Сэмюэль покачал головой. — Простите, синьора, но у меня нет полномочий обсуждать такие дела. Однако я буду счастлив передать отцу то, что вы пожелаете ему сказать.
Она надула губки, и я ощутила, как она воздействует на него, почувствовала, что он начинает возбуждаться. Страшные твари за дверьми не заставили его пульс ускориться, но госпожа семьи смогла это сделать. Она наклонилась к нему, он сделал шаг вперед, и ее лицо оказалось в нескольких дюймах от него.
— Сэмюэль, — негромко сказал Стефан. — У тебя на шее кровь. Тебя укусила Лили?
— Позвольте мне взглянуть, — предложила синьора. Она глубоко вздохнула и издала голодный звук, напоминающий громыхание старых костей. — Я о вас позабочусь.
Почему-то мне эта идея показалась ужасной. И не только мне.
— Госпожа, они под моей защитой, — официальным четким голосом заявил Стефан. — Я привел их сюда, чтобы ты смогла поговорить с сыном Маррока. Их безопасность — моя честь, и я почти потерял ее, когда Лили вошла в комнату без сопровождения. Мне не хочется думать, что твои желания противоречат моей чести.
Она закрыла глаза, опустила голову и прижалась лбом к животу Сэмюэля. Снова глубоко вздохнула, и я почувствовала, как усиливается возбуждение Сэмюэля.
— Как долго, — прошептала она. — Он притягивает меня, как коньяк в зимний вечер. Мне трудно рассуждать. Кто отвечал за Лили, когда она ушла к моим гостям?
— Я узнаю, — ответил Стефан. — С удовольствием приведу этого провинившегося к тебе и увижу, что ты снова занимаешься семьей, госпожа.
Она кивнула, и Сэмюэль застонал. Этот звук заставил ее раскрыть глаза, они больше не были темными. В тускло освещенной комнате глаза ее горели красно-золотым огнем.
— Я не так хорошо владею собой, как когда-то, — очень тихо произнесла Марсилия. Почему-то я ожидала, что с огнем в глазах у нее и голос станет хриплым, но получилось наоборот: он стал глубже и еще соблазнительней, так что даже мое тело отозвалось — обычно я так на других женщин не реагирую.
— Подходящее время для твоей овечки, Мерси.
Стефан был полностью поглощен госпожой, и я не сразу поняла, что он обращается ко мне.
Я постаралась подойти поближе к Сэмюэлю. Пять лет занятий боевыми искусствами принесли мне пурпурный пояс и достаточно физических сил, чтобы поднимать части машины не хуже мужчины; но я понимала, что все мое умение и мастерство ничего не стоит против вампира.
Я думала, стоит ли оттолкнуть от нее Сэмюэля, но тут наконец мысль, которая давно стучалась мне в голову, стала очевидной: в комнате есть и другие вампиры, которых я не вижу и не слышу — но чую.
Совет Стефана подсказал, что делать. Я достала свое ожерелье. Цепочка длинная, чтобы я могла снимать ее через голову, и она оказалась у меня в руке в то мгновение, когда Марсилия двинулась.
Я выросла среди вервольфов, которые бегут быстрее борзых, а я — еще немного быстрее их, но я не могла представить, что можно перемещаться так стремительно. Одно мгновение Марсилия прижималась лицом к джинсам Сэмюэля, в другое она уже обхватила ногами его талию и впилась в шею. Последующее казалось страшно медленным, хотя думаю, заняло оно всего несколько секунд.
Ярость, с которой начала кормиться Марсилия, уничтожила иллюзию, скрывавшую других вампиров, и я увидела их — шестерых у дальней стены. Они не пытались казаться людьми, и у меня создалось беглое представление о серой коже, впалых щеках и глазах, горящих, как подсвеченные бриллианты. Никто из них не пошевелился, хотя Стефан вцепился в Марсилию и пытался оттащить ее от Сэмюэля. Не вмешались они, и когда я сократила расстояние между Сэмюэлем и мной, сжимая в руке глупое ожерелье. Вероятно, они не считали ни его, ни меня угрозой.
Глаза Сэмюэля были закрыты, голова откинута, чтобы было удобно Марсилии. Испуганная настолько, что едва могла дышать, я приложила серебряную овечку ко лбу Марсилии и произнесла торопливую, но искреннюю молитву, чтобы овечка сработала как крест.
Фигурка была прижата к ее лбу, но Марсилия, поглощенная едой, не обращала на меня внимания. Затем почти одновременно произошло несколько вещей — только впоследствии я сумела их расставить по порядку.
Овечка у меня в руке вспыхнула причудливым голубым огнем, как хорошо отлаженная Бунзенова горелка. Марсилия отскочила к спинке дивана, как можно дальше от моего ожерелья — и от Сэмюэля. Она закричала таким высоким голосом, что он находился на пороге моего слуха, и принялась махать руками.
Все рухнули на пол: Сэмюэль, Стефан, охрана Марсилии, осталась стоять только я, держа свою овечку как нелепый маленький неоновый фонарик и глядя на госпожу семьи. Вначале я подумала, что все упали по собственной воле, реагируя на какой-то не замеченный мной сигнал. Но Марсилия задрала подбородок — быстрым нечеловеческим движением — и снова закричала. Тела на полу задергались, словно от боли, которую никак не могли облегчить, и я наконец поняла, что дыхание мне перехватил не только страх, но и волшебство. Марсилия делала что-то такое, что всем им причиняло боль.
— Прекратите это, — сказала я как можно решительней. Голос мой был робким и едва слышен. Не очень впечатляюще.
Я откашлялась и попробовала снова. Если я сумела посмотреть в лицо Брану после того, как без прав и без разрешения взяла его „порше“ и врезалась на нем в дерево, я могу заставить свой голос не дрожать.
— Хватит. Никто вам не причинит вреда.
— Никакого вреда? — прошипела Марсилия, откидывая гриву волос, так что на лбу стал виден отвратительно выглядевший ожог, отдаленно напоминавший по форме мое ожерелье.
— Ты пила кровь Сэмюэля без его разрешения, — заявила я, словно знала, что ее действия дали мне право защищать его; я не была уверена, что это так, но блеф среди волков срабатывает. А вампиры, кажется, соблюдают обычаи.
Она подняла подбородок, но ничего не ответила. Вдохнула, и я поняла, что с того мгновения, как я отогнала ее от Сэмюэля, она не дышала. Веки ее задергались: она ощутила запахи комнаты; я тоже: страх, боль, кровь и что-то сладкое и повелительное, смешанное с запахами присутствующих.
— Мне уже очень давно не было такого соблазна, — пояснила она. — У него шла кровь, и он уже был почти захвачен.
Тон ее не был виноватым, но я согласна на простые извинения, если это поможет нам благополучно убраться.
Стефан с трудом выдавил одно слово:
— Подстава.
Она быстро провела рукой круг в воздухе. Все на полу замерли. Я с облегчением заметила, что Сэмюэль еще дышит.
— Объясни, Стефан, — приказала она, и я облегченно вздохнула: ее внимание перешло на него.
— Подстава для тебя, госпожа, — произнес Стефан голосом человека, который долго кричал. — Пустить волку кровь и подать его, как подарок, обернутый в бумагу. Хорошо придумали. Я не заметил, что он под заклятием, пока не увидел кровь.
— Возможно, ты прав. — Она бросила на меня раздраженный взгляд. — Убери это подальше, пожалуйста. Тебе она больше не нужна.
— Все в порядке, Мерси, — сказал Стефан по-прежнему тонким и хриплым голосом. Он не поднялся с пола, лежал с закрытыми глазами, словно совершенно без сил.
Я спрятала ожерелье, и в комнате стало еще темней.
— Расскажи мне о подставе, Стефано, — резко сказала Марсилия, возвращаясь на прежнее место на диване. Если взгляд ее чуть дольше и задержался на Сэмюэле, который по-прежнему вяло лежал на полу, то по крайней мере в глазах ее не было прежнего дьявольского блеска.
Все вампиры проявляли признаки жизни, но пошевелился только Стефан. Он со стоном сел и потер лоб. Двигался он рывками, как-то не по-человечески.
— Лили отправили к нам без сопровождающего, чтобы создать инцидент. Если бы Сэмюэль ее убил, это вызвало бы войну между нашей семьей и Марроком. Но, возможно, дело не только в этом. Мне казалось, что мы увели его до того, как она его пометила, но теперь, оглядываясь назад, вижу, что он с того самого момента был под заклятием. Его послали сюда кровоточащим, как сырой бифштекс, и преподнесли тебе. Если бы ты убила Сэмюэля — а я считаю это вполне вероятным, учитывая, как давно ты отказываешься от еды… — Я слышала неодобрение в его голосе. — Если бы это произошло… — Он замолк.
Она облизала губы, словно на них еще оставался след крови. Я видела, как она с сожалением посмотрела на Сэмюэля, словно жалела, что ее остановили.
— Если бы я его убила, была бы война. — Она отвела взгляд от Сэмюэля и встретилась с моим — но ничего не случилось. Марсилия нахмурилась, но казалась удивленной меньше меня. Но, возможно, все еще действовало волшебство моей маленькой овечки. Женщина постучала по подлокотнику дивана длинными пальцами с наманикюренными ногтями, как будто что-то обдумывала.
— Нас намного превосходят численно, — заметил Стефан, но Марсилия промолчала. Стефан с видимым усилием собрался, прежде чем встать на ноги. — Если бы началась война, мы были бы вынуждены покинуть эту страну.
Она застыла, словно его слова имели огромное значение.
— Покинуть эту проклятую пустыню и вернуться домой… — она закрыла глаза… — ради такой награды многие здесь готовы рискнуть моим гневом.
К этому времени зашевелились другие вампиры. Я встала между ними и Сэмюэлем, доверив Стефану защиту нас от его госпожи. Вставая, они сосредоточивались не на Марсилии, а на Сэмюэле. Подобно всем остальным сегодня вечером, меня они совершенно игнорировали, начиная медленно приближаться.
— Проснись, Сэмюэль. — Я толкнула его каблуком. Стефан произнес что-то музыкальное, с узнаваемыми тонами итальянского. Словно в игре „Замри“, остальные вампиры перестали двигаться, некоторые в очень неловких позах.
— Что с Сэмюэлем? — Я спросила Стефана, но ответила Марсилия.
— Он зачарован моим укусом. Некоторые от Поцелуя умирают, но вервольфу он, вероятно, не принесет большого вреда. Не будь я так сильна, он бы не поддался. В голосе ее звучало самодовольство.
— Но как это удалось Лили? — удивился Стефан. — Это не был полный Поцелуй, и все равно заклятие на него подействовало.
Марсилия присела у моих ног и дотронулась до шеи Сэмюэля. Мне не нравилось, как она стремительно меняет место, особенно если это касается Сэмюэля.
— Хороший вопрос, — заметила она. — Ведь он доминант, этот сын Брана?
— Да, — подтвердила я. Я знала, что людям трудно отличить доминанта от покоряющегося волка. Не думала, что это справедливо и относительно вампиров.
— Тогда Лили не могла его околдовать. Но… возможно, кто-то дал ей силу на время. — Марсилия поднесла пальцы к губам и слизала с них кровь Сэмюэля. Глаза ее снова вспыхнули.
Я сунула руку под футболку и начала вытаскивать ожерелье, но холодная рука, костлявая и жилистая, вцепилась мне в руку.
К тому времени как я поняла, что меня схватили, я уже его отбросила. Будь у меня время подумать, я бы никогда не решилась применить против вампира приемом, который действует на людей, но это был рефлекс, порожденный сотнями часов тренировок.
Вампир приземлился прямо на Сэмюэля, потому что Марсилия к этому времени отошла от него. Тварь дернулась, и я решила, что вампир снова набросится на меня, но его целью стал Сэмюэль. Вампир впился в его окровавленную шею.
Марсилия оторвала его от шеи Сэмюэля, на которой образовались ранки. Без видимых усилий и эмоций она отшвырнула вампира к стене. Полетела штукатурка, но вампир вскочил с рычанием и тут же застыл, увидев, кто это сделал.
— Уходите, мои дорогие. — Я заметила, что ожог на лбу Марсилии уже начал исчезать. — Уходите, пока мы окончательно не потеряли честь, покоренные невероятно вкусным блюдом.
Я наконец достала свою овцу, но прежде чем она начала светиться, мы остались одни, Стефан, Сэмюэль и я.
Глава одиннадцатая
За одной из дверей коридора оказался лифт. Стефан устало прислонился к стене: он нес Сэмюэля, который был окровавлен, вял, но дышал.
— Ты уверен, что с ним все в порядке? — не в первый раз спросила я.
— От этого он Hfe умрет. — Это был не совсем ответ на мой вопрос.
Лифт плавно остановился, открылась дверь, ведущая на кухню. Яркий свет отражался на полосатой кленового дерева мебели и каменных поверхностях столов. Окон не было, но хитроумное расположение зеркал и подсветки компенсировали это. Рядом с холодильником находилось то, что меня больше всего заинтересовало, — ведущая наружу дверь. Я не стала ждать Стефана, распахнула дверь и выбежала на тщательно подстриженную лужайку. И когда вдохнула воздух, который пах не вампирами, а землей и выхлопными газами, поняла, что вышла из главного здания.
— Дома соединены туннелями, — констатировала я, когда появился Стефан.
— У нас нет времени на разговоры, — ответил он.
Я взглянула на него и увидела, что он сгибается под тяжестью Сэмюэля.
— Я думала, вампиры такие сильные, что могут вырывать деревья с корнями, — сказала я.
— Но не после того, как с ними поработает Марсилия. Он переместил Сэмюэля, пытаясь удобней взять его.
— А почему бы не нести, как это делают пожарные?
— Потому что когда он начнет приходить в себя — он будет не очень довольным волком. Я так я смогу сразу поставить его на ноги и убраться, если понадобится.
— Я его понесу, — послышался незнакомый голос.
Рядом с нами стоял еще один вампир в джинсах и пиратской рубашке, расстегнутой на груди. Подобных персонажей можно встретить на ярмарках или в фильмах Эррола Флинна[Эррол Флинн — звезда Голливуда 30–40 годов. Играл главные роли в фильмах „Капитан Блад“, „Мятеж на Баунти“, „Приключения Робин Гуда“ и многих других. — Прим. Перев.]. Наряд не очень ему шел. Плечи слишком узкие, а плоский живот выглядит не сексуальным, а просто тощим — а может, с меня просто хватило на сегодня вампиров.
— Мир, Стефан, — поднял руку вампир. — Марсилия считает, что вам не помешает помощь.
— Скажи прямо, она не желает видеть здесь доктора Корника, когда он очнется от Поцелуя. — Стефан слегка расслабился. — Хорошо.
Сэмюэля переложили с одного вампира на другого — второй вампир, очевидно, не разделял опасения Стефана, потому что просто перебросил Сэмюэля через плечо.
Ночь была тихая, но было в ней что-то выжидательное — чувство, знакомое мне по охоте. Кто-то за нами следит — ничего себе, большой сюрприз. Мы молча проследовали через сад и вышли из главных ворот, которые кто-то открыл, пока мы были внутри.
Я раскрыла дверь фургона и показала на длинное сиденье. Вампир, одетый пиратом, спустил Сэмюэля с плеча и уложил. Я решила, что такая огромная сила в вампирах производит более необычное впечатление, чем в вервольфах: те по крайней мере выглядят очень сильными.
Когда Сэмюэль был благополучно размещен, вампир повернулся ко мне.
— Мерседес Томпсон. Моя госпожа благодарит вас за посещение, которое позволило нам обнаружить проблемы, в противном случае оставшиеся бы незамеченными. Она также благодарит вас за то, что помогли ей сохранить честь — собственную и ее вассала Стефана Учелло. — Он заметил скептическое выражение моего лица и улыбнулся. — Она сказала, что раньше овца никогда не отгоняла ее. Кресты, писание, святая вода, но не овца.
— Агнец Божий, — объяснил Стефан. Он теперь выглядел почти как обычно, опираясь локтем в раскрытую дверь фургона. — Я тоже не думал, что сработает. Иначе бы, конечно, попросил отдать его Эстелле.
— Конечно. — Вампир снова очаровательно улыбнулся мне. — Во всяком случае мне поручено принести извинения за доставленные неприятности; надеюсь, вы также передадите наши извинения доктору Корнику. Пожалуйста, объясните ему, что госпожа не хотела причинять ему вред, но ее недавнее заболевание позволило некоторым стать… слишком беспокойными. Они будут наказаны.
— Заверьте сеньору, что я нахожу ее извинения достаточными и сама хотела бы просить прощения за причиненные неудобства, — солгала я. Но, должно быть, сделала это неплохо, потому что Стефан одобрительно кивнул.
Вампир поклонился и, осторожно держа за цепочку, протянул мне крест Сэмюэля и листок толстой самодельной бумаги. От него пахло травами, как в доме, и на нем витиеватым почерком, словно писали гусиным пером, был выведен адрес в Кенневике.
— Она собиралась сама отдать это вам, но попросила меня передать кое-что еще. Волки заплатили нам десять тысяч долларов за право два месяца жить по этому адресу.
Стефан выпрямился.
— Это слишком много. Почему она потребовали столько?
— Она не назначала цену. Волки заплатили без всяких переговоров. Я выразил синьоре свои опасения по поводу необычности сделки, но…
Он посмотрел на Стефана и пожал плечами.
— Со времени своего изгнания из Милана Марсилия была сама не своя, — сказал мне Стефан и взглянул на второго вампира. — То, что произошло сегодня, хорошо. Замечательно увидеть госпожу снова сильной и разгневанной, Андре.
„Замечательно“ не совсем то слово, которое он употребил.
— Надеюсь, — хрипло ответил тот. — Но она проспала два столетия. Кто знает, что случится, когда госпожа проснется окончательно? Может, на этот раз ты перехитрил самого себя.
— Это не я, — заявил Стефан. — Кто-то пытается снова создавать неприятности. Госпожа позволила мне провести расследование.
Вампиры смотрели друг на друга, оба не дышали. Наконец Стефан произнес:
— Какова бы ни была их цель, им удалось наконец разбудить Ее. Если бы они не подвергли опасности моих гостей, я бы не стал их преследовать.
„Вампирская политика, — подумала я. Люди, вервольфы и вампиры — не имеет значения: достаточно собраться более чем троим, и начнется борьба за власть“.
Кое-что я поняла. Старейшие волки уходят от меняющегося мира, и некоторые из них живут, как отшельники, в пещерах, выходят только кормиться и со временем теряют интерес и к этому. Похоже, Марсилия страдает той же болезнью. Очевидно, некоторые вампиры довольны таким состоянием госпожи, в отличие от Стефана. А Андре как будто не знает еще, на чьей он стороне. Я на той, которая оставит меня в покое.