Он бесшумно приблизился к калитке, вышел на улицу, держась тени кустов… Но нет, все путем: это та машина, в которую он едва не врезался в темноте, отъезжала. Кто-то тут заночевал – у друзей или у подружки, или у… ну, мало ли, – а теперь возвращается в город. Утро уже скоро, понятно.
Роман вернулся в сад и чуть не подскочил: кто-то тронул его за плечо.
– Настя? – опешил он. – Что ты тут делаешь?!
– Тише, прошу тебя… Одну минуту, только одну минуту послушай меня. Я не знаю, правильно ли поступаю, но мне показалось, что я должна тебе сказать…
– О чем? – тихо спросил Роман, удивленный до крайности.
– Мила тебе неправду сказала…
Боже, и эта туда же! С него отца хватит!
– Она мне позвонила за три дня до своего побега, понимаешь? И попросила за ней приехать…
– И что с того? Мила тогда еще не знала, что я соглашусь ей помочь и как!
Кажется, Настя хотела что-то сказать (возразить?), но промолчала. Ее глазищи в тени кустов зияли темными провалами. Если б он верил в привидения, то точно б решил, что сейчас имеет дело с одним из них.
– Наверное, ты прав… – пробормотала она наконец. – Извини.
– Иди к себе, Насть. Скоро утро, тебе стоит поспать… Да, и спасибо, что позволила мне остаться на ночь.
Настя кивнула и скользнула к дому.
Роман проследил за ней взглядом. Выходит, кузина подслушивала… И подсматривала? Почему, ну почему всем есть дело до их отношений с Милой – личных, приватных отношений! Там отец вмешивается, тут двоюродная сестра – спасу нет от благожелателей…
Он вернулся на террасу, к Миле. На ней оказались наушники, из которых доносилась ритмичная музыка, в руках плеер. Роман прислушался: кажется, композиция Боба Синклера…
Мила тут же вставила один наушник в его ухо, руки положила ему на плечи и принялась покачивать бедрами в такт музыке, прикрыв глаза.
Роман обхватил ее за талию, и Мила прижалась к нему, танцуя. Он невольно оглянулся на дверь: мысль о том, что Настя может снова подсматривать, была ему неприятна.
– Погоди, Мил, я дверь прикрою. Мне показалось, что Настя…
– Мне тоже, – кивнула Мила с понимающей улыбкой. – Не обращай внимания, Ром, она просто завидует мне.
Она снова закинула ему руки на плечи и продолжила танцевать, вынуждая и Романа двигаться под музыку.
– Почему? – искренне удивился он, переступая с ноги на ногу в такт ритму.
О зависти Роман много слышал. И даже в психологических статьях читал. Но никогда ее сам не испытывал. Отчего это чувство казалось ему выдуманным.
– Ну как же, ты красивый парень… Ей бы хотелось оказаться на моем месте.
– Зачем ей на твоем? – еще больше удивился Роман. – Она симпатичная девушка, у нее рано или поздно будет свой парень. А меня она совсем не знает, первый раз сегодня увидела, да и то мельком…
– Ну, представь, что у кого-то есть часы твоей мечты и тебе хочется такие же.
– Если уж очень хочется, то я заработаю денег и куплю. Хотя мне, по правде говоря, без разницы. Главное, чтобы точно время показывали… И потом, человек ведь не часы.
– Ты удивительный, – засмеялась Мила, притягивая Романа к себе. – Удивительный и… И очень хороший.
Она подставила ему губы для поцелуя. И Роман, как ни пытался напомнить себе, что в данный момент есть очень важные дела, совершенно не терпящие отлагательства, не смог устоять. Все вокруг затанцевало, запело, засверкало, закружилось.
Он с трудом сладил с собой.
– Еще секунда, и я уже никуда не смогу поехать… – не столько проговорил, сколько промычал Роман: Мила целовала его, мешая говорить.
– А куда ты собирался поехать? – прошептала она.
– Надо найти тот ангар, где тебя держали… Посмотреть, что там…
Она ловила своими губами каждое движение его губ, и получалось, что он не слова произносит, а целует ее.
– Мил, подожди… Надо же понять, что случилось… И деньги найти. Ты сама сказала, что иначе тебе хана.
– Потом, – шепнула она, – потом! Не хочу никаких денег, не хочу ничего знать! Я тебя хочу…
Она потянула его за руку куда-то в глубину дома, в какую-то комнату – и неожиданно толкнула. Несильно, но достаточно для того, чтобы он потерял равновесие и упал…
…На кровать. Мила вскочила следом, оседлала, как наездница, сжав коленями его бедра, и принялась…
О-о-о.
Кис (Ночь с пятницы на субботу, продолжение)
Алексей не успел рассказать сыну о том, как они с Игорем определили местонахождение Никиты. Его телефона, точнее. И сейчас, полный горького недоумения из-за нелепой ссоры, он взвешивал: продолжить ли поиски охранника? Вычислять ли полицейского? Или на фиг? «Это не мое дело!» – упрямо повторял он себе. Утром он сообщит Сереге, а тот направит кого надо на место.
С тех пор как Алексей Кисанов ушел из полиции (точнее, с Петровки, 38), многое изменилось в иерархии и юрисдикции разных отделов и подразделений в вертикали МВД. Но он в это не вникал – надобности не было. Серега сам перенаправлял информацию, поступавшую от Киса, в соответствующие инстанции. Если, конечно, не пускал ее в свою личную работу.
Алексею это существенно облегчало жизнь. Как частный детектив, он был обязан сообщать обо всех попадающих под Уголовный кодекс правонарушениях, с которыми сталкивался, – но разбираться, куда именно, да беседовать с незнакомыми офицерами (нередко настроенными враждебно по отношению к частнику) – это пустая трата времени и нервов. Так что дружбан, можно сказать, защищал его от лишних хлопот.
Вот и сейчас Кис решил, что проинформирует Громова с утречка (уже наступающего, к слову) о ситуации. И о возможном убийстве. Судя по рассказу Милы, Никита не был вооружен, а вот Коля имел при себе пистолет. И ссориться этим двум было из-за чего. Так пусть полиция поинтересуется, чем там дело кончилось.
Да, но вдруг Никита ранен? Лежит в ангаре, истекая кровью?
Алексей очень не любил, когда людей убивают. И предпочитал препятствовать, предотвращать и спасать. В меру своих сил.
Все же лучше туда заглянуть. И еще лучше будет убедиться, что там нет ни раненых, ни мертвых. Но если вдруг Никита там… живой… то его можно расспросить… И узнать его версию произошедшего. Потому что версия Милы в пересказе Романа хоть и казалась вполне стройной, но всегда лучше сверить ее с версией другого участника событий. Мало ли.
Алексей снова заглянул в карту, затем ввел название деревни Большие Хлыщи в навигатор и тронулся.
Часы свидетельствовали о том, что на дворе ночь, но наливавшееся сиянием небо опровергало показания стрелок. Алексей недолюбливал эти слишком короткие и слишком светлые ночи, сбивавшие с толку его биологический ритм, но сейчас не мог не порадоваться хорошей освещенности дорог, причем по-ночному пустынных.
Большие Хлыщи уже просыпались, несмотря на рань. Впрочем, просыпалась скорее живность: где-то прочищали горлышки куры, где-то требовательно блеяла коза (или козел, кто их разберет); что-то пищало за одним забором, что-то шумно возилось за другим. Людских голосов пока не было слышно, и Кис от души надеялся, что их обладатели еще нежатся в постелях, досматривая последние утренние сны: зрители ему совсем ни к чему.
Ангар стоял на краю поля. Когда-то колхозное, без сомнения, теперь оно напоминало пустырь с буйной сорной травой и даже местами с тощими молодыми деревцами, порослью случайных семян, занесенных бесхозным ветром и птицами… Печальное зрелище. Еще не так давно тут била жизнь. Кипела работа, колосилось поле, тракторы и комбайны сновали туда-сюда. Как случилось, что плоды этой земли стали никому не нужны?..
Алексей искал укромное местечко, куда можно было бы приткнуть свою тачку, не вызвав любопытства просыпающихся аборигенов, когда увидел, как по залитому солнцем полю, с противоположного его края, поднимая пыль, трясется синий автомобиль. Похоже, «Вольво». Направлялся он в сторону ангара.
Детектив подал назад, спеша убраться из зоны видимости «Вольво», подпрыгивающего на колдобинах проселочной дороги. За дальним поворотом улицы оказался тупичок, упиравшийся в опушку леса, – как раз то, что нужно.
Примостив машину на краю опушки, он достал из багажника пистолет, с виду настоящий «ТТ», но на самом деле травматический (огнестрельное оружие частным сыщикам иметь запрещено), сунул его во внутренний карман летней куртки и отправился обратно, в сторону ангара, держась заборов.
«Вольво» нигде не было видно: то ли вовсе не к ангару направлялась машина и успела куда-то свернуть, пока Кис прятал свою; то ли приткнулась она с другой стороны здания. Детектив не знал, кто приехал на синем «Вольво», но вероятность, что это полицейский Коля, была высокой. Случайный ездок тут бы не оказался.
Следовало решить: спрятаться здесь, в тени палисадников, и следить – или идти в ангар? Он снова осмотрелся: нет, спрятаться негде. Чисто поле вокруг, открытая местность. Не подкрадешься незамеченным. Если идти, так на виду, представляя собой отличную мишень: Коля вооружен. Да не «травмой», а самым настоящим пистолетом. Так что материя для сомнений тут имелась… Впрочем, зачем полицейскому стрелять в постороннего человека? Который, да, идет к ангару, но пока не представляет угрозы? Мало ли, вдруг он решил нужду справить в этом заброшенном месте? А оно заброшенное, это видно издалека: окна забиты фанерой, голубая краска давно слезла с бетонных стен, оставив лишь несколько пятен, похожих на плесень…
Надо идти. Нельзя допустить, чтобы Коля там что-то изменил или уничтожил улики. Раз он вернулся в ангар, значит, за чем-то важным. Что-то он тут оставил, нечаянно или намеренно. Как знать, может, и деньги, которые не нашла Мила… В общем, что бы ни привело Колю в ангар, позволить ему там хозяйничать никак нельзя. Вступать в драку Алексей не намеревался, слишком неравны их шансы с учетом оружия, но нужно его спугнуть, помешать планам.
И Кис, шагнув из-под тени сиреневых кустов, пересек дорогу и с бодрым видом направился по бывшему колхозному полю к ангару, щуря глаза на ярком июньском солнце. При этом совершенно не представляя, что будет говорить и делать при столкновении с полицейским.
Двустворчатые ворота в стене ангара были давно и прочно забиты массивными досками. Вкупе с заколоченными фанерой окнами, картинка во всех отношениях подходила для съемок какого-нибудь триллера.
Алексей приближался к приземистому зданию. Помимо ворот там должен быть какой-то иной вход – для людей, не для машин. И он, видимо, с обратной стороны.
Кис ступал уверенно, не крадучись, не заботясь о легком шуме, который производили его шаги. Однако из ангара не доносилось ни звука. Наблюдает ли за ним Коля в одну из множественных щелей? Или слишком увлечен тем делом, которое привело его сюда? Как отреагирует, когда Алексей обогнет здание и появится у входа?
Прежде чем свернуть за угол здания, Алексей сунул руку в карман, нащупал «ТТ». Он надеялся, что не придется пускать пистолет в ход – травматическое оружие может сильно ранить и даже убить, несмотря на свое относительно «невинное» название, – но все будет зависеть от поведения Коли.
Неожиданно с другой стороны ангара послышался металлический визг ржавых дверных петель и звяканье тяжелой цепи, и почти сразу же взревел мотор. Кис побежал, надеясь успеть увидеть номер машины, но «Вольво» как ошпаренный вылетел на проселочную дорогу и заскакал по ухабам, взвивая пыль, с такой скоростью, что номер сделался неразличимым за те несколько секунд, в которые детектив домчался.
Стало быть, Коля засек постороннего человека и примитивно сбежал. А это означает, в свою очередь, что важнее всего для полицейского было не засветиться. Убраться отсюда раньше, чем увидят его в лицо. Раньше, чем углядят номер его машины. И это был плохой знак. Совсем плохой.
Проводив машину взглядом, Алексей повернулся к зданию. Дверь – деревянная дверь для людей, не для машин – была распахнута настежь. В металлическом ушке висела массивная цепь, на ней неприкаянно болтался амбарный замок. Выходит, у Коли имеется ключ от замка…
Помедлив, Кис вошел. И сразу же резко остановился. В двух метрах от порога лежало тело.
Алексей наклонился к нему, проверил пульс… Мужчина был не только мертв, но уже изрядно остыл. То есть смерть наступила еще вчера вечером.
Некоторое время Кис соображал, кому позвонить. Громов небось еще дрыхнет и потому бесполезен: пока до Петровки доберется, пока в рабочем компе нужный файл нароет… А вот кто ему может помочь незамедлительно, так это Витя с Димой, охранники Пилипкина.
Он открыл эсэмэску Громова с адресами и явками (заодно порадовавшись своей предусмотрительности, благодаря которой вся необходимая инфа у него теперь под рукой) и набрал номер Вити. Охранник спал, голос его выдал, но детектива это не волновало.
– Витя? Это Алексей Кисанов, я вчера вечером к вам с Димой… Ага, вот-вот. Скажи, у Никиты какого цвета волосы? Он не рыжий, часом?
Никита был рыжим. Даже ярко-рыжим, уточнил Витя.
Как этот труп. И рост выше среднего, и комплекция плотная…
Предположение Милы оказалось верным. Коля застрелил его. Еще вчера.
Входное пулевое отверстие находилось в шее, под подбородком – видимо, мужчины схватились в драке за пистолет и катались по полу… Из положения «стоя» в такое место не попасть.
Крови, однако, вокруг тела не было. А должна быть. Шея, этот мост между торсом и головой, буквально напичкана сосудами разных назначений и калибров, артериями и венами. Значит, выстрел застал Никиту не здесь…
Алексей обошел ангар по периметру. Несмотря на то что окна были забиты фанерой, острые лучики солнца, пробивавшиеся через щели там и сям, неплохо освещали помещение. Большую темно-красную лужу на полу детектив быстро нашел у торцевой стены. Никита получил пулю, без сомнения, в этом месте. Тут и умер – мгновенно, скорее всего: судя по входному отверстию, пуля прошла через мозг. Но теперь его тело в двух метрах от двери. Стало быть, Коля намеревался вынести труп. Но появление детектива помешало его планам…
Телефон! Мобильник Никиты, который и указал детективу местоположение ангара, – где он? В нем, без сомнения, зафиксировался номер Коли, а по нему легко установить его личность!
Однако аппарата не было видно. Алексей набрал номер Никиты и прислушался…
Нет, не звонит. Коля унес его, как пить дать. Тело не успел, так хоть телефон умыкнул. Он полицейский, он знает, как лихо способен сотовый предать не только своего хозяина, но и всех, с кем он был в контакте. Значит, придется запрашивать у оператора распечатку звонков…
Собственно, это уже не его забота. Пора будить Серегу.
– Есть хорошая новость: Мила жива.
– Плохая тоже есть? – хмуро поинтересовался Громов.
– Как водится.
– Давай сразу.
– Никита убит.
– Та-ак… И где труп, тебе известно? Адрес можешь дать?
– Записывай, – Алексей принялся диктовать.
– Ага… Жажду узнать подробности, но сначала отправлю людей в ангар. Жди, перезвоню.
Через две минуты Громов был снова на связи.
Алексей рассказывал и слышал, как дружбан, не желая терять время, чистит зубы, спускает воду в туалете; как вскипел чайник и звякнула ложка об чашку… При этом слушал Серега сосредоточенно, о чем свидетельствовали его уточняющие вопросы.
– Ты там оставайся на месте, пока наряд не приедет, – произнес Громов, выслушав до конца. – Дашь показания, как положено. А я сейчас за девицей Пилипкиной пошлю кого-нибудь, раз сама явиться к нам не желает. Роман там, на даче, с ней?
– Ну да.
– Я парня твоего прихвачу, уж не обессудь, друже. Да и сестричку двоюродную заодно. Снимем со всех показания и дело закроем. Адрес дачи знаешь?
– Нет. Только примерное местоположение.
– А фамилию Насти?.. Ладно, не проблема, это мы вмиг установим. Не клади трубку, я распоряжусь.
Алексей не успел возразить насчет Романа – да и сообразить не успел, что для него будет лучше в сложившейся ситуации. Пока он взвешивал все «за» и «против», Громов уже вернулся к телефону.
– Надеюсь, Кис, у тебя хватит ума сына не предупреждать?
Алексей понимал: Роман сочтет его предателем. Парень влюблен, и никакому резону сердце не внемлет (или как там сказал мудрец[4]). Но на то и существует неблагодарная работа родителя, чтобы оберегать детей от них самих.
– Чего молчишь, Кис? Я неправильно выразился, наверное, надо было сказать не ума, а стойкости, да?
Серега иногда отличался необыкновенной тонкостью.
– Неважно, я тебя понял. Я не стану предупреждать Романа. Он влюблен и может сбежать с Милой, если она его подобьет. А я хочу, чтобы с него поскорее сняли подозрения в преступлении, которого он не совершал.
– Вот-вот, – поддакнул Серега. – К тому же у нас на Петровке детки будут в безопасности. А то не ровен час Коля решит, что пора наконец избавиться и от девицы… Она опасная свидетельница, она его видела, может пальчиком ткнуть на опознании. Сказать по правде, я даже не понимаю, почему он до сих пор этого не сделал, раз деньги уже у него, а он сам еще в Москве околачивается. Тем более что он отлично знает, где Мила прячется… По всей видимости, он по каким-то причинам не хотел осложнять ситуацию. Может, из-за ее отца, Пипкина? У того руки длиннее, чем у полиции. И, главное, разбираться он будет без протоколов и адвокатов.
– Еще немного, и я поблагодарю Пилипкина за бандитское прошлое. Ведь с Милой мой сын…
– Боюсь, рано радоваться, Леха. Извини, что я так в лоб, мои дипломатические таланты просыпаются только к одиннадцатичасовой летучке, но, если вдуматься, сейчас для Коли ситуация в корне изменилась… Начиная с того момента, как ты застукал его в ангаре и нашел мертвого Никиту. На это Коля явно не рассчитывал, полагая, что вывезет труп тихой сапой и спрячет. Не вышло, ты ему помешал, и все для него сильно осложнилось. До сих пор он был какой-то безликий Коля, свистнувший бабки у Милы, которая сама их свистнула у папаши. Кто он такой, знал Никита – но Никита мертв. Мила видела его в лицо, и все. Еще не факт, с точки зрения Коли, что она захочет связываться с полицией и давать против него хоть какие-то показания. Как там сказал ему Никита? «Не настучит, у самой рыльце в пушку» – как-то так?
– Да, вроде бы, со слов Романа… Я думаю, что Коля до сих пор не опасался Милу еще по одной причине: он не только знал, что сама девушка в полицию не торопится, но и что полиция считает ее мертвой и ищет по моргам. При этом на подозрении Роман, на поиски которого полиция бросила все силы. А Коли в этой схеме вообще не существует.