Фест позволил Павлу уехать в Рим, поскольку тот называл себя римским гражданином. Он родился в Тарсе, жители которого за сто лет до описываемых событий получили римское гражданство от Марка Антония. Как гражданин, Павел имел право требовать римского суда, и Фест, которому суждено было пробыть наместником очень недолго и в самое беспокойное для Иерусалима время, был рад предоставить ему это право, хотя бы ради того, чтобы просто избавиться от лишнего беспокойства.
Могла быть и более важная причина, по которой Павел хотел уехать в Рим. После унизительного действа в Храме, в котором ему пришлось отказаться от всего, что он проповедовал годами, Павел хотел уехать как можно дальше от Иерусалима и той затягивающейся все туже петли, которую набросили ему на шею Иаков и апостолы. Кроме того, Рим выглядел идеальным местом для Павла. Это была имперская столица, центр Римской державы. Те эллинизированные иудеи, которые избрали город цезарей своим домом, наверняка оказались бы восприимчивыми к нетрадиционному учению Павла об Иисусе Христе. В Риме уже была небольшая, но постепенно растущая группа христиан, которые жили рядом с довольно многочисленным иудейским населением. За десять лет до приезда Павла между двумя общинами вспыхнул конфликт, который вынудил императора Клавдия изгнать из города и тех, и других. Но к тому моменту, когда в Риме появился Павел — в начале 60-х годов, — обе общины снова процветали. Город казался готовым к тому, чтобы принять его весть.
Хотя Павел официально находился в Риме под домашним арестом, похоже, он мог продолжать свою проповедь без заметного вмешательства со стороны властей. Но, согласно всем источникам, он не имел особого успеха в привлечении местных иудеев на свою сторону. Иудейское население было не просто невосприимчиво к его своеобразной интерпретации роли мессии — его отношение было открыто враждебным. Даже обращенные из язычников встретили Павла весьма прохладно. Возможно, так произошло потому, что Павел был не единственным «апостолом», проповедовавшим в Риме. Там же находился Петр, первый из Двенадцати.
Петр прибыл в Рим на несколько лет раньше Павла и, вероятно, по приказу Иакова, чтобы создать устойчивую общину верующих из иудеев, живших в столице и говоривших по-гречески. Это должна была быть община, которая находилась бы под прямым влиянием из Иерусалима и разделяла иерусалимскую доктрину: попросту говоря, община, противостоящая Павлу. Трудно сказать, насколько преуспел Петр до того момента, когда в Рим прибыл Павел. Но, согласно «Деяниям апостолов», римские «эллинисты» реагировали на проповедь Павла настолько враждебно, что он твердо решил больше не иметь никакого дела со своими соплеменниками-иудеями, которые слушают, но не слышат и смотрят, но не видят. С этого момента Павел поклялся, что будет проповедовать только язычникам, «они и услышат» (Деян. 28. 26–29).
У нас нет никаких письменных свидетельств об этих последних годах жизни Петра и Павла, которые впоследствии станут самыми влиятельными фигурами в христианстве. Странно, но Лука останавливает свой рассказ на прибытии Павла в Рим и даже не сообщает, что Петр тоже находился в городе. Еще более странным выглядит то, что Лука даже не потрудился зафиксировать самый важный момент совместного пребывания этих двоих людей в императорской столице. Ведь в 66 г. н. э., в том же году, когда в Иерусалиме вспыхнуло восстание, император Нерон, реагируя на внезапный подъем антихристианских настроений в Риме, приказал схватить Петра и Павла и казнить за проповедь того, что на его взгляд было одной и той же верой.
Он ошибся.
Глава пятнадцатая Праведный
Иакова, брата Иисуса, называли «Иаковом Праведным». В Иерусалиме, где Иаков поселился после смерти брата, его знали за непревзойденное благочестие и за то, что он без устали защищал бедных. У него самого не было собственности, даже одежда его была из льна, а не шерсти. Он не пил вина и не ел мяса. Он не посещал бани. Бритва никогда не касалась его головы, а душистое масло — кожи. Говорили, что он так много времени проводил на коленях, испрашивая у Бога прощения для своего народа, что они стали мозолистыми, как у верблюда.
Для последователей Иисуса Иаков был живой связью с их мессией, кровным родственником Бога. Для всех остальных в Иерусалиме он был просто «праведником». Даже религиозные власти хвалили Иакова за его нравственность и непоколебимую верность Закону. Разве Иаков не раскритиковал этого еретика Павла за отказ от Торы? Разве он не заставил бывшего фарисея оставить свои заблуждения и очиститься в Храме? Возможно, учение Иакова о мессии нравилось властям не больше, чем учение Павла, но они уважали Иакова и видели в нем праведного и почтенного человека. Согласно раннехристианскому историку Гегесиппу (110–180 гг. н. э.) иудейские власти неоднократно просили Иакова использовать свое влияние среди людей, чтобы уговорить их не называть Иисуса мессией. «Просим тебя, удержи народ: он заблуждается, думая, что Иисус и есть Христос, — говорили они. — Мы и весь народ свидетельствуем о тебе, что ты праведен и не взираешь на лица. Убеди толпу: пусть не заблуждаются об Иисусе».
Эти просьбы были, естественно, оставлены без внимания. Хотя Иаков и был ревностным приверженцем Закона, он вместе с тем был и преданным последователем Иисуса. Он никогда не предавал наследие своего старшего брата и даже пошел ради него на мученическую смерть.
Рассказ о смерти Иакова можно найти в Иудейских древностях Иосифа Флавия. Шел 62 г. н. э. Во всей Палестине воцарилась анархия. Неурожай и засуха опустошали страну, поля оставались невспаханными, а крестьяне голодали. Иерусалим охватила паника, поскольку сикарии невозбранно убивали и грабили жителей. Революционный пыл иудеев грозил вырваться из-под контроля, поскольку даже жреческое сословие, которому Рим вверил надзор за порядком, было расколото на части. Состоятельные иерусалимские служители культа придумали план, чтобы присвоить себе десятину, предназначавшуюся для прокорма сельских священников. Череда бездарных римских наместников — от вспыльчивого Кумана до негодяя Феликса и неудачливого Феста — только ухудшила ситуацию.
Когда Фест внезапно умер, а преемник еще не был назначен, в Иерусалиме воцарился хаос. Осознавая серьезность ситуации, император Нерон поспешно направил в Иерусалим Альбина, чтобы тот восстановил порядок в городе. Но путь занимал несколько недель. Эта задержка предоставила новоназначенному первосвященнику, несдержанному и энергичному молодому человеку по имени Анан, время и возможность заполнить вакуум власти в Иерусалиме собственной персоной.
Этот Анан был сыном другого Анана, чрезвычайно влиятельного человека, бывшего первосвященника. Еще четверо его сыновей (а также зять Иосиф Каиафа) поочередно занимали это же почетное место. Старшего Анана Иосиф называет «великим стяжателем денег», именно он был инициатором бесстыдного плана, нацеленного на то, чтобы отобрать у служителей низшего ранга десятины, являвшиеся их единственным источником дохода. В отсутствие римского наместника Анан-младший начал решительную кампанию по уничтожению своих противников. Первым делом, пишет Иосиф, он собрал синедрион и ему «представил ему Иакова, брата Иисуса, именуемого Христом». Анан обвинил Иакова в богохульстве и нарушении Закона и приговорил его к побитию камнями.
Реакция на казнь Иакова была немедленной. Группа городских жителей, которых Иосиф называет «усерднейшими и лучшими законоведами», были разгневаны поступком Анана. Они послали весть Альбину, который в этот момент был на пути из Александрии в Иерусалим, и сообщили о том, что случилось в его отсутствие. В ответ Альбин написал Анану гневное письмо с угрозой жестоко отомстить ему по прибытии. Однако, когда Альбин приехал в Иерусалим, Анана уже сместили с должности первосвященника и заменили Иисусом, сыном Дамнея, который в свою очередь лишился сана через год, перед самым началом Иудейской войны.
Этот отрывок из Флавия, сообщающий о смерти Иакова, знаменит тем, что содержит самое раннее упоминание об Иисусе вне библейских текстов. Как уже говорилось выше, слова Флавия «Иаков, брат Иисуса, именуемого Христом [т. е. мессией]» свидетельствуют о том, что к 94 г. н. э., когда были написаны Иудейские древности, Иисус из Назарета уже был признан как основатель влиятельного и давно существующего религиозного движения. Но более пристальный взгляд на этот отрывок обнаруживает, что внимание Флавия сосредоточено отнюдь не на Иисусе, которого он довольно небрежно называет «именуемый Христом», а на Иакове, чья несправедливая смерть и образует ядро рассказа. Упоминание Флавием Иисуса, несомненно, очень важно. Но тот факт, что иудейский историк, пишущий для римских читателей, пересказывает в деталях обстоятельства смерти Иакова и описывает возмущение, которое вызвала его казнь (и не среди иерусалимских христиан, а среди самых что ни на есть преданных и послушных Закону иудеев), красноречиво свидетельствует о том, насколько выдающейся фигурой был Иаков в то время. Он был не только братом Иисуса. Он был, как показывают исторические свидетельства, бесспорным лидером того движения, которое Иисус оставил после себя.
Гегесипп, принадлежавший ко второму поколению последователей Иисуса, подтверждает в своей истории ранней церкви в пяти книгах, что Иаков возглавлял христианскую общину. «Брат Господень Иаков получил управление Церковью вместе с апостолами, — пишет Гегесипп. — Все, от времен Господа и доныне, называют его „Праведным“: имя Иакова носили ведь многие». В неканоническом Послании Петра главный апостол и глава Двенадцати называет Иакова «господином и епископом святой церкви». Климент Римский (30–97 гг. н. э.), преемник Петра в Риме, в письме обращается к Иакову как к «епископу епископов, который правит Иерусалимом, святой церковью евреев и всеми церквями». В Евангелии от Фомы, которое обычно датируется концом I — началом II века н. э., Иисус сам называет Иакова своим наследником:
«Ученики сказали Иисусу: Мы знаем, что ты уйдешь от нас. Кто тот, который будет большим над нами? Иисус сказал им: В том месте, куда вы пришли, вы пойдете к Иакову справедливому, из-за которого возникли небо и земля».
Один из ранних отцов церкви Климент Александрийский (150–215 гг. н. э.) утверждает, что Иисус вверил тайное знание «Иакову Праведному, Иоанну и Петру», которые, в свою очередь, передали его другим апостолам, отмечая при этом, что из этих троих именно Иаков «первый, как рассказывают, получил епископский престол в Иерусалимской Церкви». В своей Книге о знаменитых мужах св. Иероним (ок. 347–420 гг. н. э.), который перевел текст Библии на латинский язык («Вульгата»), пишет, что после того как Иисус вознесся на небеса, Иаков немедленно «был поставлен апостолами во епископы Иерусалима». Также он пишет, что «Иаков славился такою святостью и такой известностью в народе, что было верование, будто бы Иерусалим разрушен за убиение его». Иероним ссылается на традицию, идущую от Иосифа Флавия, о которой также упоминает христианский богослов III века Ориген. Слова Флавия приводит в своей Церковной истории Евсевий Кесарийский (ок. 260 — ок. 339 гг. н. э.): «Это [Иудейская война и разрушение Иерусалима] случилось с иудеями в наказание за Иакова Праведного, брата Иисуса, называемого Христом, ибо его, человека праведнейшего, иудеи убили». Комментируя этот не сохранившийся до наших дней текст Флавия, Евсевий пишет: «Иаков был человеком настолько удивительным и праведность его всем была так известна, что разумные люди из иудеев сочли дерзостное преступление, над ним совершенное, причиной осады Иерусалима, последовавшей сразу после его мученической кончины». (Евсевий. Церковная история. 2. 23).
Даже Новый Завет подтверждает, что Иаков был главой христианской общины: именно он упоминается первым среди «столпов [церкви]»; он посылает своих людей в христианские общины, разбросанные по всей империи (Гал. 2. 1–14); ему Петр докладывает о своих действиях прежде чем покинуть Иерусалим (Деян. 12. 17); он возглавляет «пресвитеров», к которым пришел с прошением Павел (Деян. 21. 18); он председательствует на Апостольском соборе, его слово является последним в обсуждениях и его решение считается окончательным (Деян. 15. 13). По сути, после описания Апостольского собора апостолы пропадают со страниц Деяний. Апостолы, но не Иаков. Напротив, именно он вступает с Павлом в печально известный диспут, публично унижает Павла за его еретические учения и требует от него пойти в Храм, что в итоге приводит к кульминации всей истории — аресту Павла и его экстрадиции в Рим.
Христианские и иудейские тексты трех столетий, не говоря уже о почти единодушном мнении современных исследователей, признают в Иакове, брате Иисуса, главу первой христианской общины: он стоял выше Петра и остальных апостолов, выше Иоанна, «ученика, которого любил Иисус» (Ин. 20. 2), гораздо выше Павла, с которым Иаков периодически вступал в конфликт. Почему же тогда фигура Иакова практически исключена из Нового Завета, а его роль в ранней церкви отдана Петру и Павлу в восприятии современных христиан?
Отчасти это связано с тем фактом, что Иаков был братом Иисуса. Династическое преемство было нормой для иудеев той эпохи. Иродиады и Хасмонеи, первосвященники и религиозная знать, фарисеи и даже вожди разбойников следовали принципу наследования по родству. Вероятно, кровное родство имело даже бо́льшую важность для мессианских движений, поскольку мессия должен был происходить из рода Давидова. В конце концов, если Иисус был потомком Давида, Иаков тоже был им. Почему бы ему не возглавить общину после смерти мессии? К тому же Иаков был не единственным родственником Иисуса, имевшим авторитет в ранней церкви. Двоюродный брат Иисуса Симеон, сын Клеопы, возглавил иерусалимскую церковь после Иакова, в то время как остальные члены семьи, включая двух внуков другого брата Иисуса, Иуды, играли активную роль в первые два столетия христианской истории.
Однако к III–IV векам н. э., когда христианство постепенно трансформировалось из неоднородного иудейского движения с массой различных сект и ответвлений в имперскую религию Рима с установленными институтами и четкой доктриной, тот факт, что Иаков был братом Иисуса, стал препятствием для тех, кто отстаивал тезис о непорочности Марии. Чтобы примирить неоспоримый факт существования родственников Иисуса с церковной догмой, пришлось придумать несколько изощренных объяснений. Например, существовало старое и совершенно антиисторичное утверждение, будто братья и сестры Иисуса были детьми Иосифа от предыдущего брака, или что слово «брат» на самом деле означало «кузен». Но результатом всего этого стало постепенное принижение роли Иакова в истории раннего христианства.
Как раз в тот момент, когда авторитет Иакова пошел на убыль, роль Петра начала возрастать. Имперское христианство, как и сама империя, требовало наличия четко определенной властной структуры, желательно — с центром в Риме, а не в Иерусалиме, и напрямую связанной с Иисусом. Статус Петра как первого римского епископа и верховного апостола как нельзя лучше подходил для того, чтобы сделать его опорой для авторитета Римской церкви. Епископы, которые наследовали Петру в Риме (и которые впоследствии превратились в непогрешимых пап), подтверждали преемственность своего права на власть в расширявшейся церкви отрывком из Евангелия от Матфея, в котором Иисус говорит апостолу: «И Я говорю тебе: ты — Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою» (Мф. 16. 18). Проблема состоит в том, что этот отрывок, вызывающий множество споров и отвергаемый большинством ученых как неисторический, является единственным местом в Новом Завете, где Петр упоминается как глава церкви. По сути, это единственный отрывок среди всей совокупности ранних документов, как библейских, так и небиблейских, где Петр называется преемником Иисуса и главой общины, которую тот оставил после себя. Иаков же в этой роли упоминается неоднократно — как минимум, в дюжине текстов. Исторические документы, свидетельствующие о роли Петра в раннем христианстве, говорят о нем только как о главе христианской общины в Риме, которая, при всей своей многочисленности, была лишь одной из многих общин, находившихся под властью иерусалимской церкви — «Матери церквей». Иными словами, Петр был епископом Рима, но Иаков был «епископом епископов».
Существует, однако, и более убедительная причина постепенного уменьшения роли Иакова в раннем христианстве, которая имеет отношение не столько к родственным связям Иакова или его отношениям с Петром, сколько к его собственным взглядам и противостоянием Павлу. Известное представление о том, за что выступал Иаков, можно было составить уже по его действиям и богословским спорам с Павлом, которые описаны в «Деяниях апостолов». Однако более глубокое понимание взглядов Иакова дает его Послание, написанное между 80 и 90 гг. н. э., — документ, который слишком часто обходят вниманием или считают недостоверным.
Очевидно, что оно написано не самим Иаковом: он, подобно своему брату Иисусу и большинству апостолов, был неграмотным крестьянином без нормального образования. Вероятно, послание было написано кем-то из его ближайшего круга. Повторим, что такая ситуация характерна почти для каждой книги Нового Завета, включая евангелия от Марка, Матфея и Иоанна, а также изрядной части посланий Павла (к Колоссянам, к Ефесянам, Второго послания к Фессалоникийцам, двух посланий к Тимофею и Послания к Титу). Как уже упоминалось, в древности считалось нормальным называть свою книгу именем какого-либо известного человека: таким образом можно было отдать ему дань уважения и изложить его взгляды. Пусть послание было написано не самим Иаковом, но оно, несомненно, отражает то, во что он верил (считается, что послание является отредактированной и расширенной версией проповеди, которую Иаков произнес в Иерусалиме накануне своей смерти в 62 г. н. э.). Все исследователи согласны, что содержание послания восходит к самому Иакову. Тем самым оно становится для нас одной из самых важных книг Нового Завета. Ведь единственный верный способ выявить, во что верил Иисус, заключается в том, чтобы определить, во что верил его брат.