«Значит, наступило время пробивать отверстие наружу! – заявил Булька. – Работайте!»
«И чем же мы будем пробивать дыру?»
«Булыжник – оружие пролетариата и диких аборигенов, – поспешил меня наставить на путь истинный мой учёный друг. – И не надо стоять истуканом, ядли могут только час-другой крепко спать после тяжкого ночного труда. Потом проснутся и подгонят вас своими смертельными шипами!»
«Так у меня же нога сломана..»
«Заставь работать Тараса! Учись правильно распоряжаться мускульной силой и трудовыми резервами! И в этом деле бери пример с меня!»
Сразу я брать пример с него не стал, а достал крабер и связался со спасателями. Меня подбодрили, порадовали обещаниями, что вскоре всё согласуют, и сказали, что часа через три все бюрократические проволочки будут преодолены. Тем более что к делу моего спасения подключился лично барон Кири. А его слово в системе Красных Гребней много весило не только для чиновников королевства Пиклия, но и для спасателей природы из Союза Разума.
Ну, раз ещё часа три тут торчать, то я и стал распоряжаться:
– Тарас! Тут нам поступила команда… м-м… а вернее, совет от моего… хм… скафандра, что следует камнями проломить выход наружу. Справишься?
– А если ядли нас покромсают?
– Я заберусь в ту пещеру первым и всё проверю. А ты двинешься по моим следам чуть позже. Если осы начнут летать, вернешься и завалишь дырку камнями. Мы тебя со спасателями в любом случае достанем.
Тарас под моим руководством принялся выбирать наиболее приемлемое для пролома место. Выбрал. Я устроился возле другой щели, намереваясь наблюдать за реакцией ядлей на гулкие удары и расширение щели.
К нашему счастью, они никак не отреагировали. Порода оказалась более чем прочная, и, несмотря на свою непомерную силушку, гигант работал не покладая рук более часа. В конце концов подходящее отверстие было сделано. Осы продолжали вести себя спокойно, так что я решил потихоньку двигаться к заполненному водой тоннелю. Ну а соратнику посоветовал:
– Расширяй отверстие под себя. Но если вдруг крикну, закладывай его камнями.
– Если успею… – скорбно сказал он.
– Ну за мной-то сразу заложи, а долбить начнёшь, если меня не тронут.
Так и сделали. Как только я выполз в соседнюю пещеру, стараясь не потревожить поломанную ногу, варвар уложил камни друг на друга и стал следить за мной сквозь щель. Хотя Булька заверил, что прикроет меня от ментального удара, я всё-таки двигался осторожно. А вдруг ткань моего «Грати» не устоит перед жалами ос?
Но меня никто пока не атаковал. Преодолев половину пути, я услышал, как сзади возобновились удары. Мой товарищ не желал долго оставаться в одиночестве. А я решил сделать небольшой крюк, потому что заметил среди принесенных осами растерзанных останков внушительный кинжал. Два метательных ножа у меня ещё имелись в запасе, но оружие помассивнее, желательно для ближнего боя, мне бы не помешало. Вероятно, это был кинжал одного из горцев, которых мы с Тарасом убили немало. Осы добрались до той пещеры и хорошо попировали.
Кинжал был липким от крови, и я отмыл его в луже. С удовлетворением отметил идеальную заточку и остроту лезвия и прикрепил его к петле на поясе. И пополз дальше.
Оказавшись возле тоннеля, я не стал сразу нырять, а пригляделся к воде. И не зря – там притаились два ядля. Они держались лапками за стенки, погрузившись в воду, и наружу у них торчали только хоботки. Причём своей величиной они отличались от других ос. Этакие специально откормленные, элитарные воины.
«Вот уж хитрые создания! – восхитился риптон. – Оставили в самом важном для города месте охрану. Чуть кто сунется случайно, сразу жало в глаз получит!»
«А мы как мимо этих часовых проскользнём? – озадачился я. – И тем более ничем не прикрытый Тарас?»
«Думай! – воскликнул мой учёный друг. – Не всё же время я тебе буду решения подсказывать».
«Ай, спасибо! Ай, молодец! – съехидничал я. – Как хорошо быть умным и кататься всё время на глупом человеке! А?»
«Ты бы лучше думал, а не самокритикой занимался…»
«А что тут думать: выпускаю тебя, ты к ним подкрадываешься в воде и отрываешь головы. Шейки-то у них тоненькие, на раз оторвёшь!»
Но мой симбионт идею выпустить его в воду как наилучшего диверсанта высмеял, мотивируя свой отказ тем, что оставить меня одного он не имеет морального права.
Тогда я предложил:
«А давай я им эти хоботки кинжалом отрублю. Вдруг захлебнутся?»
Мой друг согласился и добавил:
«Если я правильно сумел понять механизм их ментального удара, то и сам могу ударить в ответ модифицированной мыслепередачей. Эти действия у нас сходны».
Я разрешил ему делать так, как он посчитает нужным. Оглянулся на варвара – Тарас уже высунулся из дыры по пояс и смотрел на меня. Жестами я растолковал ему, в чём дело, и напарник дал задний ход. Оставил торчать только голову и стал ждать развития событий.
Я поднес руку с кинжалом к воде, примерился и со всей силы ударил лезвием по основанию хоботка. Ядля словно парализовало. Его лапки с присосками одна за другой отклеились от каменных стенок и тушка стала медленно всплывать.
«Толкни его опять под воду!» – посоветовал Булька.
Я кольнул острием кинжала в основание отрезанного хоботка. И тут произошло неожиданное. Ядль задёргал лапками, замахал крыльями и, чуть ли не выбив кинжал из моей руки, ринулся на взлёт. Прямо из воды! Выскочил оттуда, словно его подбросила мощная катапульта. Мне показалось, что он сейчас развернётся и на скорости вонзит в меня свое жало. Но атаки не последовало. Остальные осы-переростки в пещере не обратили ни малейшего внимания на своего собрата, когда он свечой взмыл к своду, тупо ударился об него, а потом бесчувственной тушкой упал в рукав подземной реки. Пара мгновений, и вот уже погружавшееся в воду тело унесло неведомо куда.
«Боюсь ошибиться, – осторожно начал риптон, – но скорее всего, перерубив ему хоботок, ты лишил ядля возможности ментально общаться с остальными. А кольнув его в самое уязвимое место, или, иначе говоря, в сосредоточие нервных окончаний, попросту убил…»
«Ну, спасибо, всё разжевал…» – я уже перебрался на другой край тоннеля и приготовился упокоить второго стража.
Второй удар у меня получился аналогичный первому: хоботок был срезан у самого основания. А вот укол остриём в голову осы я нанёс более сильно и значительно глубже, и это дало ещё лучший результат: страж только и дёрнулся разок, да медленно стал всплывать.
«Здорово! – порадовался симбионт за меня и за нас всех. – Путь к свободе открыт! Зови нашего нового приятеля, и в путь! К звёздам!»
Я махнул рукой Тарасу, и варвар пополз ко мне. А я хоть и опустился постепенно в воду, изрядно нервничал, ибо гул вверху стал громче, и десяток обитателей города высунули морды из ячеек.
Нам повезло, что ядли ещё не набрались сил после утомительной ночи и что они вообще на несколько часов впадали в спячку. Другие представители семейства членистоногих, из отряда перепончатокрылых, подотряда стебельчатобрюхих, бодрствуют и защищают свои ячейки круглосуточно. А на этих наверняка невероятно большая масса сказывается.
– Медленно погружайся в воду! – скомандовал я Тарасу, когда тот оказался рядом. – Оставь на поверхности только нос и жди моего возвращения. Я посмотрю, вдруг и на том конце прохода стражи на посту застыли…
– Жду! – коротко сказал варвар.
Я задраил скафандр и отправил в путь. Благо что, только нырнув, увидел не так далеко пятно света – это солнечные лучи пробивали толщу воды. Двигаться пришлось, слегка согнувшись, но, думаю, что и для оставшегося позади гиганта протиснуться здесь не станет проблемой. В конце восьмиметрового тоннеля я опять-таки проявил похвальное благоразумие и не стал спешить, сразу выныривая на поверхность, а начал делать это медленно. И через полуметровую толщу воды расслышал некие порыкивающие звуки. Я осторожно высунул голову из воды и увидел интересную картину…
Глава 10
Два представителя племени кочаги не просто ссорились, а пытались проломить друг другу головы своими шипастыми дубинами. Уж не знаю, что они не поделили, но бой вёлся с целью не просто пустить кровь сопернику, а убить его, никак не меньше. Оба уже имели солидные ранения головы, плеч и рук. Как там внизу у них дело обстояло, я рассмотреть не мог, мешала береговая кромка. Но раз прихрамывали, то и ногам досталось. Меня удовлетворило отсутствие секундантов, зрителей или болельщиков. Я достал на всякий случай оба метательных ножа и приготовился ждать развязки.
Ждать пришлось недолго. Один из бойцов сильно провалился вперёд, промахнувшись дубиной, и после этого получил мощный удар шипом в висок. Дикарь рухнул как подкошенный, не издав больше ни звука.
Победитель присел, прислушиваясь и оглядываясь. Из чего я сделал вывод: бой был незаконным, и наверняка дикаря могут покарать. И скорее всего племя находится где-то поблизости. Иначе зачем победителю так себя вести?
Меня он не замечал, а я видел, как лицо его расслабляется, становится спокойным. Значит, вокруг никого больше нет. Да и дальнейшие действия это подтвердили: кочаги подхватил труп своего поверженного противника, подтащил к берегу и сбросил в воду. Туда же улетела и дубина убитого. Правда, перед этим дикарь что-то поднял с земли и спрятал в своих меховых штанах.
Затем победитель решил смыть с себя кровь, а для этого не нашёл более удобного места, чем тот затон, где притаился я.
Пока он спускался туда, мы с Булькой пришли к согласию. Риптон уговорил меня не убивать дикаря ножом, а дать ему возможность испытать первые наработки ментального удара по противнику. Тем более что и расстояние позволяло, по его мнению. Когда горец встал на берегу на колени и наклонился к воде, до него было метра четыре. Объект предстоящего опыта ополоснул несколько раз лицо, но вдруг увидел мою торчащую над водой голову и замер в недоумении.
Вот тут мой шибко учёный друг и начал эксперимент. Уж не знаю, как он там и что отправлял в мозг открывшего рот, собираясь заорать, дикаря, но результат оказался неожиданным. И в первую очередь, для моего самочувствия. Было такое ощущение, что меня огрели тяжеленной дубиной. Причём не только по голове, но и по всему телу. В глазах завертелась радуга, во рту пересохло, пальцы разжались, выпуская ножи, а ноги подогнулись. Я потерял контроль над собственным онемевшим телом, так меня шарахнуло. Мой симбионт пытался привести меня в норму, но у него не очень получалось. Зато и дикарю досталось по полной программе. Он так и рухнул на берег и приходить в себя не спешил.
Чуток оклемавшись, я мысленно заорал:
«Что ж ты творишь?! Экспериментатор фигов, ржавчина тебя разорви! – после чего ещё кучу слов нагородил ну совсем нелитературных, ибо никак не мог сдержать эмоции чудом выжившего человека. – Ты же нас чуть не угробил!
«Спокойствие! Только спокойствие! – с каким-то нездоровым восторгом воскликнул риптон. – Все мы живы, и всё у нас получилось! Эпохальное событие произошло! Вселенная содрогнулась от моего умения! Слава мне! Ура! Ура! Ура!»
«Ты себе случайно мозги последние не выжег? А то мне страшно становится…»
«Танти, как тебе не стыдно! Ну не совсем удачно первый опыт прошёл, так с кем не бывает? Ты меня вон тоже сколько раз чуть не угробил во время своих приключений, но я ведь тебя за это ни разу не обвинил в сумасшествии. Верно?»
Пришлось признать справедливость его упрёков:
«Ну да, ты прав… Это я сгоряча…»
«Хватит оправдываться, я тебя уже простил. Поторопись лучше за Тарасом… пока его ядли не слопали».
Когда я уже двинулся назад, Булька добавил:
«Тем более что без помощи крепкого человека мы толком с продолжением эксперимента не справимся…»
«Ты хочешь опять нанести ментальный удар?!» – перепугался я.
«Да что с тобой? – удивился симбионт. – Ты стал как нервная барышня, от всего паникуешь. А мне только и надо, что провести исследования этого дикаря и проверить на нём некоторые свои теории…»
«Ты бы лучше меня проверил. Еле конечностями шевелю… И ножи потерял…»
Вынырнув возле дисциплинированно мокнущего всем телом варвара, я стал его консультировать:
– Здесь недалеко, метров восемь. Глаза держи открытыми, но не дыши. Я буду тебе помогать, подталкивать сзади. Шумно не выныривай, соблюдай тишину и сразу выползай на берег. Там лежит оглушенный горец, его убивать не надо, только свяжи его же поясом. Потом осмотришься и поможешь мне выбраться на берег. Понял?
Тарас кивнул, и мы направились по туннелю. Варвар чувствовал себя под водой довольно уверенно – топал по дну, наклонившись вперед, а я следовал за ним. Оказавшись на берегу, деловито занялся лежавшим пленником. Я тоже время даром не терял, нагнулся и отыскал у себя под ногами ножи.
Убедившись, что вокруг никого нет, гигант легко выдернул меня из воды и поинтересовался:
– А зачем тебе пленный? Кочаги выдерживают любые пытки и никогда не вступают в переговоры.
– Делать мне больше нечего, как тайны его племени пытками вырывать! – Я разместился на каком-то деревянном обломке, рядом с горцем, и положил ладонь на его окровавленную голову. – Просто для торжества науки не помешает взять с этой немытой давно головы кое-какие анализы.
– Осторожней! Он если очнётся, то и покусать может, – предупредил Тарас. – Или наложить ему ремень на зубы?
– Думаешь? – засомневался я. Но риптон тут же заверил, что ударит в случае опасности током, и я успокоился: – Справлюсь и так. А ты пока присмотрись к окрестностям. Сдаётся мне, что тут таких коротышек может оказаться неожиданно много. Этот ведь дрался прямо здесь, когда я вынырнул. Убил своего соплеменника и в речку бросил… вон туда…
– Странно, – сказал варвар, осматривая берег. Тут и там валялись ветки и обломки стволов. – В жизни кочаги существует одно незыблемое правило: убийцу своих, будь то воин, ребёнок или женщина, они сжигают на костре живьём. Кажется, только претенденты на место вождя племени могут бороться между собой без оружия. Значит, у этих была очень веская причина нарушить закон…
– Глянь у него в штанах, – припомнил я подмеченную деталь. – Что-то он поднял с земли и спрятал там.
Тарас пошарил в кармане штанов горца и протянул мне мой маленький двенадцатизарядный пистолет. Разрядив его ночью в первой пещере, я отбросил это оружие как уже ненужное. А для дикарей он, наверное, представлял ценность, соизмеримую с царской короной. Вот два соплеменника и стали выяснять, кому обладать находкой.
– Возьми себе, – сказал я. – На память.
Стоило видеть, с какой счастливой улыбкой принял парень мой дар и насколько тщательно упрятал бесполезное оружие в карман своих шорт.
Он направился осматривать окрестности, а я спросил у риптона:
«Ну и что там у тебя, Архимед? Или тебе нравятся другие имена? К примеру, Ньютон, Лунман, Боендаль или Керзес?»
«Боендаль – больше философ, чем учёный, – заметил мой друг. – Я к этим великим людям отношения не имею и должен прославить собственное имя… Кстати! Не пора ли мне сменить имя?»
«А зачем? – удивился я. – Мне и это нравится».
«Издеваешься, да? – обиженным тоном спросил Булька. – Представляешь, как это будет выглядеть? Вручают мне какую-то там премию, и на всю громкость звучит: «Награждается какой-то там Булька!» Тебе самому за меня не будет стыдно? Давай, придумывай мне солидное имя. Именно под ним я и собираюсь публиковать свои научные труды».
«А какое ты хочешь?»
«Ты мой носитель, ты и выбирай. Если мне понравится, я соглашусь. А то, выбрал он, понимаешь ли… что в голову ему взбрело!»
«Зато от всей души! И оно мне очень нравится. По мне, лучше вряд ли отыщется. Оно привычное, родное… да и сам понимаешь».
«Не спорю. Мне оно и самому нравится. И в домашней обстановке, спорах между нами можешь меня называть, как прежде, – разрешил Булька. – Но вот для официальных церемоний и для истории – будь добр придумать нечто звучное и запоминающееся. Иначе… иначе я с тобой разговаривать перестану!..»
«Суровое наказание, – загрустил я, почти не кривя душой. – Что ж такое придумать? Тебе попроще, хорошо запоминающееся, или нечто зубодробительное, пышное и длинное?»
«К примеру?»
«Ну вот тебе простые: Ум Гелий. Хит Лох. Маг Лун».
«Нетушки! Только такого позора мне не хватало! А что из длинного?»
«Да хоть: Любкрепкондарий…» – начал я, но был тут же прерван:
«Тем более нет! Давай нормальные имена!»
Пока я размышлял, запиликал мой крабер.
«Спасатели», – подумал я и сказал:
– Ну и сколько можно ждать?
– И кого же ты ждёшь? – узнал я голос Патрисии.
– Ой! Это ты, дорогая?
– Так кого ты ждешь?
– Здравствуй вначале, и я тоже по тебе соскучился.
– Не сомневаюсь! Привет! Жду ответа.
– Да вот решил взобраться на гору Прелестного Рассвета. И в самом деле, дивная панорама отсюда открывается… Потрясающая! – Эта гора была достопримечательностью моей родной планеты Лерсан.
– Рада за тебя. Но ты так и не ответил!
– Да флаер я жду, вниз пешком топать неохота. Да и ветер тут холодный.
– Не хватало ещё, чтобы ты простудился, – забеспокоилась Патрисия.
– Ерунда. Булька ведь со мной. Да и одежда добротная. И кстати, ты знаешь, что наш славный риптон только что потребовал? Сменить ему имя на более благозвучное. И у меня голова пухнет от спора с ним. Не подскажешь что-нибудь эдакое? А то вот эти ему не подошли…
И я с вдохновением стал перечислять имена короткие, длинные, диковинные и смешные, стараясь отвлечь Патрисию от разговора по существу.
Только её величество надолго на такие уловки не поддалась. Оборвала меня, когда я перешёл к описанию открывшихся мне пейзажей:
– Ну всё, хватит о пустяках! Давай поговорим о деле!
– Давай! – согласился я и тут же нанёс первый укол: – Надеюсь, ты не помышляешь о нарушении запрета и о выходе из дворца?