— Тук-тук, — радостно объявил огневик, врываясь в комнату и постучавшись. Изнутри.
— Ты, может, не в курсе, но, когда тебя просят стучаться, обычно имеют в виду внешнюю сторону двери, — вяло попыталась я дать ему очередной урок хороших манер, больше по привычке. Я так распереживалась из-за грядущего отъезда из школы, что не было сил даже на перепалки с Янтарем.
— Да? — очень искренне изумился он. — А какая разница, если я все равно потом войду?
Не придумав достойного ответа, я молча надулась и отвернулась к окну, всем своим видом демонстрируя нежелание с ним разговаривать.
Янтарь пролежал в больничном крыле четыре дня, пропустив последний турнирный день и школьный Зимний бал. Я к нему больше не приходила, отчего-то ощущая страшную неловкость после первого посещения. Лишь выловила несколько раз госпожу Арилин, чтобы убедиться, что он идет на поправку. Какие, к демону, объятия и совместные чтения книг перед сном? Я же его терпеть не могу! Да, возможно, он спас мне жизнь, но менее дерзким и наглым мальчишкой от этого не стал. И нынешний визит — лишнее тому подтверждение.
— Ты чего мрачная такая? — как ни в чем не бывало поинтересовался огневик, проходя мимо меня и усаживаясь на стол. — Проигрыш в турнире больно ударил по самолюбию?
— Мое самолюбие утешилось пятьюдесятью золотыми, которые я выиграла, поставив против тебя, — пробубнила я.
До участия в турнире после нападения элементаля нас, конечно же, уже не допустили. Третий тур все равно состоялся, как того требовала традиция. Первое место занял так мечтавший об этом Меч, с которого гвардейцы сняли все подозрения и обвинения.
Нашлась ошибка в его рисунке. Призванный элементаль был неподконтролен и бросался на первого, кого увидит. С таким же успехом это мог быть и Вихрь, и Бурелом. Откуда взялась эта ошибка, так и не выяснилось. Проверявший накануне рисунок декан утверждал, что все было правильно.
— Пополняешь авернскую казну любыми способами? — ухмыльнулся Янтарь.
— Зачем ты пришел? — устало поинтересовалась я, обращая на него взгляд, и язвительно добавила: — Опять соскучился?
— Нет, — парень схватил первый попавшийся под руку конспект и начал его листать. — Мне тут птичка напела, что ты своему будущему супругу изменяешь со всякими гвардейцами.
— Что? — глупо переспросила я, не поверив своим ушам.
Янтарь вскинул голову и пристально посмотрел мне в глаза.
— Ты полагала, я не узнаю, что ты почти весь школьный бал протанцевала с Рианом? — Он скривился так, словно произносить это имя было выше его достоинства. — Или думала, мне все равно?
— Я думала и думаю, что тебя это не касается, — отрезала я, отчего-то краснея.
Риан действительно сопровождал меня весь вечер, и я была ему очень за это признательна. В компании гвардейца я чувствовала себя защищенной и не боялась, что в любое мгновение на меня свалится василиск, нападет элементаль или произойдет еще Злотвер знает что. Ко всему прочему, он был невероятно обаятелен и прекрасно танцевал. И мне очень понравилось чувствовать, как сильные пальцы сжимают мою талию и ладонь и как нас притягивает друг к другу в быстром кружении.
— Ах, вот как, — задумчиво произнес Янтарь.
— Да, не касается, — запальчиво воскликнула я. — Я не просилась быть твоей невестой и тем более женой, и если тебя что-то не устраивает…
Янтарь соскочил со стола и шагнул вперед. Я еле удержалась от одновременного панического шага назад. Еще не хватало, чтобы он читал мне нотации на тему, как мне поступать! В своей правоте я сейчас была уверена, как никогда.
— То что? — негромко и как-то зловеще поинтересовался он, нависая надо мной.
— А? — я на мгновение растерялась.
— Если меня что-то не устраивает, то что? — терпеливо повторил огневик, продолжая сверлить меня взглядом.
— То держи это при себе, — огрызнулась я, отводя глаза. Выдерживать этот взгляд было тяжело. — Я буду делать, что хочу, пока у меня есть такая возможность.
— Делай что хочешь, — неожиданно легко согласился Янтарь, а в следующее мгновение его пальцы взметнулись вверх, вздергивая мой подбородок и вынуждая смотреть ему в лицо. Я возмущенно открыла рот, а огневик отчеканил: — Что угодно, но держись от него подальше. Этот человек не достоин твоего внимания, Ана, поверь мне.
Подобное обращение ошеломило меня, словно удар молнии воздушника. Я даже забыла строптиво вырваться, уставившись на Янтаря широко открытыми глазами.
Ана. Анаис.
Это имя отозвалось в глубине души чем-то давно забытым, чем-то теплым и… домашним? Я так отвыкла от него, прячась в течение долгих лет за игривым Льдянка и насмешливым Ледышка.
Из головы вылетело совершенно все, о чем мы сейчас разговаривали.
— Я… я… — пролепетала, все-таки отступая на шаг назад и вырываясь из удерживающих меня пальцев. — Мне надо собираться. И тебе, кстати, тоже. Карета скоро приедет.
Янтарь усмехнулся уголком губ и молча вышел, вновь оставляя меня наедине с распахнутым настежь шкафом и сумбурными мыслями.
Когда часом позже я спускалась в школьный двор, порядка в голове не прибавилось, зато прибавилась мелкая нервная дрожь. Я кусала губы, безотчетно стискивала в пальцах подол платья и долго не могла решиться толкнуть последнюю дверь.
Во дворе оказалось неожиданно многолюдно и суетливо. К десяти охраняющим школу гвардейцам прибавился еще десяток. Воздух наполняло фырканье лошадей. Из их ноздрей вырывался пар, они переступали длинными тонкими ногами, вскидывали головы и трясли гривами, словно требуя от своих всадников скорее отправиться в путь. Карета тоже была здесь. Огромная, сверкающая позолотой и с украшенными имперским гербом дверцами: опускающееся за горизонт солнце с треугольником расходящихся лучей.
Странно, я полагала, нас привезут во дворец чуть ли не тайно, а тут выстроился целый торжественный кортеж. Смешно же мы с Янтарем будем смотреться на фоне этого великолепия в нашей красно-голубой школьной одежде. Другой-то у нас не было.
— Волнуешься? — голос за спиной заставил меня вздрогнуть и осознать, что я разглядываю все сквозь полуоткрытую дверь, не решаясь шагнуть за нее.
Лир Сэндел стоял за моей спиной и, судя по всему, так же, как и я, наблюдал за царящей во дворе суетой.
— Я просто не хочу ехать, — меня саму удивило, насколько жалобно это прозвучало.
— Мне очень жаль, — задумчиво произнес ректор.
— Жаль? — удивилась я.
— Жаль, что я ничем не смог тебе помочь. — Серые глаза мужчины смотрели на меня серьезно, как никогда.
— Вы так говорите, словно провожаете меня на эшафот и мы больше не увидимся, — усмехнулась я.
Лир Сэндел внезапно отвел глаза, и в душу закралось нехорошее предчувствие, сменившееся внезапным озарением.
— Мы не вернемся в школу, — ошарашенно прошептала я. — Ведь так? Император не собирается возвращать нас после каникул. Он… он просто воспользовался этим местом, чтобы спрятать нас до моего совершеннолетия, до того момента, как я смогу выйти замуж. И вы… знали?
— Догадывался, — лаконично отозвался ректор. — Но окончательно узнал об этом только что. Его императорское величество любезно прислал мне письмо с благодарностями.
Я уставилась на него, широко открыв глаза.
— Удачи. — Его губы тронула легкая улыбка. — Если нам еще и предстоит встретиться, вряд ли я смогу снова обратиться на «ты» к ее высочеству.
— Я издам на этот счет королевский указ, если пожелаете, — растерянно пробормотала я, все еще не веря в услышанное.
Лир Сэндел погладил меня по голове, словно маленькую девочку, а я неожиданно для самой себя порывисто его обняла. После чего распахнула дверь и вышла во двор.
При моем появлении гвардейцы спешились и вытянулись по струнке, отдавая честь, а Янтарь, прислонившийся к боку кареты, выпрямился, и саламандра, с которой он играл в ожидании, стремительно шмыгнула ему за воротник.
Под десятком устремленных на меня любопытных глаз было страшно неуютно, но я вскинула голову, стиснула зубы и как можно решительнее направилась к карете, цепляясь за единственный знакомый и привычный янтарный взгляд.
На полпути я сбилась с шага и остановилась, вскинув голову вверх. Следом за мной этот жест повторили все присутствующие. Затянутое тучами серое небо стало осыпаться на землю крупными белыми хлопьями.
Снег.
Я ощутила нежно-холодные прикосновения к лицу и, протянув руку, поймала в ладонь несколько не тающих на ней снежинок, сжала их в кулак и улыбнулась. Почему-то этот так внезапно начавшийся снег в Съерр-Таше, где зима балует разве что ливнями, показался мне хорошим знаком.
— Маленькая месть всем теплолюбивым? — усмехнулся Янтарь, стоило мне приблизиться.
— Я Льдянка, а не Снежка, претензии не ко мне.
— Маленькая месть всем теплолюбивым? — усмехнулся Янтарь, стоило мне приблизиться.
— Я Льдянка, а не Снежка, претензии не ко мне.
Парень в ответ молча протянул руку, чтобы помочь взобраться в карету. Не без некоторого колебания я ее приняла и ощутила, как горячие пальцы с силой сжали мою ладонь.
Стоило мне устроиться на сиденье, как Янтарь заскочил следом. Кучер захлопнул за нами дверцу, с улицы послышались крики, ржание лошадей. Карета качнулась и покатилась к выезду из школы. Я внезапно почувствовала, как в носу защипало, и пару раз зажмурилась, пытаясь удержать слезы. Мне не хотелось уезжать из Тароса. Я привыкла к размеренной школьной жизни и очень боялась той неизвестности, которая меня теперь ожидала.
Руку, мнущую ткань платья, внезапно что-то обожгло так сильно, что я даже вскрикнула. Огненная саламандра сидела у меня на коленях, широко расставив кривые лапки с длинными тонкими пальцами и наклонив набок плоскую голову, и, не моргая, разглядывала меня блестящими черными глазами. Я потерла обожженную кожу, прижимая ладонь к груди, и подняла взгляд на Янтаря.
— Убери от меня свое ископаемое.
— Не обижай мою малышку. — Парень поджал губы, словно придворная дама, у которой ручного декоративного песика оскорбили комплиментом: «Ой, какая красивая крыска». — Она пришла познакомиться.
— Очень неприятно, проваливай давай. — Я стряхнула на саламандру веер ледяных капель, прекрасно зная, что они терпеть не могут воду.
Ящерица оскорбленно зашипела, раздула огненный воротник вокруг шеи, став на вид в полтора раза больше, и стремительно умчалась обратно к хозяину на плечо, судя по интонациям, не прекращая посылать на мою голову самые страшные саламандровы проклятия.
— Вот и я так считаю, — притворно вздохнул огневик, почесывая вытянутую в поисках ласки и утешения шею. — Бесчувственная и жестокая женщина. Как я от этого страдаю, ты не представляешь…
Я фыркнула. Вопрос, кто от кого страдает, я считала очень спорным, но в отличие от огневика опускаться до разговоров и тем более споров с ящерицами не собиралась. Не объяснять же им обоим, что она первая начала — не надо было жечься.
Дальше мы ехали в тишине. Янтарь, на удивление, был молчалив, откинувшись на спинку сиденья и непрерывно глядя в окно. На его лице застыло непривычное задумчивое выражение. Настолько непривычное, что я не могла удержаться и то и дело бросала на него короткие любопытные взгляды. Мне все казалось, в один из таких моментов он скорчит забавную гримасу или усмехнется и скажет очередную гадость. Но, очевидно, отъезд из школы даже у него отбил желание веселиться. Только саламандра продолжала пялиться на меня с его плеча, вместо хозяина время от времени высовывая длинный ярко-оранжевый раздвоенный язык.
Довольно грубая брусчатка, на которой карета тряслась, как припадочная, сменилась ровной мостовой центра города. Цокот копыт зазвучал веселее, то и дело слышались окрики головных всадников, предупреждающих прохожих, а дома и сады замелькали мимо окон куда быстрее. В какой-то момент я засмотрелась на витрину лавки торговца иллюзиями и подалась вперед, чтобы как можно дольше не выпускать из виду диковинных птиц, кружащих над ней, как вдруг раздался страшный грохот.
Карета остановилась так резко, что меня швырнуло на Янтаря. Я ударилась лбом об его плечо, он зашипел, когда мои ногти впились в его руку.
Снова загрохотало, послышались крики, визги, звон бьющегося стекла. Парень сгреб меня в охапку, отстранил и бросился к дверце, но его остановило возникшее в окне обеспокоенное лицо гвардейца.
— Ваше высочество, ни в коем случае не покидайте карету, — отрезал он и исчез.
— Что там происходит? — я сама почувствовала, как голос испуганно дрогнул.
— Не знаю. — Прильнувший к окну Янтарь видел, кажется, не больше чем я — только снующих гвардейцев. — Но оставаться здесь и дожидаться, пока нас чем-нибудь поджарят, не собираюсь.
Он пересек салон и дернул другую дверцу. Карета остановилась почти вплотную к стене дома, поэтому ему с трудом удалось протиснуться в образовавшуюся щель. Рыжая голова исчезла, чтобы через мгновение сунуться обратно.
— Ты идешь?
Очередной взрыв раздался совсем рядом, и я отбросила сомнения. Если чем-то подобным швырнут в карету, то вне ее у нас гораздо больше шансов оказаться живыми, чем внутри.
Янтарь помог мне выбраться, сдавленно ругая зацепившуюся за подножку юбку, и мы осторожно двинулись вперед, зажатые между стеной и деревянным боком повозки. Я вскрикнула и зажмурилась, увидев дымящийся труп лошади, а затем поскользнулась на крови и чуть не упала, в последний момент уцепившись за локоть Янтаря.
Теперь наконец стало видно, что случилось.
С обеих сторон улицу перегородили несколько десятков людей, которых гвардейцы старательно пытались не подпустить к карете. То тут, то там сверкали вспышки магии. Чья бы голова им ни была нужна, моя или Янтаря, ребята знатно подготовились к приезду кареты с императорским гербом. И почему его величество не додумался прислать за нами телегу с сеном? Хотя стог сена посреди центрального квартала тоже мог бы спровоцировать нежелательную реакцию… боги, о чем я думаю?
Янтарь вытянул шею, озираясь, а затем ни с того ни с сего выпустил струю пламени в ближайшее к нам окно. Рама сгорела в мгновение ока, а стекла осыпались к моим ногам с затерявшимся в общем шуме звоном.
— Что ты делаешь? — ужаснулась я.
— Лезь, — не тратя время на объяснения, огневик подтолкнул меня к окну.
— Зачем? Мы должны им помочь! — Я оглянулась на ведущих бой гвардейцев.
На мгновение мне показалось, что я увидела золотистые вихры Риана, но затем улицу сотряс новый взрыв, откуда-то здорово полыхнуло, и все заволокло черным едким дымом.
— Без нас разберутся, — отрезал Янтарь и, схватив меня за талию, почти закинул в окно.
Я машинально уцепилась за края, чтобы удержать равновесие, и неловко спрыгнула внутрь. Парень тут же забрался следом.
— Мы же не можем просто убежать!
— Ты предлагаешь подождать и выяснить, кто им нужен: ты или я? Ледышка, если с ними не справятся гвардейцы, то мы с тобой точно ничего не сможем сделать, а если гвардейцы с ними справятся, то нам не стоит лезть под руку. Я не для того спасал тебя на полигоне, чтобы теперь тебя кто-нибудь прирезал!
Я открыла было рот и тут же закрыла, признавая наличие определенной логики в этих рассуждениях.
— И что ты предлагаешь — пересидеть здесь?
— Нет, — Янтарь схватил меня за руку и потащил вон из комнаты. — Дом выходит на эту улицу только окнами, значит, дверь находится где-то с другой стороны. Выйдем и затеряемся в толпе.
— Но как они нас потом найдут?
Янтарь усмехнулся, не оборачиваясь.
— Поверь, Ледышка, нас — точно найдут.
На наше счастье, в доме никого не оказалось, и мы беспрепятственно вышли на улицу, не наткнувшись на разъяренных хозяев. До сюда шум сражения доносился глуше, но я все равно вздрагивала от громов и вспышек и сомневалась, правильно ли мы поступаем. Янтарь же, наоборот, уверенно шагал вперед, уводя меня все дальше от места сражения.
— Куда ты? — Я спохватилась и выдернула ладонь из его руки после очередного поворота.
— Куда глаза глядят. — Парень пожал плечами. — Мы, конечно, можем поспешить на встречу к папочке. — Он махнул рукой в сторону тянущихся ввысь шпилей дворца. — Но думаю, ты, так же как и я, не сильно по нему соскучилась, несмотря на долгие годы разлуки.
Поежившись от одной мысли о стальном взгляде моего будущего свекра, я была вынуждена признать, что он прав. Сейчас мы шагали по какой-то узкой улочке, сплошь застроенной аккуратными двухэтажными особняками. Весной здесь, должно быть, пышно цветут сирень и черемуха, а сейчас продолжающий падать снег ложился на голые ветви, черепичные крыши и пики узорчатых решеток, смазывая их очертания.
— Думаю, после стольких лет сидения за стенами школы мы вполне заслужили небольшую прогулку по городу, — весело произнес Янтарь, с интересом оглядываясь по сторонам.
Мелькнула и пропала мысль о побеге. Я все-таки не идиотка, пытаться спрятаться в столице без гроша в кармане, без вещей и даже представления о том, где находятся хоть какие-либо ворота. Поэтому, хоть соблазн был велик, как никогда, я продолжала шагать рядом с Янтарем, с наслаждением вдыхая морозный воздух, ставший словно слаще от того, что в это мгновение никто не диктовал мне направление, не стоял за моей спиной, следя за каждым шагом, и что улицы Съерр-Таша сейчас простирались под моими ногами, а не с высоты Водной башни.
Сбежать от охраны и отправиться гулять по городу было совершенно безрассудно, беспечно, даже сумасшедше… и от этого вдвойне приятно.
Народу становилось все больше. Мы вышли из спального района и оказались в переплетении торговых улочек. Тонкий белый ковер под ногами сменился серой слякотью, от которой тут же намок подол платья, а снежная свежесть — смесью всевозможных ароматов: от доносящихся со стороны харчевни запахов яблочного пирога, жареной утки и эля до благоуханий лавки цветочника и терпкой вони, просачивающейся из подвала кожевника.