдался свет – не беда. Выходящий на поверхность колодец, скорее всего, закрыт люком, с которым нам придется повозиться. Но я надеялся, что открыть изнутри его запорный механизм будет значительно проще. Ведь перемещающиеся по шахте боты как-то это делают, а значит, и у нас хватит смекалки вырваться из их дьявольского логовища.
Отзвуки вулканической деятельности, которые мы постоянно слышали, пока их не заглушил грохот битвы, сюда не доносились. Довольно странно. Мы наверняка все еще находились под грязевыми вулканами, а их недра спокойными никогда не бывают. По моим грубым прикидкам, путь через Ангар увел нас не слишком далеко на восток. Максимум, что мы сделали, это пересекли под землей горную гряду и сейчас планировали выйти на поверхность у ее противоположного подножия. Где ну никак не могла царить тишь да благодать.
Грешить на заложенные после недавнего боя уши было не резон. Помимо гула, что издавала кипящая в жерле вулканов грязь, раньше мы все время чувствовали легкую вибрацию, пронизывающую, казалось, Ангар от основания до вершины свода. Скобы, за которые я хватался, взбираясь по лестнице, дрожали лишь от веса моего тела. Но когда я, бывало, замирал ненадолго, чтобы перевести дух или натереть ладони мелом, мои пальцы не ощущали в металле даже далеких отголосков сейсмической активности. Обычной для этих мест, но весьма необычно утихшей сейчас.
Да и бог с ней! Нет так нет – разве это может остановить нас на полпути к свободе? А вот Трояну такое вполне под силу. Так что если мы не поторопимся, он настигнет нас здесь и сбросит на дно колодца. И хорошо, если целыми, а не расчлененными на куски, как, говорят, эта тварь поступила со многими сталкерами.
Оповещать товарищей, что выход найден, я не стал. Была опасность привлечь сюда Трояна, который уже мог просочиться за стену, но потерять наш след на какой-нибудь развилке. А орать с учетом наших заложенных ушей и моего отрыва от группы пришлось бы очень громко. Вместо крика я подбодрил себя мыслью о близости цели и продолжил восхождение. То, что я не возвращаюсь, а карабкаюсь дальше, и будет для остальных обнадеживающим фактором, подстегивающим их следовать за мной. Ну а то, что скрытый во тьме дозорный покамест жив-здоров – тоже очевидно. В противном случае я – живой или мертвый – уже сорвался бы с лестницы и пролетел мимо Динары, Жорика и Ипата. Что и стало бы красноречивым свидетельством постигшего меня фиаско.
Оповещать товарищей, что выход найден, я не стал. Была опасность привлечь сюда Трояна, который уже мог просочиться за стену, но потерять наш след на какой-нибудь развилке. А орать с учетом наших заложенных ушей и моего отрыва от группы пришлось бы очень громко. Вместо крика я подбодрил себя мыслью о близости цели и продолжил восхождение. То, что я не возвращаюсь, а карабкаюсь дальше, и будет для остальных обнадеживающим фактором, подстегивающим их следовать за мной. Ну а то, что скрытый во тьме дозорный покамест жив-здоров – тоже очевидно. В противном случае я – живой или мертвый – уже сорвался бы с лестницы и пролетел мимо Динары, Жорика и Ипата. Что и стало бы красноречивым свидетельством постигшего меня фиаско.
Но об этом тоже лучше не думать. Я поднимался все выше и выше, выход из колодца приближался, и с минуты на минуту я узнаю, верную ли дорогу мы выбрали. Темнота вокруг меня стала и вовсе кромешной. Но от этого видимые мной ауры выглядели только четче, и мимо ступенек я не промахнусь. Я не делал ничего такого, чего мне не приходилось делать прежде, и потому мог прямо на ходу обдумывать дальнейшие планы. Пользы от этого, правда, было чуть – много ли напланируешь, понятия не имея, что тебя ждет за ближайшим поворотом? Но сами по себе стратегические раздумья служили хорошим средством для упорядочивания мыслей, хаотично мечущихся в голове после недавней битвы и гибели «шестнадцатого»..
Нет, я не вылез из шахты невозмутимым, как Будда, но мало-мальски успокоить взвинченные нервы мне по пути наверх удалось. И очень своевременно. Потому что очередное наше открытие вновь стало для меня неприятным потрясением.
Выход из шахты был не закрыт и вообще лишен какого-либо люка. Лестница из скоб вывела меня на полукруглую, без перил, площадку, оказавшуюся на поверку небольшой – радиусом с десяток метров – террасой. Зато сооружение, к которому она примыкала, было просто громадным. При этом оно едва занимало десятую часть пещеры, в которой располагалось. И располагалось не на пещерном дне, а почти под самым потолком. Но не висело на нем, подобно кабине дирижабля, а было закреплено более изощренным способом.
Сейчас я видел лишь очерченные аурой контуры этого загадочного объекта, но, судя по его примитивной форме, на свету он выглядел бы обычной железной коробкой. Возможно, терраса, на которую я поднялся, имелась здесь не одна, однако мне было не до их поиска и подсчета. Стоило лишь оглядеться и понять, что за сокрытый во мраке мир предстал передо мной в хитросплетении аур, как тут же у меня закружилась голова. А все мои представления о том, что находится за железной стеной, рассыпались, будто карточный домик.
Я не ошибся в прогнозе: все это время мы и впрямь двигались внутри трубчатого каркаса невероятных размеров. Но насколько он огромен в действительности, я понял лишь сейчас, когда взглянул на него со стороны. Сотни труб различного диаметра были состыкованы между собой в сложную опорную конструкцию, аналогов которой я прежде не видывал. Являясь пилотом вертолета – то бишь человеком, сведущим в технике, – я быстро определил, что каркас рассчитан на всестороннюю нагрузку и особым образом усилен у основания. По тоннелям внутри проложенных снизу труб могли разъезжать не только бронезавры, но и разгуливать более крупные монстры, вроде Дикого Сварщика.
Насколько ни была тяжелой взрывоустойчивая стена, архитектор Ангара явно не стал бы строить для нее такую сложную подпорку. И на укрепление пещеры, даже в сейсмически активном районе, это тоже не походило. Ощутимо нагружало каркас сооружение, на террасу которого я выбрался, но с удержанием его на высоте справились бы и те опоры, какие примыкали непосредственно к нему. Прочие же казались здесь явным излишеством…
…Вплоть до того момента, пока меня не осенило, в чем состоит их истинное предназначение и какой реальный вес они на себе несут.
Преграда, за которую мы проникли, являлась на самом деле не стеной, а только боковым фрагментом значительно более огромного корпуса. Этакой «скорлупы» величиной с большую арену Лужников, которая не сминалась под собственной тяжестью лишь благодаря своему внушительному эндоскелету. Причем поддерживал он не купол, как логично было бы предположить, а цельнометаллическую оболочку. Судя по однотонности аур видимого с высоты дна и расположенных над ним каркасных труб, они были сделаны из одного материала. Равно как прочие стены Ангара и ребристый потолок, подпираемый множеством колонн, подобных той, по которой ползли сейчас мои друзья.
Интуиция подсказывала, что в какой-то из вертикальных труб есть колодец, ведущий на крышу этого строения, а оттуда наверняка отыщется выход на поверхность. Но вычислить нужную колонну не представлялось возможным. Пришлось понадеяться, что нам удастся продолжить бегство из «сердечника» (так я обозвал для себя центральное сооружение с террасами). Во все его грани упирались каркасные стойки и распорки. И в какой-нибудь из верхних труб определенно имелась лестница, подобная той, что привела нас в центр этого подземного убежища. По крайней мере вряд ли дефективные биомехи и сам Троян станут усложнять себе жизнь, игнорируя очевидные маршруты для прокладки здесь коротких путей.
Ближе к выходу из колодца Динаре, Ипату и Жорику пришлось погасить фонари. Первые двое обладали имплантами ночного видения, а вот Дюймовому пришлось представлять место, в котором мы очутились, по моему описанию и комментариям остальных. После чего еще четверть часа проторчать неподвижно у стеночки, дабы не сверзиться сослепу с террасы, пока мы искали вход в «сердечник».
На сей раз оставленный не у дел Дюймовый не сетовал на нашу несправедливость. По окончании трудного восхождения ему позарез требовалась передышка. А известие о том, что этот верхолазный рывок – не последний, лишило Черного Джорджа последнего оптимизма. Он так и просидел все это время на корточках, угрюмо понурив голову и не проронив ни слова. Однако вмиг приободрился, когда из люка, взломанного Динарой, на террасу хлынул луч бледного света.
Жаль, конечно, что свет этот был не солнечный, а искусственный, но само наличие освещенного анклава в царстве Кромешного Мрака обнадеживало и окрыляло. Вскрытый нами проход предназначался для ботов, но ни один из них оттуда на нас не набросился. Будучи опытной следопыткой, Арабеска владела навыками взлома технических коммуникаций. Достав из ранца лазерную отмычку, она аккуратными точечными уколами расплавила все крепления, удерживающие люк в проеме. После чего нам с Ипатом осталось лишь оттащить срезанную крышку и порадоваться вместе с товарищами жалким крохам сочащегося из «сердечника» света.
По узкому и низенькому коридорчику для ботов пришлось идти друг за другом, согнувшись в три погибели. Лишенная возможности опереться на товарищеское плечо, Динара, отринув на время гордость, встала на четвереньки и поползла впереди нас по-собачьи. Ее нарочно пустили первой, чтобы в случае опасности хромота питерки не препятствовала нашему отступлению. Тогда идущему следом за ней Жорику предписывалось схватить Арабеску за ноги и быстро выволочь ее обратно на террасу. Там, конечно, тоже не лучшее место для обороны, но в коридорчике нам было и вовсе невозможно отстреливаться всем вместе.
Второй его конец также перегораживала заслонка. В отличие от увесистого внешнего люка, решетчатая, двустворчатая и на вид довольно хлипкая. Отверстия на решетке были слишком мелкими, дабы рассмотреть, что конкретно находится в освещенном помещении. Это можно было сделать лишь подойдя к створкам вплотную. Затем их следовало, не мудрствуя лукаво, разжать ножом, но когда до выхода оставалось несколько шагов, Динара замерла на месте и шепотом выругалась.
– Здесь установлены комбинированные сенсоры движения, – уверенно сообщила она тоже насторожившимся нам. – Вон они, за метр до выхода: три в потолке и столько же в левой стене. Едва мы окажемся в зоне их действия, дверцы сразу откроются автоматически. И если за ними будут боты, они размажут нас по этой трубе еще до того, как я из нее выползу. А снаружи явно кто-то есть – нутром чую.
– А нельзя сначала дистанционно заблокировать датчики и потом открыть створки вручную? – спросил я у Ипата. Мне браться за поломку этой системы было нельзя. Прежде чем мое касание выведет ее из строя, датчики успеют сработать и дверцы раскроются.
– Стоял бы там один или пара сенсоров, тогда я бы попытался, – ответил мнемотехник. – Но полдюжины комбинированных – слишком рискованно. В каждом из них может быть вшито до десяти разновидностей анализаторов помех. Проморгаю и не заблокирую хотя бы один – и вся работа насмарку. Да и зачем лишнее время тратить? Динара же сказала, и я с ней согласен: там нас точно кто-то поджидает. Так давайте не будем мешкать, а просто позволим двери открыться. И, пока ублюдки не смекнули что к чему, ошарашим их гранатами. А затем ввалимся к ним и шустро вышибем всем мозги.