— А чего же не бояться? — пожал плечами Зубач. — Конечно, боюсь, я же не мозгами отмороженный. И ты боишься, и вон — Антоха боится… — Он подвинулся, поддержал спрыгнувшего Снегиря. — Только идиот не боится… Да ты не очкуй, мы своих не предаем, до конца пойдем, пока всю эту нечисть из Тавриды не изгоним…
— Шо говорить-то, если «спалят»? — поинтересовался возбужденный Снегирь.
— А шо хочешь, — злобно хохотнул Шестов. — На японскую разведку работаем. Или на дьявола. Да все понятно, они же не тупые. Я не понял, хлопцы, — насторожился он, — вы что, уже за решетку собрались? Лично я туда не собираюсь, у меня граната есть, я лучше подорву себя, лишь бы этим тварям не достаться, да парочку с собой захвачу…
Сообщники с опаской покосились на старшего и как-то ненароком отодвинулись. Море под ногами продолжало бурлить. Шестов извлек из глубин штормовки спутниковый телефон со складной антенной. Абонент подключился быстро — вызов ожидали.
— Густав, Густав, это Алекс… — забубнил Шестов.
— Докладывай, Алекс, — произнес спокойный голос. — Задание выполнили?
— Все отлично, — не без гордости сообщил Шестов. — Груз укрыт на объекте «Гоблин»… М-м… вы понимаете, о чем речь?
— Да, понимаю, — отозвался собеседник. — У нас имеются фотоснимки этого места. Уточните — это прибрежная полоса недалеко от поселка Новый Свет, примерно в трехстах метрах от объекта «Береговое»…
— Так точно, Густав, — по-военному отрапортовал Шестов. — В трех метрах от моря. Груз укрыт надежно, посторонних нет.
— Отлично, Алекс, счастливого возвращения на дно. Постарайтесь не «засветиться» на обратном пути, — пожелал собеседник и отключился.
— Кач знает это место? — на всякий случай поинтересовался Снегирь. — А то далековато мы что-то забрались от объекта.
— Знает, — буркнул Шестов. — Эта дыра и есть инициатива Кача. Уходим, хлопцы, тем же путем, проторенной дорожкой. Смотрим в оба.
Без груза идти было намного веселее. Шли спортивным шагом, не обращая внимания на беснующиеся волны. Моря они, что ли, никогда не видели? Все «патриоты» родились и выросли в Крыму, он намертво в их сознании сросся с украинской землей. Говорили по-русски, и что с того? Хоть на суахили! Ни в каких скрижалях не сказано, что истинные патриоты независимой многонациональной Украины, стремящейся в Европу, обязаны гутарить по мове! Русский — универсален, в том числе при выполнении особо ответственных заданий…
Они шли, разгребая воду. Шестов возглавлял процессию. Вдруг он остановился, навострил уши, принял хищную позу. Остальные уперлись в него и тоже встали. Взгляд старшего перемещался со скалы на скалу. Темнота, не видно ни черта. Что ему почудилось, помимо ветра, плеска волн и кряхтенья подельников за спиной? Камень упал? Так это дело рядовое, камни ведь не намертво приклеены. Померещилось, никого тут нет. Да и кто может быть во втором часу ночи, когда обстановка — ну очень неуютная?
— Что-то не так, Виталя? — спросил Зубач, выдыхая застарелый перегар с «добавками» чеснока.
— Не считая тебя, все так, — поморщился Шестов. — Почудилось что-то. Ничего не слышали?
— Да нет… — пожал тот плечами и тоже завертел головой.
— Нет тут никого, пошли, хлопцы, — заныл Снегирь.
— Ха, смотри, как к Оксанке торопится, — не упустил шанс поглумиться Зубач. — Слушай, извини, Антоха, не мое, конечно, дело, но что ты в ней нашел? Душа, что ли, широкая?
— Широка она, моя родная, — гоготнул Шестов. — Видели мы эту душу — ни в один бюстгальтер не влазит. Горячая, поди, но это нормально, лишь бы вовремя отключалась.
— И как у нее природа еще прощения не просит, — подмигнул ему Зубач.
— Не твое дело, Зубач! — начал снова заводиться Снегирь. — На свою жену посмотри — страшна, как смертный грех! Боишься ведь ее, да? Помнишь, как она кочергу о тебя сломала? Весь город об этом судачил. Сила-то у бабы какая — кочергу об мужика сломать. Ты чем ее довел?..
— Ты шо трындишь, молокосос недоделанный? — обозлился Зубач. — Ты шо сплетни по углам собираешь? Не было такого!
— А ну, ша, обрадовались! — прикрикнул Шестов. — Совсем белены объелись? С тобой, Антоха, и пошутить нельзя, сразу на дыбы встаешь. Уходим, хлопцы, у нас еще долгая обратная дорога. К Качу надо зайти, он тут близко, в Новом Свете, обретается. Привез нас сюда — пусть и увозит…
Мужчины продолжали переругиваться, но уже не так громко. Двинулись дальше — к санаторному пляжу. Ночь продолжалась — напоенная воем ветра и рокотом прибоя…
Глава вторая
— Отлично, Алекс, счастливого возвращения на дно. Постарайтесь не «засветиться» на обратном пути, — сказал капитан СБУ Марцевич, положил трубку и перевел тумблер на панели управления в положение «выкл». Давно спать пора — два часа ночи. Пару минут тридцатипятилетний обладатель спортивного торса и щетинистого «ежика» на голове сидел неподвижно, потом поднялся и покинул операторскую, заперев ее на ключ. Спустился вниз по винтовой лестнице, вышел в коридор, где работало дежурное освещение. Управление особых операций лишь делало вид, что спало. Здесь всегда за дверьми кипела работа. Ночью делали то, что не успевали днем. «После отоспимся, — любил приговаривать начальник управления генерал-майор Крыленко, — когда Крым назад отобьем, Донбасс взорвем и заасфальтируем, вернем Кубань с Воронежем в состав Украины… Вот тогда дружно ляжем и отоспимся». Фактически генерал-майор Крыленко не курировал ни одного проекта, не работал с агентами, призывал поменьше думать, а больше работать. Он был «дамокловым мечом», висящим над головами подчиненных, а всю реальную работу осуществляли заместители и начальники отделов. Они не спали, на них сыпались все шишки. За неудачи отвечали лично, успехи отдавали начальству.
Марцевич постучал в дверь и машинально покосился на соседнюю, за которой трудились несколько командированных господ из разведки НАТО. Напыщенные, брезгливые, они целыми днями сидели в кабинете в компании переводчицы Олеси (обладающей допуском к информации особой секретности), вызывали к себе руководителей отделов, задавали неудобные вопросы, что-то записывали в электронные блокноты. Коллег из НАТО интересовала информация по Крыму. Уверения украинских чекистов, что блудный сын вот-вот вернется в лоно матери-Украины, вызывали у них дикое раздражение. Все понимали, что Крым никуда не вернется. Не для того Россия мутила весь этот сыр-бор, обустраивала там военные базы, пичкая их всеми видами современного вооружения, не для того ввела свои порядки вплоть до последнего поселкового совета, тянула энергетические ветки, закрутила карусель со строительством моста через Керченский пролив за нереально бешеные деньги… Но сегодня коллег из альянса Марцевич не видел. Не вынесла душа, уехали? Вспомнился анекдот, почерпнутый из Интернета: «Украину европеизировали, европеизировали, да не выевропеизировали…»
Дверь была незаперта. В кабинете начальника 1-го отдела (который в шутку называли Департаментом по созданию чрезвычайных ситуаций) играла тихая музыка. Что-то вечное, то ли Вагнер, то ли Штраус. В отличие от своего начальника капитан Марцевич даже не делал вид, что разбирается в этом. Полковник Веселовский сидел в кресле, откинув голову и закрыв глаза. Он не реагировал на звуки. Со стороны могло показаться, что полковник СБУ Веселовский Олег Макарович умер. Но это только казалось. Такого подарка подчиненным он делать не собирался. Полковнику было слегка за сорок. Высокий, спортивный, с холеным аристократическим лицом. Потомок какого-то ляха из Волыни. Дьявольски умный, лишенный снобизма, тупого солдафонства, способный подстраиваться под любую ситуацию, делать все, как скажет начальство, но в итоге все равно остаться в личном выигрыше. Не было таких неприятностей, чтобы Олег Макарович не выходил из них сухим, — а для этого нужен если не талант, то хотя бы незаурядные личные качества. Профессионалом он тоже был неплохим. Работал на совесть, слыл самым сдержанным человеком в управлении. Ни разу Марцевич не слышал, чтобы полковник прилюдно крыл кого-то матом, восхвалял родное государство, орал «Слава Украине» и тому подобные глупости…
Пианист виртуозно перебирал клавиши. Породистое лицо полковника дрогнуло, он открыл глаза, убавил звук приемника. Другая рука потянулась к бокалу с «Гленморанж» на журнальном столике. Он отпил, поставил бокал обратно.
— Есть новости, Семен? — Голос у полковника был ровный, бесцветный.
— Гефест и Алекс вышли на связь, Олег Макарович, — вкрадчиво доложил Марцевич. — Закладки произведены. Никаких происшествий. Ориентиры есть.
— Это воистину благая весть, — сухо улыбнулся полковник.
Иногда у Марцевича складывалось впечатление, что шеф не очень вызывающе копирует повадки офицеров приснопамятного Третьего рейха. Вся эта бьющая в глаза породистость, псевдоаристократизм, холодная вежливость, приверженность к классической музыке. И сам он иногда ловил себя на том, что копирует повадки шефа. Напрасно это. Где сейчас офицеры того рейха?
— Ну что ж, отлично! — Полковник пружинисто поднялся, прошелся по ковру. — Убедитесь, что эти «патриоты» благополучно доехали до дома, что никто за ними не следит. — Он покосился на часы, показывающие третий час ночи, и добавил: — Разрешаю это сделать утром, не сидеть всю ночь на рабочем месте.
— Понятно, — кивнул Марцевич.
— В одиннадцать утра собрать группу в спортзале 4-го корпуса, включая комроты Рубанского и его заместителя Барчука. Тряхните плановую службу — чтобы к этому времени были готовы документы и денежные средства. Форма одежды гражданская, но без глупостей. Все личные вещи у парней должны быть с собой.
— Слушаюсь, — сухо вымолвил Марцевич.
— Езжай домой, спи, — махнул рукой полковник. — И только попробуй не выспаться за четыре часа.
Он снова опустился в кресло и отрешенно смотрел, как исполнительный работник выходит из кабинета. Потом поднялся, размял кости, отправился к шкафу за курткой. Форменную одежду полковник не любил, надевал ее лишь в «безнадежных» случаях. И в кабинете не было ничего отвлекающего — тупых плакатов, призывов, или, боже упаси, портретов президента и главы СБУ. Обоих персонажей он хронически не переваривал — за глупость и полный непрофессионализм.
— Николай, готовь машину. Домой, — сняв трубку, бросил он.
Затем запер кабинет и по винтовой лестнице спустился в гараж, где в отдельном боксе стоял его джип, всегда готовый к «бою». Молчаливый шофер уже выгонял его на волю. Полковник съежился на заднем сиденье, сумрачно смотрел, как за окном мелькает ночная столица. Недавно прошел дождь, блестели лужи в свете ночных фонарей (потрясающая расточительность мэра-боксера), брызги воды летели из-под колес. В принципе он мог бы пойти и пешком, расстояние — три с половиной квартала всего. И в дневное время с удовольствием бы дошел — спортивную форму никто не отменял. Но поздновато уже. Спать-то осталось — всего ничего… Водитель въехал в арку охраняемого «сталинского» дома. Сработали ворота с пульта. Полковник вышел, кинул через плечо, чтобы к девяти прибыл, и направился к подъезду. Домофон, лифт, жена — совсем одна в огромной квартире… У Елизаветы Максимовны не было привычки ждать мужа до последнего — легла спать, едва пробило полночь. Но встала, чтобы встретить благоверного — растрепанная, в сорочке, зевала так, что челюсть отваливалась.
— Нарисовался, — пробормотала она, идя, пошатываясь, на кухню — за водой.
— Не поверишь, дорогая, — отозвался Олег Макарович, — работал.
— Бывает, — вздохнула жена, забираясь в холодильник. Первое правило семейной жизни: проходя мимо жены, поцелуй ее. Все равно мимо идешь, а ей приятно. Он чмокнул супругу в затылок, она пробормотала что-то «полуодобрительное», утолила жажду и побрела обратно в спальню — ночь еще не кончилась. Он тоже с одобрением посмотрел ей вслед. Тихая, безропотная, понимает, где работает ее муж. У самой своя фирма, денег зарабатывает больше мужа, а ведь прекрасно знает свое место. Однажды призналась: разве стали бы умные женщины требовать равных прав с мужчинами? Женщина должна быть хитрой, скрытной и демонстративно наивной. Он изменял своей жене — не часто, но бывало. «Левые» отношения тщательно маскировал, прикрывал железными отмазками, не видя в этом ничего аморального. Чего стыдиться, если жена не узнает? И вообще, если бог был против супружеской измены, то зачем зачал своего ребенка с замужней женщиной? Других в Палестине не нашлось? От мыслей, что жена ему тоже может изменять, Олег Макарович тщательно оберегал свой мозг. Не поймана — значит, никакой измены. А ловить не хотелось, да и некогда с этой ужасной работой, на которой перекурить-то не всегда удается. Есть такие вещи в этой жизни, которые лучше не знать…
Душ на скорую руку, легкий ужин с вчерашней осетриной. Три часа ночи, до восьми можно спать. Пока все идет по плану, да будет так вечно… В спальне царила глухая, насыщенная какими-то непонятными нюансами тишина. Разметавшись на кровати, Елизавета Максимовна уже спала. В принципе ангел (с небольшой погрешностью). Недаром бытует мнение, что человеку в жизни должно трижды повезти: от кого родиться, у кого учиться и на ком жениться. Кем бы он был сейчас, кабы не тесть — ныне покойный, а в девяностые — один из влиятельных заместителей городского главы? Пробивался по жизни сам, своим умом и хитростью, но начало положили именно тогда: пристроили по протекции в СБУ, дали неплохую должность…
Мысли делали круг, как в чертовом колесе, и возвращались на исходную. Будь неладна эта нервная работа! У президента незалежной, похоже, обострение. Обзаводится дружками из меджлиса, и идеи генерируют — хоть сразу в клинику. Снова в каждом выступлении: мы вернем наш родной украинский Крым, мы сделаем это любыми способами, вплоть до военных! Ввели торговую блокаду, тормозили фуры на Сиваше и Чонгаре — обернулось тем, что разорились собственные предприниматели и граждане Херсонской и Запорожской областей потеряли работу. Россияне же обрадовались и завалили Крым своими товарами. Теперь творцы блокады не прочь вернуть, как было, но надо сохранить лицо. Какие-то кретины взрывали ЛЭП на Херсонщине, оставили Крым без электричества, и чем закончилось? Крымчане потерпели, потом получили три новых энергомоста из России и свет в каждом доме! Про морскую блокаду и говорить нечего — такой бред даже не всякий умалишенный потянет. Блокировать торговые суда, идущие из России в Крым! Интересно, чем? Пиратскими шхунами? Баркасами тети Сони из Одессы? Заодно ракетный крейсер «Москва» заблокировать — с прочими эсминцами и десантными кораблями? Эти глупцы боятся себе признаться, что Крым потерян всерьез и надолго и лучше думать о других вещах. Но нет, не желают успокаиваться высокие деятели меджлиса. Новая фишка — сформирован добровольческий крымский батальон из лучших сынов народа. По первому же зову он войдет в Крым и на штыках принесет свободу изнемогающим от оккупации жителям полуострова! И сразу поднимутся местные патриоты, скинут ненавистный режим, сотни тысяч людей выйдут на улицу встречать освободителей… Эти перлы даже критиковать неловко. Стыдно, господа, меняйте мантры. Российские войска даже из казарм не выйдут, пошлют навстречу вашему батальону роту спецназа, и та за полчаса расфасует ваших доблестных сынов по мешкам. В батальоне четыре ржавых грузовика и несколько британских броневиков, которые еще в ХХ веке списали. Ни ума, ни фантазии. Ни капли прагматизма. Реально считают, что военной силой можно что-то сделать. Да хоть дивизию НАТО туда пошли — русские все равно отобьются, а потом в отместку пол-Европы захватят. Кретины один на другом, Рада — кретины, высшее руководство СБУ, чего уж греха таить, — кретины в квадрате! Президент — о, этот вообще в кубе! Персонаж с ограниченными функциями мозга. Умное лицо делать научился, а пользоваться им — еще рано. Со всех трибун взывал: свободу Надежде Савченко! И депутатом Рады ее заочно назначили, и депутатом ПАСЕ. Сделали национальной героиней, великомученицей в застенках оккупантов. Практически всю государственную политику подвели под Наденьку. Сколько эмоций, сколько постановочных трюков! Детишки в школах ее проходят. А российский президент оказался с юмором: забирайте свой геморрой. И на хрена он сдался, если это реально геморрой? Одно дело — создать образ святой девы в когтях монстра, и совсем другое — когда эта дура правду-матку режет, водку жрет, в президенты метит, босиком на заседания парламента ходит и бредовые мысли высказывает. Хоть бы похудела в застенках оккупантов! Отъела бока по ходу своих голодовок…
К счастью, остались еще в стране неглупые люди. Управление особых операций считалось «государством в государстве», и давно уже следовало подумать о выделении его в отдельную структуру — дабы не лезло руководство СБУ со своими глупостями. Но все упиралось в нехватку денег. Неделю назад генерал-майор Крыленко провел совещание. Партнеры по НАТО недовольны действиями украинских спецслужб — придется соответствовать, господа офицеры. Военное решение проблемы Крыма полностью исключается, но что-то надо делать, все согласны? Русские все больше укрепляются в Крыму, расширяют сферы влияния, нацеливают ракеты на НАТО, и НАТО, разумеется, беспокоится. В принципе бес с ним, с Крымом, разумные люди понимают, что он всегда был русским, и то, что случилось — логично. Но жизнь на полуострове, как ни прискорбно, налаживается. Процветает туризм — невзирая на оригинальный крымский сервис и заклинания Киева об очередном провале курортного сезона в Крыму. Зарплаты, хоть и медленно, растут, равно как и пенсии, безработица сокращается, полки в магазинах заполняются. Да и не рвется население обратно на Украину, как бы тяжело ему ни было «под пятой» Кремля. Киевские власти выдают желаемое за действительное. Ситуация в Крыму стабилизируется. Тянут линии электропередачи, газопровод, решаются проблемы с пресной водой, разворачивается строительство. Переводятся деньги на благоустройство населенных пунктов. Пройдет несколько лет, и жители Украины будут смотреть на Крым, как на рай земной. А вот этого допустить нельзя! Партнеры по НАТО все прекрасно понимают и предлагают план по дестабилизации обстановки на полуострове. Крым должен превратиться в Ольстер, в Ирак, в точку на планете, где постоянно что-то тлеет и периодически взрывается. Чтобы люди жили в напряжении, чтобы русские надорвались, вышвыривая деньги в бездонную трубу, чтобы туристы боялись ехать в Крым! Будут жертвы среди гражданских, пусть будет много жертв! История оправдает, потомки поймут. Надеюсь, все присутствующие понимают, что это во благо украинского государства, а заодно приструнить имперские амбиции Кремля? И согласитесь, господа, если подобная ситуация будет тянуться годами, если люди будут бояться элементарно выйти на улицу — что начнется через пару лет? Уже не потешные крымские батальоны, а реальное народное восстание захлестнет земли древней Тавриды!