— Так называют кладоискателей ещё со времен Абабакра. Абабакр в поисках золота приказал раскопать все древние развалины. В Яркенде по его приказу узники раскопали все старинные крепостные постройки. Рыли много лет.
— А куда Абабакр спрятал свое богатство? — спросил Саид, и его глаза заблестели.
— Войска твоего тезки Саида расхитили эти сокровища. Абабакр бежал в горы, и часть богатства затонула при переправах через реки.
— Какие реки? — снова спросил Саид.
— Да ты что, искать думаешь? Мы сейчас будем казюками. И, значит, пока будем жить.
— Временно? — спросил Джура.
— Временно, — ответил Чжао.
Осужденные приближались к холмам. Еще издали они увидели множество собак.
— Это «собачий город», — сказал Саид. — Здесь много веков назад жили люди. Теперь в ямах на месте города живут собаки. Днем они стаями бегают на базаре. Если прийти сюда ночью — загрызут. У них холмы поделены между стаями. На каждом холме вожак. Перед одной из ям стояли несколько человек. Вокруг сплошной стеной стояли собаки.
— Здесь! — сказал верховой, сопровождавший Кипчакбая. — Лезьте! — гневно закричал Кипчакбай узникам. Узники боялись двинуться.
Басмачи выстрелами и ударами винтовок очистили вход в дыру. Один из узников, незнакомый Джуре, полез в подземелье, но почти сейчас же оттуда послышался отчаянный крик. Его вытащили с искусанным лицом. Никто не решался последовать примеру несчастного.
Кипчакбай злобно крикнул:
— Вы трусы! Я прикажу отрубить вам головы.
Джура переглянулся с Чжао. Тот показал ему глазами на дыру.
II
Джура медлил спускаться в подземелье.
— Боится! — сказал громко кто-то в толпе.
— Чего ему бояться? — ответил другой. — Все равно умирать, а полезет — может быть, и жив останется.
Джура смотрел на горы, видневшиеся вдалеке, на слепящее солнце, затем взгляд его остановился на норе, откуда доносился злобный лай. Джуре мгновенно пришла мысль поквитаться с Кипчакбаем.
— Дайте саблю, — сказал Джура, — а то нечем воевать с собаками!
Ему дали саблю.
Однако охрана, заметив его пристальный, цепкий взгляд, устремленный на раиса, сомкнулась, и Джура, взглянув на Чжао, увидел в его глазах осуждение. Чжао мигнул на холм. Джура вздохнул и подошел к яме.
Яростный лай ошеломил Джуру только на мгновение. Опустившись на локти, осторожно тыкая саблей впереди себя, он полез в нору, вырытую собаками.
Загородив своим телом свет, Джура сразу очутился в темноте и вскоре увидел множество собачьих глаз, искрившихся во мраке. Однако и это не остановило Джуру. На локтях, подталкиваясь ногами, медленно полз он по собачьему ходу. Имея саблю в руках, он пошел бы на драконов, а не только на собак. Надежда на свободу толкала его в темноту, в неизвестное, придавало силы. Искрящиеся собачьи глаза были совсем близко. Джура ткнул саблей в темноту, и отчаянный визг подтвердил, что он задел собаку. Лай из множества собачьих глоток сливался в один бесконечный вопль.
Отбежавшие было собаки снова приблизились. Джура сделал быстрый выпад вперед. Земля под его левой рукой обрушилась, и он, потеряв равновесие, упал и выпустил саблю из рук. Моментально Джура прыгнул вслед за нею вниз. Собаки отпрянули. Хватаясь за землю, Джура нащупал ступеньки, но сабли на них не было: очевидно, она скатилась ниже.
Поняв, что он обезоружен, Джура, не теряя ни одного мгновения, вскочил и закричал изо всех сил. Это был гневный вопль безоружного человека, вопль ярости и отчаяния. Он преследовал собак, не давая им опомниться. Собаки кинулись вниз по ступенькам, кувыркаясь через головы, а за ними бежал человек и страшно кричал. Иногда Джура приседал и шарил по лестнице руками, но, не нащупав сабли, снова гнал собак вниз. Он сбежал по лестнице в темную пустоту и оглянулся. Откуда-то сверху пробивались слабые лучи света. Но и этого было достаточно, чтобы после полной темноты разглядеть высокую стену.
Собаки окружили узника кольцом и, оскалив клыки, с рычанием медленно приближались. Джура был один, безоружный, против нескольких десятков сильных и злых собак. Они не дали бы ему подняться по лестнице вверх и загрызли бы по дороге. Джура решил схватить одну собаку и отбиваться ею от нападающих, как вдруг инстинктивно почувствовал опасность за спиной. Повернувшись, Джура очутился перед огромным черным псом с белой меткой на груди. Пес приготовился к прыжку…
— Тэке! Тэке! Мой Тэке! — крикнул Джура, не веря своим глазам.
Пес замер. Вся стая притихла. Джура медленно выпрямился. Пес и человек стояли некоторое время друг против друга. Секунды казались Джуре вечностью.
Тэке завилял хвостом и беззвучно оскалился. Он виновато подошел к Джуре и, став на задние лапы, уперся передними в его грудь. Пес не умел ласкаться. Джура схватил его голову обеими руками и прижал к своему лицу. Несколько собак, не поняв поведения вожака, бросились и вцепились в халат Джуры. Тэке прыгнул вперед и, опрокинув первую попавшуюся собаку на спину, начал её кусать. Джура облегченно вздохнул, оглянулся и заметил свою саблю. Он быстро схватил её и обернулся, готовый к битве. Тэке стоял рядом. У входа послышался голос Саида. Он громко клял Кипчакбая и всех его родственников. Собаки снова залаяли. Саид испуганно позвал Джуру. Джура отогнал собак. Саид, а за ним Чжао оказались на каменных, засыпанных землей ступенях древней лестницы. — Спускайтесь ко мне! — крикнул Джура.
— А собаки?
— Собак не бойтесь. Здесь мой верный Тэке. Он вожак собачьей стаи.
Чжао и Саид много слышали от Джуры о его охотничьем псе. Обрадованные неожиданной удачей, уже не страшась собак, они спустились в подземелье.
— Тэке! — ласково сказал Саид, пытаясь погладить голову пса. Тэке сердито зарычал, и Саид быстро отдернул руку. Собаки злобно лаяли издали.
— Скорее! Давайте искать выход! — сказал Чжао. — А золото? Где же золото? Надо взять золото, — твердил Саид, хватая Джуру за халат.
— Пусть пропадет золото! Давайте искать выход, — ответил Джура.
Вдруг впереди раздался злобный визг собак и мелькнул отблеск огня.
— Мы пропали! Враги нашли другой ход и идут сюда! — сказал Саид, пятясь назад.
Джура вновь ощутил необычайный прилив энергии. Борьба всегда привлекала его, теперь же он знал, что борется за свободу. С ним были друзья. Про себя он решил, что если останется жив, то будет всегда действовать с ними заодно.
Навстречу узникам из-за поворота вышел человек с горящим факелом в руке.
— Чжао! — громко крикнул он.
— Биллял! — радостно воскликнул Чжао. — Ты ли это, Биллял? — Вы ещё живы? — задыхаясь, говорил Биллял, обнимая Чжао. — Я так торопился! Думал, что тебя растерзали собаки. Скорее же, скорее за мной!
— Кто это? — недоверчиво шепнул Саид. — Я ничего не понимаю! — Не волнуйтесь, — отвечал Чжао спокойно. — Это мой друг Биллял. Скажи, как вы узнали…
— Расскажу все потом. Торопитесь! — ответил Биллял. Они двинулись по переходу. Джура споткнулся: под ногами лежал труп. Возле него валялся кожаный мешок, из которого высыпались серебряные и золотые монеты. Саид схватил кожаный мешок и начал насыпать в него золото.
— Не больше десяти фунтов! — с жадностью шептал он. — Даже нет и десяти, только восемь. Ага, вот серебро! Он прополз в угол, где лежали мешки со слитками серебра. — Кто же это такой богач? — Саид перевернул труп на спину. — Чер! — удивленно сказал он. — Дунган Чер! Таки подох, чертов старикашка! Все равно я бы его зарезал.
— Кто он? — спросил Джура.
— Это Чер, — ответил Саид. — Старшина нищих, тех, что живут на кладбище и попрошайничают в кишлаке. Это Чер выдал меня ищейкам Кипчакбая.
Биллял с любопытством смотрел на Саида.
— А кто это? — спросил он Чжао.
— Это Саид, охотник за приключениями. Вместе сидели в яме. — Вместе страдали, — вмешался Саид, — из одной чашки похлебку ели.
Саид завернул золото в пояс, схватил два мешка с серебряными слитками, связал их и взвалил на плечо.
— Берите серебро, я ничего вам не дам позже из своих мешков. Берите серебро Чера, которое он грабил у нищих и крал у богатых. Мы спасаемся от Кипчакбая на его же деньги!
Вслед за Биллялом узники двинулись по извилистому проходу, вырубленному в стене.
Глыбы камня преградили им дальнейший путь.
Саид застонал от злости.
— Дальше пути нет, — сказал Чжао, внимательно ощупав руками обвалившиеся глыбы.
— Не беспокойтесь, — сказал Биллял и топнул ногой. Раздался гул. Биллял нащупал кольцо, потянул его вверх и приподнял круглую крышку.
— Очень хорошо, очень хорошо! — твердил Саид. Беглецы затаили дыхание и прислушались. Джура спрыгнул на дно неглубокого колодца.
— Направо выход, — тихо проговорил Биллял.
— Очень хорошо, очень хорошо! — твердил Саид. Беглецы затаили дыхание и прислушались. Джура спрыгнул на дно неглубокого колодца.
— Направо выход, — тихо проговорил Биллял.
Спустившись, все поползли по тесному проходу и наконец очутились в небольшом квадратном помещении.
— Это кумбез,[45] -сказал Биллял, — мы на кладбище. Нас ждут в зарослях тугаев у реки. Надо ждать вечера.
Джура восторженно смотрел на Билляла. Все были счастливы от сознания вновь обретенной свободы. Джура, Чжао и Саид больше не могли скрыть своих чувств.
Все трое бросились к Биллялу и заключили его в свои объятия. — Тише! — сказал Биллял. — Вы слышите голоса? Это нищие. Мазары на кладбище — пристанище нищих. А этот был тайником Чера. — Но как же ты нашел нас? — спросил Чжао.
— Очень просто, — ответил Биллял. — Мы все недоумевали, куда ты исчез, и искали везде, даже в ямах. Ли не было. — Ли?! — воскликнул Саид.
— Для всех я Чжао, и для вас тоже.
— Тише! — опять сказал Биллял, красноречиво показывая на стену. — Наконец тебя увидели на базаре собирающим милостыню. А ищейки Кипчакбая захотели на тебя, как на приманку, поймать крупную рыбу. Они просчитались. Остальное было нетрудно. Зная страсть Кипчакбая к кладоискательству, мы уже подготовили одну старинную башню с подземным ходом, но она была возле кишлака, и ход могли знать другие. А здесь, как раз над тайником старшины нищих, начали зарывать коров и дорылись до подземелья. Ну, а все ищейки Кипчакбая у нас на примете. Мы этим и воспользовались. Нам многие помогали — нас ведь много, Чжао, твоих друзей. Одного боялись — как бы не опоздать: собаки могли вас загрызть. А тут опять счастливый случай. Кто знал, что среди них окажется этот черный! — И Биллял показал на Тэке.
III
Джура восторженно посмотрел на Чжао и Саида. Джура не замечал, что они были худы — кожа да кости, но он видел, как радостно сияли их глаза.
И, припоминая слова древней клятвы, слышанной от Кучака, он торжественно произнес:
— На жизнь и на смерть клянусь всегда быть тебе досом, Чжао! Клянусь делить последний кусок мяса и отдавать последний глоток воды. Мое жилище — твое жилище. Мое оружие — твое оружие. Бери все мое, что тебе понравится, — этим ты обрадуешь меня. Ты мой друг. Мы теперь — как два крыла одной птицы, как два побега на одной ветке.
Джура и Чжао обнажили грудь, обнялись и этим закрепили дружбу. Чжао ответил:
— Клянусь быть тебе другом! Твой враг — мой враг. Твоя радость — моя радость. Наш путь пусть будет один. Пусть на нашем пути бедняки станут богачами и высохнут слезы обездоленных. Ты мой друг.
Чжао отвернулся и, вытирая пальцами глаза, пробормотал: — Здесь много пыли…
Саид, глядя на товарищей, тоже обнажил грудь и, по очереди обнявшись с Джурой и с Чжао, поклялся быть им другом. — Теперь, — сказал Саид, — наши друзья — ружья и товарищи — лошади. Вот серебро. Я на него куплю лошадей, и мы ускачем от погони. Вы слышите голоса?
Он быстро подбежал к стене и выглянул в щелку, а потом обернулся, прижал палец к губам и провел им по горлу. День, проведенный в склепе, тянулся бесконечно долго. Джура томился и не находил себе места.
— Пойду в город, поймаю Тагая. И Кипчакбай от меня получит! — после долгого молчания сказал Джура.
Чжао, услышав его слова, возразил:
— Не надо так сразу. Ты помнишь, я тебе рассказывал о военной хитрости Тамерлана?
— Помню, — нехотя сказал Джура. — Но ведь тебе хитрость не помогла: ты сам попал в яму.
— Слушай меня, пока отошел Саид, — торопливо зашептал Чжао. — Наш народ ненавидит поработителей и хочет счастливой жизни. Мы боремся за эту счастливую жизнь. И я — в рядах борцов за свободу. Народ ненавидит англичан и других пришельцев, поддерживающих баев. Мы верим, что настанет и для нас день свободы. Но многое ещё может случиться, пока настанет этот день, и много горячей крови должна впитать земля, прежде чем жизнь сделается легкой. Чжао подсел к Биллялу, и они долго шептались. Джура волновался, думал о Зейнеб, о свободе. Он решил во что бы то ни стало освободить Зейнеб от Тагая.
Только ночью через дыру в стене беглецы вылезли из склепа. Биллял вывел их между могилами к реке. Они вошли в заросли держидерева.
— Я в этих тугаях каждую тропинку знаю, — шептал Саид, — со мной не пропадете.
Там, где заросли отступали от берега, образуя полянку, путники остановились.
— Теперь вы почти на свободе! — весело сказал Биллял. — Почему — почти? — запротестовал Саид. — Я же сказал, что знаю эти тугаи. Здесь поблизости живет мой друг. Через него купим и лошадей и одежду.
— Ничего не надо покупать, — сказал Биллял. — Все приготовлено. Пусть все думают, что вы погибли в яме. — Мне некогда ждать! — сквозь зубы проговорил Саид. — Мне нужно идти к своим!.. Прощайте! Увидимся!
— Вот что, Саид, — сказал Биллял, подумав несколько мгновений. — Задерживать тебя не буду, но только уговор: попадешься — не говори ни слова, как и что.
— Ну вот, стану я болтать! — возмущенно сказал Саид. — А вы, — сказал Биллял, обращаясь к Джуре и Чжао, — ждите меня здесь.
Биллял быстро исчез в темноте.
Саид помедлил и, пожав руки друзьям, ушел в противоположном направлении. Джура с наслаждением лег на спину, закинув руки за голову. Чжао заснул, положив голову ему на грудь. Спал он неспокойно, и малейший шум заставлял его просыпаться и вглядываться в темноту.
Уже небо заалело на востоке и утренний мороз сковал берег реки, а Билляла все ещё не было.
Вдруг Тэке насторожился и зарычал. Послышался плеск воды. Показался Биллял верхом на коне. Двух лошадей он вел в поводу. Биллял соскочил с лошади и подошел к друзьям.
— Запоздал, — сказал он. — Кто-то бродил в тугаях. Тому, кто ждал нас, пришлось уехать, чтобы не вызвать подозрения. Придется опять ждать наступления темноты: в кишлаке все думают, что вас загрызли собаки. Вот вам одежда и запас еды на неделю. Сбросьте свои лохмотья. Вам предстоит далекий путь.
Джура быстро снял изорванный халат и побежал к реке. Он несколько раз окунулся в ледяную воду, смывая пыль и грязь. От его красного тела шел пар. Джура быстро натянул чистое платье. Новые ичиги оказались ему великоваты.
Джура вынул из старого ичига клочок материи. — Вот крепкая! — сказал он. — Столько времени прошло, а до сих пор как новая… Это я из сумки Артабека взял. Джура развернул клочок и хотел его разорвать. — А ну-ка, дай сюда! — крикнул Чжао. — Не рви! Джура вдруг обратил внимание на то, что на материи были начертаны какие-то знаки.
— Да это же и есть фирман Ага-хана! — закричал Чжао, разглядывая кусок, который ему дал Джура. — Неужели ты не знал этого! Это же и есть фирман!
— Откуда же мне знать об этом? Все говорят: «фирман, фирман», а что такое фирман, я не знал, и стыдно было спросить. Все говорили: «Не видел ли ты такой большой бумаги?» А ведь это не бумага, а материя.
Биллял заглянул через плечо Чжао. Они вместе читали фирман, обмениваясь замечаниями. Из их разговора Джура понял, что в этом фирмане есть что-то очень важное.
— Джура, — сказал Чжао, — этот фирман приказывает исмаилитским пирам быть готовыми к военным действиям в тысяча девятьсот тридцать первом году. Ты знаешь — теперь тысяча девятьсот тридцать первый год. В этом фирмане очень важные сведения. Поэтому, видно, им и интересовались Максимов, Козубай и Кзицкий. В нем приказ, который нам непонятен. Ты должен отвезти фирман к своим.
— А Зейнеб? Неужели я её брошу? — спросил Джура. — Я должен убить Тагая, без его головы я не могу показаться Козубаю. — Ты повезешь фирман. Здесь дело касается всего народа, — сказал Чжао. — Разве ты не говорил, что ты из рода большевиков? — Да, ты прав, — согласился Джура. — Но, может быть, мы сначала освободим Зейнеб и поедем вместе?
— С тобой поедет Чжао, — тоном, не допускающим возражений, сказал Биллял. — Я тоже отказываюсь от многого ради борьбы. Здесь много нас, друзей свободы. Мы делаем так, что народ не идет больше в басмачи. Нас ненавидят имам Балбак и Тагай. Белогвардейские офицеры Тагая боятся попасть к нам в руки. Если ты доставишь фирман, это будет великий подвиг.
Зашелестели кусты. Биллял вынул из кармана револьвер. Из кустов вышел Саид. Он держался за щеку, под глазом у него был синяк.
— Я должен бежать отсюда, — сказал он, еле переводя дух. — Я не могу оставаться в этом кишлаке. Кипчакбай обещал пять тысяч за мою голову, и мне не хочется рисковать ею.
— Разве ты этого не знал? — спросил удивленно Биллял. — Но как ты смел идти сюда днем? Ведь ты мог навести на нас ищеек Кипчакбая.
— Ничего, не бойтесь. Я полз как змея. В городе только и разговоров, что о нашей гибели и о побеге Зейнеб. Моя тетка Курляуш работает у жен Тагая. Она-то и сказала, чтобы я провалился сквозь землю на год. А она такая, что молится и богу и черту. Тетка дала Зейнеб в проводники моего двоюродного брата. — Поедем же скорее на запад! — взволнованно воскликнул Джура. — Ты без головы! — оборвал его Биллял. — Гонцы Тагая ищут Зейнеб по всем дорогам и тропинкам. У него столько ушей и глаз, что нам не пробраться сейчас прямо на запад. Вы поедете на север, а оттуда на запад. На севере находится курбаши Джафар, завистник Тагая. Там легче пробраться. Будете говорить, что вы из Индии, люди имама Балбака. Теперь оттуда много приезжает. У моего друга-охотника — Чжао его знает — вы сможете обменять лошадей на верблюдов, вам придется ехать по пустыне. Джура, ты молод и наивен: ни слова Саиду о фирмане Ага-хана! — шепнул Биллял Джуре. — Хоп, — тихо ответил Джура. — А фирман я спрячу на груди. — Спрячь его снова в ичиг, — посоветовал Чжао. — Если не нашли его там раньше, то и теперь не найдут.