— Ты спятил. Математика любви? Нет, ты не в своем уме… — возразил было Трурль. Но тут же умолк враз с Клапауцием, ибо Электрувер уже скандировал:
На этом и закончилось поэтическое турне;Клапауций тут же ушел домой, обещав,что вот-вот вернется с новыми темами, но больше не показывался, опасаясь дать Трурлю еще один повод для триумфа;что же касается Трурля,то он утверждал,будто Клапауций удрал, не будучи в силах скрыть непрошеную слезу. На это Клапауций возразил, что Трурль с той поры, как построил Электрувера, видимо, свихнулся окончательно.
Прошло немного времени,и слух об электрическом барде достиг ушей настоящих,я хочу сказать обыкновенных,поэтов.Возмущенные до глубины души,они решили не замечать машины, однако нашлось среди них несколько любопытных, отважившихся тайком посетить Электрувера.Он принял их учтиво,в зале, заваленном исписанной бумагой,так как сочинял днем и ночью без роздыху.Поэты были авангардистами,а Электрувер творил в классическом стиле, ибо Трурль, не очень-то разбиравшийся в поэзии,основывал вдохновляющие программы на произведениях классиков.Посетители высмеяли Электрувера,да так,что у него от злости чуть не полопались катодные трубки,и ушли,торжествуя.Машина, однако, умела самопрограммироваться,и был у нее специальный контур усиления самоуверенности с предохранителем в шесть килоампер,и в самый короткий срок все изменилось самым решительным образом.Ее стихи стали туманными, многозначительными,турпистическими,магическими и приводили в совершеннейшее отупение.И когда прибыла новая партия поэтов,чтобы поиздеваться и покуражиться над машиной,она ответила им такой модернистской импровизацией, что у них в зобу дыханье сперло;от второго же стихотворения серьезно занемог некий бард старшего поколения,удостоенный двух государственных премий и бюста,выставленного в городском парке.С тех пор ни один поэт уже не в силах был сопротивляться пагубному желанию вызывать Электрувера на лирическое состязание- и тащились они отовсюду,волоча мешки и сумки,набитые рукописями. Электрувер давал гостю почитать вслух,на ходу схватывал алгоритм его поэзии и,основываясь на нем,отвечал стихами,выдержанными в том же духе,но во много раз лучшими- от двухсот двадцати до трехсот сорока семи раз.
Спустя некоторое время он так приноровился что одним-двумя сонетами сваливал с ног заслуженного барда. А что хуже всего- оказалось, что из соревнования с ним с честью могут выйти лишь графоманы,которые,как известно, не отличают хороших стихов от плохих, потому-то они и уходили безнаказанно, кроме одного, Сломавшего ногу, споткнувшись у выхода о широкое эпическое полотно Электрувера, весьма новаторское и начинавшееся со строк:
В то же самое время настоящим поэтам Электрувер наносил значительный урон, хотя и косвенно- ведь зла им он не причинял.Несмотря на это, один почтенный уже лирик,а вслед за ним два модерниста совершили самоубийство, спрыгнув с высокой скалы, которая по роковому стечению обстоятельств как раз попалась им на пути от резиденции Трурля к станции железной дороги.
Поэты сорганизовали несколько митингов протеста и потребовали опечатать машину,но никто,кроме них,не обращал внимания на феномен.Редакции газет были даже довольны,поскольку Электрувер, писавший под несколькими тысячами псевдонимов сразу,представлял готовую поэму заданных размеров на любой случай, и эта поэзия,хоть и на заказ, была такого качества, что читатели раскупали газеты нарасхват,а улицы так и пестрели лицами, полными неземного блаженства,мелькали бессознательные улыбки и слышались тихие всхлипывания. Стихи Электрувера знали все;воздух сотрясали хитроумнейшие рифмы,а наиболее впечатлительные натуры, потрясенные специально сконструированными метафорами или ассонансами,даже падали в обморок; но и к этому был подготовлен титан вдохновения: он сразу же вырабатывал соответствующее количество отрезвляющих сонетов.
Сам же Трурль хлебнул горя из-за своего изобретения.Классики,по преимуществу люди весьма пожилого возраста,много вреда ему не причинили, если не считать камней,регулярно выбивавших окна,или веществ (не будем называть их),которыми забрасывали его дом.Куда хуже было с молодежью. Один поэт самого молодого поколения,стихи которого отличались большой лирической силой,а мускулы- физической,жестоко избил его.Пока Трурль отлеживался в больнице,события развивались дальше;не было ни дня без нового самоубийства, без похорон;перед больничным подъездом дежурили пикета и слышалась стрельба, так как вместо рукописей поэты все чаще прятали в своих сумках самострелы, разряжая их в Электрувера,стальной натуре которого пули,однако,не приносили вреда.Вернувшись домой,отчаявшийся и обессилевший конструктор однажды ночью решил разобрать на части собственными руками сотворенного гения.
Но когда он,слегка прихрамывая,приблизился к машине,та,завидев разводные ключи в его сжатой руке и отчаянный блеск в глазах,разразилась такой страстной лирической мольбой о милосердии,что растроганный до слез Трурль отбросил инструменты и пошел к себе, утопая по колени в новых произведениях электродуха, которые вскоре поднялись ему по пояс, наводняя зал шелестящим бумажным океаном.
Однако через месяц,когда Трурль получил счет за электричество,потребленное машиной,у него потемнело в глазах.Он был бы рад выслушать советы старого приятеля Клапауция,но тот исчез,как будто земля под ним разверзлась. Вынужденный действовать на собственный страх и риск,Трурль в одну прекрасную ночь обрезал питавший машину провод,разобрал ее, погрузил на космический корабль,вывез на один из небольших планетоидов и там снова смонтировал, присоединив к ней как источник творческой энергии атомный котел.
Затем он потихоньку вернулся домой,но на этом история не кончилась,так как Электрувер, не имея возможности распространять свои произведения в печатном виде,стал передавать их на всех радиоволнах,чем приводил экипажи и пассажиров космических ракет в лирический столбняк,причем особо тонкие натуры подвергались также тяжелым приступам восторга с последующим отупением.Установив,в чем дело,руководство космофлота официально обратилось к Трурлю с требованием немедленно ликвидировать принадлежащую ему установку, нарушающую лирикой общественный порядок и угрожающую здоровью пассажиров.
Вот тогда Трурль начал скрываться.Пришлось послать на планетоид монтеров, чтобы они запломбировали Электруверу лирические выходы, но он оглушил их балладами,и они не смогли выполнить поставленной перед ними задачи. Послали глухих,но Электрувер передал им лирическую информацию на языке жестов. Стали поговаривать вслух о необходимости карательной экспедиции или бомбежки. Но тут наконец машину приобрел один владыка из соседней звездной системы и вместе с планетоидом перетащил в свое королевство.
Теперь Трурль мог снова появиться и спокойно вздохнуть.Правда, на южном небосклоне то и дело вспыхивают сверхновые звезды,которых не помнят старожилы,и ходят упорные слухи,что тут не обошлось без поэзии.Рассказывают, будто по странному капризу упомянутый владыка приказал своим астроинженерам подключить Электрувера к созвездию белых гигантов, и каждая строчка стихов стала тут же претворяться в гигантские протуберанцы солнечные; таким образом величайший поэт Космоса огненными вспышками передает свои творения всем бесконечным безднам галактик сразу.Другими словами,великий владыка превратил его в лирический двигатель скопления переменных звезд. Если даже и есть в этом хоть доля правды, все это происходит слишком далеко, чтобы смутить праведный сон Трурля, который поклялся самой страшной клятвой никогда в жизни больше не браться за кибернетическое моделирование творческих процессов.
ПУТЕШЕСТВИЕ ВТОРОЕ, ИЛИ КАКУЮ УСЛУГУ ОКАЗАЛИ ТРУРЛЬ И КЛАПАУЦИЙ ЦАРЮ ЖЕСТОКУСУ
Успех,которого друзья достигли,последовав рецепту Гарганциана, возбудил у обоих сильную жажду приключений, и они решили вновь отправиться в безвестные края.Когда ж пришлось им устанавливать цель путешествия,обнаружилось, что согласия нет и в помине,- ведь у каждого была своя идея.Трурль, бредивший жаркими странами,мечтал об Огонии,царстве пламеногих,Клапауций же — персона более прохладных склонностей — избрал галактический полюс холода, черный континент в окружении пяти ледяных звезд. Друзья хотели было расстаться, поссорясь навеки, но тут у Трурля возник замысел, не имевший, по его мнению, изъяна.
— Мы ведь можем,-сказал он,-дать объявление и из всех предложений, которые поступят, выбрать одно, самое обещающее со всех точек зрения.
— Вздор!- ответил Клапауций.- Куда ты хочешь дать объявление? В газету? Далеко ли доходит газета?На ближайшую планету доползет через полгода, мы умрем,прежде чем получим хоть одно предложение!
Тут-то, усмехнувшись с чувством превосходства,Трурль и разъяснил свой оригинальный план,который Клапауцию пришлось волей-неволей одобрить, и оба принялись за дело.Смастерив наспех машины,друзья подтянули окрестные звезды и составили из них огромную надпись,с неизмеримых расстояний видимую.Она-то и была объявлением;первое слово друзья сложили из одних лишь голубых гигантов,чтобы привлечь внимание будущего читателя из Космоса,на другие пошла разнообразная звездная мелочь."Два Выдающихся Конструктора,-говорилось в объявлении,- ищут хорошо оплачиваемый и приличествующий их таланту пост, желательно при дворе могущественного монарха с собственным государством; оплата по соглашению».
Прошло немного времени,и в один прекрасный день перед особняком наших друзей опустился дивный корабль,играющий в лучах солнца,точно выложенный чистейшим перламутром;опустился на три основные подпорки,покрытые резьбой,а шесть подсобных не достигали земли и,собственно, ни для чего не служили; выглядели они так,словно строитель корабля не знал,куда девать сокровища, — ведь подпорки эти были из чистого золота.Из корабля по парадной лестнице, промеж двойных шпалер фонтанов,ударивших в небо,едва корабль коснулся земли, сошел на землю важный чужеземец со свитой шестиногих машин; одни массировали его,другие поддерживали или обмахивали веером,а самая маленькая порхала над высоким челом гостя, изливая сверху благовония,сквозь облако которых сей необычайный пришелец от имени своего властелина царя Жестокуса предложил конструкторам должность при дворе этого монарха.
— А в чем будет состоять наша работа? — поинтересовался Трурль.
— Подробности,милостивые государи,вы узнаете,прибыв на место,-ответил чужеземец,облаченный в золотые шаровары, кику с наушниками, жемчугом переливающуюся,и усеянный застежками камзол особого покроя, со складными шкатулками для сластей вместо карманов.По этому вельможе бегали крохотные заводные игрушки, от которых он величественно отмахивался легким движением руки, когда они начинали чересчур проказничать.
— Сейчас же,-продолжал он,- могу вам сказать лишь,что Его Несравненность Жестокус является великим охотником,укротителем зверей галактических,сердце его не ведает страха,а охотничье мастерство достигло такого уровня, когда наистрашнейшие хищники перестали служить добычей,достойной его внимания.Царь страдает от этого, жаждет подлинных опасностей, неизведанных ужасов и именно поэтому…
— Понимаю,-живо ответил Трурль.-Мы должны сконструировать для государя новые породы зверей, исключительно свирепых и хищных, не так ли?!
— Ты, достодивный конструктор,необычайно догадлив,-промолвил вельможа.-Так отвечайте же, согласны ли вы?
Клапауций практично спросил об условиях,а когда царский посланник описал им великую щедрость своего государя,конструкторы без промедления уложили личные вещи и несколько книг и по лестнице,подрагивавшей от нетерпения, взошли на борт.Корабль загрохотал,окутался пламенем, опалившим даже золотые подпорки, и помчался в черную галактическую ночь.
Во время недолгого путешествия вельможа рассказывал друзьям про обычаи, царящие во владениях Жестокуса,толковал об открытой,широкой,как Тропик Рака, натуре монарха и о его мужественных увлечениях,так что, когда корабль приземлился, прибывшие умели даже разговаривать на местном языке.
Друзей тотчас поместили в расположенном на склоне горы за городом роскошном дворце- отныне он должен был служить им резиденцией, а когда они немного отдохнули,царь прислал за ними колымагу,запряженную шестью чудовищами,которых ни тот ни другой прежде и в глаза не видывали.Перед мордами чудовищ помещались специальные пламягасители, ибо из горла валил у них огонь и дым;были у чудовищ и крылья,но так подрезанные, что не могли они подняться на воздух,хвосты,покрытые стальной чешуей, длинные и закрученные в кольца, и по семь лап с когтями,пробивающими насквозь уличную брусчатку. При виде конструкторов,выходящих из дворца,упряжка дружно взревела, выпустила из ноздрей пламя, а из боков клубы серного дыма и кинулась на них,но кучера в асбестовых латах и царевы доезжачие с мотопомпой набросились на обезумевших чудовищ, нанося им удары прикладами лазеров и мазеров, а когда чудовищ укротили,Трурль и Клапауций забрались молчком в роскошно отделанное нутро рыдвана, который рванулся с места в карьер, а точнее сказать, в драконьер.
— Послушай-ка,- шепнул Трурль на ухо Клапауцию,пока они мчались,как ветер, в струях сернистых испарений, сметая все на своем пути,-чувствую я, захочет этот царь от нас многого! Какие у него красавцы в упряжке ходят, а?…
Однако рассудительный Клапауций отделался молчанием.Бриллиантовые, сапфирами выложенные и серебром окованные фасады домов мелькали за окнами кареты в грохоте,гуле,шипении драконов и выкриках доезжачих; наконец растворились огромные ворота царского дворца,и экипаж, описав столь замысловатую кривую,что цветы на клумбах свернулись от пламени,остановился перед фронтоном черного,как ночь,замка,над которым лазурью сияло небо; трубачи тут же дунули в завитые раковины, и под эти удивительно угрюмые звуки, затерявшись на огромной лестнице средь каменных колоссов, стоящих по обеим сторонам ворот,и сверкающего строя почетного караула, Трурль с Клапауцием вошли в просторные помещенья замка.
Царь Жестокус ожидал их в огромном зале,удивительно напоминавшем своей постройкой внутренность звериного черепа;это было какое-то подобие огромной, с уходящими ввысь сводами пещеры,выкованной из серебра. Там, где в черепе имеется отверстие для позвоночника, в паркете зиял черный колодец неведомой глубины,а за ним возвышался трон,на котором скрещивались,словно пламенные клинки, полосы света, бьющие из высоких окон, расположенных на месте глазниц серебряного черепа; сквозь плиты янтарно-золотистого стекла проходил поток света,теплого, сильного и вместе с тем резкого, ибо он лишал всякий предмет его естественной окраски,придавая ему огненный оттенок. Еще издали на фоне как бы затвердевших буграми серебряных стен конструкторы увидели Жестокуса, причем этот монарх в своем нетерпении не сидел ни минуты на троне,а гремящими шагами ходил по серебряным плитам паркета и,обращаясь к конструкторам,для выразительности время от времени со свистом рассекал рукой воздух.
— Приветствую вас,конструкторы!-говорил царь,фокусируя на них свои оптические устройства.-Его честь Протозор,главный распорядитель охоты, разумеется,уже сообщил вам,что от вас мы желаем создания новых пород дичи! И притом мы не хотим иметь дело с какой-нибудь стальной громадиной,ползущей на ста гусеницах,-это занятие для артиллерии,а не для нас.Противник наш должен быть мощным и свирепым и вместе с тем быстрым и ловким,но прежде всего исполненным вероломного коварства,дабы,охотясь на него,могли мы применить все наше ловецкое искусство!Зверь этот должен быть хитрым и умным,способным ускользать и сдваивать следы,таиться в тихой засаде и молниеносно атаковать — такова наша воля!
— Простите, Ваше Величество,-промолвил Клапауций, поклонившись,-а не создадим ли мы угрозу особе Вашего Величества или ее здоровью, если слишком хорошо исполним волю Вашего Величества?
Царь засмеялся громовым хохотом,и пара бриллиантовых подвесков сорвалась с люстры и разбилась у ног конструкторов, которые невольно вздрогнули.
— Этого не опасайтесь,почтеннейшие конструкторы!- проговорил Жестокус, и мрачное веселье заиграло у него в глазах.- Не вы первые,не вы и последние, полагаем…Скажем откровенно,мы- монарх справедливый,хотя и требовательный. Слишком уж многие попрошаи,наветчики и ветрогоны пытались нас надуть,слишком многие,примазавшиеся к высокому званию инженера потехи ловецкой, пытались покинуть наше царство,отяготив свои плечи мешками драгоценностей и оставив нам взамен жалкую рухлядь,которая валилась от первого же пинка…Слишком много было таких,поэтому мы сочли себя вынужденным принять меры предосторожности. Двенадцать уж лет всякий конструктор,который не выполнит наших пожеланий, который,раздавая посулы,превысит свои возможности,хотя и получает уговорное вознаграждение,низвергается вместе с ним вот в эту пропасть либо же,если он сам то предпочитает,превращается в нашу дичь,и мы убиваем его вот этими руками, для чего,уверяем вас,уважаемые господа, нам не требуется вообще никакого оружия…