Некоторые из этих имен являются законными титулами, которыми имел право именоваться владелец имений с соответствующими названиями. Так, например, в «Теософском Словаре» Е. П. Блаватской есть сведения, что загадочный граф купил поместье Сен-Жермен (Сан Джермано) в итальянском Тироле и заплатил Папе Римскому за этот титул. Что же касается имени Цароги (Tzarogy), то оно является анаграммой немецкой формы имени Рагоци (Ragotzy) или Ракоци (Rakуczi), согласно современному венгерскому написанию и произношению.
Примечательно, что о своем настоящем происхождении и подлинном имени граф де Сен-Жермен рассказал лишь незадолго до своей смерти, точнее, ее официальной даты февраля 1784 года, то есть в 1777 году. Эти сведения, открытые Сен-Жерменом его другу и сподвижнику в оккультных науках ландграфу Карлу Гессен-Хассельскому, неоднократно цитировались в разнообразных источниках. Они почерпнуты из «Воспоминаний о моем времени» ландграфа. На эти воспоминания, в частности, ссылаются Е. П. Блаватская в своей статье «Сен-Жермен», написанной в 1881 году, а также Мэнли Палмер Холл, издатель теософского альманаха «Феникс», Изабель Купер-Оукли и другие, писавшие о Сен-Жермене. Вот эта цитата:[8]«Он (Сен-Жермен) поведал мне о том, что в наши края прибыл, будучи уже восьмидесяти восьми лет от роду, и является, вне всякого сомнения, плодом брачного союза принца Рагоци из Трансильвании с первой его женой по имени Текели.[9] Совсем еще ребенком отдан он был на попечение в дом последнего герцога де Медичи (Джованни Гасто, Великий герцог Тосканский, правивший с 1723 по 1737 год), который обожал младенца и укладывал его на ночь в своей опочивальне. Когда же подросший Сен-Жермен узнал о том, что два его брата, сыновья принцессы Гессен-Ванфридской (Рейнфельской), оказались подданными императора Карла V и получили по титулу, называясь отныне Санкт-Карлом и Санкт-Элизабетом, то решил наречь себя Sanctus Germanus, то есть Святым Братом».
У нас есть своя версия объяснения имени «Сен-Жермен», точнее, не привычной нашему слуху офранцуженной его формы, а латинского «первоисточника». «Святой брат» — это же весьма распространенный эвфемизм для обозначения члена монашеской общины или — шире — духовного ордена. Так что Sanctus Germanus можно расшифровать как «член Святого Братства», то есть один из тех Братьев Обители Света, что бессменно стоят на страже судеб человечества. Таким образом, само имя графа ясно указывает — тем, разумеется, кто способен прозревать за поверхностной оболочкой суть вещей — кто он и откуда.
Долгое время считалось, что граф Сен-Жермен — старший сын Ференца Ракоци II, или Великого Ракоци, как зовут его венгры. Есть сведения, что мальчик умер в 1700 году в городе Лёче в северной Венгрии (ныне Левоча, Словакия). Однако эти сведения приведены биографом князя Ракоци Эмилем Хорном на основании лишь собственных мемуаров князя «Confessions» (оригинал написан по-французски), где говорится буквально, что трехлетнее дитя угасло, как свечка, от неведомой болезни. Многие исследователи склонны видеть в этом лишь указание на то, что ребенок был укрыт от преследователей отца и втайне отправлен с верными людьми в надежное место.
Изабель Купер-Оукли добавляет,[10] что в старинной немецкой хронике «Genealogishe Archivarius aus das Jahr 1734–1736» она обнаружила завещание Ференца Ракоци II (названного ею Франц-Леопольд Рагози), где упомянут также и третий его сын, по имени принц Карл Гесский, находящийся под покровительством последнего Медичи. По завещанию ему полагалась весьма внушительная доля наследства; за исполнением последней воли завещателя должны были следить душеприказчики герцог Бурбонский, герцог Менский и герцог Шарлеруа-Тулузский — внук и два внебрачных сына Людовика XIV. Видимо, это завещание было составлено в период с 1712 по 1717 г., во время пребывания князя Ракоци во Франции. Однако в копии немецкого архивиста есть некоторая путаница или неясность: имя последнего сына Ференца Ракоци, родившегося 8 августа 1701 г., то есть уже после того, как отец был арестован, — Дьёрдь (Георг) Ракоци. Он проживал вместе с матерью вплоть до ее смерти в 1722 году. В 1727 году Георг Ракоци навестил своего опального отца, князя Ференца Ракоци II, которого никогда до этого не видел, в его изгнанническом убежище в Родосто. Отец и сын говорили между собой по-французски, так как воспитанный при австрийском дворе Георг не знал венгерского. После этого 5 лет спустя, в 1732 году, Ференц Ракоци пишет завещание, в котором все свое наследное имущество и титул герцога Маковицкого оставляет Георгу. Йожеф (Иосиф), который после смерти первенца оставался старшим сыном князя Ракоци, в завещании упомянут всего один раз, причем не по имени: князем указано только, что у него два сына. Известна дальнейшая судьба сыновей Великого Ракоци. Иосиф скончался 10 декабря 1738 года в местечке Чернавода (сейчас находится в Болгарии), оставив после себя незаконнорожденную дочь Жозефу Шарлотту, плод его связи с баронессой Перраве (de Perravex). Георг, герцог Маковицкий, обосновался в Париже, где и умер 17 июня 1756 г., не имея наследников. Однако обращаем внимание: имя «Георг» сначала было дано первенцу Ференца Ракоци (у него было, впрочем, три личных имени, два остальных — Леопольд и Людовик). Затем в 1700 году этот Георг умирает (или его скрывают, объявив о его смерти). В августе 1701 г. то же самое имя «Георг» получает — в отсутствие отца — его самый младший сын. Что это: случайное повторение? Скорбь по недавно потерянному любимому сыну? Хитрая маскировка, чтобы запутать и замести следы? Упомянутый наряду с Медичи в книге И. Купер-Оукли Карл Гесский, скорее всего, не кто иной, как ландграф Карл Гессенский, который знал, что будущий Сен-Жермен воспитывался у Медичи. Возможно, он каким-то образом причастен к тому, что завещание Ференца Ракоци попало в немецкий генеалогический справочник, неизвестно, в каком году составленный (или исправленный, дописанный). Более того, сами мемуары князя Гессенского, согласно мнению некоторых историков, подложны или содержат подделки, внесенные другим лицом. Суммируя все сказанное, остается предположить одно: ко двору Медичи мог быть отправлен только первый сын четы Ракоци, Дьёрдь-Липот (Георг-Леопольд), о котором говорилось, что он умер трех лет от роду.
Тем не менее о детских годах Сен-Жермена и о его юности (если разделять предположение о том, что он первенец Ференца Ракоци II) никаких более подробных сведений нет, кроме замечания, что он получил образование в Сиенском университете.
Примечательно, однако, что дата первого появления Сен-Жермена в европейских столицах — 1735 год: «Мы располагаем точными сведениями о том, что граф Сен-Жермен посещал Вену в 1735 году, а также и позднее этой даты», — пишет австрийский историк А. де Майи;[11] хотя, как нам кажется, здесь вкралась опечатка и следует читать «в 1785 году»). Голландец ван Сипштайн утверждает, что «в одной немецкой биографии указываются точные даты его визитов в эту страну (Голландию): 1710, 1735, 1742, 1748, 1760 и 1773-й (правда, он же выше упоминает, что последняя дата посещения Сен-Жерменом Голландии — 1774 год, май, так что быть абсолютно уверенными в точности всех приведенных здесь дат нельзя)».
Значит, более 30 первых лет жизни графа Сен-Жермена никому в точности не известны! Хотя у различных мемуаристов, известных в качестве близких друзей Сен-Жермена, есть глухие намеки на изучение им оккультных наук в Египте, Персии и Индии, где он бывал неоднократно. Но обращаем внимание на одну странность: дата первого появления Сен-Жермена под этим именем совпадает с официальным годом смерти его предполагаемого отца Ференца Ракоци II. Не забудем, что смерть эта некоторыми считается мнимой.
Интересно, что четыре классических книги Нового Завета весьма скупо сообщают о детстве и юности Иисуса из Назарета, а содержащее хоть некоторые подробности Евангелие от Луки указывает: «Иисус, начиная Свое служение, был лет тридцати…» (Евангелие от Луки, III:23). Конечно, где-то продолжают существовать Евангелия апокрифические, когда-то отвергнутые церковными соборами и запрещенные как ересь. Но даже они об этом периоде жизни Иисуса молчат, за исключением «Евангелия детства». Это не случайность. Исполняются сроки, и Знание приходит в мир. По некоторым утверждениям, в 1996 году планета вступила в новую астрономическую эру — началась эпоха Водолея. И вот именно сейчас у нас в России вышло в свет написанное в конце прошлого столетия «Евангелие Иисуса Христа эпохи Водолея». Полное название этой книги таково: «Евангелие эпохи Водолея об Иисусе, который есть Христос эпохи Рыб». Оно-то и восполняет дотоле неизвестные страницы детства и начальных деяний Иисуса. Перечислим названия только некоторых частей этого нового Евангелия, каждая из которых обозначается буквой древнееврейского алфавита:
Хе «Детство и начальное обучение Иисуса»
Вау «Жизнь и деяния Иисуса в Индии»
Заин «Жизнь и деяния Иисуса в Тибете и Западной Индии»
Хет «Жизнь и деяния Иисуса в Персии»
Тет «Жизнь и деяния Иисуса в Ассирии»
Иод «Жизнь и деяния Иисуса в Греции»
Каф «Жизнь и деяния Иисуса в Египте»
Лишь в наше время, время рубежа эпох и смены рас, мы можем узнать истину о многих обстоятельствах деятельности той Величайшей Божественной Сущности, которая многие века почитается человечеством как Спаситель, Христос, Мессия. И мы можем только догадываться, чем объяснить, что совпадают очень многие места путешествий духовных подвижников во имя человечества и посланников, приходивших учить Свету и Любви.
Глава 5 Среди интриг и баталий Запада
Следует оговориться, что дипломатическим талантам графа некоторые европейские монархи, такие, как Людовик XV и Фридрих II, отдавали должное. Были они осведомлены и о высокородном происхождении Сен-Жермена. Поэтому у них имелись все основания для поручения ему некоторых заданий особо тонкого и деликатного характера.
Мадам д’Адемар, рассказывая о лицах, пользовавшихся доверием Людовика XV, пишет: «…Благосклонностью со стороны монарха долго пользовался знаменитый и таинственный граф Сен-Жермен, мой не оцененный еще по достоинству друг… С 1749 года король неоднократно поручал ему выполнение различного рода дипломатических миссий и оставался им весьма доволен».
Это же подтверждает и госпожа Оссе (madame de Hausset) в своих мемуарах: «Король и госпожа Помпадур были очень внимательны к графу. Господин Кено однажды в Высочайшем присутствии заявил, что Сен-Жермен шарлатан, тогда король публично одернул его и посоветовал впредь воздерживаться от подобных замечаний. Его Величество, видимо, совсем ослеплен талантами Сен-Жермена и временами говорит о нем, словно о человеке высочайшего происхождения».
А представил Сен-Жермена королю Людовику XV маршал Бель-Иль, весьма влиятельный политик и государственный деятель Франции. Ван Сипштайн пишет о Сен-Жермене: «Он роскошно жил в Вене с 1745 по 1746 год, был вхож в любое общество, а премьер-министр императора,[12] принц Фердинанд Лобковиц, был его лучшим другом. Он же и познакомил его с французским маршалом Бель-Илем, посланным королем Людовиком XV с особой миссией к венскому двору. Бель-Иль, состоятельный внук Фуке, был столь очарован блистательным и остроумным Сен-Жерменом, что не замедлил пригласить его посетить Париж».
Возвращаясь чуть назад, упомянем, что с 1743 по 1745 год, до поездки в Вену, Сен-Жермен находился в Англии. Сведения об этом обнаружены Изабель Купер-Оукли в письме графа Оксфордского Горацио Уолпола к сэру Горацио Манну от 9 декабря 1745 года: «На другой день был арестован очень странный человек, который назвался графом Сен-Жерменом. Вот уже два года он находится в Англии, однако неизвестно, кто он и откуда, но, по собственному его уверению, имя, которым он пользуется, не является настоящим». Аресту он подвергся по навету: «Некто, приревновавший его к даме, опустил в карман графа фальшивое письмо будто бы от претендента на британскую корону, в котором выражалась благодарность за некие услуги и пожелание о продолжении сотрудничества, и не замедлил указать на него представителям власти. Невиновность его, однако, была полностью доказана на допросах. Он был освобожден из-под стражи и тут же приглашен на обед к лорду Х.[13]».
Вероятно, с этого случая и пошла «добрая традиция» считать Сен-Жермена шпионом, «работающим» сразу на несколько стран и вынюхивающим при дворах Европы государственные секреты. Клевета и зависть — неизбежные спутники выдающихся личностей при их земной жизни.
В это время в Англии имела место так называемая Якобитская[14] революция 1745 года, представлявшая собой очередную неудачную попытку сторонников прежней королевской династии утвердить на престоле ее представителя. Отсюда и компрометирующее письмо в кармане Сен-Жермена. Обратим внимание: где происходит революция, там оказывается и Сен-Жермен. И все его усилия направлены, как мы полагаем, на то, чтобы эти исторические потрясения прошли, по возможности, без больших жертв.
Вернемся во время, о котором уже говорилось — период после возвращения Сен-Жермена из Индии, где он был вместе с генералом Робертом Клайвом, то есть период после 1755 года.
На авансцену истории Европы середины XVIII века выдвигается противоборство двух держав — Англии и Франции. Между ними идет ожесточенная борьба за колонии. Эти страны делят сферы влияния в Новом Свете, главным образом в Канаде (вооруженный конфликт 1754–1755 годов), и на Востоке. И наконец в 1756 году страны-соперницы и в Европе развязали войну, в которую мало-помалу оказались втянутыми практически все ее страны, включая Россию, — Семилетнюю войну 1756–1763 годов.
Возвратившийся из Индии Сен-Жермен вновь появляется в Париже в 1757 году. И он настолько завоевывает расположение Людовика XV своим новым чудесным искусством плавления алмазов, что весной 1758 года король предоставляет в распоряжение Сен-Жермена свой замок в Шамборе с прекрасно оборудованной лабораторией для его естественнонаучных опытов.
С 1757 по 1760 год Сен-Жермен живет в Париже. Он в центре внимания великосветского общества. Его наперебой приглашают на свои званые вечера самые именитые и знатные парижане и иностранцы. Среди друзей Сен-Жермена барон Гляйхен, маркиза д’Юрфе, немецкая принцесса Анхальт-Цербстская, мать будущей российской императрицы Екатерины II. Таланты графа превозносят, его искусству пытаются подражать, его тайны стремятся разгадать. В своих «Неизданных мемуарах в дополнение к истории XVIII и XIX веков» графиня де Жанлис пишет: «Он был неплохо осведомлен в физике, а химиком был совершенно превосходным. Мой отец, признанный специалист в этих областях науки, весьма высоко отзывался о его талантах… Ему ведома поистине удивительная тайна цвета, и благодаря этой известной только ему тайне его картины выделяются среди прочих непостижимым блеском и сиянием красок».
Все это время Семилетняя война продолжалась. Ставший новым министром иностранных дел Франции герцог Шуазёль стремился любыми путями достичь своих целей и свалить противника — Англию. Союзницами Франции в борьбе против Англии и присоединившейся к ней Пруссии прежде всего являлась Австрия, а затем и Россия. Война затянулась, совсем опустошив казну и разоряя французский народ, а выхода из тупика не предвиделось, так как ни одна из сторон, преследуя свои корыстные интересы, не желала идти на уступки. И там, где сила оружия ничего не решала, в ход шла тайная дипломатия. Секретные агенты с неопределенными заданиями, но облеченные личным доверием своих высокопоставленных патронов и монархов, посылались туда, где решалась судьба Европы. Одним из таких пунктов была Гаага. В марте 1760 года по просьбе Людовика XV с подобной деликатной миссией в Гаагу отправился и Сен-Жермен. Об этом свидетельствует барон Гляйхен: «Маршал (Бель-Иль) погряз в бесконечных интригах, стараясь заключить сепаратный договор с Пруссией и разбить тем самым альянс между Францией и Австрией, который покоился на авторитете герцога Шуазёльского. Людовик XV и госпожа Помпадур страстно желали этого сепаратного мирного договора… Маршал приготовил все необходимые рекомендации. Король лично вручил их вместе с шифром господину Сен-Жермену».
Но придворные казнокрады и интриганы, в чьих интересах было продолжение войны — герцог Шуазёльский и французский посланник в Гааге граф д’Аффри — сделали все, чтобы миссия Сен-Жермена не удалась. Чтобы опорочить Сен-Жермена и скомпрометировать его как уполномоченного королем к ведению переговоров, они применили обычные подлые средства: клевету и беспринципность. В результате оказанного на него давления и угроз Людовик XV, который к тому же был в полной финансовой зависимости от всемогущего премьер-министра Шуазёля, предал Сен-Жермена и трусливо подписал предписание о его аресте как авантюриста, и выдаче французским властям.
Однако арест не удался. Честные и благоразумные люди, понимавшие к тому же тайные пружины политики Франции, такие, как президент Совета полномочных представителей провинций Голландии граф Бентинк Роон, помогли Сен-Жермену бежать в Англию в конце апреля 1760 года. Имеются сведения о том, что английская сторона уважала в Сен-Жермене посредника, прекрасно разбирающегося во всех тонкостях положения дел во Франции и полномочного от ее лица вести мирные переговоры. Переписка между британским послом в Гааге генералом Джозефом Йорком и министром иностранных дел Англии лордом Холдернессом подтверждает, что Сен-Жермен был благожелательно выслушан, хотя отношение к его миссии было весьма осторожным. Документы о дипломатической миссии Сен-Жермена в Гааге обильно представлены в книге И. Купер-Оукли, где им выделена специальная глава и несколько приложений. Желающих ознакомиться с фактами подробнее отсылаем к этой книге. Кропотливая работа по изучению архивных материалов, проделанная английской исследовательницей, наиболее интересна, на наш взгляд, тем, что приводит оценки личности Сен-Жермена и его дипломатической миссии с точки зрения обеих противоборствующих сторон, то есть дает его портрет и глазами сочувствующих, и глазами соперников.