- Что ж, коли так, - сказал он. - Коли так, что ж...
И уперся взглядом прямо в горизонт. Долго стоял молча, смотрел. Папаша за это время выкурил трубочку, сидя в любимом кресле. Затем выбил из нее пепел в горку такого же пепла, справа от кресла.
- Высматриваешь-то чего?
- Должен же кто-нибудь появиться?
- С этой стороны - никого. Мировой Океан, - подняв большой палец, сказал Папаша.
Тогда Юнец молча удалился на противоположный край острова - лицом к восходу. Так они и сидели, спиной друг к другу. А горизонт был ровен и пуст со всех сторон. И Папаша еще подумал тогда: "Не угомонится он. Нет, не угомонится".
- В сущности, - веско сказал Папаша после одного из обедов ( у него, понятно, давно не было случая выговориться). - в сущности, жизнь, это ни что иное, как бегство от страха. История человечества (у меня было время подумать о нем) - постоянный панический забег без финиша. Только у каждого времени свои страхи. Чума, варвары, атомная бомба... Список можно продолжить. Продолжить? Болезни, одиночество, смерть...
- Происхождение острова - вулканическое, - сказал Юнец, напряженно о чем-то размышлявший.
"Он не угомонится, - огорченно подумал Папаша. - Нет, не угомонится".
- Ерунда, слушай дальше. Ведь если взять одного человека (в этом смысле у меня богатый опыт), то он, собственно, тем только и занят, что готовится к одиночеству, тому одиночеству, вечному... Из меня бы вышел проповедник, а?
- А значит - пемза, - сказал Юнец и поглядел под ноги, и даже топнул ногой, словно жеребец застоявшийся! - Пемза... Но ведь пемза плавает?!
- Башка, - одобрил Папаша. - Ты - башка. Да только ведь и г... плавает (прямо так и сказал). Однако ж мы - тут!
Сплюнул от досады, надвинул шляпу на глаза и задремал протестующе.
- А еще банки, - сказал Юнец вполголоса. - Много банок из-под консервов. Как поплавки. Сделать плот, а?
Потом нарвал травки, соорудил себе ложе, лег, запрокинув руки за голову и, наблюдая рассеянно за курсирующим светилом, забормотал, обращаясь непосредственно к мирозданию:
- Конечно, мы несколько поторопились, не без этого. Не стоило так уж наваливаться... Вот и не выдержало, - он даже усмехнулся. Шуму было... словно я родился!
А Папаша слышал все это, наблюдая через дырочку в шляпе. Он в шляпе специально проковырял дырочку. Раньше не было нужды, а теперь вот проковырял!
Юнец приподнялся на локте и огляделся. Огляделся совсем заново. Потрогал травку и похлопал по острову. Долго рассматривал Папашу.
Папаша ухмылялся под шляпой, утешаясь видом в дырочку!
А потом они оба - Юнец встал, а Папаша приподнял шляпу - посмотрели друг другу в глаза.
- Надо наводить порядок, - сказал Юнец.
- То-то же, - сказал Папаша.
- Ведь это же черт знает что!
- Так и я об этом! И не один год пройдет, пока мы покончим с этим, вынес приговор Юнец.
Ночью, при свете безмятежного полнолуния, Папаша грузил в надувную лодку (в хозяйстве все было продумано) запас харчей, инструмент, прочий скарб, необходимый обживающему новые места.
- В сущности, жизнь есть бегство, - философски размышлял он при этом. - Чего ж тут непонятного? Непонятно одно. Почему бегут не те, кому бы следовало, а?
Он оглядел островок. На том краю его, что ближе к восходу, на охапке травы, при свете тревожного полнолуния, сквозь сон бормотал свои невнятные проклятия Юнец.
- Слагаю корону, - сказал Папаша.
И по тихой тяжелой ночной воде отчалил без единого всплеска (опыт!).
А Юнец проснулся от одиночества. В бунгало-хранилище , славно потрепанном многолетним храпом Папаши, он обнаружил еще изрядный запас съестного. Кресло стояло на своем месте, храня на сиденье шляпу и трубку для нового владельца. Оставалось сесть лицом к натуральном закату, закурить, надвинуть шляпу на глаза и подумать о том, что солнце...
И еще ни слова, заметьте, не было сказано о женщине!
ПЕРЕПОДГОТОВКА
Сидят все четыре. Друг напротив друга. Четыре девушки, девчоночки. Автобус же - битком. Утро, час пик, все на работу чешут. Только все остальные молча чешут, а эти вчетвером не умолкают, щебечут. Вот о чем, к примеру:
Ой, чего это?
Больница, наверно...
С балконами?
А че такого?
Да ну. Ты скажешь. Зачем больнице такие балконы? Там же
люди лежат-болеют...
Но тут одна из них стремительно в рев ударилась. Остальные повернулись от окон и спрашивают:
Ты чего?
Я ключи забы-ы-ыла...
Одно отрадно, проявили подруги солидарность. И тоже в рев ударились. Но скоро успокоились. И говорят той, которая успела первой зарыдать:
- Ну, чего ты? Подумаешь... Мы попросим кого-нибудь дверь открыть. Вон хоть молодого человека.
И посмотрели они на Ушастого. И стали строить ему зареванные глазки. Ушастый молчал. А они спрашивали:
Поможете, молодой человек?
Тут и первая зареванная туда же, строит глазки. Но и против этого Ушастый промолчал. Тогда в голосах их послышались плохо скрытые угрозы:
Так поможете или нет?!
И совершенно неожиданно для Ушастого вдруг взволновался весь автобус (пассажиры):
Вот же бесчувственный! Будто трудно помочь. А девочки,
может быть, приезжие... Что они подумают о нашем городе?
Ушастый растерялся. И потому на ближайшей остановке выскочил. А все оставшиеся в автобусе расплющили носы по стеклам, показывая на беглеца пальцами (воспитаньице!) и хохотали, как ненормальные. Водитель тоже, наверное, хохотал, потому что автобус мотало из стороны в сторону. Ушастый чуть было не подумал: "Чтобы вы врезались куда-нибудь, придурки несчастные...". Но мысль эта оказалась греховной, и он не стал ее думать.
Ушастый слышал об этом городе еще в детстве. Его им тогда пугали. Потом ребенок рос и забывал детское. Когда же вырос, вдруг вспомнил. Детское воспоминание, как и положено, объявилось внезапно, без спросу, словно проснувшись от долгого сна, сладко потягиваясь и утверждаясь в реальности. Потому что появилась потребность побывать в том городе. Потребность малая, но неотложная. А то бы ни за что Ушастый добровольно туда не отправился.
По пути к нужному учреждению Ушастый постарался ни с кем не общаться и ни на что не обращать внимания. Просто опустил голову, да так и шагал. И со стороны, возможно, походил на чокнутого. Ну да ведь им не привыкать, думал он.
У больших стеклянных дверей увидел медную вывеску. Успокоился.
Вестибюль встречал прохладной пустотой и пустыми вешалками гардероба. Ушастый решил, что рано заявился. Вот и хорошо, первым буду. И руководствуясь указателями, двинулся к кабинету 22. Именно там, по слухам, могли разрешить все проблемы Ушастого.
И указатели не подвели. Вот дверь. И фамилия на ней: "Иванков. Часы приема...".
Ушастый глянул на часы. Вспомнил, что называли ему другую фамилию Иванов. Может напутали. Но с этого и начал, едва приоткрыв дверь:
Доброе утро, - сказал он. - Вообще-то мне нужен
товарищ...хм... господин Иванов. Прошу прощения, если ошибся...
В комнате, очень похожей на те кабинеты, которые Ушастый
видел во многих других учреждениях, сидели двое. Один, беленький, за столом. Черненький - перед столом. Судя по запаху, они только что пили кофе. Причем, при появлении Ушастого, черненький подавился и зашелся в жутком кашле:
Какого... кха-кха... без стука... так тебя... кха-кха...
Беленький приподнялся в кресле, сказал Ушастому:
Доброе утро. Вы не ошиблись. Проходите, пожалуйста.
И трахнул черненького по спине. Да здорово так трахнул. У того аж челюсть изо рта вылетела. И пока черненький, не переставая кашлять, искал под столом и креслами свою запчасть, беленький вышел из-за стола и пошел к Ушастому, протягивая руку. Под ногой у него что-то хрустнуло. Черненький под столом заплакал. Кашлял и плакал. И ужасно жалко было его, дурачка.
Беленький тряс руку Ушастому, весело оглядывал его голубыми глазами и говорил без умолку:
Очень рад. Сделаем все, чтобы помочь вам. И не надо так
напрягаться, тут не сетевой маркетинг... Ха-ха... Насчет же путаницы с фамилиями... Тут дело вот в чем. Мы учитываем психологический фактор. Иванов - фамилия очень распространенная. Не так ли? И потому возникает некая, что ли, безликость в ваших взаимоотношениях с нужной вам структурой. Отсюда и за результат спросить некого. Вот мы и внесли поправочку. После консультаций со специалистами, - он значительно поднял палец. - А то иди потом, ищи Иванова. Вон их сколько!
И он махнул рукой в сторону хнычущего черненького, собиравшего в носовой платок осколки челюсти.
- Впрочем, прошу, - сказал беленький, предлагая кресло.
Ушастый сел, вытирая лоб носовым платком. Беленький тут же захохотал. И даже черненький шепеляво прихихикнул. Ушастый же твердо решил про себя ничему не удивляться.
А беленький кончил хохотать, вытаращился на посетителя, словно только сейчас заметил его присутствие, потом почесал в затылке и довольно грубо сказал:
Ну-ка, встань!
Ушастый послушно встал. Беленький проворно перевернул кресло и уставился на одну из задних ножек. Та оказалась подпиленной.
Ну-ка, встань!
Ушастый послушно встал. Беленький проворно перевернул кресло и уставился на одну из задних ножек. Та оказалась подпиленной.
Некачественная работа, - укоризненно сказал беленький,
доставая из-за пояса ножовку. - Надеюсь, никому не скажешь?
Конечно, я никому не скажу, - успокоил его Ушастый. - У
меня небольшой вопрос. Дело в том...
Вот и отлично, - сказал беленький, убирая ножовку. - Вам
будет о чем поговорить. А я вынужден вас покинуть. Извините, дела.
Беленький ушел, и Ушастый больше никогда его не видел.
Не понимаю, почему ты не обиделся, - возмущенно сказал
черненький, садясь за стол.
Да нет, я обиделся, но...
Вот только попрошу без угроз, - серьезно сказал черненький.
Тут и телефон зазвонил. Черненький поднял трубку, послушал и передал Ушастому. Оказывается, звонил беленький, предупредить:
Ты лучше его не раздражай. Собственно, от него и зависит
решение твоего вопроса.
Позвольте, - сказал Ушастый изумленно. - Но как же тогда
понять ваше поведение?
А я принципиально выбираю себе таких друзей, - заметил
черненький, отбирая у него трубку. - Мужественных, не раскисающих в трудную минуту. Ах, если бы все наши друзья были такими.
Он мечтательно посмотрел в потолок.
А... а вы давно его знаете? - осторожно спросил Ушастый.
Первый раз вижу, - решительно ответил черненький.
В общем, Ушастому стало не по себе.
Так кто же из вас Иванов?! - взмолился он.
Конечно же я, - сказал черненький. - Но не Иванов, а
Иванков. Так и на двери написано. Можете выйти, проверить...
Я верю, - поспешно сказал Ушастый, опасаясь, что как только
выйдет, произойдет еще что-нибудь неприятное. - Но как же тот, беленький? Он говорил, что...
Ты еще не знаешь этих придурков, - понизив голос и
склонившись над столом, сказал хозяин кабинета. - Такое выкинут, только держись...
А, - обрадовался Ушастый. - Так вы тоже не местный!
Да нет же, - рассердился Иванков. - В том-то и дело, что
местный. Потому и смею судить со всей объективностью. Что же тут непонятного?
Ушастый устал и отупел. И сказал:
Не будем спорить. У меня к вам совсем небольшой вопрос.
Вам, я думаю, не составит труда разрешить его. А разбираться в ваших проблемах - увольте.
И вот все так, - назидательно сказал Иванков, доставая
Носовой платок с осколками и баночку клея. - Все. Никому до нас нет дела. Хапнут кусок полакомей - и ходу. А мы тут расхлебывай. - Он горестно покачал головой. - Сожалею. И весьма. Но разрешить ваш вопросик прямо сейчас, с ходу - не могу.
Отчего же? Это совсем несложно, - чуть ли не взмолился
Ушастый. - Вот все документы. Даже налоговый номер. Скажите только...
Вы не понимаете, - прервал его черненький Иванков. - В свое
время, давно, нас упрекали за бездушное отношение к посетителям. Справедливо упрекали, всю систему, нельзя не признать. И теперь каждый пришедший к нам окружен вниманием. Вот так. А вы думали, мы тут дурака валяем?
И улыбнулся во все тридцать два зуба!
Черненький выписал Ушастому кучу направлений и предписаний: в гостиницу, на анализы и т. д. Ушастый, сирота с детства, и не подозревал, что столько людей жаждут его видеть! Он даже попытался протестовать, ссылаясь на скромность своей персоны. Но Иванков отметал всяческие возражения:
Вы сейчас наш гость. И мы обязаны. Понимаете? Обязаны, по
заверениям специалистов, быть вежливыми и внимательными по отношению к вам. Таковы неумолимые законы работы с клиентом. Вот уедете из нашего города - хоть удавитесь! А пока...
Одно утешило Ушастого - гостиница оказалась в том же здании,
только вход со двора.
Номер (отдельный, со всеми удобствами) отвели мгновенно! Запросили недорого!
Когда Ушастый осваивал телевизор, в дверь номера вежливо постучали. Ушастый внутренне подобрался, ожидая подвоха. Но вошла... Нет, вплыла, как ансамбль "Березка", очаровательнейшая из всех когда-либо виденных им представительниц прекрасного пола. Она со звоном хлопнула длиннющими ресницами и мелодично проворковала:
Ты ведь не собираешься приставать ко мне с глупостями? А я
всего лишь постелю тебе постельку и уйду. И если ты будешь умничкой и лапой, то я, возможно, полюблю тебя. И мы поженимся? Согласен?
Ушастый сглотнул и молча распахнул объятия.
А вот и спокойно, - продолжила чаровница. - Давай
Посмотрим на вещи трезво. Почему бы нам и не создать счастливую семью?
Моя семья-а-а, - проблеял Ушастый.
Точно. А значит, ты не безнадежен. Потому что, в сущности,
что мужику надо? Красивую и глупую бабу. Согласись, что хоть в нашем городе, хоть в любом другом, но жениться ты будешь, исходя именно из этого принципа. На столь сложное предложение внимания не обращай. Глупость свою я тебе гарантирую. Насчет же красоты...
Она повернулась так и эдак. Ушастый потрясенно молчал.
Вот и хорошо. Ну а коли уж речь зашла о серьезном чувстве,
оно должно пройти испытание. У тебя направления на анализы есть? Вот и ступай. А я буду ждать тебя... Веришь?
И больничный флигелек располагался тут же, во дворе. Отсутствием больных даже припугивая!
В полутемном кабинете врач приказал Ушастому оголиться до пояса и встать в рентгеновскую установку. Ушастый влез и стал думать о словах той женщины из гостиницы.
Кому говорят?! Иди сюда! - надрывался врач.
Ушастый вылез из аппарата.
Сам смотри, - сказал врач сердито, указывая на зловеще
мерцающий пустой экран. - Видишь что-нибудь?
Ушастый внимательно изучил экран.
Нет, - признал он. - Не вижу.
То-то и оно, - осуждающе сказал врач. - И откуда вы такие
только беретесь?
Но позвольте, - попробовал возразить Ушастый. - Что ж так
то смотреть? Вы подождите, я опять туда влезу и...
Поучи жену щи варить, - сказал врач, явно намекая на
грядущие изменения в судьбе Ушастого. - Что влезешь, что не влезешь один хрен. Пусто. Понял, грамотный? Или по голове постучать?
Ушастый, не понимая причин его раздражения, не стал спорить. Оделся и пошел к выходу.
Попросите, пожалуйста, следующего, - услышал он вслед.
Оценив его вежливость, Ушастый вышел в коридор и никого
там не обнаружил, о чем и сообщил, вернувшись, врачу.
Раз, два, три, - сказал тот негромко. - Я спокоен.
И швырнул в Ушастого настольную лампу. Тот поспешно
скрылся, оставив медика в полной темноте, изрыгающей проклятия.
Так Ушастый посетил и остальных эскулапов. Визиты прошли примерно одинаково. Но все безоговорочно признали его абсолютно, то есть, девственно здоровым. Некоторых тошнило.
Ушастый вернулся в номер радостным, но избранницу и избравшую его не застал. И потому выглянул в коридор.
И потому выглянул в коридор. Дверь номера напротив тут же с треском захлопнулась. Но Ушастый чувствовал, что человек стоит прямо за дверью. И может быть даже рассматривает его в замочную скважину. Ушастый на цыпочках подошел к порогу, послушал чужое прерывистое дыхание и тихо спросил:
Это вы?
Дверь стремительно распахнулась, и сильная рука бесцеремонно
втащила его за шиворот в темную комнату.
Только пикни, - произнес грубый мужской голос. - Видали
Мы таких. Быстро отвечай: местный?
Приезжий, - просипел Ушастый.
Незнакомей отпустил ворот и включил свет. Перед Ушастым
стоял мужчина богатырского телосложения, с взлохмаченной головой и горестным взглядом. Из одежды на нем имелись только зеленые плавки. Ушастого ужаснуло обилие растительности на торсе незнакомца. А тот вдруг бросился обнимать гостя.
Брат, брат, - твердил мужчина, захлебываясь, и слезы его
ручьями текли за воротник рубашки Ушастого. Тот еле выбрался из его джунглей.
Да в чем дело-то? - поинтересовался Ушастый, сам крайне
взволнованный.
Брат, - прозвучало сквозь всхлипывания. - Взываю к
состраданию. Подобно тебе, прибыв в этот город с самыми благими намерениями, остался в чем видишь. Посмотри вокруг...
Ушастый огляделся. В номере ничего не было! Кроме ванны,
обычной чугунной эмалированной ванны. Стоящей почему-то посреди комнаты.
А у меня бицепс - пятьдесят два сантиметра-а, - шмыгнул
носом незнакомец.
Страшная догадка посетила Ушастого.
Неужели она и у вас стелит постельку? - шепотом спросил
он, осматривая внушительные телеса.
Какая постелька, приятель, - воскликнул богатырь. - Ты
посмотри вокруг, посмотри внимательно. Разуй глаза-то! Какая постелька? Пусто. Сечешь? Фантастика.
Он указал на ванну. Осторожно указал. Как на заминированную.
Корыто видишь? Ну, так вот. Стоит туда что-нибудь
положить, как исчезает бесследно.
Ушастый, стараясь ступать тише, подошел к ванне. Из отверстия
слива торчала пробка. С обрывком цепочки.
Зачем же ты... вы туда все положили? - кажется, резонно
поинтересовался он.
Да я сначала галстук туда уронил. Случайно, - пояснил