Мой муж – Сальвадор Дали - Юлия Бекичева 12 стр.

В одной из комнат, за диваном спряталась коллекция тростей Дали, насчитывавшая не менее тридцати экземпляров.

– Иногда, когда я иду по улице, меня вдруг охватывает страх, как тогда, когда я впервые увидел метро или, оказавшись в Париже, вынужден был перейти кишащую несущимися во весь опор машинами шоссе, – признавался Дали своей Галючке. – Мне кажется, что в следующую минуту из-за угла выскочит бешеная собака и вонзит мне в ногу свои острые зубы. Меня могут ограбить, наконец, мне могут сломать голову.

Чтобы избавить «малыша» от преследующей его паранойи, Гала посоветовала ему носить с собой… трость.

– Так ты будешь чувствовать себя намного увереннее и, в случае чего, всегда сможешь отбиться от собаки или хулигана.

Ее умение находить выход из любой ситуации приводили Дали в восторг. Мудрая, добрая, заботливая, иногда она становилась до крайности раздражительной и ревнивой. Он мог успокоить свою девочку только, когда она понимала, что он взялся за кисть и снова работает. Созерцание Сальвадора за работой сигнализировало Гала: «Все хорошо. Все по-прежнему хорошо. Мы вместе. И это главное».

В 1962 году Дали заключил десятилетний контракт с издателем Пьером Аржилле на создание иллюстраций.

«Я напал на золотую жилу», – радостно сообщил художник жене. В результате, за прописанные в договоре 10 лет, Сальвадор Дали успел сделать более 200 офортов. Среди них иллюстрации к таким книгам, как «Алиса в стране Чудес» Льюиса Кэрролла (1969), «Библия»(1969), «Божественная комедия» Данте (1964), «Фауст» Гете (1969), «Декамерон» Бокаччо (1972), «Дон Кихот» Сервантеса (начал работу в 1957), «Ромео и Джульетта» Шекспира (1975) и другие. Выполняя эту работу, Дали беспрестанно ворчал. Издатель категорически запретил ему использовать новые технологии и наказал работать по традиционной технологии. Но упрямый Дали сделал то, что хотел. Работая над «Доном Кихотом», Сальвадор отказался от кисти и карандашей. Вместо них он использовал… пневматический пистолет, расстреливая основу будущей литографии специально изготовленной дробью, начиненной тушью.

И снова художника ждал оглушительный успех.

XIX Замок для утомленной принцессы

Почти семидесятилетняя женщина, Галючка устала опекать, заботиться, заключать контракты, контролировать, ревновать, бороться с фобиями Дали. Даже желанные гости стали для нее нежеланными. В их дом постоянно приходили миллиардеры, редакторы, актеры. Разыгрывая радушную хозяйку, устраивая щедрые на угощение и развлечения приемы, подавая аперитив, женщина с тысячью лиц была не в силах скрыть своей усталости и равнодушия.

Все чаще Гала оставляла мужа в одиночестве и уезжала в полюбившуюся ей Тоскану. Она отдавала душу и тело на откуп уединению, наслаждалась видом живописных холмов любовалась на тяжелые гроздья янтарного винограда.

У стареющего Дали появился новый повод для волнений. Он боялся, что однажды его маленькая Галючка купит себе дом в Италии и останется там навсегда.

Сальвадор не желал расставаться с ней ни на минуту. Что будет, если он внезапно умрет и не успеет попрощаться с ней, своей прекрасной Еленой, Галариной, Градивой?

Что будет, если в пути у нее откажет сердце? Время просыпалось, как песок. Гений, честолюбец, «avida dollars» он вкладывал свои секунды, минуты, часы в созданные им вещи: в картины и книги, в мебель и одежду. Не так много времени оставалось на любовь. В последние годы им, тем более, было не до постели. Гала пресытилась своим малышом. Впрочем, и она уже не наполняла его тем экстазом, которое получал он когда-то, глядя на ее молодую упругую грудь, ее обнаженную спину, ее бедра… Втайне от жены, не желая обидеть ее он тешил себя эротическими спектаклями, которые демонстрировали ему его многочисленные модели. Дали изменял жене… руками, глазами, фантазиями

«Его дружки и подружки, модели и актрисы играют роль марионеток: он расставляет их и заставляет действовать. Молодые люди разыгрывают перед ним фантазмы – те, что он не может реализовать сам из-за страха контакта. Ему нужны эти посредники между его желанием и им самим. Это развлекает его: много времени уходит на подготовку сеансов. Он говорит, что месяцами во время сиесты обдумывает их детали. Дали не может остаться наедине с девушкой: ему необходимо видеть перед собой, по меньшей мере, еще двух человек: двух девушек, или двух юношей, или юношу и девушку – их может быть и больше, если, конечно, сценарий того требует. Он никогда не устраивает partouze. Дали не участвует в коллективных оргиях – он придумывает эротические сцены в больших или меньших масштабах, разрабатывая формы, движения, цвета для своего удовольствия, только для удовольствия. Действующие лица должны ему повиноваться. Чаще всего он инсценирует свои фантазмы в номере отеля „Риц“ в Барселоне, в одной из самых шикарных и чопорных гостиниц в мире», – писала в своей книге журналист Доминик Бона.

«Сам я избегаю контактов», – заявлял Дали. Бывший манекенщик Жан-Клод дю Бари создавший в Барселоне собственное агентство, подтверждал слова Сальвадора:

«Дали никогда не притронулся ни к одной из моих манекенщиц. Он всего лишь наблюдал за их шалостями».

Лишь однажды Дали решился на измену Гала. Долгие годы он был влюблен в актрису Грету Гарбо. И хотя в Голливуде многие звезды, такие, как Бриджит Бардо, Софи Лорен, Чарли Чаплин, Пол Ньюман, Джина Лоллобриджида не упускали случая сфотографироваться с экстравагантным художником, с Гретой Гарбо встретиться гению никак не удавалось. Когда же актриса согласилась приехать к Сальвадору в гости, она застала его в банном халате, приготовившегося к бурной ночи. Усмехаясь, дива напомнила ему, что на часах пять вечера, а в это время суток она предпочитает совершать прогулки и дышать свежим воздухом… Художник был вынужден натянуть штаны и выйти в сад. После четырехчасовой прогулки дива ретировалась, оставив на губах раскрасневшегося от смущения мечтателя следы затяжного поцелуя.

«Моя Гала целуется гораздо лучше», – заявил позже Дали.

Желание великого мистификатора удерживать супругу на длинном поводке не отпускало художника. Много лет подряд Галючка сжигала себя на костре его славы и эгоизма. Нужно было дать ей возможность изредка отдыхать от него.

В преддверии семидесятишестилетия жены, Сальвадор Дали задался целью построить для нее обитель, о которой она так мечтала.

«Я часто подумывала о монастыре. С возрастом я стала любить одиночество и простоту».

Однажды художник оказался в сорока километрах от Фигераса, в сонном местечке Пуболь (в переводе с каталонского – тополь). Взгляд его остановился на полуразрушенном средневековом замке, напоминающим своей формой испанский кулич mona de Pascua с растрескавшейся, разошедшейся корочкой-«молнией» посередине. Такой пекла маленькому Дали его мама.

Обнесенное высокими каменными стенами, изъеденное временем здание с прилегающей к нему церковью, грязным внутренним двориком и запущенным садом находилось в плачевном состоянии. Сползающая кровля, одряхлевшее перекрытие крыши могло испугать кого угодно, но только не Дали.

К тому же, этот земной уголок так напоминал любимую Галючкой Тоскану.

– Даааа, – озадаченно почесал затылок приятель Сальвадора, архитектор Эмиль Пиньо, разглядывая сооружение, готовое вот-вот превратиться в развалины. – Непростую ты задал нам задачу. Но, – Пиньо хитро прищурился и поднял указательный палец – если за дело берутся художники…

Закипела работа. Тысячи раз всходило и пряталось за горизонтом солнце, тысячи раз проливался на землю Пуболя дождь, тысячи раз Дали спорил с Пиньо, а Пиньо спорил с Дали. На месте обрушенных стен поднимались новые, блистали своей чистотой отремонтированные залы, рождался и наполнялся лазурной влагой бассейн, украшенный керамическими бюстами Вагнера. Украсили и напоили сад своими тонкими ароматами сотни пестрых, склоняющих головы перед будущей хозяйкой астр, роз, лилий.

С одержимостью фанатика, Дали неделями расписывал потолки и стены замка, а после – корпел над полотном «дорога в Пуболе», задуманным специально для жилища Гала.

Сальвадор вкладывал в этот замок всю свою любовь, всю нежность, всю благодарность, которые он испытывал к русской девочке, прекрасной Елене Троянской.

Бывший, отстраненный от дел секретарь Дали Питер Мур вспоминал:

«У Дали было много талантов. Талант к живописи, что очевидно, но еще и талант к жульничеству.

Если бы он не стал художником, то наверняка стал бы первоклассным жуликом. Дали купил замок Пуболь для Голы за невероятно низкую цену – двадцать тысяч долларов. Еще пятьдесят тысяч он потратил на ремонт. Учитывая доходы художника, для него это были, в прямом смысле, карманные деньги. Добраться до замка по приличной асфальтовой дороге было невозможно. Проселок, соединявший замок с деревней, был в таком состоянии, что по нему даже танку не проехать, – сплошные рытвины и огромные валуны. На следующей неделе губернатор получил приглашение на чашечку чая в замок Голы, в Пуболь. Посмотрев на него, Дали сказал указывая на дорогу: „Через три недели генералиссимус Франко приедет к нам в гости, и, боюсь, он не одобрит такого положения вещей. Ремонт начался на следующий же день“.

Удивительно, но мнительного Дали не смутил тот факт, что у замка, которому он подарил вторую жизнь, была довольно мрачная „биография“.

– Ты только взгляни, что тут написано, – кричал Пиньо. – В средние века людей живьем сбрасывали в замковый колодец. Ты понял? Где здесь колодец? Вот! Сюда сбрасывали людей, „… либо сжигали, приковав к стене цепями“. А еще, старик Дали, местные жители рассказывают, что во время войны здесь было что-то вроде кутузки и в этой комнате пытали людей. Хорошенький замок, нечего сказать.

Но, предвкушающий удивление и похвалы Гала, Сальвадор ничего не слышал…

«Гала взяла меня за руку и вдруг сказала: „Еще раз спасибо тебе за все. Я принимаю замок Пуболь, но при одном условии: без моего письменного приглашения ты здесь появляться не будешь“. Это условие польстило моим мазохистским наклонностям и привело меня в полный восторг. Гала превратилась в неприступную крепость, какой и была всегда. Тесная близость и, особенно, фамильярность способны угасить любую страсть. Сдержанность чувств и расстояние, как показывает невротический ритуал рыцарской любви, страсть усиливают.»

Дали лукавил. Объектом его страсти теперь была совсем другая женщина.

XX L'Amant Dali

В начале 70-х годов в мире моды, а после на небосклоне французской эстрады зажглась новая звезда. Аманда Лир была живым воплощением всего того, что так нравится сильной половине человечества и вызывает зависть у слабой. Высокая, идеально сложенная, сексуальная блондинка с пухлыми губами, Аманда очень скоро стала объектом поклонения и вожделения многих мсье и лесбиянок. Журналы с фотографиями Аманды, пластинки с ее песнями расходились, как горячие пирожки. Знатные и не очень толстосумы готовы были легко расстаться со своим состоянием за одну только возможность раздеть ее. Каково же было всеобщее разочарование, когда выяснилось, что дива… любовница престарелого художника Сальвадора Дали. Впрочем это была не единственная новость, связанная с белокурым ангелом.

Во время одного из своих интервью, склонный к эпатажу великий мистификатор объявил, что в недавнем прошлом красавица была… мальчиком.

Сотни потерявших покой и сон журналистов пытались распутать интригу, закрученную стареющим авантюристом.

«Заявление, сделанное господином Дали о транссексуальности Аманды Лир подтвердила звезда кабаре „Carrousel de Paris“ Эйприл Эшли (настоящее имя Джордж Джеймсон), – сообщали читателями таблоиды.

– Каждый вечер в течение месяца уважаемый дон приходил смотреть мои выступления. Я очаровала его настолько, что он предложил мне стать моделью его будущей картины „Обнаженный гермафродит“, но… Мне показалось это скучным и я посоветовала господину Дали переключить свое внимание на Алена».

То, что «малыш» наблюдал на сцене одного из самых известных клубов трансвеститов в мире, делало его по-настоящему счастливым. В то время как его друзья вытягивали свою порцию удовольствия из наркотиков, секса и алкоголя, Дали получал его здесь. На этом празднике жизни непостижимым образом смешалось все, чем занимался Сальвадор. Каждый раз, приходя сюда, художник видел причудливый сон, в котором мужчины перевоплощались в соблазнительных красоток, поражающих своей женственностью. В эксцентричности действа, бьющей в глаза яркости происходящего, блеске фальшивых украшений, легком привкусе извращения и полной свободе самовыражения Дали видел составляющие Его величества сюрреализма.

«Ален Taп был студентом и выступал в нашем кабаре под псевдонимом Пеки Д'Осло, – откровенничала в интервью болтливая Эйприл. – Мальчик отлично рисовал и хотел сменить пол. Я слышала, как он рассказывал Дали об ублюдках, избивших его за нетрадиционную ориентацию на улице. После встречи с доном Сальвадором Ален появился в клубе еще несколько раз, а после исчез. От общих друзей я узнала, что Дали дал парню денег на операцию, а потом посоветовал провернуть аферу. Окрутив первого встречного парня, заново родившаяся „красотка“ вышла за него замуж, взяла себе новое имя и, уж не знаю каким образом, получила новенький паспорт с британским гражданством. Думаю, здесь тоже не обошлось без Дали. Над мальчиком неплохо поработали. Настолько неплохо, что он стал любимой девочкой-моделью Оззи Кларка».

Слова Эйприл нашли подтверждение в регистрационном офисе Челси, где щелкоперы выяснили: «11 декабря 1965 года двадцатилетний студент Пол Морган Лир заключил брак с 26-летней моделью. Имя ее Аманда… Тап».

– Все написанное – чушь, – отмахивалась сама Аманда. – Эту байку придумал Сальвадор, чтобы в очередной раз удивить публику. – Я – стопроцентная женщина. Просто у меня слишком низкий голос. Когда я однажды спросила у Дали, зачем он запустил утку о том, что я – мужчина, он рассмеялся:

– Вам бы радоваться, ненаглядный дружочек мой. Ведь вы вызываете всеобщее любопытство и у вас появится куча новых поклонников. Вы – не девушка и не юноша. Вы – существо ангельской породы. Вы – архетип. А к вашему сведению я принадлежу к тем людям, которые выступают за смешение полов? Красота – это всегда греческий идеал, гермафродит, божественное существо.

История с дивой вызвала еще большую волну интереса к личности Дали.

«Художник конкурирует с самим Господом», «Новый проект Дали – Аманда», «Спит ли великий мистификатор с дружком-транссексуалом?», «Аманда Лир – имя, придуманное Сальвадором и уходящее корнями в словосочетание L'Amant Dali (любовница Дали)».

Уже после смерти художника весь Париж, а со временем и весь мир читал воспоминания модели и певицы, в которых Аманда Лир подавала автобиографию совершенно под другим соусом.

Хорошенькой, девятнадцатилетней, желающей освободиться от родительского гнета Аманде, приходилось самостоятельно «взбивать сметану», чтобы выкарабкаться из нищеты. Увлеченная живописью (по утверждению Аманды, она неплохо писала картины) и литературой, девушка все-таки сделала ставку на модельный бизнес.

«Однажды в октябре я приехала в Париж, – вспоминала Лир – чтобы скрыться от других и от самой себя и… подружилась с директрисой модельного агентства Катрин Арле. Она предложила мне представлять коллекции Пако Рабанна».

После очередного показа, Аманда в компании нескольких друзей отправилась отдохнуть и поужинать в ресторан «Кастель».

За соседним столиком девушка заприметила знакомых близнецов, моделей Джонни и Денниса Майерсов. Они то и пригласили ее присоединиться к веселому, шумному обществу, в котором, кроме них было еще человек пятнадцать. Среди прочих выделялся мужчина экстравагантной внешности с блестящими зачесанными назад волосами, подкрашенными черным карандашом усами и «мертвенными чертами лица».

– Это знаменитый художник Сальвадор Дали, – шепнул девушке на ухо Джонни.

«Дали был наполовину лыс, слегка толстоват. Я нашла его претенциозным и, что таить, смешным со своими навощенными усами и жилетом, расшитым золотом. Он потрясал при каждой фразе тростью с позолоченным набалдашником. Его окружение состояло из профессиональных „девственниц“ и педерастов жанра мальчиков-парикмахеров.»

В этой компании Аманда чувствовала себя чужеродным организмом.

«Знаменитый художник» не спускал с нее глаз.

«У вас прекрасный череп и высококачественный скелет», – наконец разродился он довольно своеобразным комплиментом.

Существует и третья версия знакомства Лир и Дали, описанная Пако Рабанном:

«Однажды Сальвадор Дали, которого я встретил случайно в „Сент-Режи“ в Нью-Йорке, попросил меня, когда я вернусь в Париж, прийти показать ему в отеле „Мерис“ несколько платьев из пластика и стали из расчета на будущий фильм, который он собирался снимать. В назначенный день я прибыл в „Мерис“ со своими манекенщицами, среди которых была Аманда Лир. Дали казался очарованным (…) Представив модели, я вернулся к себе, оставив в отеле „Мерис“ манекенщиц, которых Дали пожелал пригласить на вечер вместе со своими фаворитами. На один вечер – не тут-то было! Аманда скоро была потеряна для моих коллекций.…»

Со временем девушка стала частым гостем на посиделках, которые Дали и его «свита» устраивали в ресторанах или в одном из гостиничных номеров отеля «Мерис». Поначалу девушка была немало шокирована скабрезным шуткам мистификатора, с трудом воспринимала и обижалась на его чудачества и просьбы, как например – одеть трико с оголенной грудью или отправиться в дом к одному из его друзей в вызывающей шляпке, изображающей челюсти акулы, украшенные розами.