Коротко скажем лишь следующее. Сегодня появляется все больше публикаций, в которых оспаривается считавшееся ранее неоспоримым мнение, что стоимость — категория объективная, не зависящая от мнений, культуры, этики людей, вступающих в экономические отношения. Нам на лекциях по политической экономии в свое время говорили, что экономика стала наукой тогда, когда удалось объяснить, что такое «стоимость». А удалось это якобы Карлу Марксу, который создал трудовую теорию стоимости. Главный тезис этой теории: стоимость товара (услуги) определяется общественно необходимыми затратами труда на производство товара (услуги). Этот тезис был возведен в ранг закона (закона стоимости), не зависящего от субъективных устремлений и наклонностей участников экономических отношений.
Карикатура, призывающая государство прекратить служить воле ростовщиков и грабить свой народ посредством перераспределения доходов от трудящихся в пользу паразитирующих финансистов
Впрочем, с Марксом спорили другие экономисты, которые предлагали альтернативные теории стоимости. Среди них наиболее известна теория предельной стоимости австрийца Бем-Баверка . Он полагал, что в основе стоимости товара лежат не затраты труда, а полезность, причем полезность «предельная», т.е. та, которой обладает последняя единица предлагаемого на рынке товара (или иного блага).
Еще можно назвать теорию энергетической стоимости, созданную нашим соотечественником С. А. Подолинским в конце XIX века. По его мнению, в основе стоимости товара лежит физическая энергия (механическая, тепловая, электрическая и т.д.), затраченная на производство товара.
В большинстве современных учебников по экономике («экономикс») вопрос о природе стоимости вообще обходится стороной. Авторы таких учебников понятие «стоимость» считают синонимом «цены». Отождествление понятий «стоимость», «цена», «ценность», «полезность» в современной экономической литературе свидетельствует о том, что происходит все большая примитивизация и вульгаризация представлений о том, что такое «экономика» [112] .
«Рыночная экономика» — это такая организация общества, при которой один участник рынка пытается «переиграть» другого, используя обман, силу и иные не вполне благочестивые методы. И заработать на этом прибыль [113] . «Профессиональные экономисты» говорят, что это очень даже здорово, так как при такой конкуренции раскрывается мощная энергия отдельных участников, которая становится «двигателем прогресса». При этом справедливость и эквивалентность обмена якобы не нарушаются, так как встречные устремления отдельных участников («игроков») рынка взаимно нейтрализуются. Однако, как мы отмечали выше, в «рыночной экономике» нет ни справедливости, ни эквивалентности обмена . А неэквивалентный обмен — это, во-первых, эксплуатация одного человека другим; во-вторых, это имущественная поляризация всего общества» [114] .
Вот что пишет о несправедливости и неэквивалентности обмена в условиях «рыночной экономики» Н. Сомин:
«…большой капитал — явное преимущество, которое его обладатель на полную катушку использует. В результате прибыль в рыночной экономике распределяется по капиталу, т.е. по собственности. Ох, недаром Прудон восклицал: «собственность есть кража!»
И в этом главный парадокс рыночной экономики: товар создается только трудом, но прибыль распределяется не по труду. Драма рынка в том, что он — злостный нарушитель справедливости. И понятно почему. Рынок — это совокупность конкурирующих между собой игроков, каждый из которых стремится максимизировать свою выгоду. Поэтому в этой конкурентной борьбе используются любые конкурентные преимущества. Можно обмануть, можно поставить контрагента в стесненные условия, можно использовать его затруднения или его беззащитность. В результате рыночные сделки становятся неэквивалентными. Вот суть дела. Причем это верно не только для отдельных покупателей или наемных рабочих, но и для целых предприятий или даже целых стран. На рынке сильный грабит слабого, богатый — бедного.
Рынок имеет две «невидимые руки». Одна — смитовская — хорошо известна. Она выставляется напоказ, дабы продемонстрировать мудрость рынка. Эта рука регулирует спрос и предложение, обеспечивая рынку устойчивость. Но есть и другая рука, рука грабителя, который, пользуясь своей силой, отнимает у слабого. Но богатство и есть сила в экономическом смысле. Поэтому вторая рука богатого делает еще богаче, а бедного еще беднее. Об этой руке стараются помалкивать. Правда, все государства делают огромные усилия, чтобы удержать эту руку, — издают антимонопольные законы, вводят прогрессивный налог и пр., пр. Но ничего не получается, ибо механизмы рынка — сила и обман (курсив мой. — В. К.). Уберите их, сделайте рынок абсолютно свободным, и тогда он зачахнет, ибо тогда, как остроумно заметил В. Краснов, станет все равно — купить на рынке или сделать самому (здесь Н. Сомин имеет в виду В. П. Краснова, автора книги «Теории товарного производства и классовой борьбы за пределами догм» (Ростов н/Д, 2001). — В. К.).
Ужас рынка в том, что откровенный эксплуататор и обманщик в нем получает преимущество. А наиболее моральному на рынке труднее всех. В результате эксплуатация становится необходимой даже для предпринимателей этого не желающих. Ведь если не будешь максимизировать свою прибыль, то тебя съедят конкуренты. Поэтому волей-неволей — приходится. Ведь за счет чего конкурировать с мастерами эксплуатации? Так что всем предпринимателям приходится недодавать зарплату наемному персоналу.
В этом — трагедия моральных участников рынка. Каждый решает ее по своему. Один принимает бесчеловечную мораль рынка и становится «акулой капитализма». Другой вообще уходит из бизнеса. Третий решает, что прибыль он будет использовать не для себя, а на общество. Однако что полезно обществу — решает сам предприниматель, решает субъективно, а ведь благими намерениями выложена дорога в ад. Четвертый убеждается, что кроме изменения этого несправедливого строя никакого другого выхода нет» [115] .
Применительно к раскрытию задачи, которую мы поставили в данной работе (выяснение механизмов перераспределения богатства в масштабах мирового хозяйства), нам достаточно ограничиться выявлением определенных трендов, которые косвенно свидетельствуют о неэквивалентности обмена между странами. В течение достаточно длительных периодов времени наблюдаются четко выраженные тенденции изменения количественных пропорций обмена одних товаров (услуг) на другие товары (услуги). Это факт доказанный, фиксируемый внешнеторговой статистикой. Он бросается в глаза даже тем, кто не относится к касте «профессиональных экономистов».
Может быть, на уровне «экономик» отдельных стран такая тенденция не всегда бросается в глаза [116] , а вот на международном уровне это постоянно замечается. Поэтому в энциклопедических словарях и справочниках чаще всего понятие «неэквивалентный обмен» рассматривается в контексте международного торгового обмена.
Карикатура начала XX века, изображающая финансовую власть агента Ротшильдов в США Джона Пирпонта Моргана
Вот одно из определений: «Неэквивалентный обмен — устойчивое нарушение пропорций между затратами на производство товаров и услуг и их возмещением при экспорте и импорте» [117] .
Есть страны, которые регулярно, на протяжении всего времени их нахождения в системе мирового капитализма, получают все меньше доходов (реальных, а не номинальных) за счет экспорта своих товаров на мировом рынке (в расчете на физическую единицу товара — тонну, штуку, кубический метр и т.п.). В то же время есть страны, которые, наоборот, получают все больше реальных доходов от экспорта своих товаров. Последние страны фактически живут за счет первых стран и постоянно богатеют за счет такого «международного разделения труда». Это можно назвать «неэквивалентным» обменом, можно назвать «эксплуатацией» одних стран другими, а можно просто констатировать: страны «золотого миллиарда» (ЗМ) грабят страны периферии мирового капитализма (ПМК) .
Чисто условный пример: некая африканская страна в 1950 году за 10 тонн экспортированных бананов могла импортировать из некоей европейской страны 1 трактор. А в 2010 году для импорта трактора с примерно такими же техническими характеристиками африканской стране надо вывезти на мировой рынок уже 50 тонн бананов.
Неэквивалентность международного торгового обмена выражается с помощью показателя «условия торговли», который представляет собой отношение индекса цен на экспортируемые товары к индексу цен на импортируемые товары [118] . У стран ПМК показатель «условия торговли», как правило, ниже единицы, а у стран ЗМ — выше [119] . В приведенном выше примере условия торговли африканской страны по паре товаров «бананы — трактор» за 60 лет ухудшились в пять раз. Для соответствующей европейской страны эти условия торговли по той же паре товаров улучшились в пять раз.
Чисто условный пример: некая африканская страна в 1950 году за 10 тонн экспортированных бананов могла импортировать из некоей европейской страны 1 трактор. А в 2010 году для импорта трактора с примерно такими же техническими характеристиками африканской стране надо вывезти на мировой рынок уже 50 тонн бананов.
Неэквивалентность международного торгового обмена выражается с помощью показателя «условия торговли», который представляет собой отношение индекса цен на экспортируемые товары к индексу цен на импортируемые товары [118] . У стран ПМК показатель «условия торговли», как правило, ниже единицы, а у стран ЗМ — выше [119] . В приведенном выше примере условия торговли африканской страны по паре товаров «бананы — трактор» за 60 лет ухудшились в пять раз. Для соответствующей европейской страны эти условия торговли по той же паре товаров улучшились в пять раз.
Иногда для описания и оценки неэквивалентности торговли используют понятие «ножницы цен». Обычно «ножницы цен» в графическом виде представляют собой две пересекающиеся или расходящиеся кривые: одна отражает динамику цен экспортных товаров за определенный период, а другая — динамику цен импортных товаров за тот же период.
Неэквивалентность обмена является почти что законом «рыночной экономики», причем он отнюдь не противоречит закону стоимости, хорошо известному всякому, кто изучал политическую экономию.
Валерий Подгузов объясняет суть закона «неэквивалентности» рыночного обмена: «Коренной особенностью рыночных отношений, основанных на прямом и непосредственном продуктообмене, является их субъективная эквивалентность, воспринимаемая и первобытными участниками обмена, и современными экономистами как абсолютная. Это «мелкое» обстоятельство игнорировалось классической политической экономией. Но в мелочах и скрывается «бес». Однако вульгарные политэкономы, в том числе и большинство представителей «советской школы», не понимали ни субъективного характера рыночной эквивалентности, ни стихийного характера действия закона стоимости. Они так и не поняли выводов Маркса о том, что закон стоимости проявляет себя лишь в конечном итоге, прорываясь через систематические нарушения эквивалентности в реальном рынке, обрушиваясь как «потолок на головы» большинства вспышками «разборок», гиперинфляцией, экономическими кризисами и мировыми войнами. Именно так костоломно и кроваво работает «невидимая рука» «автоматического» регулятора рынка, воспетая недоумками.
Неэквивалентность непосредственного продуктообмена порождает эффект прибыли, получаемой случайно то одним, то другим продавцомпокупателем в натуральной форме. То есть из каждого акта рыночного обмена его участники выходят: один с прибылью, другой с убылью (а завтра они могут поменяться местами). Обязательное неравенство каждого обмена, т.е. получение прибыли лишь одним из обменивающихся, хотя оба они жаждут односторонней выгоды, является абсолютным, а потому неустранимым законом рыночной экономики.
Завороженные житейскими наблюдениями за плутовством на базаре, буржуазные теоретики, противореча собственным утверждениям о диктате потребителя над производителем, вывели общий «закон», присвоив продавцу эксклюзивное право завышать цену товара относительно действительных издержек и потому всегда получать прибыль, а покупателю отвели роль профессионального простака, поскольку покупатель якобы всегда оплачивает похоть продавца…
Никто из стремящихся к прибыли, находясь в здравом рассудке, не будет откровенно делиться секретами источников своих прибылей. Напротив, истинные охотники за прибылью сделают все, чтобы конкуренты шли «по ложному следу». Наиболее продуктивным «ложным следом» в охоте за прибылью является тезис о том, что прибыль любит трудолюбивых и плывет к ним в руки» [120] .
Такие «метаболические» процессы происходят как в пределах отдельных «национальных экономик», так и в масштабах глобальной «экономики». Несбалансированные «метаболические» процессы (неэквивалентный обмен) создают серьезные деформации в «экономике», ведут к концентрации богатства в одном ее полюсе (ростовщический капитал) и «обескровливанию» остальных частей «экономического организма». Подобные функциональные нарушения создают угрозу жизни всего «экономического организма».
Изгои и аутсайдеры мировой финансовой пирамиды
Убедительным доказательством того, что взаимоотношения нижнего и среднего ярусов ведут к перераспределению богатства в пользу среднего яруса, является недавнее исследование Банка международных расчетов. За период 1999—2007 гг. валовые национальные сбережения 142 развивающихся стран превышали объем инвестиций в них, причем разрыв между сбережениями и инвестициями постоянно увеличивался [121] . Это означает, что развитые страны фактически перераспределяли сбережения развивающихся стран в свою пользу. Среди основных причин подобного рода «инвестиционного дисбаланса» между странами ЗМ и странами ПМК даже «профессиональные экономисты» вынуждены назвать «монополию» стран ЗМ на эмиссию резервных валют [122] .
Многие страны «золотого миллиарда» получают постоянные крупные доходы от инвестиций в странах ПМК.
Вот интересная картина по четырем странам Западной Европы (страны «старого» капитализма), включающим Францию, Великобританию, Германию, Нидерланды. В 1997 г. накопленные за рубежом прямые инвестиции указанных четырех стран составили 1,5 трлн долл., а в 2007 г. их величина возросла более чем в четыре раза — до 6,2 трлн долл. Чистое сальдо инвестиционных доходов указанных стран (инвестиционные доходы, полученные из-за границы, минус инвестиционные доходы, выплаченные другим странам) в 1997 г. были равны 18% их ВВП. В 2007 г. этот показатель вырос до 40% ВВП [123] .
Приведенные выше цифры без всякой натяжки позволяют назвать страны «старой доброй» Европы государствамирантье, живущими «соками» стран ПМК. Конечно, какая-то часть «ренты», получаемой от зарубежных инвестиций, перепадает и простому европейцу (в виде заработной платы, пенсий, социальных выплат и т.п.), но львиная доля «ренты» приходится на прибыли банкиров.
Финансовая олигархия стран нижнего яруса (как и среднего) — «второго сорта», т.е. обеспечивает интересы мировых ростовщиков и не имеет никаких гарантий «вечного существования».
За пределами мировой ростовщической пирамиды многие десятилетия находился СССР Смысл всей «перестройки» в Советском Союзе и «реформ» в Российской Федерации по большому счету заключался в том, чтобы «интегрировать» нашу страну в мировую ростовщическую пирамиду, причем в ее нижний ярус .
Всякая попытка вырваться из пирамиды жестоко пресекается. Достаточно вспомнить нашу историю. Накануне Первой мировой войны Россия была очень плотно втянута в «пирамиду» (самый большой в мире внешний государственный долг, масштабные иностранные инвестиции и мощный поток инвестиционных доходов из страны и т.п.). Организация Западом гражданской войны в России, экономические блокады, провоцирование Гитлера на войну с СССР — все это были попытки поставить нашу страну «на место», т.е. вернуть на нижний ярус «пирамиды».
Можно также вспомнить историю с Румынией, которую в 1960—70-е гг. Запад втягивал в «пирамиду» с помощью займов. Когда руководство страны осознало масштабы угрозы, оно решило «соскочить с иглы» и активно погашать все свои долги по западным займам. Мировые ростовщики не могли допустить такого опасного прецедента. Когда все долги были практически выплачены (конец 1980-х), руководитель страны Н. Чаушеску был убит (сегодня доказано, что в организации убийства были замешаны западные спецслужбы).
Сегодня за пределами «пирамиды» находится всего несколько стран — Куба, Северная Корея, Венесуэла, Республика Беларусь. Именно поэтому ростовщики объявили их «самыми недемократическими странами», оказывают на них экономическое и дипломатическое давление, готовы даже применить против них оружие.
«Демократическая» Россия в мировой финансовой пирамиде
После развала Советского Союза и создания на его обломках многих «суверенных» и «демократических» государств все они моментально оказались втянутыми в мировую финансовую пирамиду. Естественно, им было уготовано место в нижнем ярусе пирамиды. По сути, эти новые государства стали «добычей», которую мировые ростовщики заполучили в результате победы в «холодной войне», что велась более четырех десятилетий.
Все надо называть своими именами: это были «контрибуции» и «репарации» , которые побежденные должны платить победителям.
Для справки:
Контрибуции (от лат. contributio) — принудительные платежи или имущественные изъятия с побеждённого в войне государства. Репарации (от лат. reparatio — восстановление) — полное или частичное материальное или денежное возмещение ущерба, причинённого войной, выплачиваемое побеждённой страной государству-победителю.