Мы оказались внутри небольшой ванной, которая была весьма старомодной. Моя личная ванная была более современной, но здесь было не так интимно.
Престон, кажется, не заметил клетчатой черно-белой плитки. Все его внимание было захвачено брызгами теплой воды, льющейся в ванну.
— Может, тебе нужно остаться одному здесь, прежде чем я помогу тебе с душем? — спросила я, кивнув в сторону туалета.
Он выглядел удивленно.
— О, нет. Все в порядке, — сказал он, когда до него, наконец, дошло. Итак, мы стояли возле ванной, которая была достаточно высокой. Весьма неуклюже Престон задрал ногу, я его подтолкнула, и он смог поднять вторую ногу, чтобы полностью забраться внутрь. После этого он смог самостоятельно удерживать вертикальное положение, и стала задергивать штору для ванны.
— Леди, — сказал он, и я остановилась. Он стоял под потоком горячей воды, его волосы прижались к голове, вода стекала на грудь, бежала ниже, омывая его… Ну, в общем, он везде разогрелся.
— Да? — я старалась, чтобы мой голос звучал не слишком глухо.
— Как Вас зовут?
— О, простите меня! — я тяжело сглотнула. — Меня зовут Сьюки. Сьюки Стакхаус, — я сглотнула еще раз. — Здесь мыло. Здесь шампунь. Я собираюсь оставить дверь в ванную открытой. Вам нужно будет просто крикнуть, и я помогу Вам выбраться из ванной.
— Спасибо. Я позову, если потребуется.
Я задернула штору, и не без сожаления. После того, как я убедилась, что полотенца лежат там, где Престон с легкостью сможет их найти, я вернулась на кухню. Я подумала, что, возможно, он захочет горячего кофе, шоколада или чая? Или, может, алкоголь? У меня было немного бурбона и пара бутылок пива в холодильнике. Нужно спросить у него. Суп, ему, наверное, захочется супа! Ничего домашнего приготовления у меня не было, но я имела пакетик Campbell’s Chicken Tortilla.[6] Я поставила суп в кастрюле на плиту, «запустила» кафе, и включила чайник с водой на случай, если он захочет чай или шоколад. Меня практически трясло от волнения. Когда Престон вышел из ванной, его интимная половина была укутана большим синим банным полотенцем Амелии. Поверьте, никогда оно не выглядело столь очаровательно. Другое полотенце Престон накинул себе на плечи, чтобы на него стекала вода с волос, и оно закрывало рану на плече. Он слегка морщился, когда шел, и я подумала, что нога у него, наверное, повреждена. У меня были какие-то мужские носки, по ошибке приобретенные в последний набег на крупный супермаркет. Я достала их из комода и протянула Престону, который снова занял свое место за столом. Он выглядел очень настороженным, к моему смущению.
— Тебе нужно надеть какие-то носки, — сказала я и подумала, что, возможно, он медлит потому, что думает, что они принадлежат другому мужчине. — Они мои, — сказала я обнадеживающе. — Твои стопы, должно быть, очень уязвимы.
— На самом деле, да, — сказал Престон, склонился и довольно медленно стал натягивать их.
— Тебе помочь? — спросила я, наливая суп в чашку.
— Нет, спасибо, — сказал он, и его лицо скрылось под густыми темными волосами, пока он справлялся с задачей. — А чем это так вкусно пахнет?
— Я разогрела для тебя супчик, — сказала я. — Ты будешь кофе, чай или?..
— Чай, пожалуйста, — ответил он.
Я сама никогда не пью чай, но у Амелии кое-что было. Я поискала в ее коллекции, и надеялась, что ничего из этих пакетиков не превратит его в жабу или что-нибудь подобное. Магия Амелии имела в прошлом некоторые неожиданные результаты. Определенно, что-то, называемое LIPTON, должно быть ничего, да? Я макнула пакетик в кипящую воду и стала надеяться на лучшее.
Престон ел суп очень осторожно. Возможно, потому, что я его слишком сильно разогрела? Он отправлял содержимое ложки в рот так, будто никогда раньше супа не ел. Может, его мама всегда готовила сама. Я чувствовала себя немного смущенной. Я наблюдала за ним, поскольку ничего более интересного для наблюдения деле не было. Он поднял взгляд и встретился со мной глазами.
Помедленнее. Все происходит слишком быстро.
— Итак, как ты получил ранения? — спросила я. — У вас была стычка? Как случилось, что твоя стая бросила тебя?
— Была драка, — ответил он. — Переговоры не сработали, — на его лице отражались какие-то сомнения и огорчение. — В любом случае, было темно, и каким-то образом меня оставили.
— Ты думаешь, они за тобой вернуться?
Он закончил с супом, и я поставила перед ним кружку с чаем.
— Или кто-нибудь из нашей стаи, или из Монро, — сказал он угрюмо.
Это не звучало, как добрая весть.
— В таком случае, тебе лучше позволить взглянуть мне на рану сейчас, — сказала я.
Скорее, чем я могла предположить по его физической форме, и быстрее, чем я решила, что дальше делать, Престон убрал полотенце с шеи, и я склонилась, чтобы осмотреть повреждение. Рана почти затянулась.
— Когда тебя ранили? — спросила я.
— На рассвете, — его огромные чайные глаза встретились с моими. — Я пролежал там много часов.
— Но… — неожиданно я подумала, достаточно ли я в своем уме, чтобы приводить в свой дом незнакомцев. Я знала, что было бы не очень мудро позволить Престону понять, что я сомневаюсь в его рассказе. Рана выглядела очень опасной, когда я нашла его в лесу. Теперь же, когда он вошел в дом, его рана исцелилась практически за минуты? В чем дело? Веры исцеляются быстро, но не мгновенно же.
— Что-то не так, Сьюки?
Было невероятно тяжело думать о чем-то еще, когда его длинные мокрые волосы оставляли след на его груди, а голубое полотенце сползло так невыносимо низко.
— Ты действительно Вер? — проговорилась я, и отступила на пару шагов.
Его мозговые волны соскользнули в классический для Веров ритм, с прерывистыми темными модуляциями, которые я находила обычными.
Престон Пардлоу выглядел абсолютно шокированным.
— А кем еще я могу быть? — сказал он, и вытянул руку. Она услужливо зарябила мехом от плеча, а на пальцах прорезались когти. Это было самое непринужденное превращение из всех, какие мне когда-либо приходилось видеть, и было очень мало шума, который у меня ассоциировался с трансформациями, свидетелями которых мне приходилось бывать несколько раз.
— Ты, должно быть, какой-то особый супер-вервольф?
— Моя семья имеет особый дар, — сказал он гордо.
Он встал, и полотенце соскользнуло полностью.
— Не сомневаюсь, — сказала я, подавившись. Я почувствовала, как мои щеки краснеют.
Снаружи раздался вой. Может, и не самый ужасный звук, особенно в темном, холодном лесу, но когда этот ужасный звук слышался с границы заднего двора и леса, волосы на руках становятся дыбом. Я уставилась на волчью лапу Престона, чтобы посмотреть, окажет ли вой на него какое-то впечатление, и увидела, что рука приобретает человеческие очертания.
— Они вернулись за мной, — сказал он.
— Твоя стая? — спросила я, надеясь, что за ним вернулись его родичи.
— Нет, — его лицо было суровым. — Это Острые Когти.
— Позвони своим. Пусть они приедут сюда.
— Они оставили меня не случайно, — он выглядел униженным. — Я не хотел говорить об этом. Но ты такая добрая.
Это не нравилось мне всё больше и больше.
— И в чем была причина этого?
— Это была расплата за проступок.
— Давай вкратце, двадцать слов или меньше.
Он опустил взгляд в пол, и поняла, что он считает слова. Это парень был нечто, единственный в своем роде.
— Сестра вожака хотела меня, я ее не хотел, она сказала, что это ее оскорбляет, и меня за это будут мучить.
— Почему твой вожак согласился на это?
— Я все еще ограничен в количестве слов?
Я кивнула головой. Он говорил очень серьезно. Но, возможно, у него было очень тонкое чувство юмора.
— Я не любимчик у нашего вожака, и он был рад поверить в мою виновность. К тому он сам жаждет сестру вожака Острых Клыков, и с точки зрения нашей стаи это достойная партия. В результате я был брошен на растерзание.
Я однозначно могла поверить, что сестра вожака могла его вожделеть. И в остальном история не была из ряда вон, если вы достаточно много общаетесь с Верами. Они, конечно, вполне человечны и разумны со стороны, но у них есть свой, веровский, образ жизни, они — другие.
— Так они тебя оставили здесь в качестве жертвы?
Он мрачно кивнул. Я не могла заставить себя попросить его обернуться полотенцем. Я тяжело дышала, смотрела прочь и решила, что стоит сходить за дробовиком.
Вой повторился эхом один после другого в ночи в тот момент, когда доставала дробовик из чулана в гостиной. Острые Клыки найдут след Престона до моего дома. Безусловно. И мне негде его спрятать, чтобы сказать, что он ушел. Или есть? Если они не ворвутся…
— Ты должен спрятаться в вампирской норе, — Престон отвернулся от задней двери, его глаза расширились, когда он увидел дробовик. — В гостевой спальне.
— Ты должен спрятаться в вампирской норе, — Престон отвернулся от задней двери, его глаза расширились, когда он увидел дробовик. — В гостевой спальне.
Вампирская нора появилась в моем доме тогда, когда я встречалась с Биллом Комптоном, и нам казалось вполне благоразумно иметь скрытое от солнечных лучей место на случай, если он останется на день.
Так как огромный Вер не двинулся с места, я схватила его за руку и потащила его через зал показывать ему фальшивый пол в гардеробе спальной. Престон начал сопротивляться — Веры всегда отвечают боем на преследование, — но я его столкнула, опустила «пол», и забросала сверху туфли и всякое тряпье для создания иллюзии реального гардероба.
В переднюю дверь громко постучали. Я проверила, что дробовик был действительно заряжен и готов к стрельбе, и пошла в гостиную. Мое сердце гнало кровь со скоростью примерно сотню миль в минуту.
Вервольфы в обычной жизни предпочитали классические синие джинсы, несмотря на то, что некоторые из них занимали высокое положение в своих бизнес-империях. Я посмотрела в глазок — вервольф перед моей парадной дверью выглядел как полупрофессиональный боец. Его волосы свешивались тугими загеленными локонами на плечи, борода и усы были аккуратно подстрижены. Он был одет в кожаный жилет, кожаные брюки и мотоциклетные ботинки. Бицепсы охватывали кожаные ленты, и на запястьях были кожаные браслеты. Мужчина смотрелся как модель из порно-журнала.
— Что Вам нужно? — крикнула я через дверь.
— Позвольте мне войти, — сказал он неожиданно высоким голосом.
Отворите поскорей мамаше дверь, я устала, я голодная как зверь!
— Почему я должна это сделать?
Твой голос на мамин совсем не похож. Ты голосом этим фальшиво поёшь.
— Потому, что мы можем вломиться, если потребуется. Мы не хотим с тобой ссориться. Мы знаем, что это твоя земля. Твой брат сказал нам, что ты все о нас знаешь. Но мы выслеживаем одного парня, и должны знать, нет ли его внутри.
— Он был здесь, пришел через заднюю дверь, — крикнула я. — Но он сделал телефонный звонок, кто-то прибыл и забрал его.
— Здесь он не выходил, — сказал гороподобный мужчина.
— Нет, в заднюю дверь, — там должен был сохраниться его запах.
— Хммммм, — я прижала ухо к двери, и услышала, что он бормотал: «Проверь» высокой темной фигуре, которая быстро умчалась прочь.
— Я все равно должен войти и проверить, — сказал мой нежданный гость. — Если он все еще здесь, ты можешь быть в опасности.
Это ему следовало бы сказать в первую очередь: попытаться убедить, что хочет меня защитить.
— Хорошо, но только ты один, — сказала я. — И тебе следует знать, что я — официальный друг стаи Шревпорта. Если со мной что-нибудь случиться, ты будешь отвечать перед ними. Позвони Олсиду Хервексу, если не веришь мне.
— Оооо, я уже дрожу от испуга, — сказал Человек-Гора деланным фальцетом. Но когда я распахнула дверь, и он увидел дробовик, на его лице предыдущая мысль отразилась вполне реально.
Я стояла в стороне, но держала свой Бенелли[8] направленным в его сторону, демонстрируя серьезность намерений. Он широким шагом прошел по дому, постоянно принюхиваясь. Его нюх не настолько хорош в человеческом облике, но если бы он попытался поменять форму, я бы сказала ему, что буду стрелять.
Человек-Гора поднялся по лестнице, и могла слышать, как он открывает гардероб и заглядывает под кровати. Он даже забрался на чердак. Я слышала скрип старой двери, когда он ее открывал.
Потом он протопал своими тяжелыми ботинками вниз по лестнице. Он не был удовлетворен своими поисками. Я могла это сказать по его недовольному фырканью. Я продолжала держать его на прицеле.
Неожиданно он откинул голову назад и зарычал. Я вздрогнула, и это было всё, что я могла себе позволить сделать. Мои руки затекли.
Он зыркнул на меня со своей огромной высоты.
— Ты что-то скрываешь от нас, женщина. Если я пойму что, я вернусь.
— Ты все проверил, и его здесь нет. Время идет. Канун Рождества, время добрых чудес. Езжай домой и займись чем-нибудь приятным.
В последний раз он оглядел гостиную и вышел из дома. Мне просто не верилось. Блеф сработал! Я опустила дробовик и осторожно поставила его назад в чулан. Мои руки тряслись от того, что я долго держала его на изготовку.
Престон свернулся в норе в одних носках, а лицо его было озабоченным.
— Стой! — сказала я прежде, чем он шагнул в гостиную. Шторы были открыты. Я прошла по дому и задернула все занавески, чтобы быть в безопасности. Я использовала свой особый вид поиска и убедилась, что вокруг дома не было ни одного живого мозга. Я не знаю, насколько далеко простирались мои способности, но, во всяком случае, я знала, что Острый Коготь ушел.
Когда я повернулась после задергивания последней шторки, Престон был у меня за спиной, его руки обняли меня, и он поцеловал мои губы. Я вернулась к реальности, чтобы сказать:
— На самом деле я не…
— Просто представь, что нашла меня в подарочной упаковке под елкой, — прошептал он. — Представь, что ты под омелой.[9]
Представить это было невероятно легко. Даже несколько раз. Не торопясь, за пару часов.
Когда я проснулась рождественским утром, я была настолько расслаблена, насколько это вообще возможно. Я осознала, что Престон ушел. И несмотря на острую боль, я почувствовала и некоторое облегчение. Я совсем не знала этого парня, в конце концов, даже не смотря на всё то близкое и интимное, что произошло между нами. И такое чудо, как день наедине с ним, должно было закончиться. Он оставил мне записку на кухне:
«Сьюки, ты невероятная. Ты спасла мне жизнь и подарила самое волшебное Рождество из всех, что были в моей жизни. Я не хочу создавать тебе больше никаких проблем. Я никогда не забуду, насколько ты была великолепна во всех отношениях.»
Я почувствовала разочарование, но с тоже время, как ни странно, я чувствовала себя счастливой. Наступило Рождество. Я зажгла гирлянды в гостиной и устроилась на старом диване, укрывшись бабушкиным шерстяным одеялом, которое все еще чуть заметно пахло моим гостем. На завтрак у меня была большая чашка кофе и бананово-ореховый хлеб домашней выпечки. Я распаковала подарки. Где-то после полудня начались телефонные звонки. Позвонил Сэм, потом Амелия, и даже Джейсон позвонил сказать: «С Рождеством, сестренка». Ему было бы неприятно, если бы я заговорила с ним о том, что он предоставил мою землю для разборок двух стай верфольфов. Учитывая благоприятный исход, я решила забыть и простить — во всяком случае, этот проступок. Я сунула грудку индейки в духовку, кинула в кастрюлю батат, открыла баночку клюквенного сиропа, сделал какой-то соус с кукурузным хлебом и немного броколли с сыром.
Где-то через полчаса, когда все уже было почти готово к праздничному ужину, раздался звонок в дверь. Я была одета в новые светло-синие брюки и бархатный топ, который мне подарила Амелия. Я чувствовала себя самодостаточной как преисподняя.
Я сама удивилась тому, насколько была рада увидеть в дверях своего прадедушку. Его зовут Найл Бригант, и он фейский принц. Ну, это долгая история, но вот такой он есть. Я была знакома с ним всего несколько недель, и не могла сказать, что мы знаем друг друга достаточно хорошо, как положено родственникам. Он был где-то шесть футов роста,[10] как всегда в черном костюме, белой рубашке и черном галстуке. Его светло-золотистые волосы были великолепны как шелк, они были длиннее моих, и, казалось, плыли вокруг его головы, обдуваемые легчайшим бризом.
А, да! Моему прадедушке было где-то порядка тысячи лет. Или около того. Думаю, тяжело сохранить счет годам при таком возрасте.
Найл улыбнулся мне. Его кожу избороздили мельчайшие морщинки, но каким-то образом они только добавляли ему очарования. У него в руках была нарядно упакованная коробочка, от чего уровень моего удивления подскочил еще выше.
— Пожалуйста, входи, прадедушка, — сказала я. — Я так рада тебя видеть! Ты разделишь со мной рождественский ужин?
— Да, — сказал он. — Собственно для этого я и пришел. Хотя, — добавил он, — меня никто не звал.
— Ох, — сказала я, чувствуя себя дурно воспитанной, несмотря на абсурдность ситуации. — Я бы ни за что не подумала, что тебе это может быть интересно. В конце концов, ты же не… — я замялась, не желая показаться грубой.
— Не христианин, — сказал он мягко. — Нет, милая, но ты любишь Рождество, и я бы хотел разделить его с тобой.
— Ух, ты! — воскликнула я.
У меня был для него подарок, который я намеревалась ему вручить при ближайшей встрече (появления Найла не были регулярными событиями), так что у меня были все возможности для того, чтобы наслаждаться счастьем. Он подарил мне опаловое ожерелье, я ему — черный галстук (вроде тех, которые он обычно носит), и сувенирчик Шрепортских Раков.[11]