– Почему вы решили, что я убью вас? – спецназовец удивленно посмотрел на своего напарника. – У нас и в мыслях не было причинять вам зла.
– Но ведь вы напали на колонну!
– Не мы, а грузинское подразделение, сформированное из бандитов славянской наружности, – пояснил русский. – Мы давно охотились на него. Потом поняли, что они попытаются атаковать вас, и устроили на них засаду.
– Зачем грузинам нас убивать? – возмутилась такой наглости лживого русского Барбара, напрочь забыв об опасности. – Мы свободная пресса. Грузия стремится в Европу. Она борется с терроризмом и другими угрозами, которые исходят от сепаратистских районов.
– Я не собираюсь вас убеждать в том, что это не так, – заговорил русский. – В сотне метров от этого места грузинская семья. Наемники, которые выдавали себя за русских, убили родителей совсем еще молодой девушки, а над ней надругались. Хотите взглянуть?
– Это обман. – Барбара подтянула под себя ноги и, стыдливо пряча глаза, застегнула, наконец, на брюках «молнию». – Вы не убили меня, чтобы я рассказала миру эту чушь?
– Нет, просто мы вообще не убиваем без надобности, – рослый спецназовец выпрямился. – Ваши коллеги спрятались в лесу. Они думают о нас точно так же, как и вы. Но мне все равно. Пойдемте.
Русский, сидящий на корточках рядом с Барбарой, взял ее под руку и помог подняться. Ступать на поврежденную ногу было больно. Но она терпела. Они направились обратно. Ей снова стало страшно.
Все сильнее пахло горелой резиной. Глаза заслезились от дыма. Вскоре выяснилось, что горел «Хаммер». Микроавтобус, на котором ехала со своими коллегами Барбара, отогнали немного назад, чтобы он не пострадал от огня. Проделав в лесу целую просеку, похожий на доисторическую рептилию бронетранспортер развернулся, и теперь стоял передом к шоссе. У колеса сидели двое военных. Сразу бросилось в глаза, что они не были грузинами. Напротив них, положив на автомат Калашникова руки, стоял еще один спецназовец. Барбара удивилась, что форма на тех, кто сидел у колеса, и тех, кто помог ей, отличалась не только расцветкой, но и пошивом. Была разница и в возрасте. Потом она вспомнила, что похожую одежду имели те двое, которые возникли из кустов у «Хаммера» в самом начале.
Военный, который говорил до этого с ней, стал о чем-то спрашивать сидевших на земле людей. Они отвечали. Их заметно трясло. Глаза бегали. Неожиданно сзади раздался шорох. Барбара оглянулась. К ней присоединились еще трое коллег. В их числе – и та самая переводчица с грузинского на русский, из-за которой вышла заминка при высадке из микроавтобуса.
Все внимательно слушали, о чем говорит сидевший у колеса военный.
– Подумать только! – воскликнул англичанин и тут же осекся.
– Что? – насторожилась Барбара и отступила на шаг назад. Она знала, что этот человек свободно владеет русским.
– Сидящий на земле утверждает, что он не убивал врачей, а его дружки. Он еще сказал, будто их командир, по имени Васо, представитель грузинской разведки, обещал, что эта операция последняя…
– Выходит, грузины создали из отщепенцев отряды, которые должны дискредитировать русских? – едва слышно проговорила женщина, представитель французской телекомпании.
– Это провокация, – уверенно заявила Барбара. – Русские наверняка от начала и до конца организовали этот спектакль, чтобы очернить грузинское руководство.
Неожиданно сидевший стал задыхаться. Он судорожно схватился за отворот куртки и потянул его. Лицо исказила гримаса боли. Это так же быстро прошло, как и началось. Еще немного, и он снова успокоился.
Спецназовец опять его стал о чем-то спрашивать.
Он попытался ответить, но неожиданно напрягся, выпучил глаза, скорчился и повалился на бок.
Все с безразличием во взгляде наблюдали, как несчастный корчится от боли.
– Почему вы позволяете ему мучиться?! – воскликнула Барбара.
Военный с удивлением оглянулся на нее:
– Разве мы здесь, чтобы спасать садистов?
* * *Антон с Банкетом оперативно опрашивали выживших наемников. Они отвечали на удивление легко, что поначалу даже настораживало. Банкет снимал показания на камеру. Москит занимался журналистами, часть из которых в конечном итоге вышла из леса, и найденной в кустарнике грузинкой. Среди представителей СМИ особо никто не пострадал. В основном – царапины и ссадины. Даже найденная рядом с дорогой Барбара после наложенной повязки и обезболивающего укола стала передвигаться без посторонней помощи. Больше всего пришлось повозиться с грузинской девушкой, над которой надругался так называемый специальный отряд грузинской разведки. Ее платье было превращено в лохмотья, из-под которого виднелось покрытое синяками и ссадинами тело. Москит особо не церемонился. После того как обработал раны и сделал несколько уколов, он знаками дал понять, чтобы худощавый немец снял с себя ветровку и надел ее на грузинку. Она все еще была в шоке. Беззвучно шевеля губами, она с отрешенным видом сидела у дерева.
Между тем виновники трагедии сейчас сидели рядком у БТР со связанными впереди руками. Обычно пленных связывали таким образом, чтобы было легче конвоировать. Они могли прикрываться от веток, ползти и на худой конец сходить по малой нужде в туалет. Все, что Антона интересовало, он у них узнал. Обычно такая категория располагает минимумом информации. Но и той, которой они поделились, было достаточно, чтобы сделать определенные выводы. Грузия основательно готовилась к войне, причем изначально нацеливала это отребье на полную свободу действий.
Непонятно отчего, но в процессе общения один пленник скончался. Ранения были пустяковыми, и Москит предположил, что на фоне переживаний его хватил эпилептический припадок. Немудрено, ведь клиники не проходили медицинских комиссий.
Антон не знал, как быть. Это не война, где все понятно, а операция по принуждению к миру. И здесь голова шла кругом. С одной стороны, он не имел права обнаруживать группу, а тем более рисковать ею. Но совесть не позволяла бросить людей, по сути, находящихся в беспомощном состоянии. Он был уверен: сброд маньяков, называющий себя разведывательным управлением Грузии, зашел так далеко, что теперь не остановится ни перед чем, чтобы выйти из затеянной игры с достоинством или хотя бы с минимальными потерями. Для этого им как минимум необходимо избавиться от всех без исключения свидетелей. Но журналисты в это не поверят. Они до сих пор уверены, что стали участниками чудовищного спектакля, разыгранного коварными русскими. Антон не собирался ничего им доказывать. Их нужно было просто спасти. А для этого вывести в район, где есть люди. Антон обвел взглядом место боестолкновения. На этот момент здесь уже собралось пятеро представителей прессы и грузинка. Лавр с Туманом тщательно осматривали место засады, а прибывшие из района расположения уничтоженной батареи Стропа и Дрон заняли позиции на наиболее опасных направлениях. Если на достойный отпор регулярным частям у авантюристов из Тбилиси не хватало ни духа, ни смелости, ни солдат, которые попросту разбежались, то, по мнению Антона, это не говорит о том, что определенные силы оставят попытку очернить российские разведывательно-диверсионные подразделения. Уничтожая целый народ, грузинский президент не переставал обвинять россиян в преступлениях против человечности. Антон назначил время, в течение которого группа должна собрать максимум доказательств того, что грузинская разведка использует преступников со славянской наружностью. Оно истекало, а он так и не определился, как поступить дальше. Журналисты осмелели и стали негромко переговариваться. По обрывкам фраз Антон догадался: они обсуждают сложившуюся ситуацию. Москит следил, чтобы никто из них не воспользовался телефоном, и уже успел пресечь пару таких попыток. Наконец от группы отделилась Барбара и нерешительно направилась к нему.
– Вы долго будете нас держать в этом ужасном лесу?
– Вы знаете, сейчас для вас это самое безопасное место. – Антон решил высказать ей свои опасения прямо.
– Это почему?
– Вас непременно убьют.
– Зачем и кто? – Барбара побледнела. – Ваши люди?
– Грузинские спецслужбы затеяли это шоу и они доведут его до конца, – Антон посмотрел за нее. Немцы и англичанка пристально следили за разговором.
– Вы все врете! – неожиданно резко заявила Барбара.
Антона поразило, как быстро она преобразилась. Совсем недавно эта хрупкая женщина тряслась от страха и умоляла не убивать. Сейчас в ее голосе уже настойчивость и нотки недовольства. А может, она в курсе того, что должно было здесь произойти? – неожиданно подумал он. – Возможно, грузины планировали убить не всех, а среди журналистов у них есть свои люди? Тем более Барбара американка.
– Раненым нужна помощь! – между тем продолжила наступать Барбара.
– Хорошо, – неожиданно принял решение Антон. – Мы сейчас уберем бронетранспортером «Хаммер» и освободим проезд. Вы сядете в свой автобус и поедете дальше. Тем более он не пострадал. Только для начала все вместе сделаете заявление на камеру, что сами настояли на таком варианте и мы не причиняли вам зла.
– Раненым нужна помощь! – между тем продолжила наступать Барбара.
– Хорошо, – неожиданно принял решение Антон. – Мы сейчас уберем бронетранспортером «Хаммер» и освободим проезд. Вы сядете в свой автобус и поедете дальше. Тем более он не пострадал. Только для начала все вместе сделаете заявление на камеру, что сами настояли на таком варианте и мы не причиняли вам зла.
– Где гарантии того, что сразу после этого вы не убьете нас и не оставите здесь?
– Можем пойти другим путем, – Антон пожал плечами. – Часть из вас двинется в направлении Тбилиси. После того как остальные убедятся в том, что мы не чинили препятствий, они сделают заявление, и мы расстанемся. Рано или поздно по этой дороге поедут те, кто удрал на джипе.
Говоря это, Антон поймал себя на мысли, что и этого он делать не будет. Незачем. Всегда найдутся люди, которые скажут, что заявление сделано под давлением. На него неожиданно навалилась апатия. Доказывать сейчас здесь правду равносильно борьбе с ветряными мельницами. Чего собственно он хочет добиться? Чтобы эти ожиревшие на гонорарах с заказных статей бюргеры и американка переменили свое отношение к России, привитое им на генном уровне? Какой смысл? Ближайшие задачи группа выполнила. Обеспечила во взаимодействии с другими подразделениями относительно спокойное продвижение колонн главных сил на Цхинвал, уничтожила две засады. Во время рейда по тылам противника вывела из строя зенитную батарею, ликвидировала отряд провокаторов, спасла представителей СМИ. В настоящий момент Кот ведет разведку на шоссе Гори – Тбилиси, попутно до этого наведя авиацию и разгромив реактивный дивизион противника. И хотя первоначальной задачей было дезорганизовать отход противника, как выяснилось, хуже, чем есть, здесь уже не сделаешь. Грузины в прямом смысле бежали. В общем, нужно уходить. Но как поступить с провокаторами? Ценности они уже никакой для него не представляют. Все, что знали, рассказали. Тащить с собой невозможно. Оставить – нельзя. Причин сразу несколько. Где гарантии того, что уже завтра они не вернутся к своим грязным делам? К тому же никто из допрошенных не отрицал, что имеет у себя на родине нелады с законом. Ликвидировать их на глазах прессы – безумие. Хотя так поступил бы любой спецназ мира и не только с военными преступниками. С любыми свидетелями своего присутствия, будь то случайный грибник в средней полосе или пастух в горах Афганистана.
– Туман, – позвал Антон. – Столкни «Хаммер» с дороги. Пусть пресса уезжает.
– Понял, – майор выскочил из леса, подбежал к БТРу, ухватился за поручень и ловко взобрался наверх.
Пока Туман освобождал проезд от американского броневика, который после толчков разгорелся с новой силой, Антон связался с Родимовым и доложил обстановку. Тот, как и следовало ожидать, зло выругался. Он понимал: другого выхода, как отпустить журналистов, нет и так же, как Антон, был уверен, что грузины разыграют эту карту до конца. В то же время генерал потребовал главаря шайки провокаторов доставить к нему. Антон про себя чертыхнулся. Грузин так и не пришел в себя. Лавр перестарался, приложив его по голове прикладом. Теперь это тело придется тащить на себе. А если он не придет в себя вовсе или вообще стал после удара идиотом?
Антон сложил антенну, убрал телефон в карман разгрузочного жилета и окликнул Москита.
Старший лейтенант не заставил себя ждать и тут же подошел.
– Что с грузинкой?
– Все нормально, – пожал он плечами, – для ее положения.
– Грузин пришел в себя?
– Нет, – Москит покачал головой. – Меня это удивляет.
– Почему?
– Внешне травма головы выглядит не особо тяжелой. Если все же у него то, о чем я думаю, тащить его с собой, смысла почти нет. Это уже пациент нейрохирургов. А здесь сейчас кто этим будет заниматься?
– Используем парочку этих козлов в качестве носильщиков, – принял решение Антон, имея в виду пленных. – Готовимся к маршу. Грузинку пусть заберут журналисты.
– Какие будут указания? – раздался в наушнике голос Тумана. Освободив дорогу, он поставил бронетранспортер на место. Журналисты столпились у микроавтобуса.
– Валить надо, – буркнул Дрон.
Антон поискал глазами майора, но не нашел. Василий был прав. По всем правилам нужно было, уничтожив угрозу засады, срочно покинуть район и, путая следы, «рвать когти».
– Три минуты на подготовку к движению, – наконец проговорил Антон в микрофон. Журналисты расселись в автобусе. Москит и Лавр загружали в бронетранспортер пленных. Туман возился под поднятыми радиаторами. Ему отводилась роль водителя. Дрон и Стропа, пятясь, отходили со своих позиций.
На душе стало тревожно. Антон опять вспомнил странного типа, который, по словам Дрона и Стропы, очень технично ушел. Со слов пленных, он был им знаком. Говорил на русском с едва уловимым акцентом. Был строг. Курировал отряд с самого начала. С завидным постоянством появлялся в самых неожиданных местах. Перемещался на микроавтобусе синего цвета, который в конечном итоге вывели из строя Стропа и Дрон. Кто этот человек? Почему генерал так беспечно ведет себя в эфире?
Неожиданно Антон вновь поймал себя на мысли, что Родимов что-то недоговаривает.
«Ну и шут с ним, – подумал он про себя, направляясь к БТР, – работа у него такая».
От усталости слегка пошатывало. Мысли путались. Нужно было немного отдохнуть. Хотя бы пару часов. Он упорно не хотел признавать препараты, которые мобилизуют организм и усиливают мозговую активность, принципиально не принимал их сам и не разрешал использовать подчиненным, хотя, следуя инструкции, группа постоянно имела их при себе.
Между тем микроавтобус с журналистами и грузинкой уехал. Туман завел БТР. Антон взобрался на броню.
– Вперед! – устало махнул он рукой, размышляя, как поступить. Нужно было избавиться от негодяев и забрать группу Кота. Необходимость в его работе отпала.
Бронетранспортер пронесся до пересечения дорог. Туман сбавил скорость и плавно повернул на ту, которая шла параллельно шоссе. Антон посмотрел на часы. До места, где он планировал подобрать Кота, оставалось три километра.
– Лавр, – позвал он сидевшего с другой стороны прапорщика, – Коту выйти на точку «три».
* * *Осторожно ступая, Дэви крался вдоль росших по кромке распадка кустов, которые прикрывали его от случайных глаз со стороны лесной дороги. Сердце колотилось так, словно он разгрузил трейлер с мясными тушами. На самом деле это не от физических нагрузок и тем более не от переживаний, что чудом спасся. Как раз напротив, его трясло от возбуждения. Дэви ощущал себя тигром, который долго уходил от охотника, дразня и изматывая его своим близким присутствием. Когда же человеку уже казалось, что еще немного, и он увидит царя зверей и убьет его, тот сделал петлю и вышел на его след. Теперь охотник и жертва поменялись ролями. Только охотник еще не знал этого.
Нельзя сказать, что Дэви не нервничал и не устал. Но это было частью его работы. В том, что русские контролируют район уничтоженной зенитной батареи, он был уверен. Ведь они знали, что ее готовили для показа журналистам, либо представителям гуманитарных организаций. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы не догадаться, почему поменяли трупы убитых славян на грузин. Но до последнего момента Дэви не мог определить позиций, откуда русские вели наблюдение. С другой стороны, американец понимал – пока он рядом с представителями СМИ, русские не посмеют применить оружие. Да и зачем? Они понятия не имеют о том, кто он. Шума с журналистами им не надо. В противном случае, зачем тогда нужно было возиться с трупами? Подумать только, как оперативно они разобрались в ситуации и лишили грузин козыря, спрятав убитых. Здесь, в Грузии, Дэви неожиданно поймал себя на мысли, что радуется успехам русского спецназа. Восхищен его находчивостью и умению работать на опережение. Спецназ ГРУ – достойный противник. Не чета Васо. Что и говорить, как и в любой другой стране, здесь Западу приходится опираться на худших представителей нации. По иронии судьбы внешняя политика США направлена на ослабление всех остальных государств. А кому это понравится? Патриоты не пойдут на преступления, которые совершают Васо и ему подобные. Дэви верил в свою страну. Он был убежден, что Америка и Старый Свет есть венец цивилизованного мира. Даже холеные европейцы – это, собственно, декорация для процветания сверхдержавы. Они что-то вроде небольших кораблей обеспечения вокруг мощного флагмана. Стоило им набрать более высокую скорость, и в центре Европы возник новый очаг напряженности в виде Косово. И островок нестабильности по любому намеку из Вашингтона начнет тянуть Европу назад. Да, они союзники, но не друзья. Политика исключает такое определение.
Представившись техническим сотрудником Красного Креста, Дэви быстро ввел в курс дела журналистов, умело уйдя от попыток снять его на камеру. Он рассказал, как всего за тридцать минут до их приезда представители грузинского МЧС вывезли зверски убитых защитников неба. А свою оперативность мотивировали приближением танковых колонн русских и нежеланием шокировать мировую общественность жуткими кадрами зверств, считая, что русские умышленно используют запрещенные приемы ведения войны, чтобы запугать население.