— Да вы что! Да как вы можете такое предлагать! — мужчина аж задохнулся от возмущения. Он стоял над камнем, нелепо размахивая руками, и с трудом находил слова, чтобы выразить свои чувства. — Да это место уникально! Таких в нашей стране всего несколько! Да и в мире совсем немного!
— А хорошо бы их было еще меньше. Или совсем не было, — спокойно продолжил Миша.
— Зло, оно и есть зло, — тихо добавил Коля.
— Да вы же просто варвары!
Чудак так энергично размахивал руками, что каким-то образом умудрился оцарапать себя своей же проволокой. В порыве праведного гнева он этого даже не заметил, но капелька крови, совсем крохотная, упала на камень. На это обратил внимание только Коля и мгновенно напрягся. Он ожидал, что сейчас должно случиться нечто очень нехорошее, и предчувствия его не обманули.
Раздалось знакомое шипение, и камень вдруг стал принимать красновато-черный оттенок, причем интенсивность красного цвета все увеличивалась, как у спирали старой электроплитки при нагревании. Похоже, в этот раз он тоже делался горячим, поскольку энтузиаст, жалобно вскрикнув комичное «ай-ай-ай», отскочил в сторону. Это легкоатлетическое упражнение он проделал не слишком проворно. Неудачно приземлившись, мужчина нелепо взмахнул руками, сбив с носа собственные очки, и тяжело уселся на пятую точку. Что-то бормоча, он принялся ползать по влажной листве, пытаясь отыскать очки, без которых был, похоже, совершенно беспомощен. В другой ситуации ребята, конечно же, помогли бы чудаку, но сейчас все их внимание было приковано к загадочным метаморфозам, происходящим с камнем, который уже достиг такой температуры, что листва вокруг него, несмотря на сырость, начала тлеть, испуская противный удушливый дым.
Коля уже понял, что будет дальше. Он схватил Мишу за рукав, пытаясь увести подальше от этого места, но тот застыл как завороженный и не двигался. Он-то видел такую картину впервые, и любопытство победило испуг. Дым тем временем начал подниматься вверх, стягиваясь к центру камня и все больше уплотняясь над ним. На этот раз бородатая фигура в балахоне сформировалась очень быстро (Коля подумал, что кровь, пусть и в таком малом количестве, пришлась ей по вкусу). Глаза-угольки уставились на мальчиков.
Энтузиаст зла, между тем, нащупал наконец свои очки, водрузил их на место и, увидев, что творится с камнем, и, издав то ли крик, то ли стон, проворно пополз в сторону. Сила испуга была такова, что он даже не сообразил, что можно встать на ноги и покинуть это место гораздо быстрее. Ребята были бы рады последовать его примеру, но у них уже не было выбора. Камень не отпускал, и они вынуждены были досматривать и дослушивать все до конца. А новая порция проклятия не заставила себя ждать. Причем первая его часть на сей раз была обращена к Мише.
Едва отзвучали эти слова, Миша обрел способность двигаться, в то время как Коля по-прежнему сам оставался в состоянии, близком к каменному.
— Колян, прости, я не могу! — тихой скороговоркой пробормотал Миша и сорвался с места. Через сотню метров он догнал чудака, потерявшего свою рамку и уже успевшего сообразить, что передвигаться бегом гораздо быстрее, и дальше они улепетывали вместе до самых городских улиц.
Дымный фантом же, поговорив с Мишей, обращался теперь к неподвижному Коле. Листва же тлела уже у самых ног мальчика, и, хотя в пророчестве о шестом дне про огонь не было ни слова, тот опасался, что еще немного, и станет жертвой этой стихии. Голоса людей, как назло, раздавались где-то далеко, в другой части парка, словно все сговорились на время покинуть этот район.
Неожиданно, безо всякого предупреждения полил сильный дождь, дым рассеялся, а камень приобрел свой привычный грязно-серый цвет. Коля же вновь был свободен. Это случилось очень вовремя, потому что брючины мальчика уже начинали тлеть вместе с травой. Вообще же вокруг камня образовалась небольшая выжженная прогалина.
Сначала Коля хотел бежать, но потом, поняв, что теперь ему уже ничего не угрожает, грустно побрел к выходу из парка. Пророчество снова сбылось, и друг его покинул. От этого, конечно, было тяжело, но мальчик поклялся, что слез из-за этого предательства от него не дождутся, хоть в этом пункте предсказание не сбудется. Понятно, конечно, что Мишка очень испугался, и Коля пытался поставить себя на его место, но представить себе, что убегает, оставив товарища на тлеющей поляне и даже не попытавшись его вытащить, он не мог. Потом мальчик вспомнил, что в пророчестве говорилось что-то про «вечный путь», и немного забеспокоился. Такого он Мише, несмотря ни на что, уж точно не желал. Оставалось надеяться, что это просто метафора.
Затем Коля припомнил слова про пращура и в этот момент понял, почему лицо того парня, которого он увидел в шаре и который как раз и устанавливал тот самый камень, показалось ему таким знакомым. Ну конечно, он очень походил на Мишу! А вернее, Миша на него. Значит, его предок был как-то связан с этим колдуном? Или просто его пожалел? А что еще за помощь потомка против дерзкого врага? Все-таки, как ни крути, эти предсказания — вещь очень туманная. Пока не сбудутся — попробуй пойми, о чем речь!
Едва Коля вошел в дом, он понял, что случилось нечто очень плохое. Глаза мамы были красны от недавних слез, да и отец выглядел очень мрачным и расстроенным. В этот момент мальчик вообразил, что слова про «вечный путь» сбылись.
— Что случилось? — спросил он со смесью страха и надежды, что все еще поправимо.
— Звонили из клиники, — глухим голосом ответил папа, а мама только всхлипнула. — Джек умер.
Колины ноги сразу сделались ватными, и он опустился на стул. Глаза застилали слезы, которые он почему-то сдерживал из последних сил, словно стыдясь плакать при родителях. Так вот кто отправился в «вечный путь»! Не Мишка, а его самый настоящий, самый верный друг, не раз выручавший его. Мальчик ощущал жгучее чувство вины. Ведь если бы он тогда не плюнул на этот проклятый камень, с Джеком все было бы в порядке. Если бы… Не выдержав, Коля, не раздеваясь, убежал в свою комнату, где и дал волю слезам. Он плакал долго и горько. Несколько раз звонил Миша, который, очевидно, хотел что-то объяснить, но Коля всякий раз сбрасывал звонок, а потом и вовсе отключил телефон, чтобы отдаться своему горю.
Тело Джека можно было забрать на следующий день. А пока, поздно вечером, отец, захватив с собой лопату, отправился копать ему могилу. Никаких специальных кладбищ для домашних животных в городе не было, а делать самовольные захоронения считалось незаконным, однако почти все находили место для погребения домашних любимцев. Где-нибудь за городом, в лесу. Или даже в заброшенной части парка. Коля хотел идти с папой, но вынужден был остаться дома. Родители посчитали, что он и так слишком долго сегодня гулял, совершенно не соблюдая предписанного режима.
Когда отец ушел, мама сказала мальчику, что, несмотря на папины протесты и насмешки (тот считал, что все колдуны и экстрасенсы — одна шайка, подгоняющая друг другу доверчивых простачков клиентов), она уже успела выйти на одну бабушку, живущую в соседней области и занимающуюся снятием порчи. И она уже взяла отгул на понедельник, чтобы поехать к ней вместе с Колей.
— А завтра никак нельзя? — с надеждой спросил мальчик.
— Нельзя. По воскресеньям она своим ремеслом не занимается. Считает, что это грех! — объяснила мама. — И потом, туда с раннего утра выезжать надо, чтобы успеть. К ней сначала на поезде ехать, а потом на двух автобусах. А мы завтра с Джеком прощаемся… — И она всхлипнула, а следом за ней и Коля.
Мама осталась ожидать папу, а мальчик долго лежал в постели без сна, несмотря на усталость. Скорбь по Джеку, горечь от предательства, ноющая боль в плече и страх перед завтрашним днем не отпускали, поочередно занимая мысли. В конце концов, Коля решил, что завтра проведет весь день рядом с родителями, с Мишкой разговаривать не будет и, конечно, в парк — ни ногой. Сквозь дрему он еще услышал, как возвращается отец и говорит, что нашел хорошее место, а потом усталость взяла верх, и он провалился в сон.
День седьмой
Проснулся Коля, как ему показалось, от какого-то хлопка. Он, еще в полудреме, слегка поморщившись от боли в плече, потянулся в постели, подумал о том, как сегодня не хочется вылезать из-под одеяла, но нужно идти гулять с собакой, и только потом вспомнил, что Джека больше нет. Мальчик тут же резко вскочил с постели и направился в ванную комнату, чтобы смыть подступившие слезы. В квартире царила непривычная тишина. Позвав родителей и не получив ответа, Коля понял, что находится дома один. Значит, просыпаясь, он услышал, как уходили мама с папой.
На кухонном столе лежала записка, гласившая: «Мы поехали за Джеком. Хотим все сделать пораньше, а то потом нам могут помешать. Ты подходи прямо на похороны, мы тебя подождем. Папа выкопал могилу в старой части парка. Там небольшое выжженное место и камень рядом. На нем потом даже можно будет что-то написать». Далее каллиграфическим маминым почерком шли инструкции по разогреву завтрака, но Коле сейчас было не до еды. Он трижды перечитал записку, а затем безвольно выпустил ее из рук, и она спланировала в угол, где до сих пор стояла неубранная миска Джека.
Мальчик прекрасно понял, в каком месте папа выкопал яму для последнего пристанища пса. Он пытался возродить в себе надежду, что это какая-то другая выжженная прогалина и другой камень; в конце концов, территория парка немаленькая, и мало ли у какого камня кто-нибудь разводил костер. Но поверить в это никак не получалось. Что же теперь делать? Остаться дома, сославшись на болезнь, и не попрощаться с другом? Или все-таки пойти туда, но только вместе с родителями? Хотя, что они смогут сделать в случае чего? Будут стоять как загипнотизированные, в то время как он займет место, предназначенное для Джека? Мальчик почти не сомневался, что именно в этом и состоит дьявольский план.
Зазвонил телефон, но, увидев, от кого звонок, Коля отвечать не стал. Минуту спустя пришло СМС: «Я тоже хочу проститься с Джеком. И мне нужно тебе кое о чем рассказать». Сначала Коля хотел ответить, чтобы Миша не приходил, и написать, что им теперь не о чем разговаривать, однако потом решил не общаться с ним даже посредством сообщений. Мальчик очень надеялся, что его бывшего друга не будет на похоронах друга истинного. И как он только узнал? Родителей встретил, что ли?
И тут Коля подумал о том, как нестерпимо ему будет сознавать впоследствии, если предатель Миша проститься с Джеком придет, а его самого там не будет. Решив, что этому не бывать, Коля быстро, не теряя времени на завтрак, оделся и вышел на улицу. Он сделал это импульсивно, еще не зная, что предпримет дальше, пойдет ли к страшному камню, или попытается задержать Мишку, или попробует уговорить родителей выбрать другое место для погребения, но точно зная, что просто остаться дома он не может.
Погода сигнализировала о приближении зимы. С серого, низкого неба сыпались какие-то непонятные осадки, уже не совсем дождь, но еще и не снег. Холодный, резкий ветер срывал с деревьев остатки листвы. В такой день можно было не опасаться, что кто-то помешает совершить скорбную церемонию. Сегодня в эту часть парка забредет разве что какой-нибудь чудак, вроде вчерашнего энтузиаста, да и то навряд ли. Постояв пару минут в нерешительности и успев продрогнуть даже за столь короткий промежуток времени, мальчик побрел в сторону парка, так до конца и не определившись, что будет делать дальше. Невозможно было себе представить, что еще неделю назад он радостно бежал тем же маршрутом, собираясь провести день в играх на свежем воздухе.
Дойдя до шоссе, за которым начиналась парковая территория, Коля остановился. Ему вдруг подумалось, что если он его перейдет, то пути назад уже не будет. Как там говорил древний полководец? «Рубикон перейден»? Мальчик не знал, что может ему помешать перейти дорогу в обратном направлении, но был совершенно уверен: нечто, человек ли, природное явление, обязательно не даст вернуться назад. Причем, вероятно, что-нибудь очень неожиданное и новое; злобный дух явно не любил повторяться.
Парк в этот день выглядел на редкость уныло, под стать погоде. Наверное, таким и должно быть кладбище злодеев и самоубийц, которых некому оплакать. Но в то же время он смотрелся настолько безобидным и даже жалким, что, казалось, если там и можно погибнуть, то только от тоски. На столбе висела свежая афиша, которую никто еще не успел сорвать или изрисовать. Она извещала о юношеских соревнованиях по легкой атлетике. При виде ее мальчику сделалось обидно едва ли не до слез, а на душе стало совсем погано.
Коля достал из кармана мобильник. Он хотел уточнить родительские планы и думал все же попытаться уговорить их выбрать другое место для могилы Джека. Но его пальцы, успевшие слегка подмерзнуть, оказались настолько неловки, что мамин телефон выскользнул у него из рук, словно кусок мыла, и, ударившись о бордюрный камень, отлетел на проезжую часть, где немедленно попал под колеса проезжавшей фуры. Хорошо еще, что мальчик замешкался и не бросился его ловить. Что произошло бы в этом случае, не хотелось даже и думать. Конечно, можно было бы списать все на обычную неловкость, но Коля был уверен, что связи он лишен намеренно.
Это небольшое происшествие убедило мальчика в том, что сегодняшние неприятности только начинаются и стоит ему войти в парк, как он, не успев и глазом моргнуть, окажется у камня. А если так, то не стоит туда и заходить. Обидно, конечно, что Джека похоронят без него, но, немного поразмыслив, Коля решил, что верный пес уж точно не захотел бы, чтобы его хозяин рисковал из-за этого прощания жизнью. И вообще память о покойном куда важнее каких-то ритуалов. Приняв такое непростое решение, мальчик вздохнул, спрятал руки в карманы и, как-то весь сгорбившись, что так контрастировало с его обычной спортивной осанкой, повернул назад. Несмотря на все доводы рассудка, он ощущал себя почти что предателем.
Тишину разорвал отчаянный крик, доносившийся из глубины парка. Коля вздрогнул и обернулся. Крик повторился. Он звучал так, что не оставалось никаких сомнений: это не игра, и кричащему или кричащей (разобрать было трудно) действительно очень плохо и помощь необходима. Мальчик стал озираться по сторонам. Как назло, по шоссе, обычно достаточно оживленному, сейчас не проезжало ни одной машины. Дома же стояли от этого места в некотором отдалении. Поблизости находились только гаражи да складские помещения, закрытые по случаю воскресенья. Похоже, крика никто, кроме него, не слышал. Если бы можно было позвонить по телефону в полицию! Но мобильник, по которому недавно проехались несколько тонн груза, лежал на шоссе и восстановлению явно не подлежал.
Еще несколько мгновений Коля колебался, спешить ли на помощь или бежать в сторону домов. Он подозревал, что крик может оказаться ловушкой. Но, с другой стороны, если не помочь сейчас, то потом может оказаться поздно. Пока он добежит до домов, пока убедит кого-нибудь спешить сюда или вызвать полицию… Третий крик рассеял все его сомнения. Мальчик рванул через шоссе, едва не угодив под колеса невесть откуда взявшегося автомобиля, пронесшегося с гоночной скоростью.
Пробежав по парку пару десятков метров, Коля остановился и огляделся. Ничто не указывало на то, в какую сторону нужно двигаться дальше. Он прислушался, но ветви деревьев шуршали на сильном ветру, подавляя другие звуки (если они, конечно, здесь были). Оставалось или прочесывать немаленькую территорию, или ждать новых сигналов. Едва ветер взял небольшую паузу, мальчику показалось, что он слышит стон, доносящийся с той стороны, где находился камень. Коля, в общем-то, в глубине души и не сомневался, что бежать придется именно туда. Теперь же он только получил тому подтверждение.
Выждав еще секунду, мальчик заставил себя побежать в ту сторону. Можно сказать, что он покорился своей судьбе. Ему уже надоело бояться и прятаться. Он был уверен, что сегодня рано или поздно все равно окажется рядом с этим камнем, пусть даже попытается уехать куда-нибудь подальше. К тому же кто-то звал на помощь, а Коля не желал трусить, уподобляясь Мише.
Новый вопль совпал с Колиным появлением на поляне. Мальчик увидел склонившегося над камнем человека, судя по фигуре, подростка его возраста. Тот стоял к нему спиной и время от времени дергался всем телом, словно через него пропускали электрический ток. Коля вздрогнул, припомнив, как такое происходило с ним несколько дней назад. Его тогда спас Джек… Вот только здесь не было ни проводов, ни трансформаторных будок, ни чего-либо подобного.
Мальчик подбежал к страдальцу, решая на ходу, можно ли к нему прикасаться без риска сделаться еще одним проводником электричества. Разве что через куртку? Он не знал, из какого материала она сделана и способна ли служить изолятором, но лучше так, чем голыми руками. Уже на бегу Коля заметил, что человек не соприкасается с камнем сам, но держит в руках топор, которым, похоже, пытался нанести надгробному памятнику урон и который теперь не мог ни оторвать от камня, ни выпустить из рук. Угораздило же его столь непочтительно обойтись с надгробием колдуна! Это, пожалуй, будет еще почище плевков!
И только оказавшись рядом с новым святотатцем, Коля увидел, что на целостность камня покушался… Миша! Тот уже не мог говорить и едва ли узнавал товарища и только издавал время от времени крики и стоны. Замешкавшись всего на мгновение, словно решая, заслуживает ли теперь спасения бывший друг, и, заметив краем глаза большую свежевырытую яму у камня, Коля обхватил Мишино туловище и резко за него дернул, сам закричав от боли, пронзившей плечо из-за резкого движения.