– Все элементарно: в субботу наши играют с «Люксембургом». Где мы, а где «Люксембург»? У них капитан команды бухгалтером работает по восемь часов в неделю. У них вообще нет профессионального футбола. Мы их уделаем.
– Точно! А я и забыла! Будем смотреть футбол. И говорить о футболе! – обрадовалась Лиса, но тут же погрустнела: – Только вот как быть с Морозовым…
– А ты ему так и не сказала ничего?
– Он знает, но… Мы об этом не говорим.
– Слушай, ну пора уже расставить все точки над «е». Либо он принимает тебя такой, как ты есть, либо…
– Либо что, Танчик? У меня первый раз в жизни любовь! У меня есть свой парень! И что ты предлагаешь, бросить его ради такой мелочи?!
– Мелочи?! Ежик Женя! Футбол – часть твоей жизни! Твоя мечта! Это не мелочь.
– А как быть?
– Я не знаю. Твоя жизнь – тебе решать.Но Лиса понятия не имела, что делать.
Глава 16 Про то, как неожиданно наступил и прошел Лискин день рождения
Когда Лиса не знала, что делать, то предпочитала не делать ничего. Но время шло, и суббота приближалась. В конце концов она решила выбросить все из головы. Ведь это был ее праздник, и она имела полное право приглашать тех, кого считает нужным, говорить о том, о чем считает нужным, и смотреть то, что ей хочется. А еще она верила, что Морозов увидит, как она любит футбол, увидит, как все они сдружились между собой, поймет, как это важно для нее и всех девчонок, и перестанет смеяться. Начнет поддерживать ее, как Игнат Машу. Поверит в нее. Ведь он же ее любит – он любит ее!
В среду она проснулась от его эсэмэски: «С днем рождения, Солнце!» И окончательно поверила в то, что все будет хорошо. А потом настала суббота.
Танчик помогла Лисе в кухне, Маша с Игнатом и Женя с Гришиным принесли свои салаты и бутерброды, Аня привела кроме своего гитариста еще и его друга, чтобы не скучала Лариса. Тимка принес на флешке кучу музыки. Света – связку воздушных шариков. В один миг Лискина комната преобразилась: все теперь в ней говорило о празднике. Последним пришел Морозов с букетом алых роз. Прямо как в кино. Лиса почувствовала себя самой счастливой на свете.
А потом в дверь позвонили…
– Мы кого-то еще ждем? – спросила Танчик.
Лиса развела руками в недоумении.
– Я открою! – крикнула Лариса, которая была в прихожей.
Лиса расставила стаканы, прислушалась и направилась к входной двери. В прихожей, сияя и благоухая, стояла… Филимонова.
– Яна? – удивилась именинница, которая совсем не ожидала увидеть у себя первую красавицу.
Та же, как ни в чем не бывало, разделась и вытащила из сумочки маленькую коробочку:
– С днем рождения!
В Лисе боролись два желания: первое – немедленно выгнать незваную гостью, второе – как того требовали законы гостеприимства, сделать вид, что все хорошо, и принять подарок. Она, что называется, «зависла».
– Гони ты ее, – шепотом посоветовала Танчик. – Это ведь твой дом, и только ты вправе решать, кого пускать, а кого нет.
Лиса уже рот открыла, подбирая слова, чтобы выпроводить Филимонову, как…
– Яна, проходи! – вперед неожиданно вышел Морозов и, как радушный хозяин, показал гостье на дверь в Лисину комнату. – Какая неожиданность! Но мы тебе рады.
Филимонова тут же мимо растерявшейся Лисы шмыгнула к столу, сунув ей, пробегая, в руки коробочку.
– Леша… – обратилась было к Морозову Лиса.
Но тот моментально сгреб ее в охапку:
– Не будь букой. Что тебе, жалко, что ли?
У Лисы моментально испортилось настроение, но как исправить ситуацию, чтобы не спровоцировать скандал, она не знала. Поэтому ей ничего не осталось, как нацепить на лицо радушную улыбку и пригласить всех к столу.
Сначала все заговорили о школе. А потом гитаристы группы «Рога и копыта» рассказали о себе и о своей музыке и взялись за гитары, которые предусмотрительно захватили с собой. Они пели свои песни и песни русского рока. Только Лисе было не до них…
Филимонова – вот кто раздражал ее и не давал наслаждаться праздником! Красавица не позволяла Лисе расслабиться ни на минуту: она то пыталась похозяйничать за столом, то пристроиться к Морозову. Саму же Лису Филимонова старательно не замечала, как будто это и не был ее день рождения! Все ее подозрения тут же вспыхнули с новой силой: первая красавица собиралась, нет, старательно уводила у нее Морозова прямо в ее праздник! В конце концов Лиса не выдержала и вытащила в коридор Танчика, чтобы излить свою злость:
– Нет, ну ты видишь, что происходит?! Чего она вообще приперлась?! Кто ее звал?! Это ведь мой день рождения, мой! А она строит глазки моемуМорозову в мойдень рождения!
– Выгони ее, – посоветовала Танчик.
– Как?!
– Я не знаю. Надо придумать.
– Ой, какая романтическая песня. Это же «Белая гвардия»! – И Лиса подпела музыкантам: – Белая гвардия, белый снег, белая музыка революции, белая женщина, нервный смех, белого платья слегка коснуться… – А потом взвыла: – Я так хочу потанцевать с Морозовым! А тут эта Филимонова!
– Так и потанцуй с ним. Что тебе Янка? Если не можешь выгнать, веди себя так, как будто ее нет, – посоветовала Танчик.
– Я не могу. Почему-то…
– Почему?
– Я не знаю. Танчик, милая, придумай что-нибудь! Уведи куда-нибудь эту Филимонову! Я не знаю, пошли ее за хлебом. А потом мы ее не пустим. А я пока станцую с Морозовым. Сделай что-нибудь, а? – взмолилась Лиса.
– Ну ты, Ежик Женя, озадачила…
В комнате раздался взрыв смеха, музыканты заиграли другую песню.
– «Ария»? – прислушалась Танчик.
– Да какая разница! Понимаешь, у меня такое ощущение, что сегодня должно произойти что-то очень важное. В моей жизни. Между мной и Морозовым. Он мне должен в чем-нибудь признаться. Предложить стать его девушкой. Официально. Не знаю. Что-то должно случиться. Я это чувствую. Кругом знаки. Я ведь почувствовала: он придет с красными розами. Веришь, я как будто знала это! И он пришел. И что-то, наконец, должно решиться. Ведь ты права, какие-то у нас отношения… не такие. А я хочу ясности. Чтобы он поверил в меня. В футбол. Чтобы мы наконец-то поговорили об этом. Я так волнуюсь, Танчик, – призналась Лиса, а потом спросила: – А ты веришь в знаки?
– Как бы тебе сказать… Понимаешь, я, наверное, большая реалистка, чем ты… А ты – мистик… – замявшись, ответила та.
– То есть не веришь? Но ведь они есть!
– Ну какие знаки? Что может быть ожидаемее и банальнее парня с красными розами на дне рождения у девушки?
– Ну и не верь! Ну и ладно! – почему-то еще больше разволновалась Лиса. – Тогда просто помоги мне. Сделай что-нибудь, чтобы мы с Морозовым остались одни, без Филимоновой, которая от него ни на шаг не отходит…
– Да почему я-то все время должна устраивать ваши отношения! Я…
Не понятно, что хотела дальше сказать Танчик, как из комнаты вдруг ясно донеслось:
– Ты – краб-сваха.
Там продолжали петь.
– Что? – не поняла та.
Подруги переглянулись.
– Ты тоже это услышала? – уточнила Лиса. – Ты – «краб-сваха»?
– Я не краб-сваха! – рассмеялась Танчик. – Что-то я не помню у «Арии» песню про краба-сваху.
Лиса хотела было ответить, как из комнаты снова донеслись несколько голосов, старательно выводящих: «Ты – краб-сваха!»
Подружки теперь уже хором рассмеялись.
– Интересно, а как выглядит краб-сваха? Представляешь, свадьба идет, а за столом, на самом почетном месте, сидит краб-сваха, благодаря которому молодые нашли друг друга, – начала фантазировать Танчик.
– И клешней поднимает тост «За молодых!», – подхватила Лиса, почти истерично хохоча: напряжение, копившееся весь вечер, вылилось в смехе, – ей стало значительно легче.
– Ладно, раз уж я – краб-сваха, пойду попробую куда-нибудь увести Филимонову, – отсмеявшись, сказала Танчик и добавила: – До меня дошло. Это песня не «Краб-сваха», а «Раб страха». Это «Ария», их древний альбом «Игра с огнем».
– Тогда почему они два раза спели «краб-сваха»? – не поняла Лиса.
– Это был знак.
Лиса не заметила, как и куда увела Танчик Филимонову, да ей это было и не важно. Она снова попросила музыкантов сыграть песню «Белая гвардия» одноименной группы и предложила всем:
– Давайте танцевать!
Ее охотно поддержали. Только танцевать пришлось в коридоре, потому что все пары в ее комнате не поместились. Морозов прижимал к себе Лису, а она прижимала к себе Морозова, потихоньку успокаиваясь. «Это мой день рождения, и я не буду думать ни о какой Филимоновой, не буду, не буду», – убеждала себя Лиса, и неприятные мысли оставили ее.
Потом еще танцевали, пели, ели и говорили. И в конце концов, как и следовало ожидать, заговорили о футболе. Лиса радостно включилась в разговор, но… но быстро заметила, что Морозов откровенно скучает и злится. Она сначала испугалась, а потом… Потом решила: момент настал. Настал тот момент, когда надо было поговорить с Лешей о футболе. О том, что она жить не может без этой игры. О том, что она тренируется и собирается стать великой футболисткой. О том, что ей нужны его поддержка и понимание. Лиса позвала Морозова на балкон.
Потом еще танцевали, пели, ели и говорили. И в конце концов, как и следовало ожидать, заговорили о футболе. Лиса радостно включилась в разговор, но… но быстро заметила, что Морозов откровенно скучает и злится. Она сначала испугалась, а потом… Потом решила: момент настал. Настал тот момент, когда надо было поговорить с Лешей о футболе. О том, что она жить не может без этой игры. О том, что она тренируется и собирается стать великой футболисткой. О том, что ей нужны его поддержка и понимание. Лиса позвала Морозова на балкон.
– И что ты мне хочешь сказать? – всем своим видом демонстрируя равнодушие, спросил он.
– Я хочу сказать тебе, что мы снова стали тренироваться. Команда «Мармелад» снова существует. Я играю в футбол, – волнуясь все больше и больше, начала Лиса.
– Я знаю.
– И?.. Ты не хочешь меня поддержать? Поверить в меня? Порадоваться за меня, ведь я нашла дело всей своей жизни! Свое увлечение! Свою будущую профессию!
– Солнце, ты тупая или прикидываешься? Я сколько раз еще должен повторить, что девчонки и футбол – вещи несовместимые? До тебя не доходит? – Он смотрел на нее сверху вниз с выражением скуки и усталости на лице.
– А я сколько раз должна тебе сказать, что футбол для меня – очень важно! – Лиса моментально, от одного его вида, почувствовала себя маленьким обиженным ребенком и готова была расплакаться. – Почему ты не слышишь, не понимаешь меня?
– Малыш, сколько ты будешь играть в эти игры?
– Всю жизнь!
– Всю жизнь позориться?
– Я буду выигрывать! – Лиса хотела это сказать сильно, решительно, громко, но от обиды голос сорвался, и получился какой-то невнятный писк.
– Ой, какие мы уверенные.
Лиса три раза шумно вдохнула и выдохнула, чтобы не разреветься. Она ненавидела себя за эту обиду, за слезы, предательски наворачивающиеся на глаза. Она хотела быть сильной, смелой, решительной, но рядом с Морозовым она неизменно чувствовала себя какой-то… убогой. Дурочкой. Ребенком. И ей это очень не нравилось.
– Что, опять с вами матч сыграть? С первого раза не дошло, так, может, хоть со второго дойдет? – между тем издевательским тоном поинтересовался он.
Морозов стоял напротив нее такой же красивый. Родной. Любимый… Любимый? Лиса вдруг ясно поняла, что она его… ненавидит. НЕНАВИДИТ. Почему-то так сильно ненавидит, что готова убить. Разорвать на мелкие кусочки. Развеять по ветру с балкона.
– Я. БУДУ. ИГРАТЬ. В ФУТБОЛ. И МЫ СЫГРАЕМ С ВАМИ МАТЧ. ЧЕРЕЗ МЕСЯЦ. В ВОСКРЕСЕНЬЕ. НА ТОМ ЖЕ ПОЛЕ. МЫ УДЕЛАЕМ ВАС НА БАЛАЛАЙКУ. МЫ ПОРВЕМ ВАС В КЛОЧКИ. МЫ ВЫИГРАЕМ! – Лиса сама не заметила, как стала кричать.
Она выкрикивала эти слова ему в лицо. Она не хотела больше быть ни ребенком, ни дурочкой. Не хотела быть Солнцем и Малышом. Она хотела быть Лисой, Ириной Лисицыной, капитаншей футбольной команды.
Лиса не заметила, что голоса в комнате давно затихли, что Тимка – самый любопытный из всех – тихонько приоткрыл дверь, чтобы получше слышать. Что девчонки, старательно делая вид, что им это неинтересно, тоже подслушивают…
– Мы обыграем вас! – кричала Лиса.– Ты больная! Истеричка! – тоже стал кричать ей в ответ Морозов. – Ты меня уже задолбала. Ты вот где у меня сидишь! – Он показал на горло.
У Лисы внутри все оборвалось: он назвал ее больной! И как же это было больно! Она испугалась! Ей снова захотелось выскочить с балкона, из комнаты и бежать, бежать, бежать прочь, домой, спрятаться от всех… Домой! Но ведь она была дома!
Лиса пришла в себя и с удивлением огляделась вокруг. Она была дома! Это был ее день рождения!
– Уходи! – вместо того чтобы убегать самой, сказала она. – У-хо-ди.
Глава 17, заканчивающаяся неожиданным для Лисы событием
– Это футбол, футбол во всем виноват! – неистовствовала Лиса, когда они остались наедине с Танчиком. – И зачем мне все это было нужно?! И с чего я решила в него играть?! Это все та пятница тринадцатое! Все пошло наперекосяк!
– Нет повести печальнее на свете… [10] – откликнулась та.
– Я тебя убью с твоим Шекспиром!
– Прости, сорвалось. Но сама подумай, при чем тут футбол? И почему обязательно кто-то в чем-то должен быть виноват?
– Но ведь кто-то должен быть виноват в том, что Морозов ушел! При всех! Все это видели! Какой позор!
– Но ведь ты сама, помнишь, рассуждала о лидерстве. Лидер – тот, кто берет ответственность на себя. Кто не оглядывается каждую минуту на других: а что они подумают?
– То есть это я во всем виновата? Сама?! И никто ничего не видел?!
– Да при чем тут «виновата»? Вина и ответственность – разные вещи. Чем самоубиваться веником, лучше, мне кажется, подумать, попробовать понять, что происходит. Разобраться. Понять, что можно исправить. Как исправить. Чего ты вообще хочешь.
– Я хочу играть в футбол и хочу, чтобы меня любил Морозов! Я не хочу выбирать между футболом и любовью!
– Мне кажется, тут в чем-то есть логическая ошибка… – задумалась Танчик.
– Конечно, ошибка! Как я могла выгнать Морозова?! Почему он ушел?! – Лиса почти что плакала.
– Я поняла! – вдруг вскрикнула Танчик. – Я поняла, в чем ошибка. Ты пытаешься сделать выбор между любовью и футболом, но ты подменяешь понятия. На самом деле ты мечешься между футболом и Морозовым, который запрещает тебе играть в футбол. Но Морозов и любовь – это разные вещи! Любовь и футбол совместимы, просто…
Но Лиса ее перебила:
– Просто я люблю Морозова! И любовь и футбол несовместимы! Боже, какой кошмар! Почему надо выбирать?! Я не хочу, не хочу, не хочу!
– Нет, подожди, послушай меня. Если бы у тебя был другой парень, который бы тоже любил футбол и поддерживал тебя в твоем увлечении, этого выбора бы не было! Ведь не мучается же этим выбором Машка Прохорова – Игнат только «за». И Тимка тоже верит, что у меня с футболом – серьезно, и он не запрещает мне играть. Поэтому любовь и футбол совместимы! Просто Морозов – не тотпарень.
– Что?
– То! Ты меня слышишь?
– Слышу. – Лиса старательно пыталась успокоиться и понять, что ей хочет втолковать подруга. – Как это не тот? Разве у меня есть еще кто-то, кроме Морозова? Я же люблю Морозова! И любовь и футбол несовместимы!
– Ежик Женя! – взвыла Танчик. —
Что есть любовь?
Безумье от угара.
Игра огнем, ведущая к пожару.
Воспламенившееся море слез [11] …
– Игра с огнем? Краб-сваха! – неожиданно вспомнила Лиса и истерически расхохоталась. – Опять этот краб-сваха. И чего он мне вспомнился? Не могу больше…
Поневоле Танчик тоже рассмеялась:
– Если в отношения вмешивается краб-сваха, то, такое ощущение, ничего из этого хорошего не получается…
– Да, тут точно без краба-свахи не обошлось. Я про меня и Морозова.
– Гнать его в шею, краба-сваху. Из меня, слава богу, краба-свахи не вышло.
– Не, ты не краб-сваха, – согласилась Лиса. – И прости, что я тебя попыталась в это во все впутать.
Она, просмеявшись, немного успокоилась. И теперь обе наконец стали разговаривать спокойно.
– А куда ты, кстати, дела Филимонову?
– Как тебе сказать… Из меня, как ты понимаешь, дипломат никакой. Я… Я просто случайнона нее на кухне соус вылила, – потупив глаза, призналась Танчик. – Вот ей и пришлось уйти.
– Так ей и надо.
– Только… знаешь, что она мне сказала? Ты ведь все равно его уже послала, так что я тебе скажу, хорошо? Она сказала, что Морозов любит ее. А тебя бросить собирался. Что он с тобой встречался, только чтобы ты его по английскому поднатаскала. И все. Только непонятно, верить ей или нет. Хотя, мне кажется…
Но Лиса не выдержала и перебила подругу:
– Что?! – Она, конечно, выгнала Морозова, но от этих слов ей стало нехорошо.
– Ну, Лиска, ну, правда, но ведь он ужасен. Он же тебя использовал. И смеялся над тобой. Ну зачем он тебе?
Лиса несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула. Она вспомнила весь сегодняшний длинный-предлинный день – свой день рождения… Как она готовилась, как фантазировала себе, что это будет первый ее день рождения, когда к ней придет куча гостей и еепарень. Представляла себе красные розы. Красные розы – символ любви! Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет…Морозов пришел, но что он ей сказал? Сказал ли он ей о своей любви? Она про себя называла его любимым… Что значит имя?А он за ее спиной встречался с Филимоновой.
Лиса вспомнила безобразную сцену на балконе… Сцену, которую видели все ее одноклассники! И Шекспир прав: «Весь мир – театр, а люди в нем актеры». И даже еще хуже: весь мир – какой-то сплошной дешевый сериал, только вот зачем она подписалась играть в нем главную роль? После того как Морозов ушел, хлопнув дверью, к ней кинулись с утешением девчонки. Не только Танчик, но и все остальные. Как оказалось, все были в курсе ее проблем с Морозовым.