Неверие Казановы в способности Великого Адепта стало как бы символом тогдашней Европы, которая с головой ушла в сугубо «материальную» науку, совершенно забыв о ее духовном элементе. Отсюда и все неудачные попытки осмыслить правильно все происходящее в мире, отсюда же и неудачи в создании алхимического золота без веры в необходимость применения при этом психической энергии, целенаправленного потока мыслей. Сам Сен-Жермен так говорил об этом: «Блага Божественной мудрости остаются неведомы для многих, предполагающих, что старые знакомые теории соответствуют требованиям часа и что нет нужды ни в чем, выходящем за рамки эмпиризма и эмпирического метода. В действительности принципы, признанные современной наукой, являясь только частично истинными, неполны и потому представляют недостаточные основания, на которых можно было бы основывать исследования на высоком уровне и управление элементами».[17]
Между прочим, стоило бы обратиться к знаменитым бриллиантам Сен-Жермена, украшавшим его туфли и производившим сильное впечатление на современников. Ведь любой кристалл, а тем более такой, как бриллиант, является концентратором энергии, так что наличие у Сен-Жермена именно бриллиантов, а не золотых украшений, говорит о том, что ничего у знаменитого графа не было «просто так»!
Но опять возьмем на вооружение строгий повествовательный стиль.
После 1763 года граф Сен-Жермен целый год живет в Берлине, видимо, занимаясь научной и просветительской деятельностью. Вероятно, он много ездит и по другим странам и городам. Сведения об этом периоде его жизни в различных источниках весьма отрывочны и разрозненны. Мадам д’Адемар упоминает, что в 1768 году граф появлялся в Версале, хотя, впрочем, она редко указывает верно даты.
В конце 1769 — первой половине 1770 года Сен-Жермен путешествует по Италии с канцлером австрийского императора Иосифа II графом Ламбергом, давним своим знакомым, с которым они встретились в Венеции, где Сен-Жермен под именем маркиза д’Аймара, Эмара или Белламара занимался научно-производственными разработками, касающимися выделки льна. В 1770 и 1771 годах в Ливорно зимует русский флот, и, видимо, там и тогда Сен-Жермен встречается с Алексеем Орловым.
В 1773 году Сен-Жермен посещал Мантую, Голландию, после отставки герцога Шуазёльского появлялся в Париже и уехал оттуда после смерти Людовика XV (10 мая 1774 года), отправившись в Гаагу и далее в Швабах. В этом немецком княжестве он знакомится с маркграфом Бранденбург-Ансбахским и принимает его приглашение посетить Ансбах. В конце мая 1774 года он приезжает в замок маркграфа Тройсдорф и поселяется там до 1776 года.
Затем он переезжает в Лейпциг в мае 1776 года как граф Уэлдон, а в июне 1777 года едет в Дрезден уже под своим настоящим именем князя Ракоци. Вероятно, между 1776-м и 1777 годом он инкогнито посещает Париж, назвавшись господином Сен-Ноэлем. Об этом посещении очень подробно рассказывает в своих дневниках графиня д’Адемар. По просьбе Сен-Жермена графиня устраивает для него встречу с королевой Марией-Антуанеттой. В беседе с королевой Сен-Жермен впервые в открытую предупреждает королеву о грядущих грозных событиях, в том числе предсказывает падение монархии и братоубийственную гражданскую войну, говорит о бойне, разврате, грабеже и повальном изгнании граждан. «Времени мало, впереди всего несколько лет обманчивой тишины», — сообщает вестник. Но, как пишет д’Адемар, «королева, не способная вести долгих серьезных разговоров», была не в состоянии отнестись к пророчествам с надлежащей ответственностью. А ведь историки отмечали, что в семье нового монарха Людовика XVI именно она была «единственным мужчиной». Что уж говорить о короле, который оказался настолько слабым и трусливым, что не решился принять вестника один, без присутствия королевы, хотя Сен-Жермен просил об аудиенции и через мадам д’Адемар, и через королеву. Монарх пересказал содержание беседы Марии-Антуанетты с Сен-Жерменом своему министру графу Морепа, давнему его недругу и завистнику, и тот предпринял меры к аресту Сен-Жермена. Когда же сей напыщенный царедворец явился к графине д’Адемар с расспросами о местонахождении «жулика», Сен-Жермен вдруг вошел в комнату собственной персоной. Вот его суровая отповедь министру, запечатленная пером графини: «Граф Морепа, король изволил испросить у вас совета, а вы думаете лишь о сохранении своего собственного авторитета. В вашей борьбе против моей встречи с королем вы теряете монархию, так как осталось совсем немного времени, чтобы спасти ее. По истечении же этого срока я не появлюсь в этих краях, пока не сменят друг друга три следующих поколения. Я рассказал королеве все, что мне позволено было сказать. Мои откровения королю могли быть более подробными. Но, к сожалению, вы встали между мной и его величеством. Мне не в чем будет себя упрекнуть, когда ужасная анархия опустошит Францию. Что же касается ожидаемых бедствий, то вам не суждено их увидеть, но подготовка к ним будет достойным для вас памятником… Не ждите благодарности от потомков, пустой и беспомощный министр! Вы встанете в ряд тех, кто послужит причиной гибели империи».
Предсказание адепта оправдалось. Морепа не дожил до революции, так как умер в 1781 году — это исторический факт.
В 1779 году Сен-Жермен отправляется в Гамбург, затем живет в Шлезвиге у принца Карла Гессенского как желанный и почетный гость. Оттуда он совершает многочисленные поездки, связанные с регулированием деятельности масонских, розенкрейцеровских и других оккультных лож Европы. Он почетный член и духовный наставник целого ряда таких лож. Известно также, что Сен-Жермен основал ряд духовно-мистических обществ, например «Орден Святого Иоахима» в Богемии.
Именно в тот период, в 1783 году, в коллекции д’Юрфе появилась гравюра на меди с портретом Сен-Жермена с французской надписью:
Можно прочесть эти стихи, как обычную салонную похвалу, а можно увидеть и их эзотерический, тайный смысл. Тогда становится ясно, что те, кто владел портретом, знали, что Сен-Жермен — посланник Братства Учителей, работающих на благо человечества.
Только этих знающих было в Европе до смешного мало, да и мыслили они все-таки в пределах ортодоксальных христианских представлений. Конечно, были сведения и о том, что пирамиды хранят великие секреты и что Братство в Гималаях — это нечто, без чего человечество просто не может двигаться к прогрессу. Но менталитет тогдашнего столетия еще не позволял европейцам вместить в свое сознание представление о том Космосе, который открывался за горными вершинами, куда должен был после завершения своей миссии устремиться тот, кого звали Сен-Жерменом.
И только наша эпоха, несмотря на все ее пороки и недопущения, пользуясь силой новых энергий, прорвавшихся к планете, дала возможность людям Запада (во всяком случае, в лице лучших их представителей) стремительно приблизиться к Истине.
И Сен-Жермен, вернее, Великий Учитель Ракоци, сделал все, чтобы за два столетия до нас заложить первые камни в основание блистательного Храма Новой Эпохи, где все науки и все искусства, вместе с духовным порывом сердца человеческого, сольются в Единый Элемент Прозрения!
Глава 8 Граф умер. Да здравствует граф!
Есть запись в церковной книге о смерти и похоронах Сен-Жермена в городе Эккернфёрде 27 февраля 1784 года, в период отъезда ландграфа Гессенского, «доброжелательного немецкого принца», как назван он в письме одного из Махатм Востока к Синнетту. Но эта официальная и документированная версия убедительно опровергается целым рядом свидетельств о том, что Сен-Жермен появлялся в различных местах Европы и спустя много лет после этой даты.
Прислушаемся к словам Елены Ивановны Рерих (письмо от 18.06.1936 года): «Во все эпохи можно найти пустые гробницы или замененных покойников. Так, существует могила Сен-Жермена, а на самом деле там похоронен заместитель».
Пусть нас не смущают точные сведения о кончине и погребении Сен-Жермена. Вот что пишет Е. И. Рерих в письме от 2 сентября 1937 года: «В книге „Агни-Йоги“ параграф, в котором говорится о пустых гробницах, нужно понимать дословно. Именно, имеются пустые гробницы. Ибо при окончании миссии и наступлении срока ухода для адепта, находящегося среди людей, ухода, чтобы присоединиться к Твердыне в физическом теле, часто происходило мнимое погребение его. Иногда тело уносилось после погребения, ибо оно находилось в состоянии как бы летаргии. Бывали случаи погребения заместителя, как, например, при отъезде великого Учителя Ракоци».
Прислушаемся к словам Елены Ивановны Рерих (письмо от 18.06.1936 года): «Во все эпохи можно найти пустые гробницы или замененных покойников. Так, существует могила Сен-Жермена, а на самом деле там похоронен заместитель».
Пусть нас не смущают точные сведения о кончине и погребении Сен-Жермена. Вот что пишет Е. И. Рерих в письме от 2 сентября 1937 года: «В книге „Агни-Йоги“ параграф, в котором говорится о пустых гробницах, нужно понимать дословно. Именно, имеются пустые гробницы. Ибо при окончании миссии и наступлении срока ухода для адепта, находящегося среди людей, ухода, чтобы присоединиться к Твердыне в физическом теле, часто происходило мнимое погребение его. Иногда тело уносилось после погребения, ибо оно находилось в состоянии как бы летаргии. Бывали случаи погребения заместителя, как, например, при отъезде великого Учителя Ракоци».
Видимо, здесь следует прямо сказать (для тех, разумеется, кто этого еще не знает), что Сен-Жермен и один из Семи Величайших Учителей человечества, Членов Белого Братства Шамбалы — одна и та же индивидуальность. Письмо Елены Ивановны Рерих от 18 ноября 1935 года возвещает эту истину: «В древнейшие времена среди Посвященных оккультных школ можно было встретить великие воплощения Семи Кумар, или Сынов Разума, или Сынов Света. Так, Орфей, Зороастр, Кришна (Великий Учитель Мория); Иисус; Гаутама Будда; Платон, он же Конфуций (предыдущий владыка Шамбалы); Пифагор (Учитель Кут Хуми); Ямбликус, он же Яков Бёме (Учитель Илларион); Лао-Цзы, или Сен-Жермен (Учитель Ракоци) и другие были этими Воплощениями».
Е. П. Блаватская пишет о графе Сен-Жермене: «Говорят, что в 1785 или 1786 году у него было наиважнейшее конфиденциальное совещание с русской императрицей и что он являлся принцессе де Ламбаль, когда она предстала пред судом и за несколько мгновений до того, как она была повержена на плаху и палач отрубил ей голову; и возлюбленной Людовика XV Жанне Дюбарри, ожидавшей на эшафоте удара гильотины в дни террора 1793 года в Париже».
Но особенно впечатляет дневник графини д’Адемар, где описываются ее встречи с загадочным графом во Франции во времена и предреволюционные, и революционые, и даже наполеоновские. Снова дадим слово Елене Рерих: «Также такие страницы о Сен-Жермене, которые отмечаются в дневнике маркизы д’Адемар, можно считать вполне достоверными, и они особенно ценны тонким изложением фактов, которые принято обходить презрительным молчанием или же сопровождать невежественной усмешкой. Не случайно она была поставлена свидетельницей их…» (письмо от 19 декабря 1939 года).
Дневник графини и так является желанным объектом для цитирования в нашем повествовании, и об упомянутых его фрагментах речь пойдет чуть ниже, в следующей главе, где их привести будет уместнее, а потому обратимся к другому источнику — к книге Эндрю Тома «Шамбала. Оазис света».[18] К одному из любопытных эпизодов этой книги и приглашаем читателя:
«Другим историческим персонажем, о котором думают, что он разыграл псевдосмерть и погребение для того, чтобы исчезнуть в Центральной Азии в XIV веке, был Никола Фламель. Этот ученый мог с помощью алхимических процессов производить золото. Тем не менее он жил своей профессией нотариуса, и большие богатства, которые ему давала алхимия, были великодушно употреблены на постройку больниц и гостиниц для бедняков Парижа и других французских городов.
Надгробная плита Никола Фламеля и его жены Перпелль была еще видима в церкви Сент-Инносант в Париже в XVII веке. Вместе с секретом производства золота Фламель и его жена открыли также эликсир молодости, способный продлить их жизнь. Очень возможно, что в могиле Фламелей покоится прах других людей.
В XVIII веке аббат Вилэн писал, что Фламель нанес визит послу Франции в Турции.
И это почти через 400 лет после своей предполагаемой смерти!
Впрочем, этот случай не единственный. В своей «Истории французов различных сословий», издаваемой в Париже начиная с 1825 года, Аман Алексис Монтейв пишет об одном клерке по имени Марсель, который также встречал Фламеля и беседовал с ним спустя века после его предполагаемой смерти в XIV веке.
А один дервиш в XVIII веке сказал господину Полю Люка: «Вы действительно верите, что Фламель умер? Нет, нет, мой друг, не обманывайтесь. Фламель жил все время, и ни он, ни его жена еще не познакомились со смертью. Прошло не более трех лет, как я покинул их в Индии, и он является одним из лучших моих друзей».
Не аналогичная ли история произошла с Сен-Жерменом?
А чтобы объяснить его непостижимое долголетие и вечную молодость, современники чего только не выдумывали! В частности, многие были уверены, что он владеет секретом эликсира бессмертия, а самые досужие даже утверждали, будто знают людей, которым довелось получить это снадобье из рук самого графа и выпить его. Ведь удивительное долголетие мадам де Жержи надо же было чем-то объяснить! Да и мадам д’Адемар прожила исключительно долгую жизнь. Правда, сама она, охотно пересказывая светские разговоры об эликсире, нигде не пишет, что пробовала его или хотя бы слышала о нем из уст Сен-Жермена.
Безусловно, Сен-Жермен мог сколь угодно долго оставаться неизменно в одном и том же возрасте, и никаких колдовских эликсиров не требовалось тому, кто умел управлять своей физической оболочкой — умение, которым владеет каждый адепт.
Подтверждения того, что Сен-Жермен появлялся и после 1784 года, есть также в документах из истории оккультных движений Европы.
Дело в том, что традиция тайных знаний, передаваемых только посвященным, никогда не прерывалась в Европе. Искатели истины всегда были в меньшинстве, часто гонимы, преследуемы как шарлатаны и еретики. Но несмотря на все старания преследователей (нередко ими были клерикалы), жажда духовных поисков не умирала. Вспомним альбигойские войны на юге Франции в XIII столетии, вспомним XIV век, когда был уничтожен Орден тамплиеров, вспомним поиски утраченной святыни — чаши Грааля, вспомним розенкрейцеров и Мальтийский орден. К концу XVIII века все эти движения были разрозненны, оторваны друг от друга, а их поиски Высокой Истины выродились в увлечение ритуалами и попытки получить золото алхимическим способом. Мистерии посвящения потеряли свой глубокий смысл, перестали быть таинством, сделавшись поверхностной обрядовостью. Более того, членство в масонских обществах стало разменной монетой в политической карьере — ведь их членами были сплошь именитые сановники. Необходимы были глубокие преобразования, обновление традиций и очищение источников Знания. Тайные общества должны были вернуться к тем идеалам, ради которых восходили когда-то на костер их предшественники — адепты тайных школ: беспредельность совершенствования духовной природы человека, выполнение духовной миссии как задача каждой из инкарнаций, познание скрытых сил природы и человека, поиск Божественного идеала в жизни, постижение тайн сотворения мира и человека. Философские системы ранних эзотерических школ Европы основывались на древних знаниях Востока. Энергичному человечеству Запада свойственно излишнее погружение в дела чисто материальные, созерцательной восточной цивилизации присуща другая крайность — излишняя инертность. Известно, что великий реформатор буддизма Цзон-Ка-Па, живший в XIV веке, оставил завет, согласно которому духовные цивилизации Востока и Запада должны развиваться в слиянии. Для того чтобы поддерживать гармонию обеих цивилизаций и помогать духовному просвещению человечества Запада, Махатмы Востока в каждом веке посылают в мир своих вестников. Посланники Света несут зерна новых знаний, указывают пути дальнейшего развития, предупреждают о бедах и опасностях, поджидающих тех, кто свернул с пути. Вот как излагал это Морис Магр в книге «Маги и иллюминаты»:[19]«Этот закон устанавливал необходимость соизмеримости двух противоположных, но одинаково верных принципов: Истина должна быть сохранена в тайне — Истина должна быть возвещена. Ибо для невежественного человека преждевременное знание столь же фатально, сколь губителен свет для того, кто долго находился в темноте. И вот Цзон-Ка-Па напомнил, что в конце каждого столетия должна быть сделана попытка просветить людей Запада, заботящихся исключительно о власти и материальном благополучии…»
Мы с полным основанием можем утверждать, что Сен-Жермен был одним из таких Вестников. Одной из его задач было духовное просвещение. Поэтому он ведет обширную деятельность по укреплению связей масонских, розенкрейцеровских и других мистико-философских обществ Франции, Австрии, Германии, Богемии и Венгрии. И. Купер-Оукли приводит списки тайных лож, возглавлявшихся «Неизвестными Мастерами», где явно обнаруживается влияние Сен-Жермена.
В письме графу Герцу, церемониймейстеру Саксонского двора, граф Уэлдон (то есть Сен-Жермен) говорит прямо, что разрабатывает систему «Строгого Чина» — посвящения для Ордена Франкмасонов в аристократическом духе».