– Он опасен.
– Да ладно, одни амбиции.
– Говорю тебе, он опасен! И начинает догадываться, что мы спускаем дело на тормозах.
– Он один, а один в поле не воин, как известно. В крайнем случае пригрозим, чтоб не путался под ногами, а не уймётся – уберём.
– Тогда сюда нагрянет десант из «конторы».
– Не нагрянет, мы вывезем майора за пределы зоны. К тому же нам осталось ждать всего двое суток максимум. Зверь активируется, и мы спокойно уберёмся отсюда.
– Твоими устами – да мёд пить, Десятый!
В дверь кабинета постучали, вошли Борщевский, как всегда угрюмо-недовольный чем-то, и Супрун, его помощник по особым поручениям.
– Что обсуждаем?
– То же, что и вчера. Ситуация ухудшается, – буркнул Чешко, едва не облив китель кефиром. – Чёрт! Руки дрожат, как у алкоголика.
– Твой носитель и был алкоголиком, – презрительно выпятил губы следователь. – Десятому могли бы дать носителя получше. Я на это твоё пузо смотреть не могу!
– Чешко был ближе всех к зоне.
– Да понимаю!
Полковник с досадой бросил пустой пакет в корзину для бумаг.
– Предлагаю увезти тело в Усть-Кишерть, и чем быстрее, тем лучше. Меньше народу будет тереться у Молёбки.
– Закончим процедуры – увезём.
– Сегодня к вечеру!
– Сделаем. Я бы ещё и журналистку эту придавил где-нибудь по-тихому. Она наверняка что-то знает и может растрепаться майору. А он и так взял стойку.
– Вечером мы с ним поговорим.
Зазвонил телефон Шульмана.
– Секунду, – сказал он, поднося к уху айфон. – Слушаю.
Возникла пауза. Лицо капитана стало мрачнеть.
– С кем?.. понятно… нет, следите пока. – Шульман прикрыл трубку рукой. – Кашин на хуторе, разговаривает с лодочником.
– Говорил же – надо было его мочить! – выдал хищную улыбку Супрун.
– Что будем делать, господа наездники?
Следователь бросил тяжёлый взгляд на потеющего Чешко.
– Доигрались, герр гауптштурмфюрер? Кто будет расхлёбывать кашу, если майор начнёт копать глубоко?
– Его надо… – начал Супрун.
– А если он и в самом деле не один?
– Парнишка при нём – из наших местных чекистов.
– Я не о парнишке.
Чешко открыл второй пакет кефира.
– Выбора не остаётся. Надо брать его и допрашивать.
– Давайте я попробую объяснить ему ситуацию, – предложил Супрун. – Расскажу, чем мы занимаемся, чего ждём. В конце концов, я тоже служил в «конторе» и знаю все её слабые стороны.
– У тебя была червоточина, – буркнул Борщевский, – категорическая уверенность в безнаказанности. Поэтому ты и пошёл на контакт с нами. А этот майор слеплен из другого теста.
– Все мы имеем внутри червоточины, – не обиделся Супрун. – Вы в том числе. А попытка – не пытка. Пойдёт на контакт – хорошо, не пойдёт – спишем. Нам всего-то надо день простоять да ночь продержаться, как писал пролетарский классик.
Борщевский посмотрел на Чешко.
– Тебе решать, ты у нас координатор.
Полковник посопел, бесцельно тыкая пальцами в клавиатуру компьютера.
– Хорошо, берём его. Гарик, группу на выезд!
Шульман проговорил в трубку:
– Не спугните майора, мы скоро будем.
– Не надо посылать группу, – сказал бывший сотрудник ФСБ. – Мы сами его возьмём. Я лично с ним разберусь.
Хутор Выселки. 25 августа, три часа дняБерег Сылвы напротив хутора оказался вполне цивильным, он даже имел деревянный причал с леерным ограждением и широкие сходни. По всему было видно, что за ним ухаживают.
Лодок видно не было. Справа и слева от причала располагались низкие бараки – гаражи, но ни у одного из них не стояла на воде какая-либо посудина. Впечатление складывалось такое, будто все владельцы лодок дружно убыли на рыбалку и ещё не вернулись из похода.
Зато к причалу был пришвартован бело-синий катер, небольшой, с кокпитом на одного человека под прозрачным козырьком и миниатюрным кубриком на корме. Имени катер не имел, только номер – 028.
– Корыто советских времён, – сказал Алексей. – Почту возит. Осадка маленькая, шустрый, может ходить по мелководью.
– Вряд ли мы уговорим хозяина, – неуверенно проговорила Евгения.
Варавва поднялся по сходням на причал, нарочно топая по настилу ногами погромче.
Дверца кубрика, украшенная иллюминатором, открылась, оттуда высунулась заспанная небритая физиономия: светлый чубчик, клювастый нос, широкий подбородок, скуластое лицо. Цвет глаз аборигена Варавва рассмотреть не смог.
– Добрый день, сэр, – сказал он. – Это ваш катер?
– Ну? – хрипло ответил «сэр».
– Ваш или нет?
– Ну? – повторил ответ средних лет мужичок.
– Нам захотелось прокатиться на нём до впадения в Сылву Вязовки. Мы заплатим.
– Не получится.
– Почему?
– Я при исполнении.
– То есть вы не владелец?
– Моторист.
– Свяжись с хозяином, уговори, а лучше возьми нас на борт втихаря, и ни с кем не надо будет делиться. Мы потратим на прогулку не больше часа.
– Не могу…
– Такой хороший день, а ты не в настроении, – укоризненно покачал головой Алексей. – Кто отворачивается от хорошего заработка, неблагодарен, ибо выказывает пренебрежение милости божией.
– А скоко дадите?
– Тысячу.
– Гроши, – скривился моторист.
– Две, – повысил ставку Варавва.
– Три.
– Уговорил.
– Но всех я взять не смогу.
– Почему? Уместимся как-нибудь, нас всего трое.
– Двоих возьму, – упёрся моторист.
Варавва оглянулся на спутников.
– Женя, может, останешься?
– Давайте лучше я останусь, – оценил мимику журналистки Алексей. – Будем держать связь. В случае чего я найду способ присоединиться к вам.
– Договорились, – согласился Варавва. – Жди нас здесь через час-полтора.
Он подал руку Евгении, оба перелезли на борт катера.
Моторист вылез из кубрика целиком, оказавшись в коричневой робе инспектора рыбнадзора, снял с тумбы на причале кольцо швартовой верёвки, встал к штурвалу.
Катер заворчал мотором, медленно отошёл от причала.
Плёс Сылвы лёг перед его носом извилистой лентой шириной всего в двадцать-тридцать метров.
Однако далеко катеру отплыть не удалось.
Из-за поворота реки вдруг вынесся другой катер, пошире и подлинней, с высоким фальшбортом и надстройкой на корме под белым пластиком. На носу у него торчала тумба, на которой крепился прожектор. При повороте стало видно название катера: «Гроза». Он лихо подрезал катер Вараввы, заставив рулевого остановиться.
– Всем на борту! – загремел жестяной голос. – Стоять, не двигаться! Поднять руки!
Варавва оценил ситуацию в долю секунды, отвернулся, активировал мобильный, ткнул пальцем в сенсор с позывным «Алекс».
Лейтенант откликнулся по-военному быстро:
– Да?
– Алексей, звони своему шефу, вызывай тревожную группу, как я и просил. Немедленно! Я найду способ связаться с тобой. А лучше бы ты запросил моё Управление, начальник – полковник Старшинин.
– Что случилось?! – всполошился чекист.
– Нас вяжут. – Варавва поднял руки на уровень плеч, посмотрел на испуганную Евгению. – Подними руки. Всё будет хорошо, верь мне.
Катера сошлись.
На борт судна небритого моториста спрыгнули трое: мощного сложения сержант-полицейский с «калашниковым» в руках, капитан Шульман и давешний глыбистый блондин с лицом водителя асфальтового катка.
– Обыщи их, – бросил он сержанту.
Варавва мог бы освободиться от всех троих за пару секунд, но с ним была женщина, и он оставил планы освобождения на будущее.
– Я безоружен, она тем более.
Сержант всё же похлопал его по бокам, по груди, провёл ладонями по штанам, начал было обыскивать журналистку и схлопотал пощёчину.
– Наглец! Я не ношу оружия!
Сержант грубо схватил женщину за руку, дёрнул к себе… и перелетел через бортик от удара Вараввы, с плеском плюхнулся в воду.
Крутоплечий блондин проводил его глазами, оценивающе глянул на Варавву, в глазах его загорелся нехороший огонёк.
– Отменный удар, майор! Чем занимался? «Барс», сгоб, карате, «боса»?
– Всем, – коротко ответил Варавва. – Не распускайте руки, моншер, это чревато.
Блондин пошевелил плечом.
Сознание отметило это движение, напрягло память: где-то он уже видел подобный жест.
На палубе соседнего катера появились ещё двое мужчин: матрос в синей робе и следователь Борщевский. Матрос помог сержанту вскарабкаться на борт катера. Борщевский упёр взгляд рысьих глаз в глаза Вараввы. Несколько мгновений они смотрели друг на друга как сквозь прицелы снайперских винтовок.
– Похоже, господин из прокуратуры, вы решили окончательно перейти границу, – усмехнулся Варавва. – О последствиях подумали?
Борщевский отвёл глаза.
Борщевский отвёл глаза.
– С вами хотят поговорить.
– Кто?
– Я, – сказал глыбистый молодой человек, снова шевельнув правым плечом, как это делает боксёр, отбивая удар противника. – Кубрик здесь маловат, но для короткой беседы сгодится. Мобилу отдай.
Варавва помедлил, снял часы-айком, отдал блондину. Тот кинул мобильный Шульману.
– Проверь звонки. Вперёд!
Варавва посмотрел на Евгению.
– Не волнуйся, я скоро.
Кубрик и в самом деле был совсем крохотным, рассчитанным на одного матроса. В нём умещался только узкий лежак, стул и откидной столик.
– Садись, – сказал блондин, закрывая за собой дверь.
Варавва сел на лежак.
Блондин уселся на стульчик.
– Давай знакомиться.
– Я тебя узнал, – бесстрастно сказал Варавва. – Капитан Супрун. Точнее – бывший капитан.
– Надо же, какая память, – ощерился блондин. – А я тебя не сразу узнал, встречались только раз, да и то мельком. Какого дьявола тебя сюда занесло?
– Ну, это тебя сюда дьяволом занесло, а я получил задание.
– Какое?
– Догадайся.
– Неужели Старшинин всё-таки решил устроить проверку?
– Откуда полковник Чешко знал, что мне дадут задание?
– Пора бы уже догадаться. Главный опер в отделе теперь ты, вот я и посоветовал Чешко убрать тебя заранее, зная твой послужной список и несговорчивый характер.
– А он подослал ко мне шурина.
– Мог бы и киллера.
– Спасибо за откровенность. Ты-то почему оказался здесь после увольнения? Клад нашёл?
– Клад, – развеселился Супрун. – В точку! – Он посерьёзнел, глаза потемнели. – Предлагаю присоединиться к нам.
– К кому? К компании Чешко?
– Он всего лишь функционер, координатор группы активации.
– Какой группы?
– В Молёбском треугольнике работает десант… впрочем, начну по порядку, только учти, назад ходу у тебя не будет. Сведения секретные. Откажешься сотрудничать – сам понимаешь, что будет.
– Убьёте, как Баркова? Или я исчезну, как Белобров?
– Он сам виноват.
– Если я не позвоню начальству через час, поднимется тревога, Старшинин пошлёт спецгруппу.
– Пока он решится, пока соберёт группу, пока она доберётся до Молёбки… мы успеем. Но уверен, ты согласишься с нами работать, как согласился я, и позвонишь. Если не такой дурак, каким прикидываешься.
– Благодарю за комплимент.
– Это не комплимент, рабочая оценка.
– Один вопрос.
– Один разрешается. Учти, на глупые вопросы я не отвечаю, а на умные не могу.
– Ты убил Баркова?
– Какая тебе разница? Этот шустрый учёный балбес начал путаться под ногами, вычислил местонахождение Зверя, подвёл под это теорию…
– Отвечай на вопрос. Судя по всему, удар ему нанёс профессионал.
– Ну, я, хотя никакого значения этот факт не имеет. Приём «жало скорпиона», могу научить.
– Не надо.
– Будешь слушать?
– Буду.
– Что тебе удалось вынюхать?
Варавва подумал, улыбнулся.
– Как ты там говорил? На глупые вопросы не отвечаем…
Супрун свёл брови воедино.
– Шутки кончились, майор! Или ты с нами, или пойдёшь путём Баркова.
Варавва хотел спросить, какие планы у бывшего капитана ФСБ насчёт Евгении, но и так было понятно, какая участь её ждёт. Дарницкая в любом случае становилась опасным свидетелем.
– Так что за клад вы нашли?
Супрун скорчил рожу, насмешливо скривил губы.
– Этот клад оставлен не людьми и не для людей. Поскольку ты работаешь в аномальном отделе, то должен знать связанные с аномальщиной разделы науки, в том числе – проблемы связи с иными цивилизациями, ксенопсихологию, целеполагание инопланетян в применении к Земле и к человечеству.
– Читал, – помедлив, осторожно сказал Варавва.
– Не буду углубляться в дебри научных дискуссий по теме, есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе. В том смысле, что Вселенная населена. Космос вообще был населён до появления человечества и будет населён после. Но не все космические существа имеют такую биоформу, как человек. Это первое. Можешь не отвечать, просто прими к сведению. Второе: давным-давно, больше ста миллионов лет назад на Землю прибыли пришельцы, находящиеся в состоянии войны с другой цивилизацией, и оставили на планете зародыш Зверя, – название условное, так его назвали мы, для определённости, – нечто вроде боевого робота-трансформера. Что было потом, почему его не забрали обратно, покрыто мраком неизвестности. Возможно отряд, оставивший Зверя, погиб. И вот спустя сто миллионов лет о нём вспомнили. Не хозяева – другие сущности, тоже находящиеся в состоянии войны с другой галактической расой. Вообще состояние войны для нашей Вселенной – перманентное состояние разума. Философствовать на эту тему нет смысла. Так вот эти сущности не являются жителями массивных тел – планет, скорее это полевые кластеры, развивающие тонкоматериальные структуры. Но они могут неким образом внедряться в массивные живые субъекты, в том числе – в тела людей. Почему и получили название – наездники.
– То есть вы пользуетесь телами нормальных людей?
– И ненормальных тоже, – хохотнул Супрун, показав крупные белые зубы. – Ими пользуются все кому не лень, в Галактике больше десяти тысяч цивилизаций, а Землю посетило не меньше сотни. Я задал вопрос.
– Значит, вы не первые? – с недоверием спросил Варавва. – Сотые?
Супрун развёл руками, шутливо поклонился.
– Прошу любить и жаловать. Главное, что мы сейчас здесь. Тело капитана Супруна является моим носителем, информатором и эффектором. Капитан Шульман – ещё один десантник, рангом повыше. Ещё выше Борщевский и Чешко. И все мы делаем одно дело – активируем…
– Зверя! Который торчит где-то в Молёбской зоне. Где именно? Неужели посреди недоступного болота?
– На глубине ста пятидесяти метров под рекой. Браво, майор! Ещё раз убеждаюсь, что в «конторе» идиотов не держат. Когда мне всё объяснили, я пошёл на контакт добровольно. Надеюсь, и ты не сглупишь. Самое интересное, что наездники не могут вселяться в любого землянина, мешает какой-то этический принцип, играющий роль физического закона. Поэтому с ними сотрудничают только добровольные перебежчики.
– Инолайфы…
– Что?
– Барков называл вас инолайфами.
– Хорошая была голова, но сотрудничать с нами отказалась.
– Значит, НЛО в Молёбской зоне – ваши аппараты? А рост их числа – следствие процесса активации Зверя?
– НЛО – полевые энергоинформационные конструкции, изредка переходящие барьер невидимости в результате спонтанных взаимодействий с излучениями Земли. Мне пришлось сочинить массу небылиц в отчёте начальнику Управления, чтобы «контора» не послала сюда настоящую экспедицию. Теперь уже можно не беспокоиться, Зверь через пару дней выйдет на режим, и мы начнём свёртку десанта. Хотя, не скрою, нам ваша симпатичная планета понравилась.
– Какую же участь вы запланировали человечеству?
– Да никакую, – фыркнул Супрун. – Живите как жили, деритесь, воюйте, уничтожайте друг друга, перспективы у вас нет никакой, а до полевой формы жизни вы не доживёте. Конечно, когда Зверь проснётся и начнёт выбираться из темницы наружу, возможны мощные энергетические эффекты – землетрясения, обвалы породы, даже вулкан может проснуться. Мощь робота велика. Во времена по-настоящему звёздных войн эти парни способны были сокрушать целые планеты. Но пусть тебя это не беспокоит. Жертвы будут, тут до Усть-Кишерти всего ничего, да и до Перми всего сто километров по прямой, может и город зацепить. Неизбежный ущерб, как говорится, ничего личного, но совсем небольшой.
Варавва стиснул зубы. Слушать разглагольствования предателя становилось невмоготу.
– Как вы будете им управлять?
– Разумеется, сделать это непросто, составлена целая программа с использованием многих разумов. Но наши техники уже нейтрализовали почти все блоки, разобрались с функционированием систем Зверя, осталось включить главный генератор.
– А если не удастся с ним сладить?
– Удастся, все наши теоретики дают добро на запуск.
– Вход к Зверю через пещеры в устье Вязовки?
– Ты и это вычислил? Туда на катере направлялся?
– Там, наверно, охрана? – ответил Варавва вопросом на вопрос.
– Относительная, в то место с суши добраться невозможно, особенно во время дождей, кругом болота, а со стороны реки дежурит группа хорошо обученных отморозков. Внутрь, в шахту, можно попасть только с определённой точки под скалой. Сверху она не видна.
– Охранники тоже зомбированные?
– Нет, им ни к чему знать подробности процесса, обыкновенные бандиты, преимущественно бывшие зэки на прикорме. Иногда их приходится… менять. Впрочем, это действительно отморозки, не жалко.
– Вам и нормальных людей не жалко.