Мартынов вгляделся в дорожный указатель. «91». Некоторое время он сидел с безразличным лицом, но когда цифры на очередном указателе сменились на «92», он вдруг побледнел и стал вглядываться в дорожное полотно.
«Сердце! – оно бьется чаще, и пульс уже превысил сотню ударов», – подумал он и машинально схватился за грудь.
Закрыв глаза, он увидел странную картину.
Навстречу ему движется огромный бензовоз.
Ничего необычного. Это просто бензовоз.
Мартынов открыл глаза и несколько раз сжал веки. Видение исчезло.
Из любопытства он снова их сжал и в ту же секунду различил выезжающий из-за цистерны грузовик «Вольво», в стеклянной кабине которого хорошо было видно искаженное ужасом лицо водителя…
Мартынов снова раскрыл глаза, увидел свет и прижал пальцы к вискам. Видение было столь реалистичным, что у него задрожали пальцы и на лбу выступили бисеринки пота.
Сжав виски, он закрыл глаза и увидел, как из-за «Вольво», совершая двойной обгон, выезжает желтый броневичок с зеленой полосой службы инкассации.
И за секунду до того, как всем им пришлось бы соединиться в одной точке, он отшатнулся на спинку сиденья и огляделся по сторонам.
– Что это? – глухо спросил он, указывая на выжженную землю справа от дороги.
– Десять дней назад здесь произошла авария, – еле слышно отозвалась девушка. – Бензовоз столкнулся с «девяткой» и инкассаторской машиной…
Кровь прилила к лицу Мартынова, и он, осев на сиденье, упер мертвый взгляд в затылок Вайсу.
Это невероятное ощущение – в течение пяти с небольшим минут вспомнить все, что с тобой произошло за последние десять дней.
Потом он обязательно вспомнит мелочи и додумает то, что больная память все-таки упустила.
Сейчас же ему вдруг стало страшно, что он мог не вспомнить этого никогда. И черт с ними, с деньгами, Вайсом и его людьми. Черт с ней, с Америкой… Влага заструилась у него по лицу от запоздалого страха за то, что он мог не вспомнить главного…
Когда джип свернул с трассы в Ордынск, и люди в машине чуть качнулись, Маша почувствовала, как на руку ее легла горячая ладонь Андрея.
Она еще не понимала, насколько это важно. И только когда джип стал приближаться к ее дому, душа ее затрепетала от счастья, как тогда, в номере гостиницы, когда она наслаждалась звучанием шепотков детства. Но покидать тело эта взволнованная душа уже не собиралась. Душа выздоровела.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ ПОЛНЫЙ ПРИВОД
Глава 1 НА КРУГИ СВОЯ
Первая лодка была найдена в полумиле вниз по течению. Это ни у кого удивления не вызвало. На чем-то же Мартынову надо было добраться до берега.
Но когда Метлицкому сообщили, что вторая шлюпка с бортовым номером теплохода находится в миле от него, он поначалу решил, что она-то как раз и оторвалась от борта. Во время осмотра судна он заметил спущенные на воду веревки и предположил, что вторую шлюпку тоже кто-то занял, однако было бы нелепо предполагать, что такое возможно, поскольку было точно известно, что на судне находились Мартынов, подросток и трое неизвестных. Версии у майора УБОП было две: второй шлюпки не было вовсе, либо она просто оторвалась от крепежей. Например, после удара неуправляемого теплохода о прибрежный грунт.
Но когда ему по телефону сообщили, что на дне второй лодки обнаружены очистки от копченой колбасы и крошки хлеба, он порядком удивился. Мартынов не показался ему человеком, который в момент смертельной опасности начинает интересоваться едой. Невозможно было представить, что Мартынов, расстреляв троих людей и причалив к берегу, вынул узелок с продуктами и начал с аппетитом есть. Кроме того, Мартынов явно был не из тех, кто оставляет следы своего пребывания где бы то ни было.
Теперь, когда вторая лодка нашлась, можно было считать вопрос закрытым и принять во внимание версию номер два. Однако в сообщении указывалось, что лодка обнаружена милей вверх по течению, а это могло случиться только в том случае, если ею тоже кто-то управлял. Бесхозные лодки не плывут против течения вверх.
– Вы спрашивали меня на теплоходе, где мальчишка… – пробормотал Метлицкий, покусывая сигаретный фильтр и ведя машину в сторону Ордынска. – Кажется, теперь понятно, кто сошел с теплохода на второй лодке. Нечего и удивляться тому, что на судне не найдено ни вещей, ни груза, вообще ничего. Как вы думаете, Бабушкин, сколько времени нужно для того чтобы в полуторамиллионном Новосибирске разыскать одного пацана с багажом?
– Все зависит от того, знаем ли мы, куда он направился сразу после того, как ноги его коснулись земли. А почему вы решили, что Мартынов не ушел с мальчишкой на одной лодке?
– А кто повел вторую?
– А багаж? – наседал Бабушкин.
– А откуда пацан вынимал хлеб с колбасой? Был какой-то багаж, был. Или пакет, или сумка, или что-то в этом роде. Кстати, вы клялись, что скоро расскажете мне о результатах предварительных экспертиз, – напомнил Метлицкий и покосился на следователя. – Личности-то убиенных хоть установили?
Бабушкин пожал плечами.
Прокуратура уже давно хозяйничала и на теплоходе, и в больнице. Активный следователь раздавал поручения направо и налево, позабыв о том, что чем больше поручений об установлении того или иного факта отдается, тем больше приходится задействовать сотрудников, и тем меньше шансов найти зацепку, поскольку штат ориентирован на конкретные задачи. Удивительно, но факт – чем конкретнее звучит поставленная оперу задача, тем меньше у него возможностей работать по всем направлениям и ориентировать агентурную сеть. Постановка задач ведет к ограниченному спектру деятельности, а раз так, то у опера меньше самостоятельности. И, как следствие, руки у него связаны.
Фактически после передачи дела прокуратуре – а не передать было невозможно, поскольку только несмышленый уже не догадывался, что события последних дней в Ордынске и расстрел на судне связаны одним умыслом – Бабушкин остался не у дел.
Метлицкий тоже мог спокойно возвращаться к собственным делам. Людей у областной прокуратуры хватало. Так бы, наверное, и случилось, не окажись майор самым откровенным образом замешан в историю, начавшуюся еще месяц назад.
– Я, между прочим, в отпуске уже два года не был, – заметил Метлицкий, расположившись за столиком уличного кафе. Они оказались там случайно. Ехали, увидели вывеску «Кофе» и решили остановиться. Не кофе, конечно, их привело сюда. Нужно было ответить на один-единственный вопрос: стоит ли ввязываться в историю, если не известно, устроит ли их положительный результат поисков Мартынова? Ясно было одно – организовывать кооператив по расследованию убийств и замещать прокурорское следствие было решительно невозможно. Если Метлицкий еще мог как-то участвовать в деле – отдел по борьбе с бандитизмом как-никак, то Бабушкину следовало побыстрее убраться из города и гладить костюм к проводам на пенсию. – Прямо сейчас бы написал заявление и ушел на две недели. Пистолет все равно могу не сдавать, у меня разрешение на постоянное ношение…
– А я вот все не могу выкроить время для прохождения комиссии перед пенсией, – сознался Бабушкин. – Думается, что это никак не меньше четырнадцати дней займет. Все дела, дела.
Метлицкий долго молчал, как будто до него не сразу дошел намек спутника. Между тем ему давно было все понятно, и от решительного ответа его удерживала лишь мысль о последствиях, каковые обязательно должны были иметь место в случае промашки. Уволить, конечно, не уволят, но вот присвоения очередного звания и тринадцатой зарплаты придется ждать очень долго. Приняв решение, он посмотрел на Бабушкина испытующим взглядом.
– Скажи, следователь, тебя не мучает вопрос, который мы друг другу до сих пор не задавали?
– А что тут спрашивать, – ответил Бабушкин, – если все ясно? Два варианта: либо девушка жива, либо убита. Труп Макаровой на теплоходе мы не нашли. Это плюс. Но ее могли выбросить за борт. Это минус. Она могла уплыть на лодке с Мартыновым, а могла и с пацаном. Отвечать на вопрос, где Мария Макарова, так же преждевременно, как свидетельствовать о том, что трупы на борту – граждане США. Кстати, почему их не выбросили за борт после расстрела? Всплыли бы они, как можно догадаться, только через двое суток.
– Времени не было, – подумав, ответил Метлицкий. – Тела мы стали бы искать сразу, как только судно ударилось о берег. Так что тогда стрелку нужно было бы и кровь в рубке и на палубе замывать, и следы затирать. Что с трупами, что без таковых этот залитый кровью «летучий голландец» все равно стал бы предметом нашего внимания. Дед, а ты знаешь, что нас наголо обреют, если кто-нибудь узнает, что мы частным сыском занялись?
– А кто узнает? – прорычал Бабушкин. В глазах его загорелся желтый волчий огонь. – Разве тебе никогда не хотелось хоть раз сделать что-то, что шло бы на благо, но преследовалось руководством? Сколько идиотских приказаний ты выполнил, точно зная, что они принесут делу вред? А от скольких удержался только потому, что тебя останавливал либо несовершенный закон, либо глупый руководитель?
– А кто узнает? – прорычал Бабушкин. В глазах его загорелся желтый волчий огонь. – Разве тебе никогда не хотелось хоть раз сделать что-то, что шло бы на благо, но преследовалось руководством? Сколько идиотских приказаний ты выполнил, точно зная, что они принесут делу вред? А от скольких удержался только потому, что тебя останавливал либо несовершенный закон, либо глупый руководитель?
– Ты рассуждаешь как преступник, – предупредил Метлицкий.
– Это ты сейчас рассуждаешь, как зажравшийся руководитель! Ты знаешь о Мартынове гораздо больше, чем те, кто не включил тебя в следственную бригаду по расследованию убийств на теплоходе. Я видел Mapтынова, я говорил с ним, я прочитал в глазах его ум, но я тоже не у дел! Ты веришь, что Мартынова достанут те, кому поручено это сделать? Скажи – ты веришь в это?
– Ты как будто первый день на службе, дед, ей-богу…
– То есть ты хочешь сказать: ну, не достанут, и бог с ним, – лицо Бабушкина порозовело, как у мальчишки, который стыдится в компании старших оболтусов говорить о том, что курить вредно. – Но разве ты не хочешь сделать это сам?
– Это другой вопрос.
– Тот же самый! – вскричал следователь. – Итак, я ухожу в отпуск, точно зная, что он последний в моей служебной карьере. Другого шанса у меня не будет. Ты со мной или как? Или у тебя своих дел как грязи?
Метлицкий залпом допил остывший кофе и поставил чашку на блюдце.
– Дьявол тебя побери, Бабушкин! Откуда ты вообще такой взялся? – С минуту подумав, он посмотрел на него с нескрываемой злобой и вынул из кармана телефон.
Майор Метлицкий долго разговаривал с кем-то, просил, убеждал. Он говорил о том, что два года без отпуска уже нанесли невосполнимый ущерб его здоровью, что если так пойдет и дальше, не исключено, что случится нервный срыв. Он хочет две недели посвятить самому себе. Уехать на рыбалку, сплавиться на плоту на Дальнем Востоке, выпить водки и выспаться. Видимо, на том конце провода его поняли.
Когда Метлицкий укладывал трубку в карман, на лице его трудно было прочесть какое-то конкретное выражение. В глазах его читались и злоба, и раздражение, и удовольствие, и страх.
– Ты самый дрянной дед из всех, кого мне доводилось встречать, – сообщил он Бабушкину. – Мы едем в Ордынск. Я хочу, чтобы ты увидел место, где Мартынов спас мне жизнь.
– Что?..
– Хватит прихериваться под глухого, – рассердился Метлицкий. – Когда ты узнаешь всю правду, тогда, быть может, ты по-другому будешь смотреть эту историю. И еще одна истина, которая для тебя до сих пор была недосягаема, – смахнув со столика сигареты, майор встал и сверху вниз посмотрел на Бабушкина. – Мария Макарова, похищенная неизвестными – это любовь Мартынова, ради которой он не один раз клал голову на плаху. Если бы я хотел достать Мартынова, я похитил бы Машу, с которой хорошо знаком и которой помог захоронить в Ордынске тело Мартынова. Тогда я не знал, что хороню другого. Мартынова в России могли искать только люди Малкольма – главы концерна «Хэммет Старс». Есть такая организация, занимающаяся спортивным менеджментом. Мартынов был послан разыскать человека, чтобы отдать ему долг. Сейчас же я склонен думать, что Мартынов был использован для того, чтобы просто найти кредитора. Малкольм захотел забрать все деньги себе, убрав и сына Виктора Малькова, и Мартынова.
– Вы постоянно рассказываете мне одну и ту же историю, но никак не можете заставить себя рассказать ее таким образом, чтобы у меня не было причин для новых вопросов. Еще вчера, когда из ваших уст прозвучала фамилия Мальков, я подумал о том, что когда-то давно эту фамилию уже слышал. И не просто слышал, а был с нею каким-то образом связан…
– Сколько лет ты живешь и работаешь в Ордынске?
– Живу всю жизнь, а работаю… – Бабушкин поправил на носу очки. – Да скоро тридцать два года уже. Подожди-ка, Рома…
По тому, как побелело лицо старика и тот впервые назвал Метлицкого по имени, майор понял, что скоро наступит черед удивляться и ему.
Дмитрий Бабушкин, немолодой уже мужчина, вспомнил один странный случай, произошедший в самом начале его служебной карьеры. Его вызвал к себе начальник РОВД и, познакомив с двумя сотрудниками, прибывшими из Новосибирска – тогда Дима Бабушкин смотрел на этих двоих с восхищением и гордился тем, что именно ему досталась почетная обязанность помогать ГУВД – велел отправляться вместе с ними в адрес. Там, по информации розыскников-областников, должен был находиться подозреваемый в двух убийствах мужчина. Мужчину взяли, хотя и не без шума. Но дело все равно закончилось трагедией – мальчишка, сын задерживаемого фигуранта, напал на одного из приезжих и пробил ему голову молотком. Бабушкин и сейчас помнил хриплый рев тридцатилетней давности: «Он Воропаева завалил!..» Так кричал один из приезжих.
– Неужели…
– Это и были отец и сын Мальковы, – тихо проговорил Метлицкий. – Первого расстреляли по приговору суда за убийство убийц его жены, второй умер у меня на руках. И это последнему Мартынов должен был передать три миллиона долларов. Сейчас я понимаю, что Малкольм не собирался оставлять ему и цента. Он собирался убить и Малькова, и Мартынова, но сначала ему нужно было узнать от Андрея номер счета, с которого должны были перераспределяться средства. Теперь вы понимаете, Бабушкин, кто охотится за Мартыновым?
– Американцы, что ли?
– Молодец, старик, с пятого раза сообразил. Ситуация усугубляется тем, что Мартынов не верит Малкольму, поскольку догадался, что тот его использовал и собирался убрать, а Малкольм вряд ли информирован о том, что Мальков умер. Машу люди главы «Хэммет Старс» взяли, чтобы давить на Мартынова. Вот такие дела, старик. Просто хоть кино снимай «Невероятные приключения американцев в России». Поэтому я и спросил вчера – умели ли разговаривать на английском те трое, что сейчас перевезены с борта теплохода в городской морг. Это очень важно, если ты понимаешь, о чем я говорю… Ладно, пошли что ли.
Кивнув Бабушкину, майор направился к выходу. Уже в машине, посмотрев долгим взглядом на следователя, Рома улыбнулся:
– Черт с тобой. Устроим мы тебе почетную отставку. Мне и самому хочется узнать, чем закончится эта история. Мы едем в Ордынск. К кирпичному дому, где растет сосна. К тому месту, где я в последний раз попрощался с Андреем Мартыновым. Заметь, после того я ни разу не пожалел об этом знакомстве…
Глава 2 НЕПРИСТОЙНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ
Маше было ясно: если Андрей все вспомнил, но до сих пор об этом не сказал, значит, так нужно. Когда машина доехала до моста и Вайс с людьми стали выбираться из салона, вынуждая к тому же ее и Мартынова, она сообразила, что следует согласовывать свои действия с поведением спутника, каким бы удивительным оно ей ни показалось. Лишь когда они на секунду остались наедине, она прошептала: «Ты ли это?»
И он сжал ее руку.
Машина стояла точно на том месте, откуда она швырнула в воду кейс. Как об этом могли догадаться Вайс и его люди, она не знала. Конечно, в забытьи могла и сболтнуть лишнего. Неизвестно, что за гадость ей вводил в руку омерзительный человечек с мертвым взглядом. Само название «кетамин» ей ни о чем не говорило.
Подручные Вайса о чем-то переговаривались между собой, затем Вайс дал знак следовать за ним. Спустившись к берегу, все пятеро направились вдоль нескончаемых, скрученных в зеленую веревку, рядов водорослей.
– Мартенсон, – не поворачивая головы, позвал Вайс, – как думаете, как далеко мог уплыть чемодан?
– Если его не подняли на борт, то он запросто мог оказаться в Обской губе.
– Это где?
– Этот океан омывает и берега Аляски, сэр.
– Вы глупо пошутили.
– А вы глупо спросили. Откуда я знаю, куда мог уплыть чемодан. Мог вообще никуда не уплыть. Его, например, могли выловить рыбаки!
– Хорошая идея, – согласился Вайс. – Томсон! Пойдите и узнайте, кому принадлежат эти сети.
Обернувшись к девушке, Мартынов посмотрел ей в глаза и громко спросил:
– Послушайте, как вас там, леди, а вы не помните место, куда плюхнулся брошенный вами кейс? Под мостом баржа не проходила? Если учесть такую возможность, Вайс, то круг ваших поисков значительно расширяется. Тогда нам нужно идти в обратном направлении, поскольку никто не может поручиться за то, что баржа не плыла на юг.
Маша перевела взгляд на Вайса и поняла, что Мартынов попал в точку. В голове Вайса шла работа, и было видно, что он пребывает в замешательстве.
Еще около десяти минут они стояли у берега, вдыхая неприятный йодистый запах прокисших водорослей, и лишь когда из ворот стоящего рядом дома вышел Томилин, Вайс посмотрел на Мартынова и заговорил:
– Вы же знаете, Мартенсон… Я должен вернуться в Нью-Йорк либо с документами, либо с вами. Для вас, как мне кажется, лучше было бы первое.