— Хоббиты, к вашим услугам, Повелитель.
— Хоббиты? — повторил Теоден. — Ваш язык сильно изменился, но это название кажется мне подходящим. Хоббиты! Ни одно сообщение, слышимое мной, не оказалось достаточно правдивым.
Мерри поклонился; Пиппин встал и тоже низко поклонился:
— Вы мудры, Повелитель; во всяком случае, я надеюсь, что именно так можно понимать ваши слова, — сказал он. — Но тут и другое чудо! Я прошел множество земель, с тех пор как оставил свой дом, но еще не встречал никого, кто знал бы о хоббитах.
— Мой народ пришел с Севера очень давно, — проговорил Теоден. — Но не стану вас обманывать: мы тоже ничего не знаем о хоббитах. У нас рассказывают только, что далеко отсюда, за многими реками и холмами, живут невысоклики — народ, который селится в норах, выкопанных в песчаных дюнах. Но у нас нет легенд об их делах: говорят, что они мало что делают, избегают взгляда людей, будучи способными исчезнуть в мгновение ока. И они умеют изменять голоса, подражая пению птиц. Но мне, пожалуй, больше нечего сказать.
— Вполне достаточно, Повелитель, — сказал Мерри.
— Кстати, — заметил Теоден, — я не слышал о том, что они пускают дым изо рта.
— Это неудивительно, — ответил Мерри, — потому что этим искусством мы владеем всего несколько поколений. Тобольд Трубочник из Долгоовражья в Южном Уделе первым вырастил истинное трубочное зелье в своем огороде примерно в 1070 году по нашему летосчислению. Как старый Тоби отыскал это растение…
— Вы не видите ожидающей вас опасности, Теоден, — прервал хоббита Гэндальф. — Эти хоббиты способны, сидя на краю пропасти, обсуждать достоинства обеда или крошечные деяния своих отцов, дедов, прадедов и самых отдаленных родственников в девятом колене, если вы подбодрите их своим терпением. В другое время мы с удовольствием выслушаем историю курения. Где Древобрад, Мерри?
— На северной стороне, мне кажется. Он отправился выпить чистой воды. Большинство энтов с ним, они заняты своей работой. — Мерри махнул рукой в сторону парящего озера; взглянув туда, они услышали отдаленный грохот и треск, как будто лавина катилась с горы. Издалека, как триумфальный рог, донеслось «хум-хум».
— А Ортханк не охраняется? — спросил Гэндальф.
— Он окружен водой, — ответил Мерри. — Но Быстрый Брус и несколько других энтов караулят его. Не все столбы на равнине поставлены Саруманом. Быстрый Брус, кажется, стоит на скале у основания лестницы.
— Да, там стоит высокий серый энт, — подтвердил Леголас, — но руки его опущены, и он стоит как дерево.
— Уже прошел полдень, — сказал Гэндальф, — и мы с утра ничего не ели. Но я хочу как можно скорее увидеть Древобрада. Не оставил ли он мне послания, или эти тарелки и бутылки вытеснили его из вашей памяти?
— Он оставил послание, — ответил Мерри, — и я все хочу перейти к этому, но вы меня отвлекаете множеством других вопросов. Я хочу сказать, что, если Повелитель Марки и Гэндальф проедут к Северной стене, они найдут там Древобрада, который будет приветствовать их. Могу добавить также, что они найдут там лучшую пищу, найденную и отобранную вашими скромными слугами. — Он поклонился.
Гэндальф рассмеялся.
— Так-то лучше, — сказал он. — Ну, Теоден, вы поедете со мной на встречу с Древобрадом? Придется объехать по кругу, но это недалеко. Увидев Древобрада, вы многое узнаете. Потому что Древобрад — это Фангорн, а он самый старый из энтов, вы услышите речь старейшего из живых существ.
— Я поеду с вами, — ответил Теоден. — До свидания, мои хоббиты! Я хочу встретиться с вами в моем доме! Тогда вы должны будете сидеть рядом со мной и рассказывать все, чего пожелают ваши сердца; мы поговорим и о старом Тобольде, и о его растениях. Прощайте!
Хоббиты низко поклонились.
— Так вот он какой, король Рохана! — тихо сказал Пиппин. — Хороший старик. Очень вежливый.
Глава 9 Обломки крушения
Гэндальф и королевский отряд уехали, повернув на Восток, чтобы обогнуть разрушенные стены Изенгарда. Но Арагорн, Гимли и Леголас остались. Пустив Арода и Хасуфель пастись на траве, они подошли и сели рядом с хоббитами.
— Ну-ну! Охота наконец закончилась, мы снова встретились там, где никто из нас не надеялся побывать, — сказал Арагорн.
— А теперь, когда великие отправились обсуждать свои важные дела, — сказал Леголас, — охотники, быть может, смогут получить ответы на свои маленькие загадки. Мы шли по вашему следу до самого Леса, но есть многое, что я хотел бы выяснить.
— Мы тоже хотим многое узнать о вас, — ответил Мерри. — Кое-что мы узнали от Древобрада, этого старого энта, но этого недостаточно.
— Все в свое время, — успокоил его Леголас. — Мы — охотники, и вы первыми должны дать нам отчет.
— Лучше сначала поесть, — предложил Гимли. — У меня болит голова; к тому же полдень давно прошел. Вы, прогульщики, заплатите нам штраф, поделитесь добычей, о которой вы говорили. Еда и питье немного погасят ваш долг передо мной.
— Берите, — сказал Пиппин. — Будете есть прямо здесь или в более удобном месте, в том, что осталось от помещения охраны Сарумана, над аркой? Мы устроили тут пикник, чтобы наблюдать за дорогой.
— Я не хочу идти в дом орков и не хочу дотрагиваться до их еды! — заявил Гимли.
— Мы и не предлагаем вам этого, — сказал Мерри. — Мы в последнее время тоже получили достаточно от орков. Но в Изенгарде много другого народа. У Сарумана достаточно мудрости, чтобы не доверять своим оркам. Его ворота охранялись людьми — вероятно, его наиболее верными слугами. Во всяком случае, провизия у них хорошая.
— А трубочное зелье? — спросил Гимли.
Мерри засмеялся:
— Это уже другая история, которая может подождать до конца еды.
— Тогда пойдем поедим! — сказал гном.
Хоббиты пошли впереди; миновав арку, они подошли к широкой двери слева, наверху лестницы. Она открывалась прямо в большую комнату, в дальнем конце которой виднелась еще одна дверь, маленькая. В помещении был также очаг с дымовой трубой. Комната была высечена в скале раньше, она была темной, так как ее окна выходили только в туннель. Но теперь сквозь обрушившуюся крышу проникал свет. В очаге горели дрова.
— Я разжег огонь, — сказал Пиппин. — Он подбадривал нас в тумане. Здесь осталось лишь несколько охапок, а большинство же дров, что мы нашли, были сырыми. Но этот очаг создает отличную тягу; дымоход проходит через скалу, и, к счастью, он не был закрыт. Я поджарю вам несколько тостов. Боюсь, что хлеб трех- или четырехдневной давности.
Арагорн и его товарищи сели в конце длинного стола, а хоббиты исчезли во внутренней двери.
— Здесь кладовая; к счастью, ее не затопило наводнением, — объяснил Пиппин, когда они вернулись, нагруженные тарелками, чашками, ножами и разнообразной едой.
— И не нужно воротить нос от еды, господин Гимли, — заметил Мерри. — Это еда не орков, а людей, как говорит Древобрад. Хотите вина или пива? Там есть внутри бочонок — вполне терпимо. И есть первосортная соленая свинина. Я могу отрезать несколько кусочков бекона и поджарить их, если хотите. К сожалению, нет никакой зелени: местные жители были слишком заняты в последние дни! Не могу предложить ничего больше, кроме хлеба с маслом и медом. Вы довольны?
— Да, — сказал Гимли. — Счет почти выплачен.
Три товарища занялись едой, и двое хоббитов, не смущаясь, присоединились к ним, чтобы пообедать вторично.
— Мы должны поддержать компанию, — объяснили они.
— Вы полны вежливости сегодня, — засмеялся Леголас. — Но если бы мы не прибыли, вы поддержали бы, может быть, чью-нибудь другую компанию.
— Может быть. А почему бы и нет? — сказал Пиппин. — Орки очень скудно кормили нас, да и в предыдущие дни у нас было не очень много еды. Кажется, мы так давно не ели вволю.
— Кажется, это не причинило вам вреда, — заметил Арагорн. — Наоборот, вы выглядите очень хорошо.
— Действительно, — подтвердил Гимли, глядя на них через край чашки. — Волосы ваши гуще и кудрявей, чем когда мы с вами расстались; и я бы поклялся, что вы немного выросли, если это возможно для хоббитов вашего возраста. Этот Древобрад не морил вас голодом.
— Конечно нет, — уверил Мерри. — Но эти энты только пьют, а этого недостаточно для удовлетворения. Напиток у Древобрада питательный, но хочется чего-то более солидного. И даже лембас со временем надоедает.
— Вы пили напиток энтов? — спросил Леголас. — Тогда я думаю, что глаза Гимли не обманывают его. Странные песни слышал я о напитках Фангорна.
— Много странных рассказов ходит об этой земле, — сказал Арагорн. — Я никогда не посещал ее. Расскажите мне о ней и об энтах.
— Энты, — начал Пиппин, — энты… Энты все не похожи друг на друга. Но глаза их… Глаза у них очень странные. — Он попытался подобрать слова, потом замолчал. — Ну, — продолжал он, — вы видели некоторых на расстоянии, а они видели вас и сообщили, что вы приближаетесь… И увидите многих других, прежде чем уйдете отсюда. Сами составите о них представление.
— Много странных рассказов ходит об этой земле, — сказал Арагорн. — Я никогда не посещал ее. Расскажите мне о ней и об энтах.
— Энты, — начал Пиппин, — энты… Энты все не похожи друг на друга. Но глаза их… Глаза у них очень странные. — Он попытался подобрать слова, потом замолчал. — Ну, — продолжал он, — вы видели некоторых на расстоянии, а они видели вас и сообщили, что вы приближаетесь… И увидите многих других, прежде чем уйдете отсюда. Сами составите о них представление.
— Погодите, — сказал Гимли. — Мы начали рассказ с середины. Я хочу слушать его в должном порядке, начиная с того дня, когда распалось наше Братство.
— Все услышите, если позволит время, — ответил Мерри. — Но вначале, если вы кончили есть, набейте трубки и зажгите их. Тогда вы хоть ненадолго представите себе, что вы благополучно вернулись в Удел или в Ривенделл.
Он достал маленький мешочек с табаком.
— Тут у нас есть много его, вы можете взять его с собой сколько угодно, когда будем уходить. Мы с Пиппином сегодня утром вели спасательные работы. Тут плавало множество вещей. Пиппин нашел два бочонка, вымытые из какой-то кладовой или склада, я думаю. Когда мы их открыли, то обнаружили это — отличное трубочное зелье, совершенно не подмоченное.
Гимли взял немного табака, растер в пальцах и понюхал.
— Пахнет хорошо, — сказал он.
— Оно и в самом деле хорошее! — добавил Мерри. — Дорогой Гимли, это овражный лист! На бочонке совершенно ясно видна торговая марка Хорнблауэров. Как оно попало сюда, я себе не представляю. Вероятно, для личных надобностей Сарумана. Я никогда не знал, что его доставляют так далеко. Но сейчас оно попало в хорошие руки.
— Если бы у меня была трубка… — сказал Гимли. — Но я потерял свою в Мории или где-то раньше. Нет ли трубки среди ваших трофеев?
— Боюсь, что нет, — ответил Мерри. — Мы не нашли ни одной, даже в этом помещении охраны. Саруман хранил это лакомство для себя. Не думаю, чтобы была польза от попытки постучать в Ортханк и попросить трубку. Разделим трубки, как и подобает друзьям в трудную минуту.
— Минутку! — сказал Пиппин. Сунув руку под куртку на грудь, он извлек маленький мягкий мешочек на веревочке. — Одно из двух своих сокровищ я храню здесь, они для меня дороже Кольца. Вот одно из них — моя старая трубка. А вот и другое — неиспользованная трубка. Я пронес ее через все земли, хотя сам не знаю зачем. Я никогда по-настоящему не надеялся найти трубочное зелье в путешествии, когда мое собственное кончится. Но теперь трубки оказались нужными. — Он протянул Гимли маленькую трубку с широкой полоской на головке. — Погасит ли это мой долг?
— Погасит? — воскликнул Гимли. — Благороднейший хоббит, я перед вами в глубоком долгу.
— Ну, я отправлюсь на свежий воздух, взглянуть на небо и на ветер! — промолвил Леголас.
— Мы идем с вами, — подхватил Арагорн.
Они вышли и уселись на груде камней у дороги. Отсюда им хорошо была видна долина: туман поднялся и рассеялся.
— Отдохнем здесь немного! — сказал Арагорн. — Мы сидим среди руин и разговариваем, а Гэндальф в это время занимается делами. Я чувствую усталость, какую редко испытывал раньше. — Он плотнее завернулся в серый плащ и вытянул свои длинные ноги. Потом лег на спину и выпустил из губ тонкую струйку дыма.
— Смотрите, вернулся Следопыт-Скороход! — воскликнул Пиппин.
— Он никуда не уходил, — возразил Арагорн. — Я и Скороход, и Дунадан, я одновременно принадлежу и Гондору, и Северу.
Они некоторое время курили в молчании, греясь на солнце. Леголас лежал неподвижно, глядя на небо и на солнце и тихонько напевая для себя, наконец он сел.
— Ну что, — сказал он, — время уходит, туман развеялся, если только вы, странный народ, не замените его своим дымом. А где же рассказ?
— Мой рассказ начнется с пробуждения в темноте, — сказал Пиппин. — Проснувшись, я увидел себя связанным в орковском лагере… Какой сегодня день?
— Пятое марта по счислению Удела, — ответил Арагорн.
Пиппин произвел какие-то расчеты на пальцах.
— Всего лишь девять дней назад! — удивился он (каждый месяц в календаре Удела насчитывает тридцать дней (Примеч. авт.). — Мне казалось, что с тех пор прошел целый год. Ну, хотя половина этого времени была как дурной сон, я насчитываю три ужасных дня. Мерри поправит меня, если я забуду что-либо важное; я не хочу вдаваться в детали — хлысты, грязь, дурной запах и тому подобное; все это не достойно упоминания…
И он начал рассказ о последней битве Боромира и переходе орков от Эмин-Муила к Лесу. Слушатели кивали, когда во многих пунктах его рассказ совпадал с их догадками.
— Вот сокровища, которые вы выронили, — сказал Леголас. — Вы будете рады получить их обратно. — Он освободил свой пояс под плащом и достал оттуда два ножа в ножнах.
— Хорошо! — поблагодарил Мерри. — Я не думал, что снова увижу их! Своим ножом я пометил нескольких орков, но Углук отобрал их у нас. Как свирепо он смотрел на нас! Я решил вначале, что он ударит меня ножом, но он просто отбросил его прочь, как будто он жег ему руку.
— А вот и ваша брошь, Пиппин, — добавил Арагорн. — Я сохранил ее, так как это весьма ценная вещь.
— Я знаю, — сказал Пиппин. — Мне очень жаль было бросать ее, но что я еще мог сделать?
— Конечно ничего, — ответил Арагорн. — И тот, кто не может в случае необходимости бросить сокровище, не должен надеяться на освобождение. Вы поступили правильно!
— Разрезание пут на руках — это была отличная работа! — сказал Гимли. — Вам повезло; но можно сказать, что вы обеими руками ухватились за счастливый шанс.
— И задали нам трудную задачу, — добавил Леголас. — Я думал, что у вас выросли крылья.
— К несчастью, нет, — вздохнул Пиппин. — Но вы не знали о Гришнаке. — Он вздохнул и замолчал, предоставив Мерри рассказывать о последних ужасных моментах: о когтистых руках, горячем дыхании и смертоносной силе волосатых рук Гришнака.
— Все, что вы рассказываете об орках из Барад-Дура, Лугбурга, как они называют его, очень беспокоит меня, — сказал Арагорн. — Властелин Тьмы знает очень много, и его слуги тоже; и Гришнак, очевидно, послал какое-то сообщение через Реку после ссоры. Красный глаз устремлен теперь на Изенгард. Но Саруман, во всяком случае, попался в собственную западню.
— Да, кто бы ни проиграл, его положение плохо, — согласился Мерри. — Дела его пошли плохо, после того как орки вступили в Рохан.
— Мы мельком видели старика, по крайней мере, на это намекнул Гэндальф, — сказал Гимли. — На краю Леса.
— Когда это было? — спросил Пиппин.
— Пять ночей назад, — ответил Арагорн.
— Посмотрим, — произнес Мерри. — Пять ночей назад — значит, мы переходим к той части рассказа, о которой вы ничего не знаете. Мы встретили Древобрада наутро после битвы и ночь провели в Велингхолле, одном из энтских домов. На следующее утро мы пошли на Энтмут — это собрание энтов и самая странная вещь из всех виденных мною в жизни. Оно продолжалось весь этот день и весь следующий, а мы провели ночь с энтом, которого зовут Быстрый Брус. А потом поздно утром, на третий день собрания, энты вдруг взорвались. Это было поразительно. В Лесу будто закипела буря. Жаль, что вы не слышали их песню.
— Если бы ее услышал Саруман, он был бы уже за сотни миль, даже если ему пришлось бы бежать на собственных ногах, — хихикнул Пиппин.
Там было еще много. Большая часть этой песни не имела слов и была похожа на музыку рогов и барабанов. Она действовала очень возбуждающе. Но я думал, что это всего лишь маршевая музыка, песня — пока не пришел сюда. Теперь я знаю лучше…
— Мы спустились с последнего хребта сюда, в Нан-Гурунир, когда наступила ночь, — продолжал Мерри. — Тогда я впервые почувствовал, что сам Лес движется за нами. Я подумал, что сплю и вижу энтский сон, но Пиппин тоже видел это. Мы оба испугались. Мы только потом узнали, что это было.
«Это хуорны, так мы, энты, называем их на „коротком“ языке». Древобрад не хотел рассказывать о них больше, но я думаю, что это энты, почти превратившиеся в деревья, по крайней мере внешне. Они стоят тут и там в Лесу, молча, неподвижные, и бесконечно наблюдают за деревьями. Я думаю, что в глубоких лесных лощинах их сотни и сотни. В них великая сила, и они, по-видимому, способны окутывать себя Тенью: трудно увидеть, как они движутся. Но они движутся, и очень быстро, когда разгневаны. Вы стоите, размышляя о погоде, или прислушиваетесь к шуму ветерка, и вдруг обнаруживаете, что находитесь в середине Леса, а вокруг вас огромные деревья. У них есть голоса, и они могут разговаривать с энтами — Древобрад сказал, что поэтому их и зовут хуорнами, — но они стали дикими и странными. Опасными. Я страшно испугался бы встрече с ними, если бы рядом не было настоящих энтов, которые умеют с ними управляться.