Докурив, Мазур еще глотнул коньяку. Да вот, вроде и жизнь наладилась, во всяком случае, в бытовом ее аспекте, и денег, тьфу-тьфу, достаточно… Мало того – почти превратился в этакого светского льва – да еще и при молодой любящей жене! Живи и радуйся… Однако в душе чувствовал он некоторую неудовлетворенность. Душа, выражаясь метафорически, просила моря. Или, как говаривал лондоновский бродяга Смок Белью, – медвежьего мяса хотелось до колик. Нет, Мазур конечно понимал, что ему не тридцать, да что там – даже и не сорок лет, что на подвиги в стиле ранешних времен у него нет уже ни сил, да и, если честно, ни желания. Но все же, все же…
Та-ак, а это кто еще к нам пожаловал?
Расцвеченный яркими слоганами «пежо», в каких обычно разъезжают курьеры, доставляющие очередные приглашения посетить очередное светское мероприятие, остановилась перед воротами, из машинки тут же выскочил шустрый парнишка в бейсболке. Тяжело вздохнув, Мазур пошел к видеофону. «Блям-блюм-м-м!» – сообщил вызов.
– Да иду я, иду, – пробормотал Мазур и сказал в микрофон отнюдь не приветливо: – Ну?
– Служба срочной доставки, – жизнерадостно отозвался динамик. – Пакет на имя господина Мазура!
Означенный господин Мазур, мысленно матюгнувшись, утопил кнопку, открывающую калитку, и неторопливо двинулся во двор – с видом человека, оторванного от доказательств теоремы Ферма в завершающей стадии.
Жизнерадостность молодого курьера была неколебима. С улыбкой до ушей он протянул Мазуру красивый конверт:
– Вам пакет, господин Мазур!
– А с чего ты решил, что Мазур – это я и есть?
– А я вам уже не первый раз корреспонденцию доставляю, – улыбка юноши стала еще шире, хотя, казалось бы, сие было невозможно.
– Ну, вроде, да, припоминаю, – чуть более дружелюбно сказал он. – Давай, где там у тебя расписаться надо…
Курьер протянул бланк извещения и стило. Поставив напротив своей фамилии закорючку, долженствую изображать подпись, Мазур молча вручил хлопцу сотенную купюру. Потом закрыл за курьером калитку (собственно говоря, этого можно было и не делать – калитка закрывалась автоматически, но все же прогулка, хе-хе!) и ленивым шагом направился к дому, на ходу надрывая плотный конверт.
Послание было напечатано на плотной розоватой бумаге витиеватым шрифтом и, разумеется, оказалось очередным приглашением. «Уважаемый господин Мазур, бла-бла-бла…»
Так, а вот это уже интересно!
Мазур остановился, внимательней перечитал начало. Вот что было непонятно: обычно во всех подобных приглашениях указывалось: «господин Мазур с супругой» или же наоборот: «госпожа Мазур с супругом». Здесь же про Нинку не было ни слова.
Дальше становилось все страньше и страньше. Его приглашали на очередное сборище, пардон – светское мероприятие, причем не куда-то, а на Украину, в Одессу. Причем приглашали его одного, без жены!
«Нет уж, хватит с меня этих раутов и суаре, – с раздражением подумал Мазур. – Мало того, что в Москву чуть ни каждый божий день зовут потусоваться, так теперь еще куда-то к черту на рога! Да пошли вы все…»
Высказав все, что он думает по поводу надоедливых адресатов и определив координаты, по которым им надлежало направляться, Мазур несколько поостыл и даже усмехнулся. Какая, однако, важная птица – господин Мазур, даже на Украину приглашают… Или, как теперь принято выражаться – в Украину. Дожил, блин, до славы всесоюзной…
Впрочем, мрачное настроение вскоре вернулось – Мазур представил, как расстроится Нина, узнав, что на Украину приглашают его одного. Ей-то как раз вся эта светская жизнь была в кайф! Представив реакцию жены, неизбежную обиду и ехидные подколки: мол, хохлушку какую-то завел, потому и выпросил, чтоб тебя одного пригласили! Седина в бороду, бес в ребро! А со мной, дескать, с законной Ниной ходить – так каждый раз как под пыткой!
Не, на фиг. Тем более, ехать Мазур никуда не собирается. Так что ничего мы дражайшей половине и говорить не будем. И ответ с извинениями посылать тоже не станем, тем более что обратного адреса на приглашении (да и на конверте, кстати говоря) нема.
Тоже любопытный факт – указаны только номер рейса, время вылета и время, когда драгоценнейшего господина Мазура встретят в аэропорту.
Да и бог с ним с посланием… Мазур выкинул вскрытый конверт в ведро на кухне, а приглашение машинальным движением сунул во внутренний карман пиджака.
Глава пятая АДМИРАЛ В ШОКОЛАДЕ
С самого начала эта затея Мазуру была не по душе. Нет, а что вы на его месте подумали бы? Боевой офицер, цельный адмирал – и в этой, с позволения будет сказать, клоаке?!
Все нутро Мазура противилось такому времяпрепровождению. А что делать… Как говорится, попала собака в колесо – пищи, но бежи. Более того! Даже слово это идиотское – «тусовка», то и дело в разных вариациях повторяемое «контингентом», – уже не так резало слух. Человек ко всему привыкает, знаете ли.
А привыкать не хотелось.
Мазур сидел на кожаном диванчике в уголке обширного холла, с дзенским пофигизмом разглядывал участников вечеринки и думал, что лучше, то ли покурить, то ли выпить, то ли свалить отсюда побыстрее.
Хотелось только последнего.
Народу собралось много, и все морды сплошь где-то виденные, вроде знакомые и в чем-то родные, хотя при таком скоплении медиа-лиц, представляющих всяческие телеканалы и СМИ, каждая из них, морд этих, быстрой идентификации поддавалось с трудом. Уж слишком много известных было. Какие-то физии, мелькающие на телеэкране чаще, чем Петросян, какие-то фигуры не то поп-звезд, не то бедолаг, вытащенных из расплодившихся реалити, блин, шоу, какие-то политики вроде даже…
Фигачил по ушам рэп (или как это там правильно сейчас называется), кто-то извивался, как умел, на импровизированном танцполе в зале, кто-то тихо нюхал «дорожку» с зеркальца в уголке, а кто-то просто, по-советски, накачивался бухлом в другом уголке…
Короче, каждый оттягивался, как умел, и Мазур не намеревался кого-либо судить. Ведь, что греха таить, сам, бывало, надирался до состояния розовых чертей. Правда, предпринималось сие исключительно ради снятия стресса… А какой стресс может быть у юных и не очень юных оболтусов, чуть ли еженедельно собирающихся здесь? Разве что стресс от избытка секса и бабла?
Кожаное сиденье дивана, тихонько скрипнув, просело рядом с Мазуром.
– Я тут за вами уже долго наблюдаю…
Услышав женский голос, он повернул голову и узрел справа от себя миловидное белокурое создание лет этак семнадцати, сидевшее закинув ногу на ногу и одетое во что-то донельзя смелое, воздушное, голубенькое, с открытыми плечами и блестками (не исключено, что с натуральными брюликами), во что-то, напоминающее одеяние римских весталок. И без того короткая юбчонка задралась почти до самых бедер, вызывающе обнажив длинные, стройные и, признаться, зело привлекательные ножки.
– А вы правда настоящий адмирал? – девчушка была сама непосредственность.
Мазур видел ее впервые. Вернее, так ему показалось сначала. Личико фарфоровое, фигурка точеная, прикид новомодный, в глазах пустота и уверенность в собственной, обеспеченной здоровым образом жизни неотразимости – подобных куколок в последнее время развелось, что грязи. Клонируют их, что ли…
– Польщен, сударыня, – лениво, но светски, как ему показалось, ответил Мазур, – вашим вниманием к моей скромной персоне… Истинная правда: аз есмь взаправдашний адмирал, хотя и в отстав…
– Тогда как насчет по бокалу шампусика? – перебило ангельское создание с еще большей непосредственностью.
Мазур на мгновенье смешался, но соответствовать было надо – хрена ли в родной деревне сидеть истуканом и кислой миной портить людям праздник? Поэтому он со всей своей учтивостью, сверкая белозубой улыбкой во все шестьдесят четыре зуба, произнес старомодно, не по-современному, но оттого чуть двусмысленно:
– Все, что пожелает прекрасная незнакомка…
И небрежным жестом подозвал официанта, бесшумно возникшего из небытия с подносом, уставленным бокалами с игристым напитком от старушки «Клико», кои бутылки господа русские офицеры в ранешние времена заказывали не иначе как дюжинами.
Юная фемина непринужденно подхватила бокал за ножку двумя пальчиками и, чуть откинувшись на спинку дивана, сделала символический глоток. При этом ее оголенное плечико столь же недвусмысленно коснулось плеча Мазура, а вьющийся локон щекотнул ухо… А потом этого же уха коснулись прохладные влажные губы, и Мазур услышал шепот:
– Я тут случайно узнала: есть такие интере-есные комнаты отдыха на судах… как это у вас, у матросов, называется – кубики, да?
Мазур непроизвольно стиснул зубы.
– Вы мне не устроите небольшую, но познавательную экскурсию по этим покоям? Прямо сейчас, а? Я знаю в этом доме несколько таких комнат… – закончила младолетняя чертовка, сопроводив тираду столь блядским взглядом, что Мазуру ощутимо захотелось надавать ей по заднице – причем без всяческого эротического подтекста.
– Я тут случайно узнала: есть такие интере-есные комнаты отдыха на судах… как это у вас, у матросов, называется – кубики, да?
Мазур непроизвольно стиснул зубы.
– Вы мне не устроите небольшую, но познавательную экскурсию по этим покоям? Прямо сейчас, а? Я знаю в этом доме несколько таких комнат… – закончила младолетняя чертовка, сопроводив тираду столь блядским взглядом, что Мазуру ощутимо захотелось надавать ей по заднице – причем без всяческого эротического подтекста.
«Если она знает, что я адмирал, значит, должна и понимать, что Нинка здесь. Так какого дьявола?..»
Мазур мельком огляделся, выискивая среди толпы супружницу. Как назло, в пределах видимости ее не наблюдалось. Вот уж кто чувствовал себя тут как рыба в воде, так это молодая женушка. Собственно, это она и затащила Мазура на сей очередной – уж неизвестно какой по счету – светский, по ее словам, раут. Прежде все как-то обходилось: им присылали приглашения на всяческие презентации и открытия салонов (кстати, на одном таком салоне – автомобильном – Мазур и присмотрел себе нового «железного мустанга»), на экспозиции, промоушен-акции, корп-вечеринки, дефиле-промилле-суфле-сильвупле и всякие прочие биеналле.
Кинофестиваль даже один раз открывали, блин. За все это время он насмотрелся на стольких знаменитостей (а с некоторыми даже и познакомился), что голова пухла. На одном из таких раутов, кстати, пообщался даже с Ксюшей С. и приобрел стойкое впечатление, что СМИ, мягко говоря, привирают…
Нина же от такой жизни была в полном восторге. И слава богу. Ну, хоть в ночные клубы она ходила без Мазура – этого он попросту не перенес бы и сорвался.
Нет, среди всего этого высшего света были и нормальные люди, с которыми ему было интересно – да и Мазур был интересен им… Но так, как сегодня, господин адмирал еще не влипал на энтих раутах. При живой, обретающейся где-то неподалеку супруге, да еще и при наличии детеныша (к счастью, оставленного на попечение няни), о чем малолетка в голубом, несомненно, знала? Увольте меня от таких соблазнов!
Делая вид, что полностью поглощен процессом потребления шампусика, Мазур еще раз украдкой огляделся и к своему неописуемому облегчению увидел направлявшуюся к нему Нину.
– Извини, принцесса, – с удрученным насколько возможно видом сказал он девице. – Храброму капитану прямо сейчас похитить тебя не удастся: вон на траверсе моя жена-пиратка, и если что – нас ждут абордаж, плюмаж и так ото ж… – И отставив недопитый бокал, он поднялся с дивана, даже не глянув на девицу.
А зря, иначе мог бы заметить, как та быстро достала сотовый, набрала номер и с враз посерьезневшим лицом сказала несколько слов в микрофон.
Платье на Нине было достаточно строгим, темным и длинным, как и подобает благовоспитанной замужней женщине с ребенком. Если в только не разрез, тянущийся аж до самых трусиков…
– И что это за киска к тебе клеилась? – весело поинтересовалась супруга, но в глазах ее Мазур заметил колючий холодок.
И внутреннее усмехнулся: знай наших. На наших и детенки еще западают, так что не думай, что мы такие уж эти… только орденами и выслугой лет брать могем… А ты в следующий раз трижды подумаешь, прежде чем приглашать меня на такие вечеринки…
– А вот не надо меня было одного оставлять, – хмуро заметил Мазур. – Ну не виноватый я, она сама пришла… А если серьезно, может, уже поедем домой, а?
Рассмеявшись, Нина взъерошила ему волосы:
– Ну что с тобой поделать… езжай. А я еще побуду, ладно? Я же по твоим глазам тоскливым вижу, что тебя тут уже достало. Хотя на ножки доченек кое-кого из киношников у тебя глазки так и постреливали… Да ладно, не бери в голову. Кстати, о киношниках: я только что на эти выходные к нам на шашлыки пригласила нескольких человек, очень твоей биографией интересуются, хотят фильм снять… Ты ведь не против? – и она просительно заглянула мужу в глаза.
Мазур только вздохнул.
Ну как можно отказать женушке в невинных забавах типа тусни среди богачей и знаменитостей? А киношники пусть приезжают. Мазур их встретит, не сомневайтесь, такую биографию распишет, что Мюнхгаузен застрелится от зависти…
Он чмокнул Нину в щеку, наказал сегодня не изменять мужу и с облегчением вышел на воздух. Спустился к BMW, мельком огляделся – а то вдруг соплюшка в голубом решит, что это именно заради нее всамделишний адмирал сбежал от супруги, и ломанется следом? Приятно, конечно, кто бы спорил, но остались понятия о приличиях какие-никакие…
Вокруг тихо и безлюдно, лишь из дверей только что покинутого здания бухает приглушенная музыка. Да лениво шелестит ветер в ветвях. Солнце склоняется к верхушкам сосен на той стороне улицы. Лепота, одним словом.
«А вот нарублю-ка я сейчас дровишек для баньки, – вдруг решил Мазур. – Вот приеду – и нарублю.» И это вовсе не комплекс Челентано из «Укрощения строптивого», уж поверьте, милостивые государи. То есть, конечно, комплекс, но возникший не от сексуального неудовлетворения, а от неудовлетворения деятельного…
Разумеется, дрова можно было купить, привезли бы целый КамАЗ аккуратно, словно лазером разрезанных полешек. Но, во-первых, Мазур считал это извращением, а во-вторых…
Впрочем, во-вторых и так понятно. Поэтому в сараюшке позади баньки у него всегда хранилось несколько кубов.
И не просто дров наколоть, но предварительно их еще и напилить, причем не какой-то там бензопилой, а обычной и в чем-то родной, двуручной, в народе прозванной «Дружбой» задолго до того, как появилась одноименная бензиновая! И наплевать, что о тебе думают соседи, тем более забор высок, а привычки подглядывать за чужой жизнью у здешних обитателей как-то не водилось…
Он уже взялся было за ручку автомобильной дверцы, как блямкнул сотовый. Мазур глянул на экран – номер не определился. Поразмыслил, стоит ли брать. Все же решил ответить, нажал кнопку и сказал неприязненно в трубку:
– Мазур.
– Что, правда? – притворно интонировал удивление насквозь знакомый голос Самарина. – Тот самый Мазур?! Ой, извините, ради бога, господин Мазур, что побеспокоил, я номером ошибся. Всего лишь какому-то Лужкову звонил, а вот случайно на такого человека попал, кнопочки перепутал…
– Очень смешно, – недовольно пробурчал Мазур, хотя в душе рад был безмерно: хоть один нормальный человек нашелся, позвонил. – Какой я тебе, ко всем морским чертям, господин…
– А кто ж ты, если разобраться? – даже по телефону было явственно, что Лаврик ухмыляется. – Живешь в господском доме, значит – господин и есть… Чего долго трубку-то не брал?
– Дрова колол, – сказал Мазур.
В трубке раздался смешок:
– А что так, сам-то? Деньги, что ль, кончились?
– Да иди ты, Кимыч. Будто не понимаешь.
– Не-а. Не понимаю.
– Ты волосы все так же красишь?
– А, в этом смысле… Все ты помнишь, паскудин сын, – Лаврик рассмеялся. – Крашу, крашу, а как же. Я ж тебе говорил, что должен быть у меня какой-нибудь пунктик?
– Вот и я о том же.
– Ага… Как жизнь на пенсионе?
– Видал я такую жизнь…
– Что-то, вы, мой друг, нервный какой-то, – вдруг очень серьезно произнес Лаврик.
– Озвереешь тут.
– А не попить ли нам пивка по старой памяти? – выдал вдруг заклятый приятель.
– Ага, и закусывать будем сушеной ящерицей? Или бегемотиной? – спросил Мазур.
– Нет, я серьезно. Черт-те сколько времени уже не виделись. Посидим, посплетничаем по-стариковски…
– Я себя в старики не записывал!
– Ну это я так… Фигура речи. Так что скажешь?
– Да запросто. Давай приезжай, к пивку и шашлычок организуем.
– Нет, давай лучше в городе где-нибудь. А то у тебя жена строгая, будет потом говорить, что спаивают, мол, мужика старые сослуживцы…
– А в городе, можно подумать, мы в зоопарк пойдем… – начал Мазур – и осекся.
Приходилось признаться самому себе, что он действительно расслабился. Следовало бы помнить, что уж кто-кто, а Самарин, за исключением единичных случаев, кои можно по пальцам пересчитать, просто так никогда ничего не говорит. А значит, следовало максимально сконцентрироваться. Да и сейчас говорит наверняка по закрытому каналу, ни одной прослушкой не берущемуся.
– В зоопарке, промежду прочим, тоже небезопасно, – заявил Мазур после едва уловимой паузы. – А ведь секретность превыше всего, даже на пенсии. Враг не дремлет – и среди гамадрилов тож. Хотя – нам, пенсионерам, уже на секретности наплевать…
– Да какая, к лешему, секретность, – недовольно буркнул в трубку Самарин. – Ты, как ты правильно заметил, на пенсии, я в отгулах… Не боись, ничего эдакого я тебе не скажу и не прикажу. Просто так посидим, честное слово. Сколько мы с тобой, говоришь, не виделись?
– Я ж не против… Посидеть так посидеть. Когда?
– Завтра я не могу, дела, поверишь ли… А вот в четверг, а? Ты не занят?
– Счас посмотрю в органайзере, – съязвил Мазур, достал сигареты, сунул одну в рот и закурил. – Так… У, брат, у меня тоже дела… Но ради тебя, так уж и быть, партию в домино на заднем дворе с Чубайсом перенесу на следующую неделю.