За моей машиной вновь стали вести наблюдение. "Семерка" и "восьмерка" неотступно следовали за мной. Даже когда они поняли, что я засек за собой "хвост", то все равно не думали ретироваться.
Вновь стали прослушиваться мои телефонные разговоры. Мои знакомые из правоохранительных органов, спецы по техническим средствам связи, не раз мне об этом говорили.
Никак я не мог понять цель столь пристального внимания к моей персоне. Вероятно, оперативники рассчитывали, что рано или поздно либо я выйду на курганских, либо они выйдут на меня, и это будет очень им на руку. Но все карты вдруг спутал... "Московский комсомолец".
В популярной газете вышла большая статья с моей фотографией. Авторы информировали, что известный адвокат Солоника работает сейчас с курганскими. Он провел несколько удачных дел, добился определенных успехов, и был у него и обыск, и допрос и так далее. Иными словами, статья фактически легализовала меня как официального адвоката курганской группировки. Какую цель преследовали авторы статьи и с чьей подачи она была написана, откуда взята информация - все это для меня осталось загадкой. Конечно, в статье ничего плохого против меня не было. Наоборот, мои успехи в какой-то мере даже преувеличили. Но было и не безопасно заявление о том, что я адвокат курганской группировки: у нее в криминальной Москве было много врагов. Хотя не раз приходится напоминать, что адвокат вне криминальной политики, которую проводят те или иные группировки.
Лидеры курганской группировки, прочитав статью, вероятно, поняли, что я засвечен, и полностью прекратили со мной контакты. На их судьбу повлияло еще одно событие. 23 января 1997 года около 17.30, буквально в ста пятидесяти метрах от Петровки, 38 автоматной очередью был расстрелян находящийся в своем "БМВ-750" Василий Наумов (Наум), генеральный директор ТОО "Миранда", один из крупнейших авторитетов коптевской группировки. Каким-то образом и сыщики, и коптевские узнали, что это дело рук курганских. После этого их судьба была предрешена. Мощный взрыв на улице Твардовского и убийство Наумова около Петровки, 38 переполнили чашу терпения правоохранительных органов. Курганская группировка вышла, если можно так сказать, из лимита своей деятельности. Ее обвиняли в убийстве сорока воров в законе, авторитетов и боевиков.
В срочном порядке по указанию Виктора Черномырдина в МВД, точнее, в Главном управлении по борьбе с организованной преступностью под личным контролем министра внутренних дел Анатолия Куликова и прокурора Москвы Герасимова был создан штаб по ликвидации курганской группировки. В него вошел большой отряд сыщиков, оперативников. В задержании принимали участие ОМОН, МУР, ФСБ, спецотряд "Альфа". С января 1997 года развернулась широкомасштабная операция против курганской группировки. В ее ликвидации участвовали не только спецслужбы, но и братва других группировок. Причем не только их враги, но и недавние союзники: ореховские, солнцевские, коптевские, которые по итогам собственных расследований имели твердые доказательства расправы курганских со своими авторитетами. Так, коптевская бригада установила слежку за машиной Олега Нелюбина и, прослушав с помощью сканирующего устройства телефонный разговор, выявила его причастность к убийству Наума.
За полтора-два месяца было арестовано около двадцати активных боевиков курганской группировки. У всех были найдены либо оружие, либо наркотики.
Впоследствии я через своих знакомых стал интересоваться, как же все-таки удалось отследить одну из самых неуловимых группировок в Москве. Оказалось, что очень банально и без особых усилий. Осенью 1996 года, еще до убийства Наума, в Москву прибыла любовница одного из боевиков. Вскоре милиция ее задержала и после личного обыска обнаружила у нее записную книжку с номерами всех мобильных телефонов курганской бригады. Сыщики получили в свои руки важный козырь. С помощью спецслужбы было установлено прослушивание всех телефонных разговоров курганской бригады, а специальные установки-локаторы выявили места их нахождения.
Брали практически каждые два - три дня, причем брали после проведения наблюдения. Одних боевиков взяли, следя за их машиной. Они ехали, ничего не подозревая, когда за ними пристроилась машина ГАИ и последовал приказ остановиться. Подрулив к обочине, ребята вышли из машины и стали объясняться с гаишниками, как вдруг рядом притормозила другая машина, из которой выскочили оперативники и бойцы СОБРа в камуфляжной форме. Боевиков моментально схватили, положили на землю. В машине у них нашли оружие.
Еще двух бойцов задержали в кафе, в районе "Сокола", когда те зашли поужинать. Ворвавшиеся в кафе бойцы СОБРа скрутили их.
Все боевики курганской группировки были арестованы, а лидеры поспешили выехать за границу. Их объявили в федеральном розыске, а впоследствии и в розыске по линии Интерпола.
Вскоре в Голландии арестовали одного из курганских лидеров Олега Нелюбина. Через некоторое время был задержан и депортирован в Россию и Витя Курганский. Всех их поместили в следственные изоляторы. Некоторых отправили в спецблок, где ранее сидел Солоник.
В сентябре, спустя месяца четыре после депортации Олега Нелюбина в Россию, я случайно встретил его в "Матросской тишине", когда выходил в коридор, чтобы позвонить от дежурного СИЗО. Его вели к адвокату. Олега защищали два адвоката-женщины, причем одна из них была известна своей работой с крупным измайловским авторитетом. Олег сразу меня узнал и приветливо кивнул, как бы намекая зайти в кабинет поговорить. Воспользовавшись знакомством с его адвокатом, я заглянул к ним.
После ареста Олег Нелюбин выглядел слишком затравленным и поникшим, но старался держаться бодро. Он был задержан вместе с его товарищем Тернопольским в амстердамской гостинице, которую они не успели покинуть. Их обвиняли в причастности к убийству рижского уголовного авторитета Виктора Баулиса (Энимала), но не сумели этого доказать. Тогда голландцы сообщили о них в Россию, и около месяца обе стороны обсуждали процедуру его выдачи. Поскольку у Тернопольского был паспорт греческого гражданина, то его выдворили в Грецию. Нелюбина же в аэропорту Шереметьево встречал спецотряд, который под усиленной охраной доставил его на Петровку. Ему предъявили обвинение в руководстве бандитским формированием и участии в качестве заказчика в нескольких громких убийствах.
Во время нашей короткой беседы я понял, что Олег надеялся скоро выйти, рассчитывая на высокое покровительство. Я понимал, что он имел в виду: тогда по Москве ходили слухи, что курганскую группировку курируют и опекают два бывших генерала КГБ, связанные с легендарной "Белой стрелой", секретной организацией, уничтожающей уголовных авторитетов. Олег предложил участвовать в его защите, но я сразу отказался, сославшись на большую занятость, но пообещав ему свое участие ближе к судебному процессу.
Защищать курганских было тогда слишком опасно. Еще летом из автомата застрелили адвоката Дмитрия Малышевского, который подозревался в убийстве крупного авторитета. Меня настоятельно отговаривали от участия в защите курганских не только в правоохранительных органах, но и авторитетная клиентура.
Олега Нелюбина неожиданно из спецблока СИЗО-4 перевели в общую камеру "Матросской тишины". Недалеко от его камеры сидел Павел Зелянин. Спустя несколько месяцев после нашей встречи я узнал, что утром 16 января 1998 года Олега Нелюбина нашли в камере лежащим мертвым на полу. Судмедэкспертиза установила, что смерть наступила от нескольких черепно-мозговых травм. Говорят, что его забили ногами сокамерники. Причины ссоры неизвестны, но смерть его сразу взял на себя В. Лесцов, ожидающий приговора за несколько убийств. Но одному человеку не так-то легко было бы расправиться с Олегом, мастером спорта по борьбе. А незадолго до гибели на него пытались совершить покушение в бане следственного изолятора.
На следующий день, в воскресенье, в своей камере скончался Павел Зелянин. Хотя в последнее время он жаловался на сердце и хотя смертные случаи и убийства в стенах СИЗО не редкость, но все же это было странное совпадение и невольно наводило на мысль и о мести "кровников", и о ликвидации ненужного свидетеля...
По просьбе вдов покойных, я вместе с ними поехал в СИЗО, чтобы получить тела. Я увидел жуткую картину: иссиня-черное лицо Олега было неузнаваемо. На лице Зелянина следы насильственного воздействия отсутствовали. На следующий день женщины перевезли тела в родные города Курган и Архангельск.
Оставшихся в живых курганских бойцов осудили по различным статьям. Основную часть обвиняют в участии в бандитизме.
Самая нашумевшая и кровавая группировка, действовавшая в Москве в 1993-1997 годах, уходит в небытие.
СЛЕД СНАЙПЕРОВ ВЫЧИСЛЕН
Еще одну информацию о курганских я узнал, когда в июле 1997 года прочитал об убийстве предпринимателя Анатолия Гусева.
По просьбе вдов покойных, я вместе с ними поехал в СИЗО, чтобы получить тела. Я увидел жуткую картину: иссиня-черное лицо Олега было неузнаваемо. На лице Зелянина следы насильственного воздействия отсутствовали. На следующий день женщины перевезли тела в родные города Курган и Архангельск.
Оставшихся в живых курганских бойцов осудили по различным статьям. Основную часть обвиняют в участии в бандитизме.
Самая нашумевшая и кровавая группировка, действовавшая в Москве в 1993-1997 годах, уходит в небытие.
СЛЕД СНАЙПЕРОВ ВЫЧИСЛЕН
Еще одну информацию о курганских я узнал, когда в июле 1997 года прочитал об убийстве предпринимателя Анатолия Гусева.
Впервые мы познакомились с ним, когда оказались в здании прокуратуры, сразу после обысков в наших квартирах и допроса.
После допроса я попрощался со следователем и собрался уходить, когда вспомнил, что должен получить у них свой мобильный телефон. Следователь предложил подождать в коридоре, потому что мобильный телефон должны привезти оперативники.
В коридоре на стуле у кабинета следователя сидел среднего роста молодой человек, лет тридцати пяти. Я молча присел на соседний стул.
Он, видимо, дожидался своей очереди на допрос. Поняв, что я только что с допроса, он поинтересовался, о чем меня спрашивали и был ли у меня обыск. Мы разговорились. Он представился Анатолием Гусевым, владельцем "Арлекино" и Торгового центра "Садко-Аркада". Мы оба заочно знали друг о друге.
- Как же так, - удивился Гусев, - мы не имеем никакого отношения к этому взрыву, никогда не были на той улице, не знали того человека, а нас искусственно притянули к делу как свидетелей!
Я объяснил ему, что это лишь повод, чтобы нас допросить. Гусев не унимался:
- Выходит, любого человека могут привлечь по любому уголовному делу, совершенно без основания вызвать на допрос, провести у него обыск?
- Выходит, да. Существует такое понятие, как разработка, которое регламентируется законом об оперативно-розыскной деятельности, при которой в принципе можно действительно у любого человека и обыск устроить, и на допрос вызвать, как свидетеля разумеется.
- И изъять какие-то предметы? - продолжал допытываться Гусев.
- Да, могут изъять. Вот у меня, в частности, изъяли мобильный телефон, как бы в залог, что я явлюсь на допрос.
- А у меня - оружие.
- Зарегистрированное? - сразу поинтересовался я.
- Зарегистрированное. А что, они могут както ликвидировать мою регистрацию?
- Нет, этого не может быть, потому что регистрация ведется в специальных книгах, и если даже вы потеряли удостоверение, выданное вам милицией, то все равно зафиксированная в книгах регистрация остается действительной. Так что опасаться нечего.
- А вдруг они скажут, что из моего ружья когото убивали?
- Да нет, это они вряд ли смогут сделать.
Но я чувствовал, что не очень его убедил, и он заметно нервничал.
Гусев то и дело поглядывал на часы, видимо, кого-то ждал.
- Что-то адвокат мой не едет, - сказал он.
- А кто ваш адвокат?
- Александр Гофштейн.
- А, я его хорошо знаю. Очень хороший адвокат.
Я часто видел Александра Гофштейна в следственных изоляторах. Обычно здесь проходят "тусовки" адвокатов, и сразу можно определить, кто из них много работает: у кого много клиентуры, тот чаще и бывает в следственных изоляторах.
Приехали оперативники, вернули мне телефон, и я попрощался с Гусевым. Примерно через полгода я услышал о его трагической гибели.
Гусев был убит вечером 21 июля 1997 года у кафе "Арлекино". Хотя я и не очень хорошо его знал и виделся-то полгода назад, но все же на душе стало неуютно и уныло от печального известия.
Через некоторое время мне позвонили с телевидения и предложили сняться в передаче "Человек и закон", как раз по эпизоду убийства Анатолия Гусева у "Арлекино".
Ведущий передачи, журналист Олег Вакуловский, много рассказывал об уличном беспределе в нашей столице, о заказных убийствах, сообщил подробности убийства Гусева. В тот вечер он вышел из "мерседеса" с двумя вооруженными охранниками, бывшими сотрудниками КГБ, и из автомата прицельно было выпущено двадцать пуль. Четыре из них попали в цель: были убиты Гусев, его телохранитель Быков и тяжело ранен водитель, также бывший офицер КГБ.
Мне задавали вопросы о знакомстве Гусева с Солоником, пытались как-то связать это убийство с ним. А уже дня через два-три после передачи мне позвонил в юридическую консультацию сыщик, ведущий дело по убийству Анатолия Гусева, - во всяком случае, он так представился, - и попросил встретиться и поговорить.
- Это что, официальный вызов? - поинтересовался я.
- Нет-нет, что вы! Все зависит только от вас. Если вы не дадите согласие, то мы настаивать не будем. Мы просто очень просим вам приехать, потому что нам необходимо получить от вас коекакие сведения, касающиеся гибели Гусева.
- Ноя не был с ним близко знаком...
- Мы это знаем. Но у нас есть вопросы, на которые можете ответить только вы.
- Хорошо, я приеду.
Мы договорились встретиться у Пресненской прокуратуры. Я специально выбрал это место, потому что убийство Гусева произошло на Красной Пресне, а значит, вести дело должна Пресненская прокуратура. Кто мне звонит, я не знал, никаких документов по телефону мне, естественно, представить не могли. Поэтому я как-то хотел подстраховаться.
В шесть часов вечера я подъехал к Пресненской прокуратуре и, поднявшись на второй этаж, оказался у кабинета, где мы должны были увидеться. Минут через пять ко мне подошел мужчина лет сорока, с проседью. Он назвался Виктором, показал документы. Это был оперативник криминальной милиции Пресненского района. Он предложил выйти на улицу.
Мы вошли в близлежащее кафе, сели за столик.
- Какова ваша роль в деле? - спросил я. - Ведь следствие ведет следователь прокуратуры, а не оперативник из криминальной милиции, то есть из уголовного розыска.
- Все это так, - сказал он. - Но вы же профессионал и прекрасно знаете, что мы выполняем определенные поручения и тоже участвуем в следствии, просто у нас разные задачи.
Это я прекрасно знал.
- И что же вы хотите от меня? - спросил я.
- Прежде всего я хочу спросить вас о следующем. Вы ездили в Грецию на похороны Солоника?
- Да, но не на похороны, а в связи с его гибелью.
- Да. И вы его прекрасно знали?
- Конечно.
- Пусть вас не удивит вопрос, который я вам задам. - Он помолчал, всматриваясь мне в лицо. - У вас есть твердая уверенность, что погиб и похоронен именно Солоник?
Я тоже выдержал небольшую паузу, раздумывая над его вопросом, и сказал:
- Да, конечно, у меня есть твердая уверенность. Я видел его тело, и оперативные работники опознали его...
- Все это я знаю.
- Тогда почему спрашиваете?
Он опять умолк, раздумывая, говорить ли мне все, как есть, и, видимо проникшись ко мне доверием, сказал:
- А вы знаете, что почерк убийства Гусева похож на почерк Александра Солоника?
- Откуда же я знаю? Мне неизвестны подробности его убийства, - ответил я.
- Подробности убийства следующие. Гусев приехал вечером на пятисотом "мерседесе" с двумя охранниками, один из них был за рулем, другой - рядом с ним. У охранников были пистолеты "макаров", с разрешением, как у бывших работников ФСБ. Когда потом он выходил из кафе бок о бок с телохранителем и до автомобиля оставалось несколько метров, из подъезда противоположного дома раздались выстрелы. Огонь велся из автомата Калашникова с глушителем. Телохранитель не смог защитить Гусева от профессионального снайпера. Расстреляв в течение нескольких секунд Гусева, киллер убил и его охранника, а потом начал вести огонь по машине. Кабина "мерседеса" была изрешечена. Водитель пытался выехать из-под огня, но пули повредили двигатель, а его самого тяжело ранило. Время было не позднее, лишь шесть-семь часов вечера, и очевидцами расстрела оказались десятки прохожих и посетителей кафе "Синема", сидевшие за столиками на улице. Некоторые из них в ужасе попадали на асфальт, остальные, перевернув столики, бросились внутрь кафе, под защиту бетонных стен. Приехала милиция, раненого водителя отправили в больницу, оперативники обыскали весь дом, откуда велась стрельба. В подъезде обнаружили автомат "АК47", аккуратно прислоненный к стене, и два десятка стреляных гильз. Как мы потом узнали от опрошенных свидетелей, возле дома номер 10 в большом Пречистенском переулке убийцу поджидал автомобиль. Убийца выбросил из машины перчатки и пистолет-пулемет "люгер", от которого на асфальте осталась глубокая вмятина. А когда мы обследовали близлежащую местность, то на улице Заморенова нашли набитую тряпками картонную коробку из-под куриных окорочков, и, видимо, в ней убийца и принес на место засады оружие. Кроме того, наша экспертиза показала, что все оружие было заранее пристреляно. Но у киллера возникли проблемы с "люгером": видимо, заклинило патрон, и он воспользовался "АК". Стрелял идеально, как настоящий снайпер, из двадцати выпущенных пуль мимо прошли только шесть. Поэтому мы и сделали сенсационный вывод, правда, на первый взгляд он кажется неправдоподобным: а что, если это дело рук Александра Солоника?