Все в этой жизни относительно. Пешком эти пятнадцать-двадцать метров пройдешь за минуту. Бегом — вообще не заметишь, секунды. А ползком, первый раз обстрелом… Казалось, что все вокруг все остановилось, время не двигалось, даже камни, что отлетали от стен при попадании пули, не летели, а парили, медленно вращаясь, расталкивая дым.
Все субъективно, все очень субъективно. Я смотрю на своих спутников. Долговязый Иван Миненко также умело ползет. Военная выучка. Остальные ползут также шустро, но, кажется, что не так быстро, как хотелось. Вот и позиции.
Мужик, что выбегал к нам был командиром.
— Пиндосы разбегаются по зданиям. — он показал на ближайшие дома. Разбились на пары-тройки, и дунули по углам. Говорят, что в заложники девок и детей взяли. Чую, что завязнем. У нас потерь нет, а у них троих положили. Двое сразу после взрыва сразу загнулись, третий был ранен, пацаны его добили. Остальные рванули по углам.
— Время уходит. — я смотрел на часы.
— Этот вариант мы не предусмотрели. — Чапаев был хмур.
— Ну, да, не учли тот вариант. Инерция мышления. Думали, что они как русские будут биться до конца, а если отступать, то организованно, унося своих раненных и убитых. — Борисыч внятно показал нам наш промах, планирование без учета психологии.
— Как думаешь, раненные среди бойцов противника еще есть? — Миненко сплевывал постоянно себе под ноги. Нервы, нервы.
— Да, хрен этих зверей знает. Надо отлавливать и добить! Группы ищут.
Нал городом разрастался шум боя, вновь послышался грохот танковых пушек. "Абрамсы". Грозное оружие.
Радист:
— Отовсюду доклад, что все идет не так. В центре пиндосы тикают, но не в сторону моста, а просто расползаются. Те, кто поближе к танкам держаться, только вот остальные оттягиваются. Народ спрашивает, что делать?
— Что делать? — я вскипал — Давить педерастов и в хвост и в гриву и загонять через мост! Не дай Бог авиация сейчас прилетит! Вперед, мать вашу! Если за полчаса не загоним мерзавцев на мост, то пусть уходят. Вперед! Черт вас побери. — потом уже обращаясь к присутствующим — А мы, товарищи офицеры, какого хрена тут грязь месим! Или воюем или в салки играем! — обращаясь к местному командиру — Где ваши люди? Доложите! Вас зовут Иван Дмитриевич, правильно?
— Точно так! — просто ответил он, но судя по моему настроению, подтянулся и отрапортовал — Десять групп по десять человек прочесывают дома вот этот, этот и те. — он просто махнул в сторону соседней улицы.
Командир, мать его!
— Откуда ведется огонь?
— Оттуда. — Иван Дмитриевич неопределенно махнул рукой.
— Кто засек откуда велся огонь, когда мы переползали улицу? — спросил я, обращаясь к своему "штабу".
Один из охранников Борисовича:
— Второй дом от этого угла по левой стороне. Либо четвертый, либо пятый этаж. Угловые квартиры.
— Вперед, прочесать! — командую я телохранителям.
Трое ушли.
— Еще куда? — Миненко крутил башкой.
— Вон! — Чапаев ткнул пальцем в конец квартала откуда показалась тупая морда американского БТРа.
— Ложись на хрен!
Американский бронетранспортер дал очередь вдоль улицы. Так, наугад, но длинную. Своим на выручку спешит.
Все упали.
— РПГ, Дмитриевич есть? — Сквозь грохот боя кто-то проорал?
— Есть! — откуда-то из-за завала проорал командир боевой группы — Мальчишки проинструктированы, пошли уже.
И мы увидели как двое пробираются ближе к надвигающей бронированной громадине.
— Блин! Только не в лоб бейте! — почти орал Борисович.
Все следили за тем как разворачивается БТР, чтобы объехать завал. И тут раздался выстрел. Все по правилам. В борт, ближе к башне. Казалось, что секунду ничего не происходит, только встал броневик. Потом он как бы слегка надулся, а потом раскололся, из него с грохотом вылетело пламя.
Радовались мы? Конечно! Есть дело! В "яблочко"! Ай, да, мальчишки!
Мы спустились в ближайший подвал. Связисты тут же раскинули антенны.
С мест поступали доклады, что везде идут бои, у нас есть потери, но первую группу американцев уже загнали на мост. Они по всем правилам боя быстро его проскочили, оставили часть для охраны моста, а на другой стороне стали укрепляться. Правильно. Так и надо!
— Укрепляются там, где и надо?
— В точности! — радостно проорали мне в ухо — Где мы им место подготовили!
А секрет был простой. Те места, что были нам невыгодны, мы завалили навозом и гниющим мусором. Оставили лишь два хороших участка местности. Оттуда и обзор хороший, да и мы пристреляли его тоже… На войне как войне.
Я отдал приказ всем поднажать, гнать пиндосов на мост. Видимо, остальные американцы получили приказ оттягиваться за мост. И вот по докладу еще одна группа американцев вместе с двумя "Абрамсами", под жидким нашим огнем проскочила на полном ходу мост и укрепилась на той стороне. Давайте, давайте, "союзнички"!
Я потер руки в азарте. Потом увидел, как на меня смотрят мои товарищи. Собрался, сделал вид, что просто отряхиваюсь, поправил одежду.
Иван Дмитриевич и двое его бойцов притащили раненного американского солдата. По виду рана была нестрашная. Пула прошла навылет чуть выше кисти, одна из костей, конечно, перебита, но, судя по тому, что рука не болталась плетью, вторая была цела.
— Трое их было. — один сопровождающих еще в горячке боя размахивал руками. — Двое в квартиру ворвались бабку и мужика сразу убили, завалили дверь барахлом домашним. Мы дверь гранатами вынесли, двое отстреливались. Мы их гранатами, потом добили, "тяжелые" они были, а этот в ванной спрятался. Сквозь дверь стрелял. Мы очередь и "хенде хох" кричим!
— Так это по-немецки. — усмехнулся Иван.
— А по-английски не знаем. — парни чуть не хором ответили.
— Я знаю. — вперед вышел Студент.
Он перебросился с ним несколькими фразами.
— У него дед воевал с немцами, оттуда он знает как по-немецки "руки вверх" и сам он немецкий в школе учил.
— Понятно. Лирики мало. Дело давай.
— Звать его рядовой Кларкин. Джим. Штат Оклахома…
— Ты еще у него спроси когда первый раз пиво пробовал. — не выдержал Иван. — Какова задача, кто командир, ждали они нападения?
Студент спросил, выслушал ответы, кивая, что понимает его, потом прокомментировал:
— Задача была простая — взять город, прочистить его от партизан, на том берегу они планировали устроить фильтрационный пункт под открытым небом, потому что бежать оттуда сложно. Нападения не ждали. Он говорит, что согласно Женевской конвенции мы должны его прооперировать, поместить в лагерь для военнопленных и известить его семью о том, что он находится в плену.
— Скажи ему, что он не военнопленный, а убийца стариков. А поэтому мы его расстреляем. — я закурил — Перед смертью можем дать покурить, но не более.
Пленный побледнел, заорал что-то. Один из конвоиров выстрелил ему в голову.
— Что поторопился? Может, он покурить хотел? — Иван кивнул в сторону трупа.
— А у меня сигарет мало, боюсь самому не хватит. А он не курит. Я его прошарил прежде чем сюда вести, ни сигарет, ни зажигалки. — тот, что стрелял.
— Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет. — Студент — Я ботиночки приберу? Хотел штаны снять, да, смотрю, он обделался.
— Тащите его отсюда! — Иван Дмитриевич скомандовал.
Стали поступать доклады от групп, что американцы, прикрываясь огнем, организованно отходят за мост. Несколько групп были отсечены и уничтожены. С нашей стороны были потери как "двухсотые" — убитые, так и "трехсотые" — раненные. Трое попали в окружение, но один застрелился, двое подорвали себя гранатами, когда противник подошел ближе.
И вот, судя по докладам, на нашем берегу осталось лишь две небольшие группы, которые, видимо, были дезориентированы, они отчаянно бились в окружении. Причем окружение они создали себе сами. Сумели завалить проходы, обрушив ближайшие здания. Я отдал приказ просто их удерживать там, отгоняя огнем от завалов.
И вот последняя колонна противника отчаянно отстреливаясь во все стороны быстро перемещалась по мосту. Необходимо отметить, что в каждом более-менее примечательном мосту, на случай войны, была устроена ниша, в которой была размещена взрывчатка. В случае отступления, мост взрывался и противник отсекался. После 1991 года взрывчатку вынули и использовали по различному назначению. А вот ниши остались, саперы, инженеры-проектировщики мостов и эксплуатационники мостов прекрасно знали где эти ниши и сколько взрывчатого вещества необходимо туда заложить, равно как они и знали куда уходят провода для подрыва…
Взрывчатка была заложена заранее, и когда последняя группа противники с бронетехникой показалась на мосту, грех было не воспользоваться данной возможностью.
По радиостанция я слышал как командир группы минирования скомандовал:
По радиостанция я слышал как командир группы минирования скомандовал:
— Внимание… — потянулось ожидание, вынимающее душу, ну, же, милый, ну, же…, и наконец! — Подрыв!
И через секунду торжествующее:
— Ее-е-е-сть! Хана звиздюкам! Полный трындец!
— Доложите обстановку! — как можно сухо потребовал я.
— Есть! Группа противника в количестве двух БТРов, одного "Хаммера" группы пехоты в количестве около пятидесяти человек упали в воду, после подрыва моста, сверху дополнительным взрывом обрушены конструкции, которыми придавило многих. Плюс тех, кто умудрился скинуть бронежилеты и пытается выплыть пристреливают. Противник, что окопался на берегу, активно пытается огнем поддержать своих. Перехожу в третьем этапу операции.
— С Богом!
Третий этап заключался в том, в тех местах, где противник оборудовал свои огневые позиции были зарыты около десятка мощных фугасов, плюс в кучах навоза и мусора, которые высились по бокам и сзади на небольшом удалении от их позиции, были установлены мины направленного действия МОН-100, не считая самого главного сюрприза, а именно, что сверху всю эту большую площадку прикрывал большой выступ скалы, в которой были пробурены шурфы и заложено около двухсот килограммов аммонита.
Вдали послышались взрывы — сработали фугасы, на которых расположился противник. Те, кто уцелел, рванули в сторону, но там также каскадно сработали мины. "Саперный пулемет". И когда уже обезумевшие и ничего не понимающие американцы отпрянули к скале, тут был обрушен "козырек". Несколько десятков тонн скальной породы обрушились на головы солдат и офицеров доблестной американской армии… И стало одной братской могилой больше на Земле. Хорошо!!!
Чтобы противник не расслаблялся, после первого же подрыва над местом боя стояла пыль, по этому месту велся беглый минометный огонь. Никогда бы не подумал, но миномет легко изготовить из подручных средств. Берете кардан от КАМАЗа, с одной стороны завариваете толстой пластиной, строго по центру устанавливаете иглу для накаливания капсюля детонатора. Осталось подобрать калибр мины. Сию конструкцию устанавливаете на треногу в УАЗ или Ниву.
Шокированную группу пехоты, что обороняла мост с нашей стороны без лишнего труда перебили.
Одна блокированная группа пехоты попыталась затеять переговоры, но из-за незнания ими русского языка, а нами английского, была уничтожена. И тут как на заказ прилетела, как говорят американцы "кавалерия" — вертолеты.
О их подлете мы знали от нашей агентуры, что была выставлена вокруг аэродрома и работала на самом аэродроме, поэтому заранее были выставлены стрелки с ПЗРК (переносной ракетно-зенитный комплекс). Из пяти вертолетов удалось сбить два. Хоть они и летели на сверхмалой высоте, буквально задевали брюхом верхушки деревьев и был включен бесшумный режим винтов, не было привычного звука, лишь легкий стрекот — шелест винтов. Благо, что знали откуда они идут. Не проморгали, а то бы они натворили нам бед. Стреляли в хвост, они даже не успели противоракетный маневр сделать. Слишком малое расстояние было и сверхмалая высота. Спеклись. Никто не выжил, взорвались в воздухе. И хваленная броня не помогла и не спасла пилотов.
Два вертолета рухнули. А оставшиеся три, расстреливая в огромном количестве тепловые ловушки, улетели на базу. Ну, вот теперь и нам пора! Я скомандовал отход. Сейчас прилетит авиация. Да, и с базы сообщили, что там формируется колонна, которая поспешит на выручку оставшимся. Будем надеяться, что впопыхах они не выставят инженерную разведку для разминирования и снятия фугасов.
Так оно и получилось, что когда две колонны американцев подошли к городу, то сработали мощные фугасы и передовые машины разорвало словно картонные, и тут же были подорваны фугасы и мины направленного действия, установленные на склонах. Через десять минут были подорваны еще мины, которые были смонтированы для пехоты. Это все уже делалось на автомате, без нашего участия. Также сработали две ловушки, когда при наезде на канализационный люк шел подрыв. Все было сделано на русский "авось", без особой надежды, что сработает, оказалось, что сработало. И на старуху бывает поруха. Ничего, теперь они будут осторожнее, а нам будет сложнее.
Многое мы узнали, находясь в подземном бункере, смотря телевизионные новости.
Итог операции "Шторм" был таков. Потери с нашей стороны. 7 человек убитыми, 23 ранены, из них трое тяжело раненных, остальные — легко раненные. Пропавших без вести — нет, попавших в плен — нет.
Как бы СМИ не пытались замалчивать количество погибших со стороны противника, но они впечатлили даже меня. 263 военнослужащих погибло, более трехсот ранено. Правда, они не говорили сколько их тяжело, а сколько легко. Около десяти человек пропало без вести, видимо, унесло течением реки. Батальон практически уничтожен полностью. Выживших с помпой награждали всеми медалями. Герои, млин.
Потери в технике также внушали уважение. Пять танков можно сдавать сборщикам цветного лома, семь БТР. Около двадцати единиц колесной техники и два вертолета. Красота!
Глава 8
По этому поводу не грех и выпить! В бункере мы находились вдвоем с Иваном.
Не было у нас старших командиров, что устроить нам "разбор полетов". Да, мы и сами видели свои недостатки. Поэтому разложили карты и стали вновь переживая бой, разбирать бой. Я в свое время много читал про историю войн, в т. ч. и воспоминания немецких генералов как первой мировой войны, так и второй.
В отличие от наших истерик, там каждый бой разбирали спокойно, за столом, без воплей разбирали как победы, так и поражения, делали выводы. Правда, им это не особо помогло. Их ошибка — строгое следование Уставов, Приказов, инструкций, предписаний. И надежда на технику, передовые технологии, вооружение, а не на людей. В этом их сила и слабость. Нечто подобное мы наблюдали у американцев. Импровизировать они не способны.
И без посторонних людей, спокойно, порой безжалостно к своим ошибкам, а иначе нельзя, погибли наши люди. А у нас итак каждый человек на счету. Сказать, что они мне дороги, значит, ничего не сказать. На мой личный взгляд — это цвет нации, соль земли русской, они сами встали защищать Россию, не по призыву партии, а по зову крови, совести, порыв души. И вот они погибли. Почему? Я же вроде все прочитал. Они не должны были погибнуть в этом бою. Я все предвидел!
Я корил себя молча, выискивая просчеты в своем планировании боевой операции. Невольно на ум приходила старая солдатская поговорка: "Посчитали на бумаге, да, забыли про овраги, а по ним ходить!" И вот мои просчеты, которые на КШУ (командно-штабные учения) могли и не заметить, в реальном бою обернулись гибелью моих подчиненных. Я беспрерывно курил, перекидывая сигарету из одного угла рта в другой, сжевывал фильтр, заканчивая одну сигарету, от окурка первой прикуривал вторую. Ошибки! Работа над ошибками!!!
Я видел эти ошибки, они были чудовищны! Просто чудо, что нам удалось выиграть бой. Бог был на нашей стороне. Но это не может продолжаться всегда.
Разведка поздно упредила. Мы на самом деле не знали количественный, качественный, численный состав противника. И вот здесь, когда они входили в город и стали делиться на группы, мы не предполагали как все пойдет. А вот здесь можно было нанести упреждающий и сокрушительный удар, в том числе путем закладки фугасов и мин направленного действия!!! И все это можно было делать на радиоуправляемых или проводных системах, не привлекая людей. И тогда бы американцы были бы вынуждены идти иным путем, тем путем, что мы ранее планировали! А именно здесь погибли три моих человека. Три русских жизни, три души были загублены потому что их командир просчитался. Потому что не просчитал все варианты. Потому что он тупой осёл, козёл, чмо, гандон!!! Простите меня, люди русские! Простите, православные. Я невольно смахнул слёзы, что наворачивались на глаза. Виноват я в вашей смерти. Виноват дальше некуда.
А вот здесь мне непонятно отчего они погибли. Здесь все шло по плану. Непонятно.
Я крутил карту города. Вспоминал доклады и свои команды. Проводил хронометраж. Спрашивал у Ивана. Он пояснил, что когда саперы закладывали мины и фугасы, они это сделали в несколько ином месте чем планировали ранее, но не оповестили тех бойцов, что были с ними, вот те и попали под осколки своих мин.
От злости я грохнул кулаком о стол, в месте удара порвалась карта. Иван от неожиданности подпрыгнул.
— Нельзя же так, Николай Владимирович! Так до инфаркта довести можно!
Я разразился длинной тирадой о русском разгильдяйстве в результате которого гибнут твои же соратники! Нельзя! Под трибунал бы саперов! Да нет у меня трибунала, а стрелять своих же у меня рука не поднимется, но разговор у меня с ними жёсткий, разотру в порошок. Это не должно повторится. Никогда не должно повторится!!!