– Это что-то связанное с твоей работой? Ты ведь, если не ошибаюсь, частными расследованиями занимаешься?
– Да, связано. И ты, Женечка, моя последняя надежда. Мне жизненно важно знать, была ли эта инфекция стандартным набором бацилл или чем-то определенным, ярко выраженным.
– То есть ты хочешь знать, имеются ли там преобладающие вирусы или бактерии какой-то определенной группы? Правильно я понял?
– Абсолютно правильно! Просто правильнее некуда! Я знала, что не ошибусь в тебе. Так куда мне подъехать?
– А когда у тебя будет лаваж?
– Что?
– Ну, смыв с легких. Бронхоальвеолярный лаваж. Так это называется.
– А-а… А ты… как бы вообще… уже имел дело с такими вещами?
– Конечно. Ведь у нас микробиологическая лаборатория, нам часто привозят материалы на экспертизу, и криминальные в том числе. Гистологию и прочее там… Мы все делаем.
Какой, однако, ценный кадр имеется, оказывается, среди моих одноклассников! И как непростительно с моей стороны было так долго пренебрегать им. Но ничего, теперь-то уж я своего не упущу.
Записав адрес и договорившись, что подъеду завтра утром прямо из морга, я нажала на сброс и поехала домой.
Что ж, день закончился не так уж плохо. Хотя и нет пока у меня в наличии конкретных и впечатляющих результатов, зато определились пути, и, надеюсь, не далее чем завтра очень многое уже прояснится.
«Надеюсь, сюрприз, который напророчили мне кости, не за горами. Не все же мне, преодолевая препятствия, с неосуществленными планами прозябать», – думала я, припарковываясь у своего подъезда.
Следующий день оказался по-настоящему безумным.
Утром, приняв контрастный душ и подзарядившись чашечкой крепчайшего ароматного кофе, я чувствовала себя готовой и к труду, и к обороне, и, как выяснилось впоследствии, эта готовность пришлась весьма кстати.
Первым делом я поехала к Светке.
Благодаря частым повторениям ее способность превращать меня в Эльвиру Быстрову была доведена уже до автоматизма и перевоплощение заняло рекордно малое количество времени.
Рыжий Валера тоже ждал меня с нетерпением. Кажется, он надеялся, что хотя бы порция пресловутого лаважа подвигнет меня сходить с ним на экскурсию по тарасовским ресторанам, но я сочла за лучшее и на сей раз его разочаровать. Слишком много экскурсий еще предстояло мне совершить в связи с этим делом, чтобы тратить драгоценное время на Валеру из морга.
Заполучив в свои руки какую-то колбу с мутноватой, весьма подозрительной на вид жидкостью, я поспешила к машине, напутствуемая заботливым напоминанием о том, что срок годности образца ограничен.
– Света, на сегодня всех остальных клиентов можешь смело отменять, – говорила я, снова садясь в знакомое кресло перед зеркалом. – Сейчас ты должна сделать из меня саму себя, а максимум через час я приеду снова, чтобы превратиться в шатенку.
Сняв парик и смыв макияж, я снова села в машину и поехала отыскивать секретную лабораторию Жени. Судя по адресу, располагалась она где-то на выселках, в зоне скорее более промышленной, нежели жилой.
Проехав через весь город и немного поплутав среди незнакомых мне дореволюционных построек, я подъехала наконец к обшарпанному двухэтажному зданию, по виду тоже весьма похожему на морг или что-то в этом роде.
Доисторическая развалюха меньше всего наводила на мысль о принадлежности иностранным или отечественным спецслужбам, однако первым, на что я наткнулась при входе, была будка охранника и вполне современного вида турникет с загорающимися красными и зелеными стрелочками.
Когда я вошла, горела, разумеется, красная.
– Добрый день! – лучезарно улыбнулась я. – Могу я видеть Евгения Балабина?
– Паспорт, – лаконично ответил немаленький мужчина в какой-то загадочного вида униформе.
Пришлось подчиниться.
Списав мои данные, охранник нажал на кнопку, и загорелась зеленая стрелочка.
– Второй этаж, пятнадцатая комната, – звучало мне вслед, пока я проскальзывала сквозь вертушку.
Первая мысль, которая возникла бы, наверное, у всякого, впервые оказавшегося в пятнадцатой комнате, это мысль о ремонте. Я не стала исключением. Окидывая взглядом облупленные потолки и окрашенные, по-видимому, очень давно чем-то неопределенным стены, я думала, что микробиология в нашей стране – что-то вроде падчерицы у злой мачехи. Хотя, казалось бы, перспективная наука…
– Таня! Привет! Рад тебя видеть.
Из-за стола, заваленного папками и кипами бумаг, навстречу мне поднялся Женя, и сразу стало ясно, что неизменным остался не только голос. Те же кудри, те же веснушки, те же очки… То же лицо, которое я видела каждый день в школе, и потом, на выпускном вечере, и потом, через несколько лет, на встрече выпускников. Время не имело над ним власти.
«Красоту, ее ничем не испортишь», – немного некстати вспомнила я фразу из какого-то фильма.
Впрочем, иронизировать было некогда.
– Здравствуй, Женя. Рада, что наконец нашла тебя. Ты засекречен, как американский шпион.
– Я?!
– Ну да. Твоих координат нет ни у кого из класса. Впрочем, теперь они есть у меня, это главное. Вот тебе подарочек, смыв, он же лаваж. Проанализируй, пожалуйста. Знаешь, так… тщательно. Так, как ты умеешь. От этого очень многое зависит. Взято сегодня утром, надеюсь, еще не прокисло. Мне говорили, что это нельзя долго хранить.
– Правильно говорили.
– Так вот, Женечка, сделай, пожалуйста. Я в долгу не останусь.
– Да ладно, чего уж…
Да, время действительно было невластно над ним. Великолепный Женя даже не разучился краснеть.
– Ничего. Всякий труд должен вознаграждаться. Когда мне позвонить? Или лучше подъехать?
– А тебе нужно официальное заключение?
Вопрос оказался неожиданным. Действительно, нужно ли мне заключение? Сама я, зная Женю, разумеется, поверю ему на слово, но вот клиент… И потом, для чего Тамара затеяла все это? Чтобы погрозить кому-то пальцем? Наверное, нет. Наверное, если выяснится, что в смерти ее мужа действительно кто-то виновен, она захочет иметь реальные улики и доказательства, чтобы можно было официально возбудить уголовное дело.
– Да, Женя, заключение не помешает.
– Тогда подъезжай где-то после трех.
– О'кей.
Позаботившись о решении главной проблемы, я занялась второстепенными.
Сидя в парикмахерском кресле и следя, как умелые Светкины руки постепенно превращают мое отражение в отражение роскошной шатенки, я обдумывала стратегию предстоящих действий.
Моего посещения с нетерпением ожидали три салона: антикварный магазин Всеславиных, галерея Мазурицкого и выставка-продажа Аллы, сестры Эдика. Куда направить стопы в первую очередь?
Из двух имеющихся в моем распоряжении гипотез – происки злобствующего конкурента и защитные маневры мамаши, родившей ребенка от любовника, – вторая вызывала наибольший интерес. Именно потому, что Тамара слишком уж настойчиво указывала на Мазурицкого, ее версия была мне наименее близка. Пожалуй, для начала я поработаю по своей.
Где можно раздобыть интересующую меня информацию? Точно не в салоне Мазурицкого. Значит, первый пункт программы – антикварный магазин. Послушаем, о чем судачат мышки, пока нет кошки.
Ну и вторым пунктом – салон Аллы. При умелом ведении разговора ее галерея может стать настоящей сокровищницей драгоценных сведений.
Отражение в зеркале достигло пределов совершенства, и я посчитала себя готовой к новому штурму.
Имидж богатой дурочки требовал не только умопомрачительной внешности, но и соответствующего туалета, но Эльвира Быстрова тоже была не из бедных, и я сочла, что ее гардероб вполне подойдет новой красавице. Кстати, как меня теперь зовут? Нужно что-то броское… а впрочем, зачем далеко ходить? Ангел, он и в Африке ангел.
Припарковавшись неподалеку от антикварного магазина Всеславиных, я вышла из машины и, придав лицу любопытно-бессмысленное выражение, открыла массивную дверь солидного заведения.
Помещение было оборудовано под старину. Никакого пластика, жалюзи и компьютеров. По крайней мере, на виду.
При входе посетитель первым делом наталкивался на конторку, как в старинных гостиницах, а за ней открывался огромный зал, поделенный на секции в соответствии с представленными экспонатами. Именно – экспонатами, по-другому я бы это не назвала. Старинная мебель и предметы интерьера, по крайней мере те, что находились в поле моего зрения, были в отличном состоянии. Принадлежность к прошлому времени не вызывала сомнения, но тем не менее все это было настолько хорошо отреставрировано, что хоть сейчас на выставку. С первого взгляда на этот салон становилось ясно, что Владислав Всеславин действительно был солидным и значительным «игроком» в этой специфической сфере.
За комодами и диванами виднелась небольшая арка, которая вела в зал, где все стены были увешаны картинами. Устремившись всем существом в этом направлении, я сделала легкий полуоборот к конторке, чтобы, сказав для первого знакомства несколько незначительных слов, пройти туда, куда мне нужно, но первый же взгляд на того, кто там находился, остановил мой вдохновенный порыв.
Пронзительный взгляд, орлиный нос, темно-русые, собранные в пучок на затылке волосы – первая ассоциация, которая у меня возникла – «крыса», но общее выражение высокомерного превосходства неопровержимо свидетельствовало, что передо мной – клон Тамары Львовны, только с русыми волосами.
Ни о каком «непринужденном общении», доверительных беседах и проникновенных вопросах здесь не могло быть даже речи. А кроме этой деревянной куклы, в магазине никого не было.
«Это я удачно зашла…» – подумалось мне, но смиряться с поражением без борьбы было не в моем характере, и я все-таки попыталась.
– Добрый день! – Блистательная улыбка осветила мое лицо.
Женщина за конторкой слегка наклонила голову, косо улыбнувшись и приняв выражение вопросительного недоумения.
– Мне необходима консультация… Я бы хотела заняться коллекционированием… произведений искусства. Мне говорили, что это довольно выгодный объект инвестирования…
«Ну ответь же хоть словом!» – вопил мой красноречивый взор, и каменная баба наконец-то отозвалась на этот жаркий призыв.
– Возможно. А что именно вас интересует?
– Вот как раз об этом я бы хотела поговорить, – обрадованная, что идол ожил, затараторила я. – Мы с мужем хотели бы составить коллекцию произведений… картин. Но таких, чтобы это действительно было ценно… понимаете… непреходяще. Непреходящие ценности…
– Такие вещи стоят недешево, – без малейшего сочувствия произнесла моя несловоохотливая собеседница.
«Как они умудряются продавать что-то с таким персоналом? – между тем мысленно изумлялась я. – Эдика на тебя нет».
Но вслух я говорила совсем другое.
– Да, конечно, я понимаю… – голосом неопытной первоклассницы лепетала я. – Вот и муж… Он тоже мне говорит: «Прежде чем что-то брать, хорошенько проконсультируйся». Вот я и хотела бы… узнать. Во что имеет смысл вкладываться? В смысле – в какие произведения? Чтобы не прогадать…
По-видимому, мое поведение и вопросы выдавали во мне полную лохушку, поскольку женщина за конторкой почти не скрывала снисходительно-презрительного отношения.
«Куда ты лезешь?» – настолько явно читалось в выражении ее лица, что в какой-то момент мне очень захотелось нахамить ей, плюнуть на все и уйти. Но дело – превыше всего, и я взяла себя в руки.
– Обычно коллекции составляют по направлениям в живописи, – цедила, как рублем дарила, продавщица. – Вас ведь интересует живопись, я правильно поняла?
– Да! Да, именно, – с живостью подхватила я.
– Собирают по направлениям. Допустим, импрессионизм, модернизм, примитивизм… Некоторые отдают предпочтение какому-то одному мастеру и стараются собрать больше его произведений… Некоторые покупают от случая к случаю, чтобы, как вы говорите, вложить деньги…
По лицу необщительной дамы легко можно было догадаться, что меня она относит именно к таким. Что еще можно от меня ожидать? Выбросить на ветер пару-другую мужниных миллионов, чтобы скупить ничего не стоящую сборную солянку, – вот все, на что способны такие раскрашенные куклы.
– А у вас есть что-нибудь, заслуживающее внимания? – не сдавалась я.
– Не знаю… из «непреходящего», кажется, пока ничего нет.
Наглая баба уже в лицо начинала издеваться, и я решила, что терпению моему наступил предел. Той информации, которая мне нужна, здесь не добиться, это было уже понятно, поэтому я посчитала, что могу не церемониться.
– Ну да, действительно… впрочем, даже если бы что и было, уверена, оно еще долго пролежало бы некупленным. Иногда создается ощущение, что некоторые владельцы нанимают продавцов, специально обученных тому, как отгонять клиентов. Вот я слышала, есть салон на Петербургской, так там действительно можно приобрести стоящую вещь. А здесь, я так понимаю… лавочка для прикрытия…
Пуская эту последнюю стрелу, я рассеянным взглядом окидывала помещение, не глядя на невежливую женщину и как бы вовсе ни к кому не обращаясь. Чтобы выдержать принятый тон до конца, я удалилась, все так же ни на кого не глядя, поэтому не знаю, какое выражение лица было у продавщицы. Не могу сказать.
Самолюбие мое было удовлетворено, однако результаты оперативных мероприятий пока не впечатляли. Попросту говоря, в магазине Всеславина я не узнала ничего. Если так пойдет и дальше…
Впрочем, не будем загадывать. Лиха беда начало – убеждала я сама себя, подъезжая к салону пресловутой сестры Эдика.
Войдя в огромную стеклянную дверь, я сразу почувствовала, что в этом месте атмосфера прямо противоположная предыдущему. Едва переступив порог, я услышала голоса, раздающиеся, казалось, сразу со всех сторон, и увидела множество людей, оживленно переговаривающихся и переходящих с места на место.
«Пожалуй, я буду коллекционировать современную живопись, – проходя в глубь помещения, думала я. – По всему видно, что это гораздо приятнее и интереснее».
Побродив меж полотен с какими-то совершенно бессмысленными, на мой неискушенный взгляд, цветовыми пятнами и так и не определив, которая же из присутствующих есть Алла и присутствует ли она здесь вообще, я обратилась к приятной на вид девушке, к которой, по моим наблюдениям, чаще всего обращались.
– Добрый день, вы не могли бы проконсультировать меня…
– Да, конечно. Что вас интересует?
– Видите ли… я пока только начинающий коллекционер… многое для меня непонятно… Мы с мужем хотели бы составить коллекцию современной живописи и вместе с тем создать определенный задел на перспективу, то есть… вы понимаете… чтобы вложения имели шанс окупиться.
– То есть вы хотели бы вложиться в живопись как в объект долгосрочных инвестиций? – приветливо отреагировала девушка, в отличие от бабы из антикварного магазина, по-видимому, не считавшая подобные намерения странными.
– Да, что-то в этом роде, – улыбнулась я в ответ. – Но, разумеется, и художественная, так сказать, эстетическая сторона занимает не последнее место. Инвестиции инвестициями, но кроме этого вещь должна радовать глаз, я так считаю.
– Конечно! Какой смысл приобретать то, что не нравится.
– Так вот, не могли бы вы предложить мне что-нибудь? Из того, что имеется здесь у вас или, может быть, порекомендовать еще какие-то галереи? Я пока не очень ориентируюсь во всем этом…
– О да, разумеется! У нас совсем недавно появилось несколько новых очень интересных работ и наших соотечественников, и перспективных зарубежных художников. Знаете, как говорят, в своем отечестве пророка нет, всем почему-то хочется новинок из-за границы, но, если судить объективно, наши мастера ничуть не уступают иностранцам и часто их превосходят. Пройдемте в тот зал, вы сами сможете оценить уровень работ.
Я направилась туда, куда указывала мне девушка, по дороге раздумывая, как вывести разговор на интересующую меня тему.
Но дальнейшие события повернулись так, что ничего никуда выводить мне не понадобилось. Все само вышло именно туда, куда нужно.
В то время как словоохотливая девушка рассказывала мне об особенностях коллекционирования живописи вообще и современной живописи в частности, к нам подошла еще одна женщина, постарше, но тоже вполне миловидная. А главное, у нее были почти такие же рыжие волосы, поэтому я просто не могла ее не заметить.
– …и очень многие сейчас работают в своей, индивидуальной манере, так что даже трудно бывает определить, в каком же жанре написано произведение, – продолжала говорить девушка, когда красавица шатенка подошла к нам.
– О чем это вы тут так увлеченно беседуете, Лира? Могу я присоединиться? – улыбаясь, проговорила она, одновременно весьма пытливо меня оглядывая.
– Лира? Какое чудесное имя! – постаралась я сделать комплимент.
– Да, у нас здесь все необычно и очень художественно. Даже имена.
– Это Алла, хозяйка галереи, – немного смутившись, представила Лира. – Думаю, она объяснит вам все гораздо лучше, чем я.
– Но ты даже не познакомила нас, – попыталась изобразить простодушную рассеянность Алла, – и уже убегаешь.
– Анжела, – поспешила представиться я.
Было видно невооруженным глазом, что Аллу чем-то заинтересовала моя персона. Пытаясь угадать, чем именно, я сделала ставку на то, что роль богатенькой лохушки мне удалась и что дальновидная Алла усмотрела во мне перспективного клиента, из которого можно бесконечно и безнаказанно тянуть деньги. Соответственно и всю дальнейшую беседу я постаралась построить в этом ключе.
Тем не менее под влиянием какого-то шестого чувства в разговоре с Аллой я избегала словосочетания «мы с мужем» и говорила в основном от первого лица.
– Я бы хотела заняться коллекционированием, – кажется, уже в сотый раз за сегодняшний день повторяла я. – Но составить частную коллекцию из полотен мастеров эпохи Возрождения сейчас нереально, а все, что было после этого, по художественной ценности, несомненно, уступает. Поэтому я решила ориентироваться на будущее. Как знать, возможно, именно среди современных художников, скромный и до поры до времени незаметный, скрывается новый Рафаэль…