Следующая здравая мысль оказалась на первый взгляд невыполнимой. Я подумал о том, как бы проверить, не устраивались ли эти погибшие люди работать в НПО «Химера». Или хотя бы не имели ли они такого намерения. Может быть, получали предложение, а потом по какой-то причине отказывались. Как это выяснить, я, честно говоря, не знал. Но я знаю одно, что не бывает задач, которые невозможно решить. Есть только объективные трудности, но все трудности преодолимы. Необходимо лишь найти верные пути. Если удастся найти, тогда, когда все удачно завершится, первоначальное тупиковое недоумение будет выглядеть даже странным.
Но мысль пока не пришла сама собой, и я не стал форсировать события, предпочитая глубже вникнуть в суть вопроса. И стал смотреть оставшиеся фотографии химер. Однако там нашел мало интересного. Кролик с головой орла и коза с головой кролика никак не походили на оружие и были, скорее всего, просто опытами. Но вот завершали этот ряд фотографий снимки совсем неожиданные, которые, как мне казалось, не имели права быть среди фотографий химер. То есть они логически просто не вписывались в этот ряд. Тем не менее они что-то значили. Сначала следовало семь фотографий президента России. Потом один общий снимок, когда президент идет в сопровождении своей охраны. И дальше следовали снимки охранников поодиночке…
* * *Этот последний ряд фотографий заставил меня сильно задуматься. Несомненно, связь здесь какая-то существовала. Хотя и трудно было логическим путем ее выяснить. Я с полным вниманием и напряжением, даже очки нацепив на нос, рассмотрел заново все снимки президента. Везде он был в разной одежде. И временами мне казалось, что между этими президентами существует какая-то разница. Память подсказала, что несколько месяцев назад, там, в командировке на Северном Кавказе, усевшись за чужой компьютер, я посмотрел новости. И среди других встретил упоминание некоей американской фирмы, занятой созданием замков, открываемых только после идентификации личности. Эта фирма создала программу, которая передает изображение с видеокамеры на компьютер, и программа идентифицирует личность человека. Для наглядности американцы стали идентифицировать личность своего президента. И смогли выделить четырех разных людей. Который из них был настоящим президентом, сказать никто не брался. Для человеческого глаза разница была незаметной. Но для глаза компьютера, умеющего с расстояния в несколько метров читать рисунок сетчатки глаза, эта разница была очевидной. Тогда же американцы вложили в память компьютера видеосюжеты с российским президентом. И обнаружили шесть разных людей в более чем тридцати видеосюжетах, в разное время представляемых как президент России. Мысль от воспоминаний протекла к настоящему времени. Шесть разных президентов, и семь фотографий президента. Что это? Один настоящий президент и шесть его двойников? Или что-то другое?
Что президенты разных стран обзаводятся двойниками, это достаточно широко обсуждаемый сюжет, никогда еще не доказанный, но дыма, как говорится, без огня не бывает. И допустить такое вполне возможно. Среди моих знакомых есть один бывший полковник Федеральной службы охраны. Впрочем, он человек неразговорчивый и ничего не рассказывал. Но задать ему прямой вопрос можно. И уже по поведению можно понять, правду он ответит или нет. Правда, живет этот полковник сейчас даже не в Москве, а в деревне где-то в Нижегородской области. Однако при желании найти его можно. Если, конечно, есть такая необходимость. А есть она в действительности или это все мои бредни, продукт расшатанной нервной системы, определить я лично возможности не имел. Правда, подсказку мог дать отставной капитан Владимир Николаевич Чукабаров. И по этому вопросу, и по нескольким другим, что у меня уже возникли. Однако есть ли такая острая необходимость Чукабарова искать, если учесть его просьбу на время про него забыть. Наверное, лучше дать самому Владимиру Николаевичу возможность прийти ко мне, как он обещал.
Но при этом я хорошо знаю, что существуют в мире спецы-поисковики, которые могут Чукабарова отыскать до того, как отыщу его я. И приведут к нему майора Лукьянца с отморозками в форме охранников НПО «Химера». После такого визита, я уверен, мне некому будет задавать вопросы и невозможно будет получить ответы по интересующим меня темам.
Решившись, я сразу начал действовать и позвонил в бригаду начальнику штаба своего батальона. Хорошо, что застал его в кабинете, а то майор Соловей не любит трубки сотовой связи и предпочитает пользоваться только обычными стационарными телефонными аппаратами. Выходя из кабинета, стационарный аппарат он с собой не берет, потому что не хочет путаться ногами в проводах. А застать его на месте бывает сложно.
– Александр Яковлевич, как дела?
– Андрей Васильевич? – переспросил начальник штаба.
– Он самый.
– Как обычно. И даже без происшествий. Не могу даже спеть песню «А в остальном, прекрасная маркиза…». Потому что никакого остального нет. Как отдыхается, товарищ подполковник?
Только после этого вопроса я понял, что официально нахожусь на отдыхе. А я, признаться, уже забыл про это.
– Стараемся, Александр Яковлевич, стараемся… Но я тебе с просьбой звоню. Ты сегодня в город не собираешься?
– Вообще-то не собирался. Но если нужно…
– Мне нужен срочно комплект отмычек. Стандартный, без «прибамбасов». Может, найдешь кого-то, кто в город поедет, и пришлешь?
Отмычки мы всегда делим на стандартные и с «прибамбасами». «Прибамбасы» – это всякие электронные и механические штучки, которые помогают определить, какую отмычку следует использовать и какое действие совершить. Применяются они обычно для суперсложных замков, имеющих неизвестные взломщику секреты.
– Нет проблем. У нас тридцать процентов офицеров бригады в городе живет постоянно. С кем-нибудь обязательно пришлю.
– Спасибо. Адрес ты знаешь…
– Это срочно или можно после рабочего дня?
– После рабочего дня…
– Жди, Андрей Васильевич…
Глава 8
Предполагая, что мне ночью предстоит работа, я лег отдохнуть. Тем более что утром меня разбудили слишком рано. Конечно, как всякий офицер спецназа ГРУ, я воспитан на минимальном времени сна и имею к этому устойчивую привычку. Тем не менее иметь свежую голову все же хотелось. И потому я, приняв приятный теплый и расслабляющий душ, лег досыпать, наверстывая упущенное по вине Елизаветы Николаевны время.
Уснул я легко, потому как организм привык подчиняться приказам разума. Но и проснулся вовремя. Именно в то время, которое я наметил себе для того, чтобы умыться, одеться и встретить офицера, которого пришлет ко мне мой начальник штаба с отмычками. Все так и получилось. Едва я оделся, как раздался звонок в дверь. Выглянув в «глазок», я увидел майора Федоренкова, начальника шифровальной службы бригады. Раскрыл дверь.
– Заходи, Виктор Михайлович, заходи. Чайком напою.
– Извини, Андрей Васильевич, домой тороплюсь. Жена сегодня в Москву уезжает. Проводить надо. Вот, тебе посылка, – протянул он пластиковый пакет, в котором что-то звякнуло.
Что там могло звякнуть, я знал, и потому пакет принял.
– Спасибо.
Едва я вернулся в большую комнату и только успел вытащить из пакета традиционно большое кольцо с набором отмычек, как трубка позвала меня ответить на чей-то звонок. Определитель номера показал, что со мной хотел пообщаться капитан Лаврушкин.
– Слушаю, Павел Петрович. Я уж и потерял тебя, думал, ты сегодня не позвонишь.
– Мой эксперт задержался. Его не месте не было. Это мой бывший преподаватель биологии из университета. И знаете что, он, оказывается, ездил в следственное управление нашего следственного комитета, и там ему предъявляли точно такие же фотографии. А оттуда вместе со следователем мой эксперт поехал в университетскую научную библиотеку, и там они вместе искали ответ на ваши и мои вопросы. И пришли к выводу, что это или следы большого крысиного кенгуру, или тасманского волка, который официально уже исчез из числа живущих на воле зверей. Последний раз, что официально задокументировано, тасманского волка видели и сфотографировали в 1936 году. Хотя жители Тасмании говорят, что в труднодоступных местах острова эти волки иногда встречаются.
– Разве волк бегает на двух лапах? – сразу вспомнил я, что сам капитан Лаврушкин говорил о следах, утверждая, что существо, их оставившее, имело вертикальную походку.
– Остров Тасмания разделяет с Австралией только пролив Басса. Когда-то остров был частью материковой Австралии, и сам тасманский сумчатый волк в Австралии тоже встречался. И передвигается он порой, как и положено представителю семейства сумчатых, на задних лапах. Особенно когда есть необходимость передвигаться быстро. Но это еще не факт, что следы принадлежат тасманскому волку. Возможно, как я сказал, это большой крысиный кенгуру. Но вы меня, товарищ подполковник, слегка подставили с этими фотографиями.
– Разве волк бегает на двух лапах? – сразу вспомнил я, что сам капитан Лаврушкин говорил о следах, утверждая, что существо, их оставившее, имело вертикальную походку.
– Остров Тасмания разделяет с Австралией только пролив Басса. Когда-то остров был частью материковой Австралии, и сам тасманский сумчатый волк в Австралии тоже встречался. И передвигается он порой, как и положено представителю семейства сумчатых, на задних лапах. Особенно когда есть необходимость передвигаться быстро. Но это еще не факт, что следы принадлежат тасманскому волку. Возможно, как я сказал, это большой крысиный кенгуру. Но вы меня, товарищ подполковник, слегка подставили с этими фотографиями.
– Каким образом? – не понял я.
– Мой преподаватель, он вот сейчас рядом со мной, настаивает на том, что обязан о нашем интересе сообщить следователю следственного управления. О чем-то там у них была с этим следователем договоренность.
– Понял, – согласился я. – Если следователю интересно, пусть твой преподаватель даст мой телефон. Запиши ему. Я готов ответить на все вопросы следователя. Спасибо тебе, Павел Петрович, за помощь.
На этом разговор с капитаном завершился. Я осмотрел отмычки. Подходящих к замкам квартиры Чукабарова на связке было несколько. Следовало пробовать. Но пока еще отправляться туда было рано, хотя на улице уже стемнело.
Я приготовил себе ужин, памятуя, что обед мой был довольно хилым. И за едой меня застал новый звонок. Номер звонившего был мне неизвестен. Но все же я ответил сразу:
– Подполковник Пересветов. Слушаю вас внимательно.
Честно говоря, я подумал, что звонит тот самый следователь. Но слегка гнусавый голос показался мне знакомым, как и наглость, откровенно в этом голосе звучащая.
– Андрей Васильевич? Так, кажется, вас зовут?
– Так меня зовут.
– Это Стукачев вам звонит. Вадим Стукачев.
– Среди моих знакомых нет человека с таким именем. Кто вы?
– Вы мне, подполковник, сегодня нос сломали. Я вот в городской больнице нахожусь. Отделение пластической хирургии. Операция будет платная. Перелом сложный. Будут нос восстанавливать. Не из своего же кармана я должен платить за это?
– Ах, это ты, охранник?
– Да, я – охранник. Давайте будем на бережку договариваться. Или вы мне добровольно оплачиваете операцию, или я подаю на вас в суд. Как договоримся?
– Тебя в здание суда будут из следственного изолятора или из морга доставлять? – спросил я откровенно грубо.
– Не понял.
– Поймешь, когда к тебе в больничную палату приедут, или даже прямо в операционную, и увезут в СИЗО. Обвинение тебе будет предъявлено, как квартирному грабителю. Этого хочешь? Потом из СИЗО можешь подавать на меня в суд. Если тебе разрешат. Или хочешь, чтобы я в больницу наведался и перевел тебя с этажа в подвал? Морг, насколько я помню, в подвале находится. Если будешь надоедать, переведу туда, не поленюсь. Я не знаю, где ты мой номер телефона добыл, но рекомендую тебе забыть его навсегда. Еще один звонок, и я начну сердиться. А это для тебя плохо кончится. Все. Разговор завершен.
Я отключился и даже слегка рассердился. И потому не поспешил ответить на новый звонок. Долго разжевывал жареную картошку и только потом неторопливо взял трубку. Звонила Елизавета Николаевна. Что она еще вспомнила?
– Слушаю вас, Елизавета Николаевна.
– Андрей Васильевич! Хорошо, что я вас дома застала…
– С чего вы вдруг взяли, что я дома? – не понял я. – Вы мне звоните на «мобильник».
Наверное, памятуя о предыдущем разговоре, я все еще сердился, и это чувствовалось в моем голосе. Елизавета Николаевна растерялась и, может быть, даже слегка испугалась. И я спросил уже мягче:
– Что вы хотели?
– Мне сейчас звонил этот… Который к Владимиру в дом приходил… Майор Лукьянец.
– И что ему надо?
– Он все про вас спрашивал. Как и почему вы оказались в той квартире, что вы намереваетесь предпринять, кто уполномочил вас вести расследование, и вообще все о вас.
Кажется, они начали мной интересоваться. С чего бы это? С чьей подачи, интересно было бы мне узнать. Капитан уголовного розыска ничего конкретного сказать не мог. Тогда откуда у Лукьянца сведения, что я веду собственное расследование? Но если у него такие сведения есть, значит, стоит ждать визита непрошеных гостей в мою собственную квартиру.
– И что вы ему сказали?
– Что было, то и сказала. Сказала, как я вас подняла с постели и вызвала как старого товарища Владимира. Сказала, где вы служите, чтобы припугнуть. Он, правда, это, кажется, и без меня знал. Больше ничего и не сказала. Он что-то про следы спрашивал, я так и не поняла, про какие следы. Наверное, про те следы, что у тела обнаружены. Вы что-нибудь об этих следах узнали?
– Узнал. Это следы большого крысиного кенгуру.
– Откуда в наших краях кенгуру взялся? – не поняла она.
– Не иначе, из цирка или из зоопарка сбежал. У вас все?
– Да, Андрей Васильевич. Я только это и хотела сообщить. А сейчас сижу, читаю дневник Владимира. У него там материала о собаках на две докторские диссертации хватит. Но он же защищаться не будет. Ему звания не нужны. Мы уже много раз с ним об этом говорили.
– Не потеряйте тетрадь. Она ему еще сгодится, – сказал я.
– Вы уверены, что он жив?
– Пока – жив. Если вы его не выдадите, и дальше жить будет. А тетрадь подальше спрячьте. Много людей мечтают такие данные собрать, как Владимир Николаевич, но собрать не могут. И рады будут их использовать. В научном мире это обычное явление. Вы, кстати, не в курсе? Владимир Николаевич общался как-то с коллегами, которые владеют гипнозом животных?
– Он с кем-то переписывался по электронной почте. Но я не знаю, с кем конкретно. Так, мельком однажды сказал, что ему письмо пришло.
– Хорошо, Елизавета Николаевна. Спасибо, что позвонили. Что-то вспомните или что-то понадобится, не стесняйтесь, в любое время можно звонить. Я на подъем легкий.
– Жена ругаться не будет?
– Она у меня в отъезде. Надолго уехала. И потому ругаться не будет. Звоните. До свидания.
– До свидания.
Я поторопился закончить этот разговор, потому что трубка сообщала мне о втором звонке. Кто-то еще пытался мне позвонить. И я, выйдя на кухню, чтобы закончить ужин, трубку взял с собой. И, как оказалось, не зря. Доужинать мне упорно не давали.
– Слушаю. Подполковник Пересветов.
– Андрей Васильевич, это капитан Ставров, уголовный розыск.
– Да-да, слушаю тебя, капитан. Есть хорошие новости?
– Хороших новостей в современной жизни не бывает, товарищ подполковник. Со следователем недавно общался. Обругал меня со всех сторон. Во многом из-за того, что я с вами данными поделился. За осмотр машины и за фотографии следов. Кстати, по следам ничего не смогли узнать?
– Пока очень мало. Показывал специалисту-кинологу. Ответ категоричен – это не след собаки. У собаки не бывает такой лапы и такой походки. Кстати, следы на фотографиях почему-то только задних лап. Что, следов передних не было?
– Там, на месте, почва каменистая, и только местами снег лежит. Где следы остались, там и сфотографировали. Других найти не смогли. Днем специально ездили еще раз. Тоже ничего.
– Так вот, мой кинолог специально ездил к своему бывшему преподавателю из университета. Смотрели фотографии и пришли к выводу, что это следы или кенгуру или тасманского волка. И тот и другой умеют передвигаться только на задних лапах. Помимо этого, кинолог высказал предположение, что там был человек со специальной матрицей на обуви. Убийца намеренно оставляет следы животного, чтобы сбить следствие с толку. Я, кстати, давным-давно, в свои курсантские времена, с такими матрицами однажды сталкивался на учениях. Условный нарушитель переходил условную границу, оставляя на контрольно-следовой полосе следы кабана. Мы его вычислили по весу. Кабан таких глубоких следов не оставляет. Допускаю, что здесь нечто подобное. Пока вы будете искать животное, убийца сумеет замести все свои настоящие следы. Рассматривайте это как версию.
– Да. Это вписывается в мою версию, – согласился капитан.
– А твоя версия…
– Я склонен поддержать Елизавету Николаевну в ее подозрениях. Догхантеры… Правда, наше руководство на эту версию косо посматривает и даже посмеивается, тем не менее она вполне правдоподобная. Я с людьми разговаривал. До того как у Владимира Николаевича отравили собаку, она всегда ездила с ним на переднем пассажирском сиденье. Видимо, кому-то мешала. А в клубе служебного собаководства, где убитый был сопредседателем какой-то комиссии, сказали, что у Чукабарова были материалы на догхантеров. Где теперь эти материалы? Вы не видели их у него дома?
– Нет. Мне такое не попадалось.
– А компьютер убитого у вас?
– У него, кажется, не было своего компьютера. Он пользовался рабочим. И у нас в бригаде, и на новой службе. А у него дома временно оставался мой ноутбук. Я уезжал на полгода в командировку в места, где нет электричества, и потому ноутбук с собой не брал. Подзарядить негде. Дома тоже оставлять без присмотра не хотелось. Потому и дал на сохранение Чукабарову. Там только мои данные. Владимир Николаевич пользовался только электронной почтой.