— То есть ты просто поверила слухам? И ничего не проверяла? — уточнил Дмитрий.
Полина опустила глаза.
— Нет, я проверила, — призналась она после некоторой паузы. — Видишь ли, накануне, за день или два до этого, я заглядывала к ней. Просто так, посмотреть на нее, узнать, в каком она состоянии и вообще… Я ведь никогда раньше не видела твою жену, Дима. Я не разговаривала с ней, тогда ни о чем не спрашивала, не говорила, кто я. Просто заглянула в палату, посмотрела на нее и ушла. Она лежала, но в целом, как мне показалось, выглядела неплохо. Конечно, гематомы, царапины, ссадины, левая рука в гипсе… Но впечатления человека в тяжелом состоянии она не производила. Разумеется, я говорю только о физическом состоянии.
— Ну а потом? После того, как ты услышала о ее самоубийстве? — нетерпеливо спросил Дмитрий.
— Я сразу помчалась в травматологическое отделение, — сообщила Полина. — Хотела все уточнить, думала, вдруг это какая-то ошибка, что-то перепутали… Надеялась, что сейчас приду в палату, а Надя на месте, живая и невреди… Ну, в смысле, живая, я хотела сказать. Но нет…
— А что? Что ты увидела? — Он сам не заметил, что схватил ее за руку и крепко сжал пальцы.
— Я увидела пустую кровать. — Полина решительно высвободила руку, но Дима даже не обратил на это внимания. — Без белья, один голый матрас, ну, ты знаешь, как это бывает в больницах… На тумбочке оставались какие-то вещи, вода, журнал, еще что-то… А самой Нади не было. Ее соседка рассказала, что слышала, как ночью Надя встала и вышла из палаты, но никто не видел, как она вернулась. А под утро медсестра нашла ее около пустого шкафчика с лекарствами. Надя уже не дышала, и пульс не прощупывался. Во всяком случае, все так говорили.
— Вот именно, что говорили! — Дима сделал упор на последнее слово. — Сказать-то можно все, что угодно.
— Можно, — не стала спорить Полина. — Хотя у меня и в мыслях не было… Но теоретически возможно, что произошла какая-то ошибка, что Надю с кем-то перепутали… Получается, что она сама воспользовалась этой путаницей и под шумок сбежала из больницы. Но зачем? Почему она это сделала? Даже не дождавшись известий о твоем состоянии?
— Может, она не верила, что я приду в себя? — предположил после долгой паузы Дима. — Ей что-то не так объяснили, или она неправильно поняла… И решила, что я теперь годами, а то и вечно буду вот так валяться в отключке…
— Даже если и так, — решительно покачала головой Полина, — в подобной ситуации любящая женщина не убегает, а наоборот — стремится сама побыстрее прийти в норму, чтобы ухаживать за мужем. Во всяком случае, такая женщина, как Надя — насколько я ее себе представляю по твоим рассказам.
— Да, это верно, — не мог не согласиться Дима. — В характере Нади было поступить именно так, как ты говоришь. Но не будем забывать, что ей только что сообщили о гибели Кристины. Она могла быть не в себе, толком просто не соображать, что делает.
— И уйти из больницы, куда глаза глядят, оставив вещи? — задумчиво кивнула Полина. — Да, теоретически такое возможно. Тем более что было лето, тепло, верхняя одежда не нужна…
Они помолчали. Полина машинально сделала глоток воды со льдом из стоявшего перед ней запотевшего стакана, Дима даже не притронулся к своему чаю, который уже начал остывать.
— И что ты собираешься делать дальше? — поинтересовалась Полина после долгого молчания.
— Не знаю, — честно сознался Дима. — У меня просто руки опускаются. Я пытался найти хоть какие-то сведения о Наде, но их нигде нет. Ни в одной базе данных. Ни в Челябинске, ни в области. В ЗАГСе по месту прописки сообщили только то, что ее смерть у них не зарегистрирована. Как ты понимаешь, мне это мало что дает…
— Если все-таки это она пишет тебе эти письма… — Полина в задумчивости поднесла ко рту согнутый указательный палец, закусила его зубами, и у Димы невольно потеплело на душе. Он вспомнил этот ее жест, такой по-детски непосредственный, совершенно не вяжущийся с ее обликом. Полина часто так делала, когда увлекалась чем-то настолько, что переставала задумываться над тем, как выглядит, и это всегда вызывало у Димы прилив нежности.
— Извини, я отвлекся… Что ты сказала?
— Я сказала, — терпеливо повторила Полина, — что раз она жива и решила через столько лет дать о себе знать посредством этих писем, значит, она однозначно хочет, чтобы ты ее нашел.
Дмитрий кивнул.
— Да, пожалуй, я с этим согласен. И что же?
— То, что в этих письмах обязательно должна быть какая-то подсказка. Приедешь домой, еще раз внимательно перечитай их.
— Это можно сделать прямо сейчас. — Дима сунул руку в карман. — Я на всякий случай захватил их с собой.
— Тогда дай-ка мне, я тоже посмотрю.
Некоторое время они оба внимательно изучали уже порядком измявшиеся тетрадные листки в клетку, вчитываясь в каждое слово и пытаясь разглядеть между строк скрытый смысл. Но все было напрасно, никаких идей в голову не приходило.
— Вообще ничего, — пожал плечами Дмитрий. — Никаких названий, никаких намеков на место, где ее искать…
— Это все письма, других не было? — спросила Полина, не отрывая глаз от очередного листка.
— Писем не было давно, вот уже несколько месяцев, — отвечал Дима. — Все лето точно… Но это не все письма. Была еще открытка. Ее и первое письмо я не сохранил, поскольку не отнесся к ним серьезно.
— А ты помнишь, что там было? — Полина подняла заинтересованный взгляд.
— Только в общих чертах. Там точно упоминалась Турция, даже картинка на открытке была с морским побережьем… Но, думаю, это было только из-за передачи — я же сказал, что придуманная мной девушка Жанна утонула в Анталии. Вряд ли это значит, что Надя сейчас где-то в Турции.
— Как знать… — Полина в задумчивости потерла лоб ладонью. — Черт, почему мне кажется таким знакомым этот почерк? Никак не могу вспомнить, на чей он похож… Наверное, на почерк кого-то из моих одноклассниц.
— Я вот что думаю, — поделился Дмитрий, — а что, если мне заявить в полицию? Пусть объявят ее в розыск, или как это называется… Я ведь все-таки ее бывший муж…
— А может быть, что и не бывший, — невесело усмехнулась Полина. — Если выяснится, что Надя действительно жива. Тогда получится, что вы до сих пор в браке.
— Ну так тем более, — начал было Дима. — Значит, я имею право знать…
Однако закончить фразу Полина ему не дала.
— Нет, Дим, насчет полиции — плохая идея, — сказала она, помотав головой. — Что они о тебе подумают? Десять лет мужик молчал и не заявлял об исчезновении жены, а потом вдруг внезапно очухался? В полиции сочтут, что это выглядит очень подозрительно. И будут правы.
— Почему? — не понял Дмитрий. — Ведь я же действительно думал все эти годы, что она умерла. Тем более что даже могила есть…
— Нет, Дима, я категорически против полиции, не нужно впутывать их в эту историю! — сказала Полина твердо. — Во всяком случае, не сейчас. Для начала тебе неплохо бы самому разобраться в этом деле. Или хотя бы попробовать. Послушай-ка, что мне сейчас в голову пришло: а почему ты так уверен, что информация из архивов больницы — не ошибка?
— В каком смысле? — не понял Дима.
— Что, если Надя все-таки покончила с собой? — объяснила Полина. — Но ее смерть по каким-то причинам не была зарегистрирована. Такое, конечно, маловероятно. Но вдруг?.. Или возможен другой, менее сомнительный вариант — тот, кто давал тебе справку, что-то перепутал и сообщил недостоверную информацию. Скажем, Надежда Щеголева умерла, а какая-нибудь Нина Щеглова примерно в то же время выписалась. А человек просто открыл не тот файл или посмотрел не в ту строку или не на ту страницу. Такое вполне может быть.
— Может. — Дима был вынужден признать ее правоту. — Но что же это получается? Выходит, теперь у меня только один путь: отправляться в Саратовскую область, идти в больницу, делать запрос в архив на месте…
— Я тебе даже больше скажу, — продолжила его мысль Полина. — Тебе хорошо бы найти тех людей, которые были очевидцами событий десятилетней давности, и побеседовать с ними.
— Непростая задача, — покачал головой Дима. — Ума не приложу, как их искать, как с ними разговаривать… Хоть прямо частного детектива нанимай!
— Ну что ж, это тоже вариант. — Полина кинула взгляд на изящные часики, украшавшие ее запястье. — Ого! Не думала, что уже так поздно.
— Погоди, Полина, — остановил ее Дмитрий, которому вдруг пришла в голову сумасшедшая идея. — А ты не могла бы поехать со мной?
— Я-а? Ты что?! — От изумления она даже перешла на высокие, почти визгливые, ноты, что было ей совершенно не свойственно.
— Видишь ли… — торопливо заговорил Дмитрий. Ему вдруг стало очень важно, чтобы она согласилась. — Я ведь почти ничего не помню из того периода. Авария, потом лечение… Сама знаешь, в каком я был состоянии. А ты — другое дело. Ты, может быть, даже узнаешь кого-то из персонала, вспомнишь людей, с которыми говорила тогда о Наде…
Некоторое время Полина молчала. Дима тоже не произносил ни слова, ожидая ее ответа и сам удивляясь тому волнению, которое при этом испытывал. Он был почти уверен, что Полина откажется. Сошлется на работу, дела, семью… Ну да, семью! Он как-то совсем забыл, что она замужем, общался с ней так же, как десять лет назад, когда они были друзьями и любовниками. Но ведь с тех пор все изменилось, и в жизни Полины появился другой мужчина…
— Хорошо, — вдруг произнесла она после затянувшейся паузы. — Возможно, я смогу взять на работе пару отгулов. Когда ты хотел бы поехать?
— Как можно скорее, — честно признался он. — Хоть прямо сейчас. Мне необходимо побыстрее разобраться с этой историей, иначе я просто с ума сойду.
Глава 3 Полина
Отпуск ей дали без всяких проблем, собственно, не отпуск даже, а возможность использовать отгулы, которых накопилось более чем достаточно. Когда муж уезжал в длительные командировки, а такое случалось нередко, Полина часто выходила на работу в выходные и праздники, поскольку находиться в реабилитационном центре, работать, общаться с пациентами и коллегами ей нравилось больше, чем сидеть одной в большом доме или придумывать себе какие-то занятия. «Видимо, с возрастом я становлюсь все бо́льшим экстравертом, — усмехалась про себя Полина. — Или трудоголиком. Хотя трудоголиком я была всегда».
А вот объяснить мужу, куда и, главное, зачем она уезжает — это уже представляло задачу посложнее. С того момента, как Полина перебралась в Москву, она только дважды уезжала из дома без Павла — навещала своих родителей. Во всех остальных случаях и в путешествия, которых за это время было немало, и к тем же родителям, ее и его, они всегда ездили вместе. И теперь Полина стояла перед нелегким выбором: обмануть мужа, наплести ему, что она срочно отправляется к маме с папой или к подруге — или же быть честной и сообщить истинную цель поездки. Ни тот, ни другой вариант ее не устраивал. Осложнять семейную жизнь враньем не хотелось, и так в ее истории было слишком много лжи, Полина устала от нее. Но и рассказывать Павлу всю правду не было желания — вряд ли он был бы рад узнать, что его жена собирается ехать куда-то со своим бывшим любовником. После долгих раздумий Полина нашла промежуточное решение: сообщила мужу, что должна на некоторое время съездить по делам в больницу, в Саратовскую область, но не стала объяснять, какие именно дела ее там ждут. На ее счастье, Павел решил, что это связано с работой. Он не стал задавать лишних вопросов, и Полина вздохнула с облегчением. Семейные ссоры — тем более из-за Дмитрия! — ей были совсем ни к чему. Но и отказаться помочь ему она тоже не могла, так как до сих пор, несмотря ни на что, чувствовала себя виноватой перед ним.
Время перелета от Москвы до Саратова коротко до смешного — меньше полутора часов. До аэропорта «Домодедово» ей пришлось добираться чуть ли не вдвое дольше. А потом сели в самолет, выпили воды, перекусили — и уже на месте. Но за этот коротенький срок Полина передумала о множестве вещей, которые не давали ей покоя с той минуты, как в солнечный весенний день в ее кабинете неожиданно появился Дима. Что она почувствовала тогда? Изумление, радость, надежду, любопытство, испуг, обиду, торжество? Пожалуй, весь спектр эмоций вместе. Во всяком случае, наверняка Полина знала только одно: в тот момент она уже не хотела его видеть. Это в первые месяцы и даже годы, когда Дима только ее бросил, она желала встречи с ним, представляла, как судьба сведет их вновь, рисовала в своем воображении различные ситуации. Тогда Полина то представляла себе, как они с Дмитрием так же случайно, как тогда в Москве, сталкиваются на какой-нибудь профессиональной конференции, то фантазировала, что он сам по прошествии времени понял, насколько она нужна ему, и решил вернуться. Но потом в ее жизни появился Павел, и мечты о Диме оставили ее. С тех пор вот уже несколько лет Полина на собственном опыте постигала, насколько синица в руках удобнее и спокойнее журавля в небе. Тем более что с синицей, это необходимо было признать, ей очень и очень повезло. Девять женщин из десяти… да что там, девяносто девять из сотни! — сочли бы Павла воплощением самых радужных грез: богатый, симпатичный, нежадный, любящий, внимательный, с нормальным характером и минимумом тараканов в голове. Все это было так, и Полина прекрасно это понимала. Выйдя замуж за Павла, она не просто запретила себе думать о Диме, она действительно пришла к мысли, что не хочет больше вспоминать о нем, что в какой-то мере даже стыдится этих страниц своей жизни, что она закрыла их навсегда и никогда больше не станет перечитывать. И после той неожиданной встречи, когда Дима свалился как снег на голову, она окончательно уверилась в своем решении… Но не прошло и нескольких месяцев, как согласилась, втихаря от мужа, отправиться с Дмитрием, точно тайные любовники, в другой город, где они на всякий случай даже заказали гостиницу, хотя, конечно, разные номера.
Против ее воли мысли все время возвращались в прошлое, память с навязчивым упорством выталкивала из своих недр то, что Полине так страстно хотелось забыть, никогда не думать об этом, не мучиться сомнениями и вопросами, ответа на которые не знал никто в этом мире… Нет уж, хватит, хватит, хватит думать об этом! Полина волевым усилием заставила себя переключиться и обернулась к своему соседу.
— Дима, расскажи мне о себе. Я ведь действительно ничего не знаю о том, как ты жил эти десять лет, как добился такого успеха… Как ты живешь сейчас? У тебя есть семья, дети?
Дмитрий усмехнулся и покачал головой:
— Что ты, какая семья… У меня нет времени на такие вещи. Занят двадцать четыре часа в сутки, еле успеваю поддерживать себя в форме. С трудом сумел выкроить время на эту поездку.
— Лучший отдых — это смена вида деятельности, — попыталась пошутить Полина.
— Ну, да, — кивнул Дима. — Как говорит мой супервизор, жизненно необходимо иногда останавливать колесо и выгуливать белку.
— О, у тебя даже супервизор есть! — с иронией произнесла Полина.
— Ну а как же. Должен же кто-то разгребать те завалы негатива, которые постоянно во мне копятся, — ответил Дима и снова уткнулся в свои записи.
Полина пожала плечами и повернулась к иллюминатору. Слова Дмитрия заставили ее задуматься.
Ни Полина, ни Дима даже примерно представить не могли, сколько времени они пробудут в Саратове. Теоретически все интересовавшие их вопросы можно было бы решить за один день, но ни он, ни она не верили в такой исход и не были настроены столь оптимистично. Не исключено, что ответа на запрос в архив снова придется ждать несколько дней. Впрочем, это даже к лучшему — Дмитрий и Полина решили, что за время ожидания попробуют разыскать кого-нибудь из персонала больницы, кто попытается вспомнить события десятилетней давности и прольет хоть каплю света на загадку, которая волновала теперь обоих.
— Вот что хотел у тебя спросить, — прервал ее размышления голос Дмитрия. Полина не слишком охотно оторвалась от созерцания облаков за окном и повернулась к нему. — Если нам вдруг удастся найти человека, который помнит ту историю с Надей… То как мы ему объясним свой интерес? Что скажем?
— Как «что»? Правду, — пожала плечами Полина. Но увидев в глазах своего спутника изумление и даже испуг, поспешно добавила: — Ну, не всю правду, конечно. Можно сказать, что ты восстанавливаешь утерянное свидетельство о смерти жены, но в ЗАГСе по месту ее жительства случилась какая-то неразбериха с документами, и тебе пришлось приехать, чтобы обратиться непосредственно в больницу, выдавшую заключение. Ну и заодно ты, коли уж приехал сюда, решил узнать подробности ее смерти — из уст людей, которые были поблизости. Ведь десять лет назад ты никак не мог этого сделать, поскольку сначала сам был болен, даже в коме, а позже тебя перевели в неврологический центр за сотни километров отсюда.
— Да, пожалуй, ты права. Можно будет сказать и так. — Дима кивнул и сделал глоток минералки из пластиковой чашки. Он помолчал некоторое время, а затем произнес: — И вот еще какая мысль мне в голову пришла… Предположим, Надя действительно покончила с собой. Но тогда по этому делу обязательно должно было бы быть следствие, разве не так? Ко мне должен был бы прийти милиционер, допросить меня… Но этого не было! Я совершенно уверен, меня посещал только следователь, который вел дело о самом ДТП, такой совсем молодой парнишка. И я никак не могу вспомнить, говорил он что-то о смерти Нади или нет…
— Я точно помню, что тот следователь успел допросить Надю, пока она еще была жива, — отвечала Полина. — Во всяком случае, пока она находилась в больнице. Он говорил мне об этом, и даже сообщил, что Надя ни в чем тебя не обвиняла и категорически отказалась подавать на тебя заявление, как это часто делают при ДТП. Особенно когда происшествие бывает со смертельным исходом. Я обсуждала тогда этот вопрос с адвокатом, и он сказал, что нам, то есть тебе, с этим очень повезло. Если нет заявления, то нет и обвинения, а раз так, то шансы, что тебя на суде оправдают, увеличиваются.