– Ты намекаешь на нынешний нейронный сбой? – хмуро спросил Демир, понимая, что перевороты и смена власти ему сейчас совершенно ни к чему.
– Все зависит от того, насколько сбой станет серьезным и какие у него истинные причины.
– Думаешь, есть вероятность, что его спровоцировали противники Иерархии, чтобы вызвать недовольство жителей?
– Если так, то сбой должен прогрессировать, а этого пока не видно.
– Но ты не исключаешь возможности, что к этому может иметь отношение Лок-Кли? – решил задать вопрос напрямую Демир.
– Не исключено, что Лок-Кли выступает на стороне клириков, учитывая, что у них уже было заключено недолгое сотрудничество, когда экспедиция к центру Ледника попала в беду. – Лиор выдержал паузу, позволяя Демиру обдумать услышанное, затем продолжил: – Не исключено, что информация, полученная нами от Лок-Кли касательно нейронного сбоя, верна, и новые сети действительно столкнулись с некой формой вируса, пробравшейся в жилые комплексы с перевалочной базы, где произошла трагедия с участниками экспедиции. Вирус станет прогрессировать, поэтому ситуация, естественно, будет обостряться. Можно, конечно, попробовать вернуться на устаревшие сети шестого поколения, но подобный ход допустим в Galeus longirostris и Hexactinellida, где процент использования новых нейронных сетей значительно ниже, чем у нас, но, согласно сведениям из архива Лок-Кли, есть вероятность, что Сарс уже адаптировался, ожидая подобного хода, и это только ухудшит ситуацию.
– Сарс? – ухватился за слово Демир.
– Системы адаптивного развития Симеона – так называется вирус, ставший причиной сбоя нейронных сетей, – пояснил Лиор.
– Ученый по имени Симеон, насколько я понимаю, был его создателем?
– Верно.
– Что если попытаться его найти?
– Бесполезно. Я пробовал навести справки, но все сведения теряются, начиная с момента, как Сарс заявил о себе. Конечно, даты могут быть неточными, учитывая, что официальной информации по этому поводу нет, а все сведения в большинстве своем получены из архива Лок-Кли, но я не вижу причин, чтобы не доверять им.
– Хорошо. Допустим, информация монополиста не врет. Что тогда мы имеем? Как связано исчезновение Симеона и возвращение созданного им вируса? Есть шанс, что это просто случайность?
– Сомневаюсь. Я проанализировал данные о временах, когда был создан Сарс… В общем, второй создатель вируса, акеми по имени Мо-Джо, тоже пропал… Думаю, либо кто-то избавляется от свидетелей, либо, наоборот, собирает команду для борьбы с Сарсом.
– А что если это проделки самого вируса? В полученной от Лок-Кли информации ничего не говорится о его враждебности?
– Нет, но эта идея может оказаться вполне жизнеспособной, – согласился Лиор, запуская повторный анализ в четыре потока, перегружая доступные ресурсы мозга напарника, заставляя Окса замереть с открытым ртом.
– Никак не могу привыкнуть к подобному, – проворчал Демир, косясь в сторону превратившегося в истукана агента «Ксанет».
– Поверьте мне, Окс тоже, – беззаботно улыбнулся Лиор. – Но сейчас это необходимо, так что он должен понимать и не жаловаться. Я ведь не жалуюсь, когда он в экстренных ситуациях выкачивает из меня дополнительную кинетическую энергию, лишая физических сил…
– Странные вы, – признался Демир. – Добровольно согласились превратиться в подопытных крыс беглого содомита, пообещавшего подарить вам сверхспособности. У моего сына обнаружена способность нейропатии, и я готов потратить все свои сбережения, чтобы излечить его от недуга и превратить в нормального человека, а вы…
– Будь мы на вашем месте, то, разумеется, никогда не связались бы с Эсфирь, а жили бы себе в удовольствие, – улыбнулся Лиор. – Да и тайно заниматься созданием генераторов нового образца, способных передавать в Размерность энергию Подпространства, используя для этого тонкие грани временных мембран, никогда бы не стали… Мы бы просто тратили находившиеся на счетах единицы Влияния и жили как короли, ни о чем не заботясь… Но вся штука в том, что мы никогда не окажемся на вашем месте, как вы не окажетесь на нашем. У каждого своя колокольня, чтобы смотреть на мир… Если, конечно, вы понимаете, о чем я…
Лиор неожиданно завис, превратившись в истукана со стеклянными глазами, как и его напарник. Демир выждал пару минут, затем обеспокоился происходящим, вызвал инженеров по имени Бризак и Тнес, чтобы они разобрались в случившемся. Два часа они прыгали вокруг представителей агентства «Ксанет», пользуясь сначала нейронным оборудованием, затем нономодулями, чтобы напрямую подключиться к жидким чипам, модифицированным Эсфирь, превратившей Окса и Лиора в сложную сеть… Но сеть дала сбой.
Признав, что не могут разобраться в случившемся без дополнительной помощи, Бризак и Тнес вызывали остальных участников проекта по созданию генераторов нового образца. Пара акеми по имени Гва-Сут и Ря-Сент предложили переключиться с изучения биологических оболочек представителей агентства «Ксанет» на их сознания.
– Можно воспользоваться незаконным терминалом и попытаться установить с ними связь в Квазаре, – сказал Гва-Сут.
– Это может убить их, – безразлично предположил Тнес, выявивший после серии тестов внешнее вмешательство в системы восприятия Окса и Лиора. – Думаю, будет лучше попробовать создать вокруг них искусственный защитный купол, имитировав нейронный войд… Правда, это может привлечь внимание клириков, запретивших подобные эксперименты, но… – он покосился на арендодателя, спонсировавшего незаконный проект создания новых генераторов. – Думаю, это уже не моя проблема и решать ее не мне.
– А что если просто доставить их в нейронный войд? – спросил Демир, понимая, что не инженер и не знает всех тонкостей. – Или есть какие-то принципиальные различия между защитным куполом, имитирующим отсутствие нейронных сетей, и местом, где действительно отключен нейронный генератор?
Инженеры растерянно переглянулись и пожали плечами, признав, что различий нет.
– Вот только где найти подобное место, не привлекая внимания? – спросил Бризак. – Потому что если обратиться с официальным запросом в Иерархию, то клирики быстро пронюхают о доработках жидких чипов агентов «Ксанета» и превратят их в подопытных крыс, пока не изучат разработку. Потом, конечно, ребят отпустят, но о модификациях можно будет забыть – доработки либо удалят, либо установят новые жидкие чипы… – инженер помялся, но все-таки не смог удержаться и спросил, кто занимался усовершенствованием жидких чипов агентов. – Думаю, этот человек гений, – заявил он. – Если бы запустить подобное в массовое производство, то технология могла бы взорвать черный рынок… Взорвать – в хорошем смысле этого слова.
– Сомневаюсь, что они станут разглашать секреты, лишаясь своей индивидуальности, – осторожно сказал Демир, одновременно с этим делая отметку в нейронном ежедневнике провести повторную проверку на преданность и соответствие привлеченного к проекту инженера по имени Бризак.
Судя по его реакции на незначительную модернизацию жидких чипов представителей агентства «Ксанет», когда главный проект, связанный с разработкой новых генераторов, начнет функционировать, Бризак снова может вернуться к размышлениям о том, что будет, если выбросить технологию в свободный доступ. И это не говоря уже о том, какие тараканы поселятся в его голове после начала реализации проекта «Вечная жизнь».
– Активируйте нейронные экзоскелеты, чтобы Окса и Лиора можно было перевозить, усадите в мой личный транспорт и возвращайтесь к работе, – распорядился Демир.
Инженеры растерянно переглянулись, попытались поспорить, что кроме нейронных войдов агентам «Ксанета» может потребоваться дополнительная помощь специалистов, но, услышав о том, что там, куда Демир собирается отвезти Лиора и Окса, их встретит Эсфирь, спешно ретировались. «Кажется, слава этой женщины идет далеко впереди нее», – не без улыбки отметил про себя арендодатель, дожидаясь, когда закончится подготовка зависших агентов к транспортировке.
Личный автомобиль – роскошь для перенаселенных Galeus longirostris и Hexactinellida, но норма для Isistius labialis, где главную толчею создавали туристы – вклинился в поток ближайшей магнитной дороги. Технология движения была старой, но лучшего и, главное, более экономичного так и не придумали за тысячи лет. Жилые комплексы в основном состояли из сплавов, позволяя полностью реализовать потенциал магнитных дорог, существовавших задолго до Великого ледника. Конечно, сплавы были не вечны, и ученые разрабатывали все новые и новые средства и способы восстанавливать ржавеющие конструкции жилых комплексов, но факт оставался фактом – даже в затянутом льдом мире они оставались железными левиафанами, вздувшимися на теле планеты подобно трем уродливым чирьям.
– Сомневаюсь, что они станут разглашать секреты, лишаясь своей индивидуальности, – осторожно сказал Демир, одновременно с этим делая отметку в нейронном ежедневнике провести повторную проверку на преданность и соответствие привлеченного к проекту инженера по имени Бризак.
Судя по его реакции на незначительную модернизацию жидких чипов представителей агентства «Ксанет», когда главный проект, связанный с разработкой новых генераторов, начнет функционировать, Бризак снова может вернуться к размышлениям о том, что будет, если выбросить технологию в свободный доступ. И это не говоря уже о том, какие тараканы поселятся в его голове после начала реализации проекта «Вечная жизнь».
– Активируйте нейронные экзоскелеты, чтобы Окса и Лиора можно было перевозить, усадите в мой личный транспорт и возвращайтесь к работе, – распорядился Демир.
Инженеры растерянно переглянулись, попытались поспорить, что кроме нейронных войдов агентам «Ксанета» может потребоваться дополнительная помощь специалистов, но, услышав о том, что там, куда Демир собирается отвезти Лиора и Окса, их встретит Эсфирь, спешно ретировались. «Кажется, слава этой женщины идет далеко впереди нее», – не без улыбки отметил про себя арендодатель, дожидаясь, когда закончится подготовка зависших агентов к транспортировке.
Личный автомобиль – роскошь для перенаселенных Galeus longirostris и Hexactinellida, но норма для Isistius labialis, где главную толчею создавали туристы – вклинился в поток ближайшей магнитной дороги. Технология движения была старой, но лучшего и, главное, более экономичного так и не придумали за тысячи лет. Жилые комплексы в основном состояли из сплавов, позволяя полностью реализовать потенциал магнитных дорог, существовавших задолго до Великого ледника. Конечно, сплавы были не вечны, и ученые разрабатывали все новые и новые средства и способы восстанавливать ржавеющие конструкции жилых комплексов, но факт оставался фактом – даже в затянутом льдом мире они оставались железными левиафанами, вздувшимися на теле планеты подобно трем уродливым чирьям.
Время от времени появлялись разработчики, предлагавшие изменить транспортную систему с учетом развивающихся нейронных сетей, но клирики отказывались идти на подобные затраты. Да и не решали эти предложения главной проблемы комплексов – перенаселения. От перестройки принципов передвижения автомобилей их количество не снизится. К тому же не все согласятся добровольно сдавать на переработку свой старый транспорт, чтобы приспособить его к новым трассам.
Разумеется, клирики регулировали рождаемость, но кольцо Великого ледника сжималось, заставляя людей отступать от промерзших окраин ближе к теплым центрам жилых комплексов. Все это напоминало шахматную партию, когда у одного игрока осталось три фигуры, включая двух слонов, а у другого один король, который отступает к границам поля, пока ему не поставят мат.
Иерархия понимала, что проблема перенаселения не в репродукционных центрах, а в необходимости сдавать территории, уменьшая размеры жилых комплексов, но ничего не могла изменить, потому что Ледник прогрессировал и для борьбы с ним требовалось все больше и больше энергии, которой и так катастрофически не хватало, учитывая развитие нейронных сетей. Оставалось либо душить прогресс и развитие нейронной индустрии, либо сдавать позиции, позволяя Великому леднику вгрызаться вглубь комплексов. Устаревшие генераторы, способные преобразовывать энергию холода, работали на пределе возможностей, так как температуры давно опустились на порядок ниже оптимальных коэффициентов переработки. Несколько отделов, созданных в каждом жилом комплексе, бились над тем, чтобы решить эту задачу, но за последние столетия ощутимых успехов не было. Требовалось разрабатывать дополнительные генераторы, снижая нагрузку с ныне существующих, но это тянуло за собой полную переработку нейронных сетей, распределяющих между жителями необходимую для существования кинетическую энергию.
«Ничего, скоро проблемы энергетики будут решены», – думал Демир, приближаясь к окраинам Isistius labialis, где находился построенный им для сына квартал.
Был у клириков еще один экстренный план решения проблемы борьбы с наступающим Ледником – Демир узнал об этом от своего человека в Иерархии. Если верить слухам, то они на полном серьезе рассматривали частичное отключение нейронных образов, потребляющих огромное количество энергии, и перевод жилых комплексов в режим экстренного положения – нечто подобное сделал в своем квартале Демир, отключив нейронные сети, чтобы они не могли активировать сверхспособности сына. Конечно, это вызовет огромные недовольства и поставит весь мир Размерности с ног на голову, но…
Как сказали Демиру, клирики разрабатывают необходимую для подобного хода пропаганду, которая появится по всем центральным нейронным каналам за несколько лет до принятия судьбоносного решения – сначала ненавязчивая, но усиливающаяся от месяца к месяцу, чтобы люди привыкли. Все главные протесты пройдут еще до того, как об отключении будет объявлено официально, так что недовольства превратятся в холостой залп. Иерархия займет выжидательную позицию, продолжая по нейронным каналам подливать масло в огонь, и только когда общество перебесится, сделает официальное заявление о запланированном отключении.
Вначале нейронные образы отключат якобы экспериментально в малонаселенных кварталах окраин, где уровень температур давно приблизился к недопустимым для жизни, поставив людей перед выбором: либо они перебираются в центр, на что у них, конечно, нет средств, либо продолжают жить в своих домах без нейронных прикрас, но зато в тепле. Сомнений в том, какой выбор сделают нищие жители окраин, ни у кого не было. Их решение позволит на какое-то время разобраться с проблемой нехватки энергии, перенаправив освободившиеся потоки в густонаселенные центры. Затем, когда шумиха немного уляжется, пройдут вторая и третья волна отключений.
В конечном итоге планировалось сохранить нейронные поля только в исследовательских центрах Иерархии, где это необходимо для продолжения работ. Подобное гарантировало преимущество подчиненных клирикам ученых над независимыми разработчиками, которые в нынешних условиях давно ушли далеко вперед. Что касается несогласных, коих ко времени полного отключения должно было остаться не больше десяти-пятнадцати процентов, то для них будет предложено переселение в Квазар – благо терминалы переходов никто не отменял и отменять не собирается. Их доводы касательно того, что современная культура базируется на нейронных сетях и не сможет существовать после их отключения, останутся неуслышанными, хотя и будут в действительности одним из самых весомых аргументов в защиту нейронных сетей. Только к моменту, когда над Размерностью нависнет угроза глобального отключения, запущенная клириками пропаганда поставит вопрос ребром, убедив людей, что они делают выбор между жизнью и смертью, понимая нависшую над миром угрозу, во время которой бессмысленно говорить о культуре, зиждущейся на нейронных сетях.
– Да и о какой культуре вообще идет речь? – заявят купленные клириками аналитики, готовые плясать под любую дудку, лишь бы попасть в центр внимания.
Их основной критикой современного мира станут жестокие игровые площадки, владельцы которых зарабатывают колоссальные суммы единиц Влияния, приобщая к своему «прогнившему миру» – ключевая фраза будущей критики – все больше и больше «молодых и перспективных жизней, которые тратят время, предаваясь насилию и пророку, в то время как могли бы приносить пользу обществу в это трудное для Размерности время» – еще одна тирада, которую обязуют продажных аналитиков запомнить наизусть и вставлять ее везде, где только можно. Хотя вскоре, в силу отключения нейронных сетей, слово «Размерность» в тираде будет заменено на «жилые комплексы», что, по мнению клириков, будет служить напоминанием о временах до наступления Великого ледника, когда мир только начинал возрождаться после затяжной, длившейся не один век Третьей мировой войны.
Тогда люди, вернувшись на материки, начали строить Размерность. Появились первые нейронные сети – настолько примитивные, что сравнивать их с нынешними не имеет смысла, – а гигантские жилые комплексы, вспоровшие океанские глади, правили возрождающимся миром. Именно в те времена Galeus longirostris и начал становиться центральной фигурой в жизни мира. Клирики считали, что напоминать современным жителям о тех временах – это хороший ход, способный пробудить в них ностальгию, а в случае с коренными жителями Galeus longirostris еще и гордость.
– Мы возродим то, что было нами забыто! – будут кричать продажные аналитики, подавая людям отказ от нейронного мира и возвращение к устаревшим, изжившим себя ценностям как единственную панацею от тупикового пути развития, коим они назовут нейронные сети.