— Он все еще без сознания, и мы не можем ни о чем его расспросить, — на ходу сказал Крейн. — Но вы уверены, что никто не заметил ничего сколько-нибудь странного или хотя бы необычного?
Рено немного подумал.
— Кажется, Таннер обратил внимание, что Луазо выглядит слегка усталым.
— Таннер?
— Это наш кондитер.
— А он еще что-нибудь говорил?
Рено покачал головой.
— Вам лучше спросить месье Таннера.
— Вы не знаете, употреблял ли Луазо наркотики?
— Конечно нет! — воскликнул Рено. — На моей кухне никто наркотики не употребляет.
Коридор, по которому они шли, заканчивался у большого овального люка, охраняемого одиноким моряком. Над люком виднелась надпись: «ВЫХОД НА ВНЕШНИЙ КОРПУС». Часовой посмотрел на каждого, изучил документ, который протянул ему Рено, и кивком пропустил всю группу.
За люком лежал небольшой стальной коридор без отделки, освещенный красными фонарями, забранными крепкой сеткой. Впереди оказался еще один люк, задраенный снаружи. Люк за ними с лязгом закрылся. Раздался звук срабатывания механизмов. Постепенно все стихло; люди стояли и ждали, освещаемые тусклым красным светом. Крейн вдруг ощутил холодную сырость и слабый, какой-то солоноватый запах — так обычно пахло в трюме подлодки.
Через некоторое время раздался новый скрежещущий звук, на этот раз впереди, и вход перед ними открылся. Они вошли в другой, такой же узкий коридор. И снова люк за ними захлопнулся и автоматически закрылся. Холод и запах были здесь более ощутимы. Крейн глянул вперед, где находился третий стальной люк, больше и тяжелее, чем предыдущие. Он был крепко заперт огромными откидными болтами и охранялся вооруженными моряками. На стенах висели таблички с предупреждениями о разных опасностях и длинным перечнем запретов.
Они молча ждали, пока часовые изучат поданный Рено документ. Потом моряк повернулся и нажал красную кнопку на панели. Раздался резкий сигнал. Охранники с очевидным усилием открутили каждый болт на пол-оборота, а потом все вместе повернули против часовой стрелки массивную кремальеру. Раздался лязг, свист выходящего воздуха, и крышка люка отошла от комингса. Крейн почувствовал, как у него закладывает уши. Моряки толкнули люк от себя, а потом жестами показали группе, что можно проходить. Первыми вошли кухонные рабочие с ящиками, за ними — Конрад и Рено. Крейн пошел за ними, готовый задать очередной вопрос. Но замер в проеме люка, глядя вперед и забыв про все…
17
Он стоял на краю огромной, тускло освещенной пропасти. Так ему сначала показалось. Когда глаза привыкли к полумраку, Крейн понял, что вышел на узкий мостовой переход, прикрепленный к наружной обшивке станции. Гладкая стена тянулась позади него и под ним, украшенная лишь кружевами вертикальных лестниц — двенадцать уровней пропадали где-то во мраке, и на миг Крейн ощутил, как у него начинает кружиться от высоты голова. Он поскорее схватился за металлические поручни. И понял, что один из моряков обращается к нему словно издалека.
— Сэр, — говорил моряк. — Пожалуйста, выйдите.
Люк нельзя оставлять открытым.
— Извините.
Доктор поспешно вытащил ногу из-за комингса. Два моряка с натугой потянули крышку люка на себя. Изнутри донесся глухой стук задраиваемых болтов.
Крейн оглядывался, вцепившись в поручни. Впереди, едва видная в тусклом свете, поднималась изогнутая металлическая стена — наружный купол; когда Крейн прибыл на станцию, то видел его с другой стороны. На этой стене довольно далеко друг от друга были укреплены натриевые лампы, которые обеспечивали скудное освещение. Посмотрев вверх, Крейн проследил за изгибом обшивки до самой верхней точки прямо над центром станции. От крыши внутреннего строения к куполу тянулись металлические трубы — Крейн решил, что это изнутри станции идут воздушные шлюзы, — к батискафам и спасательной капсуле.
Взгляд доктора переместился на площадку, где он стоял. Впереди она расширялась, переходя в пологий пандус между стеной станции и самим куполом. Вся группа уже шагала по пандусу к большой платформе, прикрепленной к стене станции. Глубоко вздохнув, Крейн заставил себя отпустить поручни и пойти следом.
Воздух здесь был гораздо холоднее, и запах трюма ощущался сильней. При ходьбе башмаки громко стучали по металлической решетке перехода, отдаваясь глухим эхом в окружающем пространстве. На миг Крейн представил себе, где находится: на дне моря, идет по узенькому мостику между двенадцатиэтажной железной коробкой и куполом, который ее окружает, над пустотой между пандусом и морским дном далеко внизу, — но решил, что все это слишком неприятно, и заставил себя думать о другом. Он постарался сосредоточиться на том, чтобы догнать идущих впереди людей, которые к этому времени уже почти подошли к платформе.
Конрад, офицер снабжения, шел позади Рено и двоих кухонных рабочих.
— А я думал, приемная зона — какая-нибудь маленькая комнатка с телевизором и журналами на столе, — сказал Крейн, догнав его.
Конрад — рыжеволосый, с мелкими чертами лица — рассмеялся.
— К такому не сразу привыкнешь.
— Еще бы. Я и не знал, что пространство между зданием станции и наружным куполом заполнено воздухом. Я думал, тут вода.
— Станция была спроектирована для меньшей глубины. При здешнем давлении она бы не продержалась и пары часов. Нас защищает купол. Мне кто-то рассказывал, что они вместе противостоят давлению — примерно как корпус подводной лодки. Но точно сказать вам не могу — сам не понимаю.
Крейн кивнул. Такая идея вполне разумна. В некотором смысле станция действительно напоминает подводную лодку, у который есть внутренний прочный корпус, наружный легкий корпус и балластные цистерны между ними.
— Я заметил, что к наружной обшивке станции прикреплены лестницы. Зачем?
— Ну, как я сказал, ее делали для гораздо меньших глубин, там, где купол не нужен. Наверное, трапы предназначены для водолазов, которые работают без костюмов, чтобы они могли передвигаться по поверхности стены — для ремонта или еще для чего.
Оглянувшись, Крейн заметил две огромные горизонтальные трубы, с двух противоположных сторон идущие от купола к станции немного выше центра сооружения. Он понял, что именно их Ашер и называл разгрузочными устройствами — это те самые открытые в море трубы, компенсирующие чудовищное давление. Издалека они напоминали огромные спицы в колесе. Но Крейну показалось, что здание станции насажено на гигантский вертел. Было неприятно сознавать, что море находится так близко от коробки, в которой он живет.
Они добрались до платформы в конце пандуса. Она оказалась довольно большой — примерно двадцать квадратных футов — и крепилась к внутренней стенке купола. С одной стороны находилась колоссальной толщины крышка люка, которую тоже охраняли моряки. Крейн понял, что по ту сторону лежат глубины океана. «Лоханка» причалит снаружи, и через люк можно будет забрать то, что она привезла.
Здесь уже стоял десяток людей: техники в лабораторных халатах, рабочие в комбинезонах. Почти все имели при себе контейнеры разных размеров. Самые большие были у рабочих — черные пластиковые коробки на колесиках, такие громоздкие, что их, наверное, нелегко протащить сквозь люки. Крейн решил, что внутри мусор, отправляемый на поверхность.
Рядом с самим люком находилась панель управления, за которой сидела высокая и очень красивая женщина в военной форме. Крейн стал наблюдать за ней, а она нажала несколько клавиш и посмотрела на маленький дисплей.
— Прибывает в расчетное время минус две минуты, — сообщила она собравшимся.
Послышались нетерпеливые вздохи.
— Опять опаздывает, — пробормотал кто-то.
Головокружение у Крейна немного прошло, и он теперь уже не так крепко держался за поручни. Доктор переводил взгляд с женщины за пультом управления на обшивку купола. Безупречно гладкое закругление обшивки, рассчитанной на максимальную прочность, оказалось неожиданно приятным для глаза. Удивительно, если подумать о том, под каким колоссальным давлением находится конструкция, какое бремя воды сжимает ее. Будучи подводником, Крейн привык не раздумывать об этом. Он неосознанно потянулся вперед, протянул руку и погладил поверхность купола. Она была сухой, гладкой и холодной.
Шеф-повар Рено нетерпеливо смотрел на часы. Потом повернулся к Крейну.
— Итак, доктор, — сказал он с каким-то удовлетворением. — Прибывает «лоханка». Мои люди забирают отсюда продукты. Конрад сверяет их со списком, чтобы ничего не пропустить. Все под моим контролем. Довольны?
— Вполне, — ответил Крейн.
Рено придвинулся к нему.
— У вас есть еще вопросы? — спросил он и опять посмотрел на часы, словно говоря: «Ну так задавайте же их сейчас, пока я все равно теряю драгоценное время».
— Вполне, — ответил Крейн.
Рено придвинулся к нему.
— У вас есть еще вопросы? — спросил он и опять посмотрел на часы, словно говоря: «Ну так задавайте же их сейчас, пока я все равно теряю драгоценное время».
— Совсем немного. Из вашего персонала в последнее время никто больше на здоровье не жаловался?
— Повар, который готовит соусы, болеет синуситом. Но это не помешало ему явиться на работу вовремя.
Крейн ожидал такого ответа. Теперь, когда он уверился, что с пищей все в порядке, ему не терпелось проверить версию отравления тяжелыми металлами. Его взгляд блуждал по собравшейся толпе, по красивой женщине за пультом, по переборке у нее за спиной. На изнанке переборки собирались капли конденсата. Крейну уже хотелось попрощаться и отправиться обратно по мостику на станцию, но он заподозрил, что без Рено и его бумаги внутрь будет никак не попасть.
Послышался глухой удар о наружную стенку купола, и платформа слегка дрогнула — «лоханка» причалила. Люди стали поспешно расходиться, готовясь к тому, что люк сейчас откроется.
— Стыковка состоялась, — сказала женщина. — Начинаю разгерметизацию люка.
— А поведение? — спросил Крейн повара. — Может быть, кто-нибудь выглядел странно или необычно?
Рено нахмурился.
— Необычно? В каком смысле?
Крейн не ответил. Его рассеянный взгляд снова упал на переборку, откуда закапал конденсат. «Что за ерунда? — подумал он. — С чего бы конденсат стал…»
Раздался странный высокий звук, похожий на шипение кошки, — такой короткий, что Крейн сам не понял, слышал ли его. И вдруг струйка не толще иглы появилась в том месте, откуда только что капала вода. Крейн в первый миг смотрел, не веря своим глазам. Узкий поток был направлен строго горизонтально, словно луч лазера, он шипел и брызгался, протянувшись чуть ли не на сотню футов, почти до самой станции, и только потом под действием силы тяжести постепенно изгибался дугой.
На миг все замерли. И тут же раздался вой сирены, тревожные крики.
— Разгерметизация! — загремел в гулком пространстве электронный голос. — Разгерметизация! Вход «С»! Авария!
На платформе раздавались удивленные возгласы. Женщина в военной форме схватила рацию и быстро заговорила в нее:
— Уэйбрайт, прием «лоханки». В трубопроводе управления протечка. Повторяю, протечка, у нас протечка! Присылайте аварийную команду, удвоенную!
Раздались крики, и толпа подалась к краю платформы. Некоторые начали отступать по мостику к станции.
— Расширяется! — крикнул кто-то.
— Мы не можем ждать аварийную команду! — заявил Конрад, офицер службы снабжения, и инстинктивно выставил ладонь, чтобы прикрыть отверстие.
В тот же миг Крейн кинулся вперед.
— Нет! — закричал он, протягивая руку, чтобы оттащить Конрада.
Но прежде чем он успел это сделать, тончайшая струйка воды прошила ладонь Конрада.
Вода под давлением аккуратно, словно хирургическим скальпелем, отхватила каждый палец у второго сустава.
И тут платформа взорвалась криками: визг, вскрики ужаса, резкие отрывистые команды. Конрад упал на пол, зажимая искалеченную руку, широко раскрыв в удивлении рот. Мостик загудел от топота ног — это распахнулся люк, и люди в толстых комбинезонах кинулись на площадку с инструментами в руках. Крейн тем временем пригнулся, стараясь избегать смертоносной струи, поднял отрезанные пальцы и осторожно положил их в карман рубашки.
18
Адмирал Терренс Улисс Спартан стоял в углу железной платформы и молча глядел на происходящее вокруг. Десять минут назад, когда он только появился, площадка у купола напоминала какой-то бедлам: спасатели, медики, инженеры, моряки и офицеры в форме и какой-то запаниковавший истеричный ученый, который отказался уходить. Теперь все утихло. На мостовом переходе стояли два вооруженных матроса, загораживая вход на платформу. Кучка инженеров и рабочих-механиков собралась возле титановой заплатки, которую наложили на течь размером с булавочную головку. Одинокий уборщик замывал пятна крови на решетчатом настиле площадки.
Спартан нахмурился. Он терпеть не мог любые недостатки и ошибки и относился к ним с крайней нетерпимостью. Недочетам, даже самым мелким, нет места в военных операциях. Особенно когда дело касается такого комплекса, как этот, где ставки столь высоки, а работать приходится в очень опасном окружении. Станция — сложная система с невероятным количеством взаимозависимых элементов. Как человеческое тело. Тот факт, что она вообще действует, уже можно считать чудом современной техники. Но стоит только выключить хоть одну из основных систем, и начнется цепная реакция. Тело погибнет. Станция перестанет функционировать.
Спартан недобро прищурился. Правда в том, что именно это чуть было не случилось. Что еще хуже, критическим элементом оказалась не ошибка, а нечто еще менее предсказуемое — человеческий фактор.
Краем глаза адмирал заметил какое-то движение. Повернувшись, он увидел на мостовом переходе подтянутую фигуру — от станции к нему шагал коммандер Королис. Он подошел к платформе, и часовые немедленно расступились, давая ему пройти.
Офицер приблизился к адмиралу и четко взял под козырек. Спартан кивнул в ответ. У Королиса было расходящееся косоглазие: один глаз смотрел прямо, а другой — куда-то в сторону. Этот дефект проявлялся не очень сильно, и, когда коммандер поворачивался лицом к собеседнику, нелегко было понять, какой именно глаз смотрит правильно. Неловкое ощущение, которое при этом испытывал человек, очень помогало Королису во время допросов да и в других подобных ситуациях. В глубине души Спартан не одобрял одержимость Королиса секретностью (адмирал вообще не одобрял в своих подчиненных одержимость какого-либо рода), но не мог не признать, что коммандер безупречно лоялен.
Под мышкой Королис нес тонкую белую папку. Подойдя, он вручил ее адмиралу. Адмирал заглянул внутрь: там лежал всего один листок.
Спартан закрыл папку, не ознакомившись с ее содержимым, и посмотрел на Королиса.
— Подтвердилось? — спросил он.
Королис кивнул.
— То есть преднамеренное?
— Да, — ответил офицер тихо. — Просто удивительно повезло, что это случилось именно там.
— Очень хорошо. А ваши люди?
— Они должны прибыть через несколько минут.
— Ясно. — И адмирал кивнул, давая понять, что разговор окончен.
Какое-то время он задумчиво смотрел, как офицер идет по мостику. И только когда Королис превратился в бледную тень на фоне стены станции, адмирал снова перевел взгляд на папку, открыл и посмотрел на вложенный лист. Если содержание возымело на него какое-то действие, то это можно было понять лишь по тому, как напряглись мускулы челюсти и слегка покраснела шея.
Послышались громкие голоса. Адмирал поднял взгляд и увидел Ашера, начальника научной группы. Он ругался с часовыми, которые не пускали его на платформу. Ашер повернулся к адмиралу, и тот кивнул в знак согласия. Моряки отступили, и Ашер прошел на платформу, слегка запыхавшись от предпринятых усилий.
— Доктор, что вы здесь делаете? — вежливо спросил Спартан.
— Я пришел, чтобы встретиться с вами, — ответил Ашер.
— Так-так.
— Вы не отвечаете ни на мои звонки, ни на электронные письма.
— Я очень занят, — произнес Спартан. — У меня важные дела.
— Сообщение, которое я вам отправил, тоже очень важное. Это отчет нашего исследователя о том, что он обнаружил в библиотеке монастыря Гримуолд-Касл. Вы его прочли?
Спартан на миг отвел глаза, бросив взгляд на инженеров, все еще возившихся с заплаткой, и снова посмотрел на ученого.
— Да, глянул.
— Тогда вы знаете, о чем я говорю.
— Честно говоря, доктор, я немного удивлен. Для человека, который занимается наукой, вы слишком легковерны. Все это может оказаться просто плодом воображения. Вы же знаете, как суеверны были тогда люди — сообщений о встречах с демонами, ведьмами, морскими чудовищами и тому подобным не счесть. Но даже если окажется, что это правда, нет никаких оснований утверждать, будто это сообщение как-то соотносится с интересующим нас событием.
— Если бы вы прочитали документ, вы бы увидели параллели! — Ашер, обычно спокойный и собранный, заметно волновался. — Конечно, может быть, что связи никакой нет. Но если и так, это лишь подчеркивает необходимость замедлить ход работ. Надо выяснить подробнее, что же мы тут раскапываем.
— Единственный способ сделать это — достать нашу находку как можно скорее. Мы и так уже кое-что обнаружили. Кому, как не вам, знать это?
— Да, и посмотрите теперь на результаты. Здоровые сотрудники заболевают в устрашающих количествах. Люди, раньше не имевшие никаких эмоциональных проблем, страдают от психозов.