– Неужели того же самого не хотят облеченные властью мужи? – спросил Мазур.
– Им до этого нет никакого дела, – отмахнулся Малышевский. – Они заняты са-авсем другими материями… А я не хочу власти. Я хочу расти… Или, по крайней мере, стабильности. Но ни того, ни другого мне дают! Я уже говорил, что в условиях современной российской Византии за трон борются влиятельные группировки. Их три. Ту, что сейчас держит власть, принято именовать силовиками. Вы наверняка не раз слышали этот термин. От тех же политологов, скажем.
– Доводилось…
– В корне неверное определение! Я бы назвал эту группу «сырьевиками». Высокопоставленная чиновничья братия, прибравшая к рукам нефтегазовые потоки. Они прочно сидят на сырье и слезать с него не собираются. Сырье вряд ли когда серьезно подешевеет, значит, как они считают, прекрасное будущее обеспечено им, их детям, а может, еще и внукам достанется. Естественное побуждение этих людей – чтобы все продолжалось ровно так, как идет. Никаких колебаний. Любые движения они органически воспринимают, как опасные. Авторезонанс, знаете такое? Раскачай легонько мостик, а дальше он сам начнет расшатываться, пока не рухнет… Этим людям все равно, примут Россию в Европейский клуб или не примут. Им даже не важно, продолжит ли Россия вымирать и спиваться. Для того, чтобы обеспечивать работу буровых установок, им людей хватит, а не хватит – всегда можно завезти из Таджикистана, Молдавии и тому подобных дыр. Еще и дешевле обойдется. От этого застоя в верхах и происходит вся та азиатчина с чиновничьим беспределом и коррупцией сверху донизу, оттого на внешней арене ведем себя, как слон в посудной лавке, ссоримся с ближайшими соседями – вместо того, чтобы скупать на корню все, что предлагается на продажу, и что потом можно использовать с пользой. Нам, Кирилл Степанович, нужны европейские правила игры. Без них задохнемся, а о том, чтобы развернуться, можно даже и не мечтать.
– И Президент из этих «сырьевиков»?
– Президент не из чьих! – хлопнул рукой по столу Малышевский. – Ему невыгодно и неинтересно принимать сторону кого-то одного. Даже самый ближний круг Президента не однороден. Подробно влезать в эти дела сейчас не будем, потому как нас это не касается, есть более приземленные дела… Думаете, почему я сейчас на Украине – вместо того, чтобы заниматься своими делами дома? Не только же из-за свадьбы… Конечно, отчасти и из-за того, что интересов здесь не меньше, чем в России. Примерно поровну… Я просто стараюсь держаться на удалении и без нужды не светиться перед «сырьевиками».
– Они – «сырьевики». А свою группу как бы вы назвали?
– «Промышленники», – быстро ответил Малышевский. – Или «либералы». Но это исключительно для краткости. Определение не вполне точное, сужающее представление о целях. Наша цель – скорейшая интеграция в мировую экономику, а это невозможно без изменения политического климата внутри страны. Нам есть на кого опереться – это средний класс, мелкий бизнес, тот слой интеллектуалов – не путайте с интеллигентами! – который хочет реализовать себя в большом деле, а не паразитировать на славословии властям.
– Еще осталась третья влиятельная группа. Ведь вы же говорили о трех? – напомнил Мазур.
– Третью я бы обозначил как «реваншисты», – сказал Малышевский. – За последние годы довольно большое количество людей лишилось многого – власти, имущества, постов. Это олигархи, чьи имена лет десять назад были на слуху, да и теперь некоторых нет-нет да и вспоминают, правда, все больше в связи с тюремными историями и в новостях из жизни далекой эмиграции. Это – отстраненные от власти политики и их верные псы из самых разных структур, это – отстраненные от своих кормушек чиновники администрации… да и вообще высокопоставленные чиновники. Это те чиновники, кто еще работает в Кремле и в правительстве, но серьезно на процессы не влияет. Еще четыре года назад они все представляли собой реальную силу, они вкусили власти, а это как вкусить от райского плода – вкуса не забудешь никогда, он будет преследовать тебя и требовать реванша. Спрашивается: ну почему бы не уняться в эмиграции тому же Березе – радуйся, что отпустили целым и невредимым, да к тому же и не все нахапанное отобрали, живи себе тихо в столичной лондонской глуши… Нет же, издали плетет интриги, что-то мутит. Всем им необходим реванш, всем хочется вернуть былое величие. Власть – гораздо более сильный наркотик, чем всякие там героины. Потому что героин дает приятные, но иллюзии, а власть – это вещь реальная.
– Группа, которую вы определили как «реваншисты», представляется мне наиболее решительной, – поразмыслив, высказался Мазур.
– Совершенно правильно представляется. Они вряд ли на что-то могут рассчитывать в ситуации стабильной, размеренной, без потрясений, но могут вернуться только на волне дестабилизации. Ну скажем, второй «Норд-Ост», или Беслан, или вообще новая чеченская война… отлично подойдет дефолт а-ля девяносто восьмой год, еще что-то, так сразу и не вспомню… Трудно перечислить и предугадать все, что это может быть. Вплоть до очередного вторжения америкосов в Иран, которое спровоцирует кризис, и наши втянутся в очередную свару. И тут останется только воспользоваться ситуацией. Но! Есть вещи, которые никак не зависят от желаний и возможностей этих людей – вроде американского вторжения. А есть те, что зависят. Если после ноль-восьмого года у власти останутся все те же – то так и будем сидеть в болоте. Ну а если придут «реваншисты», то первые четыре года жди сведения счетов и нового крупного передела, а как следствие – падение рубля, новые стычки на Кавказе, окончательный раскол здесь, на Украине, недоверие ВТО и Евросоюза, поднимут головы экстремисты…
Олигарх посмотрел Мазуру в глаза.
– Девяносто первый год. Девяносто третий. В этот же ряд можно поставить год девяносто шестой с его «Голосуй или проиграешь!», недавние убийства Политковской, Литвиненко… даже идиотическое отравление Егора Гайдара, напоминающее фарс… Две тысячи восьмой – не менее ключевой год. От него зависит, как будем жить последующие… даже не четыре года – где это видано, чтобы в России правители проводили в кресле по одному сроку? – а минимум восемь лет. Вот, собственно, наша… да-да, Кирилл Степанович, наша с вами цель – две тысячи восьмой год. Нам надо выиграть предстоящее сражение, только и всего. Это наша программа-максимум. А программа-минимум – не допустить к решающей схватке нынешних «сырьевиков». Этих зажравшихся уродов необходимо скинуть до того, как наступит урочный год… Собственно, именно для этого мы и объединились с «реваншистами». Временно объединились. Только до главной битвы. Цели у нас – пока – одни: не допустить «сырьевиков» до трона.
– Ого, – сказал Мазур. – Значит, и…
– Свадьба, вы хотите спросить? Да. Частично. Частично это, безусловно, политический ход: я не доверяю «реваншистам», те не доверяют мне – вот и пришлось поженить наследников двух королевств, как в Средние Века, чтоб тем самым гарантировать дальнейшее сотрудничество. Но это только частично: мой засранец и в самом деле любит дочку Ивана Сергеевича, а евоная Джульетта, по-моему, готова идти за моим отпрыском в огонь и в воду. Это пока не столь важно. Важно, что я пошел на альянс с «реваншистами», а недавний захват яхты сделал наш союз крайне непрочным. Догадываетесь, почему? Не боитесь?
– Нормально, – пожал плечами Мазур. – Сражаться за корону, а не за пистоли и луидоры.
– Тогда поговорим о вас и вашей работе, – Малышевский снова встал. – Название вашей должности придумайте сами. Кем бы вы хотели, чтобы я вас представлял?
– Как назваться – это вопрос серьезный, – усмехнулся Мазур. – Как корабль назовете, так он вам и поплывет. Я думаю, когда определится перечень задач…
– Первоочередная задача – установление того, кто организовал нападение на яхту, – резко сказал Малышевский. – Все прочее пока второстепенно. Пока. Кто-то хочет поссорить меня с «реваншистами»… и я не буду удивлен, что за этим не стоят сами «реваншисты»… Впрочем, разбирайтесь сами. Надеюсь, в Москве у вас пока нет неотложных дел?
Мазур вспомнил о Нине, но отрицательно покачал головой: нет.
– Ну и отлично. Надеюсь, семья поймет, что вы теперь на службе. Можете сообщить супруге о своей задержке. Если потребуется – организуем необходимые документы, подтверждающие ваш статус. Квартира для вас уже готова, въедете как только, так сразу. Ваши вещи из Одессы уже перевезены. Теперь об оплате ваших услуг. О жаловании. Вы будете получать восемьдесят тысяч в месяц. Для начала. Разумеется, не рублей и не гривен. С нижним пределом ясно. Осталось уладить с пределом верхним. Какая сумма вас устроит?
– Меня вполне устроит названная, – сказал Мазур. И добавил: – И чтобы, как в спорте, премиальные за победы в отдельных сражениях и во всей войне.
Малышевский кивнул, достал из нагрудного кармана пластиковый прямоугольничек, положил перед Мазуром, вынул из бокового кармана серебристый телефон, положил рядом с карточкой:
– На карте пятьдесят тысяч долларов, это что-то вроде подъемных. Купите одежду, компьютер, все необходимое. Чеки предоставлять необязательно. Если понадобится еще – обращайтесь. Машиной и офисом я вас обеспечу. – Он протянул Мазуру серебристую трубку. – Это телефон, с виду так себе, но там есть несколько полезный примочек, тюнинг, так сказать, я потом вам объясню. Симка пусть будет вашей, но тариф, уж не обессудьте, мы поменяли на безлимитный, хоть в Антананариву можете звонить.
– Такое впечатление, что вы в моем согласии не сомневались и заранее подготовились, – проговорил Мазур, разглядывая мобильник.
Внешне устройство похоже на книжку и в сложенном виде работает как телефон. Однако стоило раскрыть книжку, как она превращается в небольшой компьютер с довольно большим дисплеем и полноценной клавиатурой. Круто! А если принять во внимание результаты апгрейда, вполне может статься, что этот самый тюнинг подразумевает прослушку даже при выключенном аппарате, и встроенный GPS-навигатор, и еще что-нибудь исключительно шпионское… С Малышевского станется.
Мазур убрал телефон в карман.
– Поверите ли, не сомневался в вашем согласии… – сухо сказал олигарх. – К своим обязанностям вам надлежит приступить немедленно. Дело не ждет. Время не ждет. И первое, в чем следует разобраться, это с поганой историей на яхте. Впрочем, о деталях и обо всем остальном мы поговорим по дороге.
– По дороге?
– По дороге, – сказал Малышевский, вставая. – Нам уже пора выдвигаться, Кирилл Степанович. В Киев, на свидание с моими нынешними, но временными товарищами по оружию… Заодно и с названием вашей должности определимся в самолете.
– Пора так пора, – Мазур тоже поднялся.
Глава пятнадцатая ОЛИГАРХИЧЕСКИЙ КОКТЕЙЛЬ
Надо сказать, что до сего дня Мазуру не случалось разъезжать по стольному граду Киеву на бронированном «мерсе», да еще и в компании одного из самых богатых людей России.
Как выясняется, не самое поганое времяпрепровождение, чего уж там…
Поездка из бориспольского аэропорта в самый что ни на есть центр не токмо града Киева, но и всей незалежной державы, получилась скоротечной – долетели в момент, кортеж из трех машин, две из которых были с охраной, ехал быстро, в пробках не застревал и обстрелам не подвергался (а в свете последних событий обстрел посреди мирного города не выглядел бы уж столь невообразимым нонсенсом). К тому же, путевая беседа выдалась увлекательной, все больше про дела наши скорбные, олигархические… ну а с хорошим собеседником, как известно, дорога всегда выходит вдвойне короче.
Ехали они на встречу с представителем «партии реваншистов», отцом невесты и нынешним соратником в борьбе против «сырьевиков» в «войне 2008». Правда, этот непрочный альянс вот-вот может распасться, толком не родившись, и все из-за нападения на яхту.
На Харьковской площади свернули на проспект Миколы Бажана, через Южный мост по Промышленной улице долетели до развязки, поднялись по Киквидзе (Мазур, не стесняясь, крутил головой во все стороны: все-таки давно в Киеве не был), выскочили на Лесю Украинку. Проскочили ее, мимо Бессарабского рынка выехали на Бессарабскую площадь.
Ну, вот и Крещатик, главная улица, киевский Бродвей. Чистенько, зелено и аккуратно, не то что Питер или та же Москва…
На Кловском спуске повернули, подъехали к одному из сложенных из серого кирпича, сплошь казенного вида зданий, которыми застроена эта улица. «А вот интересно, – подумалось Мазуру, – отчего это в Киеве одни только спуски – типа там Андреевский, Смородиский и даже Крутой? А где ж подъемы?»
Машины повернули, нырнули в подземный гараж, уверенно проехали в VIP-зону, отгороженную от прочих зон дополнительным охранным кордоном, – на этом поездка и закончилась. Здание, как объяснил Малышевский, полностью занимал банк, принадлежащий главному временному союзнику из партии реваншистов.
В каком-то из иноземных фильмов Мазур видел, как буржуйские лимузины въезжают прямо в лифт и хозяева жизни поднимаются на нужный этаж, не отрывая миллионерских задниц от мягких автомобильных кресел. Мазур не имел бы ничего против, если бы и в этом банке обнаружился подобный лифт – хоть раз в жизни прокатился бы на таком чуде. Но, увы, машину пришлось покидать уже в гараже, а дальше, что называется, топать ножками.
На кнопках лифта были обозначены почему-то не цифры, а латинские буквы, и Мазур так и не понял, за каким лядом. Дескать, цифирьки – это для простого народа, а не для нас, почти что небожителей? Или некий молодой и бойкий рационализатор предложил буковки как противодиверсионное мероприятие, дабы на несколько драгоценных секунд сбить с толку плохих парней? Тогда да, тогда конечно. Очень эффективно, ничего не скажешь. Словом, Мазур был несколько удивлен.
Между тем, встретивший их в гараже провожатый зело угрюмого вида вдавил кнопку с буковкой D. Стало быть, считая человеческим счетом и приняв гаражный этаж за нулевой, они поднялись на четвертый этаж. В холле, в который сразу попадаешь из лифта, тут же становится ясно, что ты попал в местечко для избранной публики, где лишние-посторонние не ходят. Даже клиенты банка не из последних, пришедшие бросить на свой счет очередной миллиончик гривен или евро, сюда не захаживают.
Прямо перед лифтом тебя встречает рамка металлодетектора. А едва ступаешь в холл, как появляется хорошо знакомое понимающим людям ощущение – эдакий неприятный холодок в центре лба, будто на нем загорелась красная точка лазерного прицела. Голову можно отдать на отсечение – из замаскированных пулеметных гнезд за ними следят холодные вороненые стволы. При этом холл очень небольшой, можно сказать – домашний. Ощущение домашности усиливала мягкая мебель, всякие там пальмы в кадках и полное отсутствие деловой суеты в лице снующих туда-сюда клерков и секретарш с бумагами.
Но и здесь гости не задержались. Прошли через холл, свернули в узкий коридор и очутились на лестнице, но не на той, что идет через все этажи снизу доверху, а на короткой, так сказать – локальной лестнице, связывающей этаж, мать его, «ди» и следующий за ним. Попали в такое хитрое место, куда просто так на лифте не доедешь. Шифруются господа вершители судеб многострадальной отчизны…
Человек в темно-синем костюме отступил в сторону, пропуская их к обитой коричневой кожей двери. Едва ступив за порог, Мазур понял, что на этом их блуждания по банку закончилось.
Интересное, между прочим, было помещение: без окон. И вполне логично можно было бы предположить, что комната предназначается для особо секретных разговоров – чтобы наверняка избежать направленных микрофонов и прицельной пальбы через окна из всех видов оружия… Конечно, внутри никакой спертости воздуха не ощущалось, нагнетанием и фильтрацией воздуха тут занималась техника самого наивысшего качества.
Их прихода дожидались аж пять человек. Когда Мазур с Малышевским вошли, сия пятерка небожителей над чем-то заливисто ржала. «Однако не скажешь, что буржуины пребывают в тревоге и печали, – отметил Мазур. – А я-то ожидал увидеть их хватающими друг друга за рукава – мол, все пропало, шеф, гипс снимают, клиент уезжает! Ну-ну».
Малышевский, а следом за ним Мазур, подошли к встающей с черного кожаного дивана пятерке. Самое смешное, что одного из этих пяти Мазур знал лично…
Да-да, и так вот тоже бывает – на далекой украинской чужбине, в глубинах непонятного банка, одолев семь застав и тридевять преград, прибываешь на тайное свидание с практически без пяти минут заговорщиками – и здрасьте вам: тут же знакомая морда.
– Позвольте представить: Мазур, Кирилл Степанович, – мой новый… будущий начальник аналитического отдела группы безопасности. Пока, скажем так, на испытательном сроке. А это Каха Георгиевич, мой помощник и…
– И грузин, – добавил необъятных габаритов персонаж, несмотря на погоды облаченный в тройку с полосатым галстуком. Последний раз Мазур видел его на яхте, прикованным к стулу в конференц-зале.
Мазур пожал протянутую руку.
Этот человек одно время, лет пять-семь назад, был на виду. Даже мелькал в правительственной хронике на заседаниях по вопросам бизнеса, куда приглашался в числе других представителей предпринимательской элиты. А потом дела его пошли неважно. Тот круг, к которому он принадлежал, потерпел разгромное поражение в результате кремлевско-византийских интриг, о коих давеча разглагольствовал Малышевский, и Каха Георгиевич в числе прочих участников группировки угодил в опалу.
Взрывная волна поражения разбросала его товарищей по партии кого куда: кого в тюрьму, кого в Израиль или в лондонскую эмиграцию, а «бизнесмен и грузин» маханул на историческую родину, под крыло Саакашвили и нашел себе там новое занятие – принялся помогать молодым и бойким реформаторам налаживать мифическую грузинскую экономику. Что именно он там наладил, было неизвестно… во всяком случае, Мазуру, который новостями из мира большой и малой политик интересовался от случая к случаю. Но, видимо, все же не того масштаба оказалось занятие, раз он снова попал в центр российских политических интриг…