Как и большинство джихадистов, классического духовного образования Авлаки не получал и Коран знал весьма поверхностно; вместо этого он сосредоточился на пропаганде экстремизма. В Штатах он тем не менее сумел стать штатным имамом мечети Рабат в Сан-Диего и еще одной, в Фолл-Чёрч, штат Вирджиния. Когда ему стал грозить арест за подделку паспорта, он не долго думая бежал в Британию.
Здесь он вольно разъезжал с проповедями. Но тут грянуло Одиннадцатое сентября, и Запад наконец пробудился. Дела пошли туго, и в 2004 году Авлаки все бросил и возвратился в Йемен. Там его арестовали и какое-то время продержали в тюрьме по обвинению в похищении и терроризме, но благодаря заступничеству одного из влиятельных племен он вышел на свободу. К 2008 году Авлаки нашел свою подлинную нишу — подстрекательские проповеди с амвона, именуемого Интернет.
И эффект от них, надо сказать, был. Целый ряд убийств был совершен руками молодых экстремистов, наслушавшихся речей, призывающих к убийству и разрушению. Вдобавок Авлаки образовал партнерство с талантливым саудовским бомбистом Ибрагимом аль-Асири. Именно Авлаки уговорил молодого нигерийца Абдулмуталлаба взорвать себя в летящем над Детройтом авиалайнере. Его, а также Асири, создавшего обманувшую детекторы бомбу, вмонтированную в нижнее белье. Самолет спасла лишь несработка — самолет, но не гениталии нигерийца.
Вместе с тем как проповеди Авлаки набирали все большую популярность (150 000 скачиваний на YouTube), Асири начинал все искуснее изготавливать свои взрывные устройства. В конце концов оба в апреле 2010 года попали в «Список убийств». К той поре к Авлаки уже присоединился его скрытный и предпочитающий держаться в тени ученик из Пакистана.
Выследить и уничтожить Авлаки пытались дважды. Один раз с помощью йеменской армии, выпустившей его из своего кольца, когда деревня террориста была окружена. Второй раз пущенной с беспилотника ракетой, уничтожившей дом, в котором он должен был находиться. Но он ушел и тогда. Справедливое возмездие в конце концов настигло его на одинокой дороге в Северном Йемене, 30 октября 2011 года. Авлаки находился в деревушке Хашеф, и его опознал младший помощник, подавший сигнал о его местонахождении за энную сумму в долларах. К этому времени над районом уже несколько часов кружил «предатор», запущенный с тайной взлетной площадки в аравийской пустыне по ту сторону границы.
В далекой Неваде за тремя припаркованными «Лендкрузерами» (облюбованная «Аль-Каидой» марка) пристально следили глаза наблюдателей. Разрешения на запуск все не давалось, поскольку вблизи на деревенской площади находились женщины и дети. Наконец на рассвете тридцатого стало видно, как Авлаки усаживается в машину. Камеры были такими мощными, что его задранное вверх лицо заполнило собой весь плазменный экран на авиабазе в Крич.
Два «Лендкрузера» тронулись, но у третьего, видимо, была какая-то неполадка с мотором. Капот у машины был поднят, и кто-то копался в двигателе. Снаружи в ожидании посадки стояли трое не известных наблюдателям людей, которые Соединенным Штатам, безусловно, тоже понравились бы. Один был тот самый взрывник Асири. Рядом с ним находился Фахд аль-Кусо, заместитель Авлаки в АКАП. Именно он стоял за гибелью семнадцати американских моряков эсминца «Коул», погибших в 2000-м в Аденском порту. Смерть от пущенной ракеты настигнет его позднее, в мае 2012-го. Третий человек был тогда американцам неизвестен. Глаз он не поднял, голова была закутана, а на лице его висела противопылевая маска, так что его янтарных глаз никто не различил.
Два передних внедорожника тянулись по пыльной грунтовой дороге в направлении провинции Джауф, держась друг от друга на некотором расстоянии, так что наблюдатели в Неваде не знали, по какой из машин открывать огонь. Через какое-то время «Лендкрузеры» остановились и припарковались рядышком. Пассажиры собирались завтракать. Всего вокруг машин расположились восемь фигур, из них двое шоферов и четверо охранников. Еще двое были гражданами США: сам Авлаки, а также Самир Хан, редактор «Вдохновления» — англоязычного интернет-журнала джихадистов.
Сержант на базе Крич сообщил начальству, что именно находится у него сейчас в рамке прицела. Женский голос из Вашингтона буркнул:
— Произвести выстрел.
Голос принадлежал женщине — майору ОКСО и большой любительнице футбола, которая как раз сейчас из-за работы опаздывала с детьми на вечернюю тренировку.
Курок был спущен в Неваде. В красивом рассветном небе Северного Йемена, на высоте семнадцати километров, от «предатора» отделились две ракеты «хеллфайер» и, хищно принюхавшись своими носовыми датчиками, ленивой дугой отклонились в сторону пустыни. Через двенадцать секунд оба «Лендкрузера» и все восемь человек были измельчены в пыль.
В течение полугода ОКСО собрало солидную базу доказательств, что Асири, которому на тот момент исполнилось всего тридцать, успешно продолжает изготавливать взрывные устройства, становящиеся все более совершенными. Он уже начал экспериментировать — ни больше ни меньше — с имплантацией взрывчатки в человеческое тело, где ее не смогут уловить детекторы.
Своего младшего братца он послал свести счеты с главой саудовской службы антитеррора принцем Мохаммедом бен-Найефом. В своем обращении юноша заявил, что ниспровергает терроризм, хочет вернуться домой, располагает уймой интересной информации и желает взять интервью. Принц согласился дать ему аудиенцию.
На входе в помещение юный Асири попросту лопнул, как надутая через соломинку лягушка. Принцу повезло: взрывной волной его всего лишь выбросило из двери, в которую он входил; мелкие порезы и ушибы не в счет.
А вот юному Асири повезло меньше. В заднепроходном отверстии у него находилось миниатюрное, но очень мощное взрывное устройство; его детонатором служил мобильник, абонент которого находился за границей. Стоит ли говорить, что это был Асири-старший, который и разработал устройство и своими руками привел его в действие.
Был последователь и у почившего аль-Авлаки. Человек, известный единственно как Проповедник, начал запускать в интернет-пространство свои проповеди — такие же сильнодействующие, такие же опасные и тоже каплющие ядом ненависти. Вскоре в ходе «арабской весны» лишился власти неэффективный президент Йемена. На посту его сменил новый — более молодой, энергичный и готовый за существенную помощь в развитии сотрудничать с США.
Нажим дронов на Йемен усилился. Выросло число проплаченных Штатами агентов. Против вожаков АКАП вышла армия. Был устранен аль-Кусо. Однако считалось, что Проповедник — или как его там — по-прежнему находится где-то в Йемене. И вот теперь благодаря парнишке с кентервилльского чердака Ловец располагал несколько обновленной информацией.
Как раз когда Ловец закрывал файл с жизнеописанием Авлаки, пришла информация от тех, кого Грэй Фокс лаконично называл «дронщиками». Для данной операции ОКСО задействовало не отряд беспилотников ЦРУ из Невады, а свое собственное подразделение с авиабазы Поуп близ Фейетвилля, штат Северная Каролина.
Сообщение было сжатым и сугубо по существу. К складу-ангару в Кисмайо приезжали грузовики: подъехали, заехали внутрь и уехали. Прибыли гружеными, уехали порожними. Два из них были с открытыми кузовами. Груз, судя по всему, фрукты-овощи. Конец цитаты.
Ловец, повернувшись, вперился в висящий на кабинетной стене портрет Проповедника. «Уж фрукты-то с овощами тебе на кой? — устало подумал он. — Или ты и им проповеди читаешь?»
Ловец потянулся сладко, до хруста, после чего встал и, разминая ноги, вышел в летнюю теплынь. Под знакомые улыбки на парковке он подошел к своему двухколесному другу, надвинул шлем с визором и, подтормаживая, вывел своего густо урчащего конягу из ворот, а там дал по газам и вымахнул на автостраду. Здесь он повернул на юг к округу Колумбия, а затем — на боковую дорогу в Кентервилль.
— Слушай, Родж, — доверительно подался он к Ариэлю в тесном сумраке чердака. — Там в Кисмайо кто-то закупает фрукты и овощи. Грузовиками. И завозит как раз на тот склад. Так вот, ты не выяснишь, откуда этот груз поступает и куда уходит?
С этой просьбой можно было обратиться и к другим компьютерщикам из технического отдела. Но перед громадным военно-промышленно-шпионским комплексом с его духом соперничества и не в меру разговорчивыми работничками Ариэль обладал двумя преимуществами, которых не купить ни за какие коврижки: он отчитывался всего одному человеку, а еще он ни с кем не разговаривал.
Пальцы паренька запорхали по клавиатуре. На экране расстелилась карта нижнего Сомали.
— Тут ведь не только пустыня, — сообщил он. — Есть и густые леса, а в Нижней Юбе по берегам долины развито земледелие. Вон тут сколько ферм.
Ловец оглядел пестрые лоскуты огородов и плантаций, живыми цветами проступающие на рыжеватом фоне пустыни. Единственная плодородная зона страны, благодатная житница юга. Если урожай собирается на этих самых угодьях, то куда он отсюда уходит, на местные рынки или на экспорт?
Ловец оглядел пестрые лоскуты огородов и плантаций, живыми цветами проступающие на рыжеватом фоне пустыни. Единственная плодородная зона страны, благодатная житница юга. Если урожай собирается на этих самых угодьях, то куда он отсюда уходит, на местные рынки или на экспорт?
— А ну-ка, пройдись в портовую зону Кисмайо.
Порт, как и вся остальная инфраструктура, был изрядно порушен. Некогда процветающий промышленный объект пребывал в запустении: причал с дюжиной обрушений, проржавевшие остовы подъемных кранов покосились и печально застыли уже негодными к использованию журавлями. Быть может, какие-то грузовые суда здесь все-таки причаливают. Не для разгрузки, понятное дело. Что может ввозить и проплачивать мелкий режим-банкрот под пятой «Аш-Шабаба»? Ну, а грузиться с целью вывоза, теми же овощами-фруктами? Может быть. Только куда и зачем?
— Поищи-ка, Родж, кого-нибудь из коммерции. Может, какая-нибудь фирма ведет торговлю с Кисмайо. Кто-то, скажем, покупает выращенные в Нижней Юбе фрукты и овощи. И если да, то кто? Может, они и есть владельцы склада…
На этом они расстались, и Ловец поехал обратно в СОТП.
В самом северном пригороде Тель-Авива, в стороне от дороги на Герцлию, на тихой улице близ продовольственного рынка располагается большое, но малоприметное офисное здание, которое обитатели так и называют: Офис. Это штаб-квартира «Моссад».
Спустя два дня после встречи Саймона Джордана в «Мандарин ориентал» в кабинете у директора собрались трое мужчин в безрукавках с открытым воротом.
Эта комната, надо сказать, знала и помнила много важных встреч. Именно здесь осенью 1972 года, после убийства на Олимпиаде в Мюнхене израильских спортсменов, Цви Замир отдал приказ своим кидоним (штыкам) пуститься на розыски и уничтожить повинных в этом убийстве экстремистов «Черного сентября». Таково было решение премьер-министра Голды Меир, давшее начало операции «Гнев Божий» против палестинских террористов. Спустя сорок с лишним лет операция все еще не была довершена.
Присутствующие здесь люди были в разных чинах, но общались меж собой только по именам или прозвищам. Самый старший из них проработал здесь больше двадцати лет, но мог бы по пальцам одной руки перечислить, сколько раз на его слуху звучали фамилии. Коренастого седеющего директора здесь называли Ури, начальника оперативной службы — Давидом, а самого молодого из присутствующих, в ведение которого входил Африканский Рог, звали Бенни.
— Американцы просят нас оказать помощь, — сказал Ури.
— Надо же, какой сюрприз, — пробурчал Давид.
— Похоже, они вышли на след Проповедника.
В дальнейших пояснениях никто не нуждался. У насилия джихадистов есть обширный список мишеней, и в этом списке Израиль, так же как и США, занимает далеко не последнюю строчку. По крайней мере, первые пятьдесят позиций были известны всем здесь присутствующим (даром что на первое место, работая локтями, протискивались «Хамас» на юге, «Хезболла» на севере и головорезы из иранского «Аль-Кудс» на востоке). Целью агитации Проповедника могли быть Америка и Британия, но и Израилю от него тоже приходилось несладко.
— Есть информация, что он сейчас в Сомали и укрывается у «Аш-Шабаба». Просьбу американцев можно передать буквально в двух словах: нет ли у нас агента, внедренного на юге Сомали?
Двое старших поглядели на Бенни. Значительно моложе их по возрасту, он раньше служил в элитном отряде «Сайерет Маткаль» и на арабском говорил так хорошо, что при переходе границы мог сойти у них за своего; так называемый мистаравим, или «идущий к арабам» — израильский ответ на палестинскую интифаду. В данный момент Бенни молча вертел в пальцах карандаш.
— Ну, так что скажешь, Бенни? — нежным голосом спросил Давид. — Есть или нет?
К чему идет дело, понимали все. Те, кто заведует агентами, с крайней неохотой ссужают своих подопечных другим разведслужбам, тем более иностранным (самим-то, небось, слабо агента выпестовать).
— Есть. Но всего один. Резидент в порту Кисмайо.
— Как ты с ним связываешься? — спросил директор.
— С большим трудом, — недовольно ответил Бенни. — И медлительностью. На все уходит время. Телеграмму туда не пошлешь, праздничную открытку от него тоже не получишь. Имэйлы — и те мониторятся. У них там теперь тоже есть свои спецы, с западным образованием. Поумнели, черти, технологий нахватались… А что?
— Если он понадобится янки, связь придется активизировать, — рассудил Давид. — Миниатюрный дуплексный приемопередатчик, это как минимум. Думаю, этот наш парень влетит им в копеечку.
— «Копеечка» — слово русское, — прозорливо заметил директор. — Но что влетит, так это точно. Это я, пожалуй, возьму на себя. Скажу, что, мол, «вроде как имеется», а там, глядишь, обсудим и цену.
Он имел в виду не деньги. Есть ведь и другие способы оплаты: та же иранская ядерная программа, выпуск новейшего шпионского оборудования… Шопинг-лист, собственно, давно был готов.
— А звать-то его как? — полюбопытствовал Давид.
— Опал, — ответил Бенни. — Агент Опал. Счетовод на рыбацком привозе.
Грэй Фокс времени даром не терял.
— Ты, помнится, разговаривал с израильтянами? — напомнил он в разговоре.
— Было дело. От них уже что-то есть?
— Ох, и ушлые они, эти семиты. Вначале сказали, что человек у них вроде как есть. Внедрен глубоко, сидит в Кисмайо. И помогать они вроде как готовы, но требования выкатили такие, что… В общем, оправдывают себя. У кого-то зимой снега не выпросишь, а у этих — песка из Синайской пустыни.
— Но к торгу они все же готовы?
— Да уже сторговались, — Грэй Фокс досадливо поморщился. — Правда, не на нашем уровне, а за спиной, поверх голов. Их главный в посольстве вышел прямиком на командующего ОКСО.
Очевидно, имелся в виду адмирал Уильям Макрэйвен.
— Ну и как? Он их осадил?
— Если бы… Пошел на все как миленький. Обстоятельства, говорит, требуют. Так что наверху все согласовано, можешь действовать. Твой визави у них там за начальника. Ты с ним знаком?
— Ну так, поверхностно.
— Тогда можешь приступать. Говори им, чего тебе нужно, а они попытаются обеспечить.
По возвращении в кабинет Ловца ждало сообщение от Ариэля.
— Есть один скупщик сомалийских фруктов, овощей и специй. Фирма «Масала пиклз». Изготовляет соусы чатни, маринады, острые приправы вроде карри, популярные у британцев. Продукция бутилируется, консервируется или фасуется в заморозку на заводе в Кисмайо, а оттуда уходит на головное предприятие.
Ловец отреагировал звонком. Для непосвященного слушателя их обмен звучал полной бессмыслицей, так что шифроваться было незачем.
— Твое сообщение получил. Молодчина. Еще одна деталь: где, ты говоришь, находится то головное предприятие?
— А, точно. Забыл сказать. В Карачи.
Карачи. Пакистан. Ну да, как же иначе.
Глава 07
Незадолго до рассвета с военного аэродрома Сде Дов к северу от Тель-Авива взлетел винтовой «кинг эйр»; взяв курс на юго-восток, двухмоторник стал набирать высоту. Пролетев над Беэр-Шевой, он миновал бесполетную зону над АЭС в Димоне и покинул воздушное пространство Израиля южнее Эйлата.
На снежно-белом фюзеляже двухмоторника было выведено «Организация Объединенных Наций», а хвост украшали крупные литеры МПП — «Международная продовольственная программа». Любой, кто вздумал бы проверить регистрационный номер самолета, получил бы неопровержимое свидетельство, что данное воздушное судно принадлежит нефтяной компании, базирующейся на Каймановых островах и имеющей прочные связи с МПП. Хотя все это был сущий вздор.
Двухмоторник принадлежал «Метсаде» — особому подразделению «Моссад» — и содержался в том самом ангаре аэродрома Сде Дов, где когда-то стоял черный «спитфайер» Эзера Вейцмана, основателя ВВС Израиля.
К югу от залива Акаба «кинг эйр» лег на курс между землей Саудовской Аравии на востоке и египетско-суданским пограничьем на западе. Вдоль протяженности Красного моря он летел по международному воздушному пространству, пока не пересек береговую линию Сомалиленда, а затем и Сомали. Средствами перехвата ни одно из этих государств не располагало.
Белый самолет повторно пересек линию сомалийского побережья, омываемого к северу от Могадишо Индийским океаном, и сменил курс, держась параллельно берегу на юго-запад в полутора километрах над прибрежной полосой. Любой наблюдатель предположил бы, что это воздушный борт с какой-нибудь ближней базы гуманитарной помощи — ведь у самолета не было видно внешних топливных баков, а значит, дальность его полета сильно ограничена. Этот же наблюдатель не мог видеть того, что большую часть кабины и салона как раз и занимали два здоровенных бака с топливом.