– Ой, – только и смогла она произнести.
– Боря пришел, – сказал ей мужчина, как-то стеснительно улыбаясь и все еще не фокусируя на ней взгляда.
Серафима вытерла проступивший на лбу пот, как-то начиная понимать, что мужчина настроен не агрессивно, и, в конце концов, она тоже пациент этой больницы, а не «душегуб»-медик, то есть они с ним находятся по одну сторону баррикад от этих убийц.
– Боря не спит, – снова сообщил ей мужчина, весьма доверительно.
– Боря – это кто? – осторожно вступила в разговор с душевнобольным Серафима, и по мелькнувшему удивлению в доселе пустых глазах она поняла, что Боря – это и есть он, о чем ему и сообщила.
Мужчина радостно заулыбался и закивал головой.
– А ты Ася!
– Я не Ася, я Сима, – поправила она его, замечая, что у нее руки по локоть в крови бомжа, а теперь еще, наверное, и лицо, раз она так усиленно размазывает по нему пот.
– А я хочу, чтобы ты была Ася, – простодушно сказал Боря, – иначе Боря не заснет, – прибегнул он к шантажу.
Серафима понимала, что драгоценное время убегает, а она рискует с этим психом встретить и Асю, и санитаров, и те уже не будут разбираться, кто есть кто, и положат всех.
– Ася передала мне, чтобы я похлопала мальчика по попке, если он не будет спать, – неожиданно выдала она Борису.
Такие вот потаенные фантазии в такой ответственный момент вырвались на свободу, она и сама испугалась.
Но, как ни странно, это подействовало. Взрослый мужчина закрыл голову руками.
– Не надо! Не надо! Я ничего плохого не делаю! Ася знает, что я всегда хожу за конфеткой! Ася добрая и хорошая, она всегда дает Боре конфетку, и Боря уходит! Иначе Боря не заснет!
– Какие конфетки? – спросила Сима.
– Такие большие, круглые и сладкие!
Серафима окинула стеклянный шкаф с лекарствами в поиске хоть чего-то похожего, и ей повезло. Может, и правда мозг работал с удвоенной силой в такой-то ситуации, да и адреналинчик действовал. Серафима сразу же увидела «аскорбинку» в оберточке с оранжевыми полосочками в форме больших конфет.
– Ага! Я знаю такие большие вкусные конфеты! – сказала она.
– Боря очень любит эти конфеты, – снова блеснуло что-то в глазах мужчины.
Почему-то он все время говорил о себе в третьем лице. Может, это было какое-то психическое расстройство, но Серафима не хотела вдаваться в подробности, да и не врач она. А вот почему-то соображать она стала очень быстро.
– Я дам Боре очень много конфет, – заявила она.
– Правда?! Здорово!
– Конечно, здорово! Но если Боря поможет мне. Надо взять этого мужчину и вынести его наружу. Через запасный выход. Боря же знает все тайные входы и выходы, раз он приходит за конфетами? – уточнила Серафима.
– Боря такой… Боря все знает! – ответил он, и Серафима поняла, что если ее выпрут из библиотеки из-за ее тупости в плане информационных технологий, то у нее всегда есть шанс устроиться социальным педагогом по работе с не совсем нормальными людьми. У нее это получалось просто, словно всю жизнь с ними общалась. По крайней мере, Боря повелся на раз-два-три.
– Бери и неси! – скомандовала Серафима, набивая карманы витамином «С».
Боря взял несчастного бомжа с такой легкостью, словно это была спичка или соломинка.
– Боря пошел? – спросил он.
– Иди! Иди! – несказанно обрадовалась она, что этот душевнобольной даже не побрезговал запахом бомжа.
– А конфеты взяла?
– Взяла! Взяла! Все взяла! Скорее бежим! – подбодрила его Серафима.
Боря на самом деле довольно легко побежал со своей ношей на руках. Сима молила бога, чтобы их никто не заметил, но, похоже, ночью здесь медперсонала было мало, и она знала, где находятся трое из них. Отделение было не для буйных, да еще с такими лекарствами любой буйный превратится в смирного.
Борис резко свернул куда-то под лестницу, Серафима еле успела затормозить и нырнуть за ним. Обернувшись, чтобы бросить последний взгляд в коридор, с ужасом заметила кровавые пятна, тянущиеся по коридору.
– Вот ведь черт!
Она стащила с себя пижамную куртку, оставшись в майке и сверху накинув халат, начала быстро-быстро подтирать кровь, слыша только стук своего сердца и какую-то пульсацию в висках.
Голос Бори вернул ее к действительности:
– Боря устал ждать! Где конфеты?
Этот детина стоял рядом с ней и улыбался.
– Ты что здесь делаешь? Ну-ка скорее бежим туда, под лестницу! – потянула его обратно Серафима, думая, могут ли двадцать минут стать резиновыми. – Где бомж?
– Какой бомж? – спросил Боря.
– Тот, кого ты нес, – пояснила она.
– Ушел, – беззаботно ответил Борис.
– Как ушел?! – рванула вперед Серафима.
Она испугалась, что этот псих мог с ним что-то сделать. Например, взять да выпотрошить в поисках конфет. Серафима сбежала вниз по лестнице и уткнулась в закрытую на замок железную дверь. Она судорожно подергала ее. Та была заперта. Сима начала смотреть по сторонам, заглядывая во все углы, бомжа нигде не было, только одно кровавое пятно перед дверью.
– Господи, где он? Что ты с ним сделал?! – ужаснулась Серафима, вдруг понимая, что переоценила свои силы, почему-то сразу решив, что Боря добрый.
Великан тем временем тоже спустился к двери.
– Боря конфет хочет! – напомнил он, поглаживая свой живот, и от этого жеста Серафиме стало совсем нехорошо, словно там у него в животе мог оказаться уже и этот бомж.
– Где человек?!
– Говорю, ушел! Я открыл дверь, и он туда пошел, – указал рукой на дверь Боря.
– Открыл? Мне открой тоже! – сказала Сима.
– Конфеты, – надул губы Боря.
– Сначала дверь, – проявляла стойкость Серафима.
Она даже сама от себя не ожидала такой стойкости, да еще в такой вот ситуации.
Боря нахмурился, а потом пожал плечами, взял замок и буквально погнул его, словно он был из пластилина. Затем открыл дверь.
– Вот.
Серафима вытащила из карманов всю «аскорбинку», что у нее была, и отдала ему. Наверное, даже дети меньше радуются новой игрушке или «киндер-сюрпризу». Боря сразу же стал разворачивать обертки, приговаривая:
– Конфеточки, конфеточки мои! Так много! Боря вас так любит! Боря будет хорошим мальчиком.
– Боря! – позвала его Серафима, но ее призыв остался без внимания.
Тогда Сима применила другую тактику.
– Передай Боре…
– Что?
– Чтобы он за мной закрыл так же дверь и замок.
– Это легко. А конфет больше нет? – спросил он.
– Нет. И еще Боря должен знать, что много конфет сразу есть нельзя! Лучше по одной каждый день.
– Каждую ночь, чтобы видеть фею во сне, фею сна, – сказал Боря.
– Или каждую ночь по одной! И фее это понравится тоже, – согласилась Серафима.
– Хорошо! – кивнул он, и снова в глазах мелькнуло что-то типа понимания.
Серафима вышла наружу, а он сразу же закрыл за ней дверь, и зазвенел засов. Она выждала чуть-чуть и подергала, дверь не поддавалась. Боря сдержал обещание. Оказывается, рисковать жизнью можно из-за бомжей, и даже договориться с психами тоже можно. Сегодня для Серафимы началась ночь откровений, очень странная и опасная ночь.
«Главное, чтобы Боря успел спрятаться и не съел все сразу! А то еще останусь виноватой в развитии у человека аллергии или чего похуже», – подумала она и оглянулась. От этого запасного выхода вела только одна тропинка, уже слегка заросшая, потому что выходом мало пользовались. По ней Серафима и поспешила, заглядывая под каждый куст.
– Эй! Ты где?
«Неужели Боря неправду мне сказал? Куда он дел бомжа? У него было мало времени… а вдруг он отнес его в какую-нибудь палату? Тогда – все… мне назад уже не вернуться», – думала она.
Но примерно через сто метров она заметила темную шатающуюся фигуру, держащуюся за дерево.
– Вот вы где! Слава богу! – подбежала Серафима, подставляя ему свое плечо. – Надо быстрее уходить! Как вы еще на ногах стоите?! Так внезапно пришли в себя! Удивительно! Держитесь за меня! Нам нужно спешить! Вам необходима медицинская помощь! – тарахтела Сима скорее для того, чтобы успокоить саму себя.
Пока удача была на их стороне, но она жутко боялась погони, им надо как можно скорее уносить ноги от этих убийц. Человек был очень тяжелым и явно немногословным, он бубнил что-то, но Серафима совсем ничего не понимала.
– Спокойно! Спокойно! Просто идите! Вот так! Шаг за шагом! Только чуть-чуть быстрее. Вот молодец! Ничего! Ты крепкий! Ты выживешь! Сейчас ты очень слаб… такая кровопотеря…
Они вышли на трассу. И тут Сима столкнулась с настоящим людским равнодушием. Редко проезжающие машины объезжали их стороной, просто шарахались от них. Состояние бомжа ухудшалось, Серафима отчаянно махала руками, но никто не останавливался. Да оно и понятно было. Ночь. Безлюдная дорога. Грязный бомж, шатающийся, словно пьяный. И она в окровавленной больничной одежде. Такую парочку точно никто не пустит в салон автомобиля из-за собственной безопасности. И из-за элементарных гигиенических соображений. Серафима уже начала впадать в отчаяние, когда рядом с ними остановилась патрульная машина, из нее вышел работник дорожно-постовой службы и присвистнул, сдвинув фуражку на макушку.
– А мы-то, получив наводку от мимо проезжающего водителя, что тут двое сумасшедших в крови, уж было подумали, что нас разыграли, – сказал он. – Ну, и что тут происходит?
– Спасите! Спасите нас! Нас хотят убить! – кинулась к ним Серафима, вцепляясь руками в капот машины, словно боясь, что она сейчас уедет. Хотя людям в этой машине, хотят они или не хотят испачкать салон кровью и грязью, придется выполнять свой долг по службе и пустить внутрь эту странную парочку.
Глава 5
Вот уж никогда не думала Серафима, что ей, обычной библиотекарше не первой молодости, придется давать показания в полиции. Ее дело вел некто Колбасов Герман Геннадьевич, мужчина средних лет, вероятно, средней зарплаты и средней внешности. Все в нем было средне… Кроме характера. Вот характер у Германа Геннадьевича был просто прескверный, это Серафима поняла с первых минут общения.
– Серафима Игоревна Барская, библиотекарь, не замужем, детей нет, – зачитал он и поднял хмурый взгляд на Симу, – так?
– Так, – нервно дернула она плечом, словно эти все факты были самыми главными в ее биографии и имеющими отношение к ночному ужасу, что она пережила. Особенно «не замужем».
Она сидела в кабинете следователя в своем выходном платье, длинном, наглухо застегнутом, темно-серого цвета.
– Чего наряжаешься-то? – спрашивала ее дома Анна Григорьевна.
– Ну, как же? Ни разу показания по официальному вызову не давала. Надо же как-то прилично выглядеть, – ответила Серафима.
– В этом платье тебе лет шестьдесят! – Покачала головой Анна Григорьевна.
– А я и не говорила, что оно меня молодит! Я говорила, что выгляжу в нем прилично.
– Это да! Этого не отнять! Такая девственница воинствующая, ненавидящая мужчин! Синий чулок или старая дева, что называется, выбирай любое, – согласилась Анна Григорьевна.
– Я не такая, – надулась Сима.
И вот сейчас она сидела на жестком, неудобном стуле, сложив руки на коленях, и смотрела в лицо этому неприветливому, хмурому человеку. Он ей очень не нравился, она ему, по всей видимости, тоже, но они вынуждены были общаться. Такая работа была у него и в такую ситуацию попала она.
– Серафима Игоревна Барская, библиотекарь, – произнес он, скрещивая пальцы.
И тут Сима взорвалась:
– Слушайте! Перестаньте повторять, что я библиотекарь! Это преступление, что ли?
– Нет, – несколько смутился следователь, – редкая профессия по нынешним временам.
– Меня задержали по этому поводу? Нет? Идет отлов библиотекарей? Нет? Так тогда давайте по существу. Я уже все рассказала! Я нахожусь в шоковом состоянии!
– У вас случился нервный стресс, и вас увезли в психиатрическую больницу? – спросил следователь, и Серафиме на мгновение показалось, что он улыбнулся.
Она даже поморгала и снова всмотрелась в его лицо со смуглой кожей и глазами с прищуром, но оно было абсолютно спокойным и неулыбчивым.
– Показалось, – выдохнула она.
– Что показалось? – уточнил Герман Геннадьевич.
– Что у вас лицо может быть человеческим и что вы даже умеете улыбаться, – ответила она.
– Я на службе, – сказал следователь. – После вашего вмешательства теперь больницу закрывать придется и проверять каждого сотрудника, работы на несколько месяцев! Нам к нашим висякам еще не хватало только психиатрической больницы.
– Вы меня в этом упрекаете? А вам лишь бы не работать? Пусть бы и дальше над людьми издевались, ставили эксперименты, грабили, убивали бомжей.
– Зачем вы так? Они ответят за все, что сделали, за все свои злодеяния. Но ведь не все врачи и работники больницы были замешаны в преступлениях. Многие вообще не в курсе, что происходило. Некоторые знали, но сами непосредственного участия не принимали, но они все равно ответят за сокрытие преступления. Степень вины каждого будет определяться индивидуально и в судебном порядке, – сказал ей Герман Геннадьевич. – Сегодня надо будет опознать санитаров, которые совершили преступление, когда вы прятались под кушеткой. Официально опознать необходимо. Я знаю, что вы их не видели, сможете опознать по голосу? Несколько мужчин будут читать один и тот же отрывок одного произведения, а вы будете слушать.
– Конкурс чтецов? – спросила она, сдвинув брови.
– Именно.
– А без моих показаний нельзя? Их может опознать Ася – медсестра, она меня и вытащила оттуда, – возмутилась Серафима.
– Что вам не нравится? Вы должны подтвердить ее показания, потому что она тоже замешана в этом деле.
– Я закончила в свое время музыкальную школу и способна опознать по голосу.
– Конечно, у нас достаточно показаний и доказательств и без голосового эксперимента, с ним просто лучше. А потом…
– Что?
– Забыл. Переработал я сегодня, голова кругом идет.
– Тяжелая у вас работа, – согласилась она.
– Не то что у вас в библиотеке, – скривился он.
– Что? Что вы оскорбляете мою работу все время?
– У вас пьющий муж? – внезапно спросил Герман Геннадьевич.
– Чего? Почему вы так решили? – покраснела Серафима. – Я вообще не замужем.
– Значит, разведены. А с мужем развелись, потому что бил и пил?
– Почему бил и пил? – не понимала она.
– Мать-одиночка? С парочкой детей, которые треплют нервы? – спросил следователь. – И денег не хватает? И в школе проблемы, и кормить нечем? И зарплата маленькая…
– Опять?! Какие дети? Нет у меня никаких детей! Чего вы ко мне пристали с наиглупейшими вопросами о личной жизни? Это к чему? – недоумевала Серафима.
– И работа у вас не опасная и не нервная.
– Снова о моей работе?! Вы маньяк, что ли? Или мне предписано поменять работу? – покраснела Серафима.
– Я пытаюсь найти причину, которая довела вас до такого расстройства, – наконец-то пояснил Герман Геннадьевич, – просто так люди не попадают в психиатрическую клинику.
– Вот вы о чем… – смутилась Серафима. – Я, конечно, нормальная… Я сама не знала, что такое могло произойти со мной… И вот начались эти приступы, и апофеозом стала «трясучка», которая и привела к вызову «Скорой». Просто у нас в библиотеке меня временно назначили заведующей и ответственной за все. И обязали провести полную компьютеризацию, чтобы все данные внести в электронном виде, всю нашу бумажную, привычную картотеку убрать. Для меня это явилось жутким стрессом. А потом еще и слетели все данные, которые я забила туда с огромным трудом. У меня просто земля ушла из-под ног. Я чуть с ума не сошла… Мне было и больно, и обидно, я думала, что такое издевательство будет продолжаться теперь всегда и что это совсем мне не надо, мы это не просили. Я стала искать людей, чтобы исправить все это. Оказалось, что нужен очень умный хакер, чтобы вернуть данные. Я ощутила себя еще и ничтожеством, которое не справилось с просьбой начальницы и не оправдало ее надежд, загубило все дело. А я всегда все делаю очень хорошо, если обещаю. И я поняла, что надо начинать все сначала, и ведь никто не даст гарантии, что все потом не повторится с точностью. Но выбора нет.
Следователь смотрел на нее округлившимися глазами.
– Вы серьезно? Из-за того, что в библиотеку поставили компьютеры? Из-за этого чуть с ума не сошли?
– Я не сошла! – огрызнулась она. – У меня маленькая зарплата, чтобы вызывать программистов для постоянной починки компьютеров.
– А если взять да и отказаться? Работать, как раньше работали? – сказал он. – Уж что сделаешь, как привыкли… зачем такие напряги?
– В том-то и дело, что нельзя! А то стала бы я мучиться! Что я, совсем, что ли? Кстати, а мои показания в суде?.. Там же могут сказать, что со мной не все в порядке? – поинтересовалась Серафима.
– Могут. Не из-за того, что вы ненормальная, любой психиатр даст вам справку, что вы полностью вменяемы. Нервное расстройство – это не неадекватное состояние, оно вполне поправимо. А вот то, что вы были накачаны сильными лекарствами и алкоголем, поэтому могли что-то перепутать, могли возникнуть галлюцинации слуховые… Хорошо, что медсестра Ася подтверждает ваши слова полностью, да еще несколько сотрудников уже дали показания. Кстати, вот Ася относится к группе сотрудников, знающих, что у них происходит, но сама в этом участия не принимала.
– Постойте! Почему это я накачанная алкоголем? Я вообще не пью! – воскликнула Серафима.
– Так Ася вас вывела из медикаментозного забытья при помощи лекарств на спирту. Метод у них проверенный, быстро человек приходит в себя, правда, плохо при этом себя чувствует, зато сразу, – пояснил следователь.
– Откуда вы знаете? Ах да, медсестра сказала. Теперь я знаю, почему мне было так плохо, – потерла переносицу Серафима, – я же не пью…
– А какой у вас вес? – спросил Герман Геннадьевич.
– Опять странный вопрос! Где-то килограммов под шестьдесят.
– А у парня, которого вы вытащили оттуда, килограммов сто. Как вы его вытащили?
– Вам это для протокола надо? – недовольно посмотрела на него Серафима. – Сами же сказали: коктейль на спирту с адреналином, от которого меня трясло. Да еще подстегивала мысль, что если настигнут, то точно убьют. Те ребята это умеют делать, я имела возможность в этом убедиться.