Хоть плуг собрать, хоть колесо,
Хоть спутник межпланетный.
Была бы без умелых рук
Пустыня серая вокруг,
Мир плоский, беспредметный.
Всегда рабочий человек
Трудом своим гордится.
Шаляй-валяй в ракетный век
Работать не годится.
Полюбишь дело всей душой -
Сравнишься с Мастером, с Левшой.
Твори прекрасное!
А брак
Сварганить может и дурак.
4. РОГОЗИН ИЛИ "Ш+К"
По цеху, в куртке голубой,
Мохнатой, словно бурка,
Как бы любуясь сам собой,
Бежал Рогозин Шурка.
Затейно кепку заломив,
Ухмылки не скрывая,
Мурлыкал он лихой мотив,
Его перевирая.
Сияли никелем станки,
Блестели свежим лаком.
Он им раздаривал пинки,
Как уличным собакам.
Потом, задумавшись слегка,
Чуть не с тоской во взоре,
Черкнул на двери "Ш+К",
Как будто на заборе.
Вздохнул и дальше поскакал,
Как вещая каурка.
Но я узнал тебя, узнал,
Мой враг Рогозин Шурка!
Ты в школе был все десять лет
Героем наших стенгазет -
Уж больно был ты бойкий.
Ходил ты в школе, как плясал,
Решал ты плохо, как писал,
Хватал за двойкой двойку.
Зато при помощи мелка
Во время перемены
Ты объявлял, что "Ш+К",
Марая мелом стены.
Не только стены, — и углы:
Ты их гвоздем царапал.
Ломал и парты, и столы,
Плескал чернила на пол.
Ты, одного себя любя,
Всё воевал со скукой.
Теперь я высчитал тебя:
Ты мастер криворукий!
Лишь только ты такое мог -
От скуки или сдуру,
Приняв работу за урок,
Преподнести халтуру.
Давай-ка, друг, поговорим
Про эти штучки-дрючки!..
Но он растаял, слоно дым,
Прощально сделав ручкой.
5. ШТРАФНАЯ СКАМЬЯ
Я на собрании сижу,
Моя скамья — кривая.
На одноклассника гляжу,
Его не узнавая.
Всегда он весел был, удал,
А тут осунулся и сдал:
Нахмурен лоб,
Потуплен взгляд,
Обычной нет бравады.
Ведь здесь не школьники сидят -
Рабочие бригады.
Мой враг молчание хранит,
Но вижу, сам себя казнит:
"Давно уже тебе пора
Серьёзней стать, толковей.
Здесь все Левши, все Мастера,
Они — народ суровый.
Сейчас как врежут!
Вывози
Родная сивка-бурка!"
Не миновать тебе грозы,
Мой враг Рогозин Шурка!
И поделом, и поделом -
Нельзя мириться нам со злом.
Ты был таким все десять лет,
Теперь и тут держи ответ.
Встал Мастер.
На меня глядит,
Как будто жаждет мести.
— Наш юный гость не зря сидит
На бракодельском месте.
Скамью скривили неспроста:
На ней позорные места.
А хорошо бы и весь класс
Пристроить по соседству:
Рогозин новенький у нас,
А в школьном классе — с детства.
Ну как случиться так могло,
Так не бывает, братцы:
Рогозин лень сама и зло,
А остальные — цацы!
Ведь вы же сами на него
Всем классом ополчились:
Не может этого, того
И… своего добились.
Рогозин с тех далёких пор,
Измазан краской чёрной,
Все делал вам наперекор,
Как человек упорный.
Он на отлично знал предмет,
Но завирал для вас ответ!
Невыносимо жгла скамья,
Кривая, как подкова.
А может, это жгло меня
Его прямое слово?
Да, да — во многом Мастер прав…
Как плохо всё…
Проклятый шкаф!
— Рогозин наш — не бракодел,-
Я слышу, как сквозь вату.-
Помощник мой не доглядел,
Вот мы и виноваты.
Не знал Рогозин, что и как,
И получился этот брак.
Теперь про буквы "Ш+К":
Нет тайны тут сердечной.
Гадают: кто такая "К"?
"К" — качество, конечно!
Всё напряженье мастер снял,
Сказав такую фразу.
От шутки Шурка засиял,
Воспрянув духом сразу.
С лица как будто сняли грим,
Он тихим стал и строгим:
— Теперь давай поговорим,
Не вообще -
о многом.
6. ПО ЗАВЕТАМ МАСТЕРА
Ну вот, друзья, и весь рассказ
О шкафе горемычном.
Назавтра Мастер был у нас,
И горемыка через час
Стал шкафом преотличным.
А на душе моей скребли
Безжалостные кошки:
Как целым классом мы могли
Такую дать оплошку?
Наш умный класс, наш мудрый класс
Все годы с Шуркой бился.
А Шурка был умнее нас:
Он ПРО СЕБЯ учился.
Не для других, не напоказ,
И околпачил целый класс!
Как часто мы клеймим других:
И то, и сё не так у них.
В грехах их уличаем,
Своих — не замечаем!
Порой, собой обольщены,
Души в себе не чаем.
А настоящей глубины
В других не замечаем.
Спасибо, Мастер, за урок,
Он очень в жизни мне помог!
Прошло довольно много лет
Со Дня Большой Науки.
(Так называть его я стал,
Он переломным в жизни стал).
Я — дед, Рогозин тоже дед,
Сдружились наши внуки.
На "К" женился он тогда,
Что Катей оказалась.
В неё в те школьные года
Все школьники влюблялись.
Был очень трудный разговор
У нас после собранья.
И то, что дружим мы с тех пор -
Катюшино старанье.
Рогозин ходит в Мастерах,
Работает умело:
Привык за совесть, не за страх
Любое делать дело.
У нас давно один девиз:
Вперёд и вверх, ни шагу вниз!
Жить так, чтобы других любить,
Им помогать с охотой,
Чтоб никого не оскорбить
Своей плохой работой.
А если совесть вдруг заест:
"Неправедно живу я!" -
Всё осознать,
Пойти и сесть
На ту скамью кривую.
Нам это Мастер завещал,
Себе грехов он не прощал.
НОТЫ
Живут в тетради нотной
Семь крохотных значков,
Не то кривых кружочков,
Не то хромых крючков.
На жёрдочках-линейках,
Нахохлившись, сидят,
На скрипках не играют,
На трубах не дудят.
Но кто на них не глянет,
Всем хочется дудеть,
Щипать тугие струны,
Бить в кожу или медь.
Смеяться при народе,
Кружиться в хороводе,
Плясать и веселиться
И даже песни петь!
СЛУГИ
Я не граф, не барон,
Я князьям не родня,
Но поди посчитай,
Сколько слуг у меня
Просыпаюсь, кричу:
— Эй, побриться хочу!
Электричество бороду
Бреет мою.
Ну а я приказания
Слугам даю:
Ты воды натаскай,
Ты носки постирай,
Ты мне песенку спой,
Ты лицо мне умой,
Ты мне завтрак свари,
Ты всю пыль собери,
Ты полы мне, смотри,
Хорошенько натри!
Повторять мне не надо,
Работа кипит:
Как гусак, сковородка
На плитке шипит.
Носит воду
По трубам железным
Насос.
Расправляется с пылью
Ворчун-пылесос.
Следом,
Словно его
Вызывая на спор,
Ходит чистильщик пола -
Слуга-полотёр.
Пар столбом
Над стиральной машиной
Встаёт.
Репродуктор
Веселые песни
Поёт.
Суетятся,
Торопятся слуги мои!
Ну а я, будто граф,
Распиваю чаи.
КАК ПОПАДАЮТ В ИСТОРИЮ
Известен из физики Ом.
С ним каждый электрик знаком:
И омы он дал, и омметры.
От Вольта пришли к нам вольтметры.
А Гаусс и Герц, например,
В не меньшей чести, чем Ампер.
Не зря в гальванической ванне
Присутствует имя Гальвани.
Недаром во множестве стран
Наганом зовется наган.
Увы, История странна,
Вот вам другие имена.
Жил граф Орлов.
Коней любил
Всё больше год от года.
Его в Историю ввела
Орловская порода.
Прославил Строганов себя
Через мясное блюдо.
(Хорош бефстроганов!
Его придумал граф не худо).
А парижанин Галифе
Так странно одевался,
Что за широкие штаны
В Истории остался!
ПИСЬМО ПЕРВОКЛАССНИКУ
Вот перо, а вот бумага,
Оба-два — и зло, и благо.
Придвигай, пиши, что хочешь,
Подгоняй строку к строке:
Слов плохих и слов хороших
Много в русском языке.
Только помни изреченье:
Да отсохнет та рука,
Что пускает по теченью
Кобру вместо червяка!
Вот хвалебная бумага,
Петя в ней почти герой:
В нем и удаль, и отвага,
Он за всех стоит горой.
А во это — анонимка,
Кто писал — большой секрет.
Пишет как бы невидимка,
Как бы игрек или зет.
Петя в ней большой негодник:
Он отпетый хулиган,
Недоучка, второгодник,
Неумеха, грубиян.
Жаль мне Петю-бедолагу,
В жизни он совсем не тот.
Но ведь лживая бумага
Дольше праведной живёт!
На листке считает скряга
Свой копеечный расход
Это — скучная бумага,
Не возьмём ее в расчет.
А когда, допустим, драга
Нарисована вчерне -
Это нужная бумага
И народу, и стране.
Ведь заводы и причалы,
Даже стены в гаражах,
Вырастают поначалу
На бумаге, в чертежах…
Вот перо, а вот бумага,
Зло великое и благо.
Принимайся за учёбу,
И пускай твоё перо
Никогда не знает злобы
И творит одно добро!.
ОКНО
Утром две ладони,
Две больших руки
Мыли окна в доме
Наперегонки.
Видно, чья-то мама
Поднялась чуть свет:
"Мама мыла раму" -
Помним с детских лет.
Мыли раму споро.
Только рядом вдруг
Показалась вскоре
Пара детских рук.
А через минутку
С ними заодно
Две руки-малютки
Стали мыть окно.
Так они старались,
Что, конечно, там
Места не осталось
Маминым рукам.
Мне всегда приятно
Видеть то окно:
Так оно опрятно,
Так светло оно!
ДЕТРИАРХАТ
Рано матери вставали,
Наспех что-нибудь жевали,
А потом дубинки брали,
Шли куда глаза глядят.
По округе колесили,
Грязь осеннюю месили,
Но добычу приносили.
Это был матриархат.
Рано папы поднимались,
Торопливо умывались,
На завод, с толпой сливаясь,
Шли, как будто на парад.
Самосвалы выводили
Грунт копали, лес рубили,
Уголь жгли, руду дробили.
Это был патриархат.
Поднимаясь на рассвете,
Не дают покоя дети:
Принесите то и это,
Соберите в детский сад;
Платье новое купите,
В воскресенье в цирк сводите,
Летом к бабушке свозите —
Наступил детриархат.
СТАРАЯ БЕРЁЗА
При пожаре не сгорела,
Не сломалась под грозой.
Постепенно постарела,
Изнутри взялась трухой.
Хоть стоит еще, а все же
И стара-то, и хвора:
Как морщинистая кожа,
Пожелтевшая кора.
Хоть цепляется упорно
За суглинки и пески,
Умирающие корни,
Как черемушник, ломки.
Ей одно теперь осталось:
Флаг зеленый приспустить
И своей гнилушкой малость
Добрым людям посветить.
Видишь, светится гнилушка
У дороги на краю?
То древесная старушка
Дожигает жизнь свою.
ПИРОГ
На заре проснулась печь,
Чтобы мне пирог испечь.
Но сначала встала мама,
Чтоб в печи огонь разжечь.
Вспыхнул в печке алый шар,
Дровяной, печной пожар.
Ворон синий дым увидел,
Удивленно крикнул: "Кар-р!"
А заслышав хлебный дух,
Про пирог подумал вслух:
Пригласить к столу бы надо
Дятлов, пеночек, пищух.
Эту новость про пирог
Сорок вызнали сорок,
Разнесли её по свету
Без тропинок и дорог.
Я — к столу, а кто-то вдруг
Мне в окошко стук-постук:
Пирога и нам охота,
Поделись-ка с нами, друг!
Дал я дятлам и щеглам,
Незнакомым голосам,
Неизвестным желтым клювам.
Крошки съел, конечно, сам.
СОБОЛИНАЯ КАЗНА
Говорят, была грозна
Соболиная казна.
Не кусались соболюшки,
Не царапались меха,
Но за них давали пушки,
Насыпали пороха.
Как набат, гудели латы,
Мчалась конница, пыля.
Кровь лилась.
А виноваты
Были как бы соболя!
Слышал я молву в народе:
Чуть прогреется земля,
В край неведомый уходят
Соболюшки-соболя.
От завистливого взора
Где-то прячутся вдали:
Ведь их шубки столько горя
Нашим предкам принесли!
ВРЕМЯ
Кто сказал, что время немо,
Как так?
Говорит оно всё время:
Тик-так.
Хоть без ног оно, а ходит,
Тик-так.
Да ещё усами водит,
Тик-так.
Время бьется, словно птица,
Тик-так,
В позолоченной темнице,
Тик-так.
И бредёт с людьми по свету,
Тик-так,
Прикрепленное к браслету,
Тик-так.
А в больших коробках время,
Тик-так,
На стене живёт всё время,
Тик-так.
Ходит маятник в коробке,
Тик-так,
По одной и той же тропке,
Тик-так.
И всё время гонит стрелки,
Тик-так,
По раскрашенной тарелке,
Тик-так.
Звон курантов знаем все мы,
Тик-так.
Это башенное время,
Тик-так.
Шестерни в нём преогромны,
Тик-так.
Стрелки длинные, что брёвна,
Тик-так.
Мы им очень доверяем,
Тик-так.
Все часы по ним сверяем,
Тик-так.
Потому что на планете,
Тик-так,
Нет часов точней, чем эти,
Тик-так.
СМЕКАЛКА
Пращур прятался в пещере.
Был труслив он оттого,
Что у входа злые звери
Караулили его.
Но пришла к нему Смекалка
И шепнула: "Не тужи -
Бечевой к тяжелой палке
Острый камень привяжи".
И когда он вышел с пикой,
Что в пещере сделал сам,
Звери в панике великой
Разбежались по лесам!
Пращур обувь шьет из кожи,
Одевается в меха,
Вдоволь мяса ест. А все же
Жизнь его ещё глуха.
И опять пришла Смекалка:
"Ты как следует крутись:
Делай горн, телегу, прялку,
Человеком становись!".
Стал наш пращур человеком.
А Смекалка: "Не зевай -
Отставать нельзя от века,
Паровоз изобретай!"
Изобрёл, пустил по свету,
После сделал самолёт.
Сконструировал ракету,
Жизнь вдохнул в атомоход.
Не враскачку, не вразвалку
В двадцать первый входит век:
Задала ему Смекалка
Сверхстремительный разбег.
Ну а если б со Смекалкой
Он не стал тогда дружить,
То ему в пещере жалкой
И теперь пришлось бы жить!
УТРО
Слышу утрами таинственный шорох
Под окнами дома.
Это скоблится и чистится город,
Встав до подъёма.
На чёрной и зябкой асфальтовой шкуре,
На влажных панелях
В дымке рассветной маячат фигуры
В фартуках белых.
Пыльно на улице, мокро ли, сухо,
Лёд ли,
Шаркают, словно ногами старухи,
Мётлы.
Шаркают мётлы, сонно лопочут
Дворничьи бляхи…
Чистится город, выйти не хочет
К людям неряхой.
МОЖНО, НО НЕЛЬЗЯ
Говорил мой друг нерусский,
Пальцем дочери грозя:
— По морозу бегать в блузке
Можно. Можно, но нельзя!
Замечательную фразу
Взял себе я в обиход:
Запрещает, но не сразу,
Как бы выдержку даёт.
Едет друг неосторожно,
Очень резко тормозя.
— Так водить машину можно, —
Замечаю. — но нельзя!
Раньше ездили мы ссорясь,
Ссор давно в помине нет:
Молча друг снижает скорость,
Улыбается в ответ.
А другой мой друг таёжный,
Все глаза мне прослезя,
Вновь закуривает:
— Можно?
— Можно, можно. Но — нельзя!
Эта фраза много лучше
Твердолобого "нельзя".
И ее на всякий случай
Вы запомните, друзья.
ТИХОНИ
Засыпав тропы и тропинки,
Стирая свежие следы,
На землю тихие снежинки
Ложатся блёстками слюды.
Они хрупки и музыкальны:
Когда на них ни наступи,
Скрипят то нежно,
То печально,
Как коростель в ночной степи.
Но эти самые тихони
Вчера плескались в Волго-Доне,
Врывались в шлюзы и плотины,
И, низвергаясь с высоты,
Поили влагою пустыни,
Тащили баржи и плоты;