– Ты даже до самолета не доковыляешь.
– Одна – нет. А вот если вы полетите со мной, то очень даже запросто.
Подруги не сдержались и ахнули:
– Мы?
– С тобой?
– Что мы забыли в этой далекой Африке?
– Да еще на самом ее краю!
Верунчик распахнула свои глаза и заканючила:
– Не, девчонки… Ну, что вам стоит? Вы же все равно сейчас не загружены работой. Помогите мне. Я даже могу одной из вас оплатить билет в одну сторону. Крис прислал мне денег, чтобы я купила билет в бизнес-классе, а я сэкономила и купила обычный. Разницу отдаю в вашу пользу. Ну, девчонки… Ну, пожалуйста. Леся? Кира? Ну, как? Вы мне поможете?
Подруги переглянулись между собой еще раз. В принципе ничего сверхневероятного в просьбе Верунчика не было. Все как обычно. Кто-то из близких впутывается в очередную историю, а подругам предстоит разгребать последствия этой истории. Но в данном случае речь шла о счастье не кого-нибудь, а любимой двоюродной сестры самой Леси.
Отказать сейчас Верунчику означало начало кровной вражды, а возможно, что и семейного раскола. Сколько известно примеров, когда дружные семьи разделялись на враждующие лагеря по куда менее важному поводу. Пойти на это добрая и превыше всего ценящая мир в семье Леся не могла. Поэтому она потянулась к Кириному уху и прошептала:
– Жалко ее. Ты погляди, может, это ее последний шанс устроить свою личную жизнь.
Кира взглянула. Вытянувшаяся на больничной койке Верунчик в самом деле выглядела жалкой и раздавленной. Да еще эта ее сломанная нога… Нет, нельзя позволить, чтобы какая-то там нога стала причиной несчастья этой молодой женщины. Ей и так уже досталось от жизни и от ее мужей.
И Кира произнесла заветную фразу, которую и ждала от нее Лесина кузина:
– Ну, допустим, мы с тобой полетим. Но как все это осуществить? С кем мы оставим наших кошек?
Кошки – Фантик и Фатима – были уже в том преклонном возрасте, когда любые существа, будь то люди или кошки, нуждаются в особом присмотре и внимании.
– Оставим их на попечении тети Наташи. Кошки ее любят. Она вполне может заменить нас на некоторое время. На сколько ты хочешь, чтобы мы с тобой полетели? А, Верунь?
Не успела она договорить, как Верунчик издала торжествующий вопль и едва не свалилась с кровати, кинувшись обнимать подруг. Поймав ее буквально на лету и водрузив обратно, смеющиеся подруги начали выяснять подробности предстоящей им экспедиции в далекую Африку.
И подробности эти оказались так сложны и многочисленны, что надо было немедленно приниматься за решение всех вопросов, чтобы успеть на тот же рейс, каким должна была лететь сама невеста.
Глава 2
Таким образом, ровно через неделю после произошедшего судьбоносного разговора трех девушек, белоснежный воздушный корабль принял на свой борт стенающую при каждом шаге Верунчика и двух поддерживающих ее подруг.
– Слушай, тебе медаль за геройство надо дать.
– Точно, точно. Медаль за вступление в брак в чрезвычайных обстоятельствах.
– Не шутите, девчонки. Мне и так больно!
Несмотря на то что Верунчик доехала до аэропорта на такси, а по самому аэропорту передвигалась исключительно в инвалидном кресле, которое заранее забронировала для нее Кира (в наших аэропортах надо быть начеку и готовым к любым неожиданностям, это вам не Европа, где кресло предоставят по первому вашему требованию, в России такового может и вовсе не оказаться в наличии), Верунчик переносила дорогу тяжело.
Сломанная конечность продолжала болеть. Верунчик стонала. И последний отрезок до самолета стал для Верунчика и ее сопровождающих самым тяжелым.
– Уф! Все! – выдохнула Леся, наконец усадив и заранее пристегнув Верунчика к креслу, чтобы потом уж лишний раз не вставать. После этого подруги попадали в свои собственные кресла и порадовались тому, что перелет до Кейптауна займет много часов. У них появится возможность хоть немножко передохнуть.
Верунчик оказалась очень требовательной и капризной персоной. Вела она себя так, словно уже вышла замуж за южноафриканского жениха, и помыкала холостыми подругами, как собственными рабынями. Но Кира с Лесей держались мужественно. И приписывали поведение Веры ее плохому самочувствию.
– Ты сообщила своему Крису, что прилетаешь не одна?
– Он пришел в совершенный восторг. Сказал, что может снять для вас номер в гостинице. Но он будет счастлив, если мы все трое поселимся у него в доме.
– У него большая квартира?
– У него дом, – с достоинством произнесла Вера.
– Так он очень богат? – приятно удивилась Кира.
– Да уж не беден. Семья Криса происходит от самых первых голландских поселенцев, которые прибыли на землю Южной Африки еще в семнадцатом веке. Тогда это место было вроде перевалочного пункта для путешественников, отправлявшихся дальше на Восток. Маленький порт и небольшое поселение вокруг него. Голландцы выращивали на огородах свежие овощи, которыми и торговали с кораблями. Потом они посадили виноградники и оливковые рощи. Ну, так у них дальше и пошло по части земледелия.
– И до сих пор выращивают овощи?
– У семьи Криса много земли, – уклончиво ответила Верунчик. – И еще какие-то фабрики, и производства, и рудники.
– Какие рудники?
– Золотые?
– Алмазные?
– Ой, не спрашивайте меня, девчонки. Я не знаю.
– Как же, такой важный вопрос, и ты не знаешь?
– Я специально не расспрашивала Криса о том, насколько он богат и каково его состояние. Ну, понимаете, сама-то я совсем небогатая. Вот и не хотела, чтобы он подумал, что я с ним только ради его… ради его денег связалась!
До сих пор подругам, занятым оформлением виз, страховок, покупкой билетов и прочими хлопотами, как-то не пришло в голову выяснить, к кому же, собственно говоря, они летят. И сейчас для этого, как им казалось, был самый подходящий момент.
– У тебя есть его фотография? Покажи нам своего Криса!
Подруги ожидали увидеть какого-нибудь низенького и плюгавенького шибздика, которого обмануть – просто дело чести для всякой ценящей себя красавицы. Но оказалось, что Крис очень даже недурен собой. Не красавец с журнальной обложки, но ведь с моделью жизнь не сахар. А с таким симпатичным рослым и веселым парнем очень даже.
Кира с Лесей долго изучали фотографию, пытаясь найти хоть один недостаток.
– Хорошие какие у него зубы. Жаль, что немного кривые.
Левый клык Криса слегка «наползал» на его соседа. Но это была такая ерунда по сравнению с густыми волосами, блестящими глазами и чистой кожей, что даже и зацикливаться на ней не стоило. Не недостаток, а так, крохотный изъян, пикантная горчинка, чтобы не было приторно сладко.
– Ну вот, – с удовлетворением произнесла Верунчик, пряча телефон с фотографией своего Криса подальше от алчущих глаз подруг. – Это и есть мой Крис. Да вы не переживайте, у него, кажется, имеется целая куча братьев и холостых друзей. Найдем и вам кого-нибудь.
Произнесено это «кого-нибудь» было таким снисходительным тоном, что сразу же становилось ясно: этот «кто-нибудь» обязательно должен занимать куда более низкое положение в обществе, чем дорогой Крис. Иначе Верунчик была не согласна. Верунчик любила, чтобы мир вертелся вокруг нее. Просто удивительно, как с такими замашками она уже трижды попадала впросак с замужеством, выбирая себе совсем неподходящих партнеров.
Перелет прошел легче, чем ожидали подруги. И когда солнце стало подниматься над горизонтом, они увидели под крылом самолета океан и гору с плоской вершиной. Это была Столовая гора, названная так потому, что за ней вполне могли устроиться на пирушку какие-нибудь великаны или даже древние боги.
Приникнув к иллюминаторам, подруги с жадностью рассматривали город, о котором знали так непозволительно мало. Как уже сказала Верунчик, основан он был в начале семнадцатого века голландским колонистом, который с небольшой группой своих друзей, родственников и сподвижников разбил маленькое поселение, снабжавшее моряков, заглянувших в эту бухту, свежей зеленью и овощами.
Жизнь тут текла тихо, мирно и совершенно неспешно. Но в 1867 году в окрестностях, в Кимберли, были найдены алмазы. А потом в 1884 году в Трансваале нашли золото. И вот тут-то все и началось… В тихий уголок Африки хлынули переселенцы из всех стран земного шара. Англия, до сих пор безмятежно взиравшая на этот забытый всеми клочок земли, тоже встрепенулась и заявила о своих претензиях.
Буры – потомки первых голландских колонистов – не захотели отдавать наглым империалистам свои пахотные угодья и пастбища для многочисленных голов скота. Они дружно взялись за оружие, и вплоть до 1902 года между бурами и англичанами шла кровопролитная война. Сначала первая англо-бурская кампания, потом вторая. Завершилось все капитуляцией буров, но капитуляцией весьма неоднозначной. Англия взялась компенсировать бурам весь нанесенный им ущерб. И что самое интересное, действительно его компенсировала!
В наши дни Кейптаун был крупным городом, насчитывающим почти четыре миллиона жителей. Все эти знания подруги почерпнули от своих соседей – молодой пары, которая летела в ЮАР на собственный медовый месяц.
– Африка – это что-то невероятное! Такой первозданной красоты я не видел больше нигде.
– Мы собираемся посетить Зимбабве и Ботсвану. Хотите с нами?
Ага, только Верунчику с ее сломанной ногой и скакать по саванне!
– Ничего страшного. Мы будем вам помогать!
– Ага! Где надо, Владик может понести на руках вашу подругу!
Нет, все-таки некоторые люди чертовски странные. Вот у них медовый месяц и свадебное путешествие, за каким фигом им тащить с собой еще кучу народу? Медовый месяц он на то и медовый, чтобы наслаждаться жизнью, а не ломать головы над устранением чужих проблем.
Крис сидел в зале ожидания. Он первым вычислил девушек, как не без издевки подумали подруги, по ослепительно-белому гипсу на ноге у Верунчика. Все-таки пассажиров с самолета двигалось целое море, женщин, в том числе и молодых, и красивых, среди них тоже было много. Вряд ли Крис признал бы Верунчика так быстро без ее гипса.
– Как я рад! Дорогая моя! Любимая! Обожаемая!
Крис был очень эмоционален. На его больших синих глазах выступили слезы восторга. Он заключил Веронику в свои объятия и долго и, как показалось подругам, слишком крепко к себе прижимал. Все-таки это была их первая встреча в реале. И к тому же гипс… будь он неладен. Но Крис и на гипс смотрел с восторгом. То на него, то на Верунчика, то опять на гипс.
– Такая самоотверженность! – воскликнул он наконец. – Неужели это все ради меня?
Глаза его буквально светились от счастья. А сам он едва не прыгал от радости. Когда Верунчик сообщила своему жениху, что не вполне здорова, что у нее легкая травма ноги, Крис пытался отговорить ее. Но когда та заявила о своей твердой решимости прилететь к нему, явно обрадовался.
Но сейчас подругам показалось, что Крис слишком уж восторженно приветствует Верунчика. И вообще… Чего он потащил ее в такую даль? Ну и что с того, что Верунчика звали как мать Криса? Небось девушек с именем Вероника или его аналогами нашлось бы немало и поближе к Кейптауну, где жил сам парень.
– Добро бы был косым, кривым и вообще уродом. А так… Неужели такому симпатяге не удалось найти себе невесту где-нибудь поближе?
Трудно поверить, что в многомиллионном Кейптауне не отыскалось ни одной красотки – белой или черной, готовой ответить Крису взаимностью. К чему было искать невесту так далеко?
– Ты не подумай, что я завидую Верунчику, но какой-то этот ее Крис… какой-то он странный.
– Слишком восторженный? Да?
– Да. Посмотри на него. Так и пляшет возле Верунчика.
– Он вообще трезвый?
Но спиртным от Криса не пахло. Взгляд был осмысленным. Во всяком случае, не пьяным. На наркомана он тоже похож не был, слишком здоровые мышцы бугрились под трикотажной майкой, обтягивающей его широкие плечи. И за руль своей машины – длинной спортивной «БМВ» – он уселся без малейшего колебания.
– Хотите, я покажу вам город?
Изъяснялся Крис на безупречном английском, который подруги отлично понимали. И от экскурсии они бы не отказались. Но Верунчика вконец измучил длинный перелет. Еще бы, тринадцать часов в пути без учета ожидания во время пересадки в Париже, так что она простонала:
– О нет! Умоляю, поедемте скорее домой. Я мечтаю увидеть наш с тобой общий дом поскорее.
Крис кинул на свою невесту взволнованный и счастливый взгляд.
– О’кей, дорогая, – покладисто согласился он. – Как скажешь.
От аэропорта до самого города было около двадцати километров, подруги глазели из окон и удивлялись. Они-то думали, что Южная Африка – это безводная, выжженная солнцем пустыня. Но оказывается, климат тут был весьма близок к средиземноморскому. И растительность поражала богатством красок и изобилием форм.
– У них тут все цветет! – удивлялась Леся. – А у нас холодно и слякоть!
– Не забывай, мы в Южном полушарии. У нас уже осень, у них весна.
От экватора с его изнуряющей сухой жарой тут было очень далеко. И подруги искренне обрадовались, что послушались уговоров Верунчика. Пусть перелет был долгий и трудный, но зато в конце его они попали в самый настоящий земной рай.
– Как тут красиво! – искренне воскликнула Кира.
– О да! – отозвался Крис. – У нас очень красиво.
– Настоящий земной рай!
– Так было раньше. Но в последнее время белому населению живется тут далеко не так привольно, как прежде. Многие мои знакомые вообще уехали из страны.
– Почему? – поразилась Кира.
Лично она никогда бы не покинула эти места, казавшиеся землей обетованной. Но Крис быстро объяснил ей суть дела:
– После отмены в тысяча девятьсот девяностом году политики апартеида черные заняли в стране многие руководящие посты. Как всякое быдло, дорвавшееся до власти, за эти годы они страшно обнаглели. И теперь они требуют передела собственности, ведь еще слишком много богатств находится в руках белых.
– А им это не нравится?
– Разумеется, нет. Они хотят получить даром все то, что наши деды и прадеды создавали своими силами не одну сотню лет. Черные не годились ни на что, кроме самых примитивных работ. Вскапывать землю, пасти скот, поливать и собирать урожай.
– А еще работать в шахтах и на рудниках.
– Да, – ничуть не смутился Крис. – И там тоже.
Что же, теперь было ясно, что страна разделена на два враждующих лагеря. Но всю глубину этой вражды подругам еще предстояло лицезреть в скором будущем.
Пока что они только знали, что время апартеида, когда черным предписывалось жить, работать, лечиться отдельно от белых, прошло. Раньше даже передвигаться по стране белые и черные могли лишь раздельно. Отдельно автобус для белых, отдельно для черных. Вот так, и никак иначе.
И последствия политики государства, в котором выросло не одно поколение граждан ЮАР, продолжали сказываться на его простых жителях. Черное население почувствовало вкус власти и рвалось зачерпнуть из богатств своей страны. А белые упорно не отдавали им то, что считали своим.
– С каждым годом ситуация усугубляется. Ежегодно совершается множество нападений на белые поселения, фирмы и магазины, которыми владеют белые. Но полиция, которая во многих местах состоит лишь из черных, ничего не предпринимает, чтобы наказать преступников.
Месть сладка и сама по себе. А уж когда она подкреплена звоном золота и блеском бриллиантов, тут уж удержу ей и вовсе нету.
– Но твоя семья пока что держится?
– Мой предок приехал в эту страну одним из первых. И мы не отдадим черным то, что создавалось не одним поколением!
Однако, как могли видеть подруги, большинство черного населения ЮАР до сих пор ютилось в трущобах. Вероятно, их братья, засев в политическом собрании или даже встав у руля правления страны, больше были озабочены личным обогащением, чем благополучием своих соплеменников.
Дорога до дома оказалась не такой уж веселой. Крис явно вспомнил о проблемах своей страны, задумался и совсем забыл о своей роли радушного хозяина. Измученная Верунчик дремала на заднем сиденье. А подруги молча смотрели в окна.
– Вот мы и приехали! – неожиданно произнес Крис, затормозив перед большими воротами, которые в ту же секунду услужливо раздвинулись перед их машиной.
– О! – пораженно ахнули подруги. – Какое великолепие!
Перед их глазами был настоящий дом их мечты. Современный, с белыми стенами и огромными окнами, создававшими ощущение, что зеленый газон и голубая гладь бассейна плавно переходят в гостиную и столовую. Участок был сформирован на трех уровнях, так же как и сам дом. Один уровень – зеленый двор и кухня. Ступенька вверх – и вот уже вы оказываетесь на уровне бассейна и гостиной. А дальше еще одна ступень, и вы уже вновь идете по зеленой траве, утопая в цветах, и попадаете в столовую.
Что касается Верунчика, то она просто ошеломленно таращилась на это великолепие, явно не в силах поверить, что скоро это все будет принадлежать и ей тоже.
– Все спальни размещены на втором этаже, – рассказывал Крис, провожая гостий к дому. – Уверен, вам будет удобно. Лимпо! Эй, Лимпо! Встречай нас!
Крис хлопнул в ладоши, и тут же появился пожилой седовласый негр, который величественно приветствовал подруг наклоном головы.
– Лимпо служил еще у моего отца, – засмеялся Крис. – Он очень старый и любит важничать. Признаюсь, он порядком меня раздражает. Но отец запретил мне его выгонять. Да Лимпо и сам бы никуда не ушел. Его предки были рабами еще у моего прапрадеда с матушкиной стороны.
Чаша симпатий вновь качнулась в пользу черного населения ЮАР. В самом деле, жили себе веселые, дочерна загорелые ребята, горя не знали. А приехали к ним белые переселенцы, мало того что земли отняли, так еще и их самих рабами сделали. А после отмены рабства начался апартеид, жизнь цветных при этом политическом режиме была далеко не сахар.