Дальнейший путь к оврагу прошел в почти полном безмолвии. Всех идущих одолевали невеселые мысли. Каждый думал о своем. Только позади Артема иногда чертыхался Сиплый, отвлекающийся от дороги на светящийся дисплей прибора. Отчего он часто оступался на небольших впадинах в земле или запинался о торчащие из травы корни деревьев. Чувствовалась близость болотистой местности. Пахло сыростью и тиной. А по земле, до высоты пояса человеческого тела стелилась слабая дымка рассеивающегося утреннего тумана.
Артем поежился, нервное напряжение и прохлада влажного воздуха заставили поднести руки к лицу и погреть ладони теплым дыханием. Автомат, висящий на ремне, при этом движении соскользнул по руке с плеча до локтя и больно ударил раструбом ствола по коленке. Пришлось остановиться и потереть ушибленное место. Помня, что долгой заминки в движении делать нельзя, чтобы не потерять друг друга из вида, он хотел было пробежаться, пытаясь догнать ведущего. Но впереди уже показался спуск в лощину, а Квашня внезапно остановился и сам. Поэтому Артем, ускоривший шаг, едва опять не налетел ему на спину, но в этот раз успел вовремя среагировать и замер в двух шагах.
Всматриваясь в полупрозрачную пелену тумана, сталкер тихо произнес:
– Пойдем пока по верху левого склона. Внизу аномалий несколько притаилось, чую я… Степа, глянь-ка на приборчик свой. Что он там кажет?
– Штук восемь «студней» и «воронок», Михалыч. Плотняком сидят. А справа еще пара «мясорубок» за осинами. Грибочки, блин. Сказал бы я, какие «осиновики»… Сколько с тобой хожу, никак привыкнуть не могу к твоему чутью. Как это у тебя получается так дивно?
– Это, Степ, не сразу началось. А в аккурат после того злополучного попадания в «трамплин». Вот, как наваждение, вдруг «бац» по башке, типа – мало что ли поломался весь тогда? Хе-хе! Правильно говорят: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Только не советую никому так пробовать. Мне тогда повезло, а другому жизнь вместе с головой – долой. Ну что, готовы? Пошли помалу. Держитесь строго за мной. Думаю, что к обеду на просеку ЛЭП должны выбраться. Лишь бы какая зараза не помешала…
Квашня вновь смачно сплюнул. Артем сопроводил плевок взглядом, заметил шляпку мухомора в невысокой траве и презрительно пнул ее ногой. Гриб разлетелся на части и скрылся в туманной низине оврага. Вдруг раздалось шипение сжатого воздуха, дымная пелена вскипела веретенообразным завихрением, подняв вверх куски дерна, валяющиеся ветки и палую листву деревьев. А затем произошла разрядка, раскидавшая мелкой пылью то, что крутилось внутри воздушного мини-смерча. Парень недоуменно смотрел на происходящее, а резко присевший на корточки Квашня произнес поучительно:
– Вот оно тебе надо было, а? Я же сказал, идти строго за мной. Видал, что делается? Вот тебе наука. А если бы мы край ее зацепили? Она тогда и нас бы туда утянула. И оставила ровно столько же запчастей, сколько от всего, что внутри ее было…
– А что это такое?
– «Воронка», мать ее в коромысло! А ты в нее грибом… Кстати, чем тебе гриб не угодил?
– Так ведь это мухомор…
– Мухомор, – передразнил Квашня. – И что с того?
– Так ведь поганка…
– Кому поганка, а кому лекарство от болезней! Не знаешь, что ли, что мухоморами лоси лечатся? Специально их ищут и едят. Уж не ведаю, что у них там болит, но то, что сохатые используют их как лекарство – факт. А ты – пинать… Тем более, вблизи аномалии. Думай на будущее о последствиях, прежде чем лишнее движение делать. Пошли дальше, только без подобных фокусов более.
– Слушай, Михалыч, – разрядил обстановку Сиплый, – а у меня теща чем-то заболела, так тоже мухоморы собирала, делала из них настойку на спирту и потом натиралась ею. Это к чему?
– А к тому, что ты по Зоне много бродишь, Стёп.
– Не понял…
– А чё тут непонятного? Она тебе, «сохатому», специально на болезнь твою головную намекала…
Сиплый поначалу замер в ступоре, не уловив подвоха в словах Квашни. Но когда тот потихоньку засмеялся, присев на корточки, прыснул вслед за ним. Видя, что до Артема не дошел смысл сказанного, оба сталкера развеселились еще сильнее.
– Ой, я не могу, Михалыч! Так ведь он молод еще и не женат. Где ему нас – рогатых понять!
– Ты ржи, Степа, потише. А то и действительно, какого лося брачным кличем призовешь…
– Аж живот разболелся… А я анекдот знаю на эту тему. Мужик один говорит другому: «Я больше «Шолдерсом» не пользуюсь. Только недавно понял, что не перхоть у меня. Это после развода с женой опилки от спиленных рогов остались!»
Видя, что до улыбающегося Артема начал доходить смысл сказанного, Сиплый продолжил:
– А однажды тесть с бодуна был, так в горячке это «лекарство» хряпнул. И, ты знаешь, Михалыч, ни фига с ним не стало! Он потом говорил, что даже градусов больше сделалось, чем в спирте.
– Ага, – Квашня опять сидел на корточках и мотал от смеха головой из стороны в сторону. – С бодуна он… Вот, небось, бодался с зелеными чертиками до той поры, пока градусы до его тридцати шести и шести не опустились! Скажешь тоже: повысились! До ста, что ли, догонял? До кипения?
– Так не знаю. Он же про свои ощущения рассказывал. Еще мне предлагал…
– Ну, тебя бы не взяло. После Зоновской радиации и тушняка из схронов, которым по нескольку лет… Пил бы спокойно, как водичку «дистиЛитрованную»… Хе-хе-хе!
– Да я, конечно, попривыкший ко всяким гадостям, но до такого еще не доходил, чтобы мухоморы жрать…
– Это ты зря… Но самая загвоздка в том могла быть, что тесть твой привычный к таким подаркам, а ты еще нет.
– Как это? Он же в Зоне ни разу не был, чтобы к гадостям привыкать…
– А вдруг теща твоя только для виду натиралась этой настойкой? Пока, значит, вы рядом были. А сама в ваше отсутствие ею тоже свой бодун лечила помалу и ненароком туда слюны напускала. Ну… ядовитой своей… Тесть-то твой, он привычный к подобному. Сколь уже с ней живет, да лобызается. Вот и попривык. Этот… как его… иммунитет выработал на выделения ее… Хе-хе-хе!
– Что да, то да… А я-то думал еще после свадьбы нашей с Вероникой: что у меня на лбу за пятно появилось несмываемое? Так это ж теща меня, когда благословляла нас на узы брака, в лоб-то поцеловала! Вот оно чё, Михалыч! Спасибо, надоумил недоросля. Теперь, как выберемся отсюда, ни в жизнь к ней миловаться не полезу! Пусть тесть в одиночку свой тяжкий крест несет…
– Ну, ладно, братва. Заканчиваем цирк… – Квашня внезапно посерьезнел и, подняв в предупреждении руку, замер, внимательно вглядываясь вперед. – Не пойму, что там такое… Ну-ка, Степа, включи свой приборчик да пошарь по округе взглядом механическим. А то мой что-то никак не желает видеть… Только чую, что опасно там.
Сиплый мгновенно среагировал на команду старшего. От его былой веселой бесшабашности не осталось и следа. Команда затихла, слышалось только переливчатое пение небольших пичуг в кронах деревьев, почти сплошным куполом закрывающих вид на небосвод. Из-за этого в лесу казалось, что день близится к закату. Стало заметно сумрачнее, а через стелющийся ковер туманной дымки едва проглядывали впереди неясные мечущиеся тени. Сталкер настроил прибор и присвистнул:
– Михалыч… Там аасмены. Штук восемь, не меньше. Они как раз по низу овражка снуют почти все. Наверху лишь пара. Сейчас учуют и в атаку ломанутся. Давайте назад, мужики…
Вздрогнувший Артем хотел было пуститься наутек, но Квашня остановил его злостным шипением:
– Куда ломишься?! Пригнись, развернись в их сторону и медленно отступай назад, мы прикроем. Только нам в спины в запале не пальни. Аккуратнее. Степа, сдавай понемногу к нам. Держи под прицелом левые кусты, а я овражек и прямое направление. Пошли…
Но не успели они сделать и нескольких шагов, как в овраге раздалось громкое рычание, и прямо перед троицей в длинном прыжке на тропу выскочило человекоподобное существо с натянутой до носа маской прогнившего противогаза. Приземлившись на все четыре конечности, тварь слегка подпрыгнула и приняла почти вертикальное положение, задрав вверх руки, увенчанные острыми когтями. Оскал пасти с отсутствующими губами, словно их вырезали хирургическим способом в самой грубой форме, оказался страшен, и смотреть на него без содрогания было невозможно. Оборванный хоботок шланга для дыхания смешно болтался из стороны в сторону. Защитные стекла для глаз отсутствовали напрочь, а через образовавшиеся отверстия на людей взирали два черных глаза, окаймленные красными воспаленными веками, без каких-либо признаков белков.
Артем, чуть не начавший стрельбу, опешил:
– Так это же люди!
Но в этот момент тщательно прицелившийся Квашня произвел несколько выстрелов. Пули, попавшие в голову существа, вылетели с обратной стороны и вырвали из нее значительную часть, вкупе с яркими кровавыми ошметками. Аасмен, успевший пригнуться для следующего прыжка, вяло дернулся и упал плашмя в стелющуюся туманную дымку. Больше признаков жизни он не подавал. Но вслед за этим на поляну огромными прыжками начали выскакивать сородичи поверженного противника. Слева от Артема открыл стрельбу уже Сиплый. Трассы от его автомата перечеркнули сразу двух существ, но ощутимого урона им не принесли. А Квашня через грохот выстрелов прокричал:
Сиплый мгновенно среагировал на команду старшего. От его былой веселой бесшабашности не осталось и следа. Команда затихла, слышалось только переливчатое пение небольших пичуг в кронах деревьев, почти сплошным куполом закрывающих вид на небосвод. Из-за этого в лесу казалось, что день близится к закату. Стало заметно сумрачнее, а через стелющийся ковер туманной дымки едва проглядывали впереди неясные мечущиеся тени. Сталкер настроил прибор и присвистнул:
– Михалыч… Там аасмены. Штук восемь, не меньше. Они как раз по низу овражка снуют почти все. Наверху лишь пара. Сейчас учуют и в атаку ломанутся. Давайте назад, мужики…
Вздрогнувший Артем хотел было пуститься наутек, но Квашня остановил его злостным шипением:
– Куда ломишься?! Пригнись, развернись в их сторону и медленно отступай назад, мы прикроем. Только нам в спины в запале не пальни. Аккуратнее. Степа, сдавай понемногу к нам. Держи под прицелом левые кусты, а я овражек и прямое направление. Пошли…
Но не успели они сделать и нескольких шагов, как в овраге раздалось громкое рычание, и прямо перед троицей в длинном прыжке на тропу выскочило человекоподобное существо с натянутой до носа маской прогнившего противогаза. Приземлившись на все четыре конечности, тварь слегка подпрыгнула и приняла почти вертикальное положение, задрав вверх руки, увенчанные острыми когтями. Оскал пасти с отсутствующими губами, словно их вырезали хирургическим способом в самой грубой форме, оказался страшен, и смотреть на него без содрогания было невозможно. Оборванный хоботок шланга для дыхания смешно болтался из стороны в сторону. Защитные стекла для глаз отсутствовали напрочь, а через образовавшиеся отверстия на людей взирали два черных глаза, окаймленные красными воспаленными веками, без каких-либо признаков белков.
Артем, чуть не начавший стрельбу, опешил:
– Так это же люди!
Но в этот момент тщательно прицелившийся Квашня произвел несколько выстрелов. Пули, попавшие в голову существа, вылетели с обратной стороны и вырвали из нее значительную часть, вкупе с яркими кровавыми ошметками. Аасмен, успевший пригнуться для следующего прыжка, вяло дернулся и упал плашмя в стелющуюся туманную дымку. Больше признаков жизни он не подавал. Но вслед за этим на поляну огромными прыжками начали выскакивать сородичи поверженного противника. Слева от Артема открыл стрельбу уже Сиплый. Трассы от его автомата перечеркнули сразу двух существ, но ощутимого урона им не принесли. А Квашня через грохот выстрелов прокричал:
– Не робей, Везунчик, пали по ним! Это не люди, я тебе точно говорю! Слышишь, как рычат?! Если не отобьемся, нам всем хана придет! Вишь, словно кузнечики скачут. Люди так точно не могут. Страшные отродья. Стреляй же, говорю тебе!
Выйдя из ступора, Артем прицелился в ближайшего монстра и нажал на спуск. Но, к его изумлению, результат получился нулевым. Аасмен, по-звериному стоя на четвереньках, внезапно резко вильнул в сторону и скрылся за кустарником. Вокруг сталкеров поднялся невообразимый гвалт от рычаний, издаваемых тварями. Огромными прыжками передвигались твари в разных направлениях. Казалось, что они не подвластны закону земного тяготения. Больше всего Артема поразило то, с какой легкостью мутанты совершали свои пируэты. Обычный человек, падая с такой высоты на землю, уже давно бы сломал себе все, что только можно, или вообще разбился насмерть.
– Отходим, мужики! – сквозь грохот стрельбы и рыки мутантов прокричал Квашня. – Близко не подпускайте, забьют когтищами, тогда пиши – пропало! Степа, ты куда пошел?! Ближе держись!
Но Сиплый, словно не расслышав слов напарника, имел на этот счет собственное мнение, показавшееся ему более правильным. Он отбежал к краю оврага, внимательно вглядываясь в дисплей своего датчика, и начал стрелять по зверям уже оттуда. Один из аасменов рванулся к сталкеру. Когда он находился уже в полете, Степан внезапно пригнулся, и монстр, промазав по цели, скрылся в туманной низине. А затем сработала аномалия, в которую он угодил. По окрестности мелкими кровяными брызгами распылило то, что несколькими мгновениями назад было страшным существом. Тут Квашня понял замысел товарища, решившего прикрыться от нападения тварей аномалиями, и прокричал уже Артему:
– А ну, давай, Везунчик, за мной! Степа дело знает… Вишь, чё выдумал, шельмец! Пошли быстрее! Только иди строго в след. Не ровен час, туда же угодишь…
Оба рванули к Сиплому, а тот тем временем взялся их прикрывать короткими очередями. Лицо и одежда сталкера окрасились бордовым напылением. Он же, словно не замечая этого, зловеще улыбался, распалившись от азарта. Скрывшийся от Артема монстр внезапно выпрыгнул из кустов, решив не упускать желанную добычу. Не ожидающий от твари подобной прыти парень, растерявшись, замер на мгновение. Растопыривший в стороны верхние конечности аасмен стремительно приближался. Но, когда до цели оставалось уже немного, в воздухе опять появилось облачко, искажающее пространство, и произошел электрический разряд. Обугленное тело мертвого мутанта упало на землю, не успев долететь до жертвы, а перед Артемом ненадолго появилось знакомое очертание улыбающегося Нафани.
– Вишь, чё?! – Квашня успевал во время схватки замечать все. – Ай, молодца! Прямо завидки берут! Охранник еще тот! Давай, Везунчик, ближе к Сиплому! Слева от него позицию займи! Степа, справа летит!
– Вижу, Михалыч.
Автоматная очередь сталкера прошлась по очередному охотнику за свежачком. Тот дернулся, выгнув тело дугой от накатившей боли, и, пролетев еще несколько метров по уже измененной траектории, зацепил край другой аномалии. Новый веер кровавых брызг окатил все вокруг. Даже листва на деревьях приобрела красноватый оттенок.
– Гля, как на закате! Окрасились пурпуром облака! – прокомментировал увиденное Сиплый. – Живи и радуйся концу дня…
Договорить он не успел. Сразу три монстра неожиданно налетели с разных сторон и, яростно рыча, огрызаясь друг на друга, сбили сталкера с ног.
– От сучье племя! – успел крикнуть тот, поздно среагировав на случившееся. Клубок борющихся тел, частично скрываемый туманной дымкой, покатился по траве в направлении оврага.
– Степа! Куда ты?! – прокричал напарнику Квашня, понимая, что сейчас произойдет непоправимое. – Там же…
– Простите, мужики… Дальше без меня… Ай, больно-то как! У-у-у-у, твари зубастые! Щас я вас обниму! Не поминайте ли…
Оглушительно сработала большая «воронка». Очередной багровый каскад брызг взметнулся над местом гибели сталкера, зловеще зашипели близкие кислотные «студни», и к ногам напарников шлепнулся переливающийся предмет. Квашня отрешенно посмотрел вниз и зло ухмыльнулся:
– Вишь, как оно, Везунчик? Живое гибнет, а они остаются… – нагнувшись, он поднял артефакт с земли. – «Барбарис» это… На-ка, вот, положи его себе в поясной контейнер. Да не брезгуй! Глядишь, поможет от напастей. Подарок это, от Степы…
* * * Пять лет после Судного дня, Восточная часть ПадиОстальную часть пути до портала сталкер провел словно во сне. От нечего делать, за исключением выбора дороги и слежки на грани автоматизма за малейшим изменением обстановки, вновь ушедший в воспоминания о первых днях в Зоне Везунчик почему-то оказался подавлен и опустошен. В конце концов, почти полностью отключился от внешнего мира и подобно роботу до той поры упрямо переставлял ноги, пока настойчивый зуммер следящего за маршрутом компьютера, встроенного в «Специфик», не просигналил о прибытии в контрольную точку и не вывел хозяина из забытья.
Потоптавшись немного на месте, Страж огляделся и мысленно отругал себя за временную слабость.
«Таким макаром и с ума сойти недолго. Хуже, когда прозеваешь внезапное нападение и легко уйдешь на корм какой-нибудь зубастой пасти, типа недавнего рогача, или встрянешь в коварную ловушку не столь уж редких аномалий. Да и множественные дикари в лесных дебрях Чащобы тоже не дремлют…»
Везунчик понял, какой вопрос мучил его все это время. Мог ли он изменить то, что произошло когда-то давно? Помочь выжить тем, кто дорого заплатил за спасение его самого? Выиграл бы у времени лишние годы для ставших ему на всю дальнейшую жизнь ангелами-хранителями?
И тут же категорично ответил себе: «Вряд ли». Для того, чтобы в будущем он стал тем, кем является сейчас, чтобы с наибольшей отдачей научился помогать другим, часто выручая их из беды, кто-то должен был назначить цену в собственную жизнь… Это аксиома, не требующая доказательств.
Когда-нибудь рухнувший в бездну мир освоят, усмирят, и попытаются вернуть прошлое обратно. Исчезнет Падь, уйдут назад во времени все творящиеся вокруг неприятности. Когда-нибудь… И, быть может, тогда Армаде станут совсем не нужны Стражи, которые сегодня из сил выбиваются, чтобы хоть ненамного облегчить судьбу выжившего после Судного дня человечества. Пока же… Пока, как ни старайся, а работы не убавляется.