В качестве примера можно привести Российскую Федерацию. Процесс создания офшоров российскими компаниями разных секторов, включая банковский, начался сразу же после образования РФ. Цели этого различны: уход от налогов; обход различных запретов и ограничений на вывоз капитала (в 1990-е годы такие запреты и ограничения еще существовали); выстраивание такой системы управления бизнесом, которая позволяла скрывать истинных хозяев компаний.
В начале 2010 года председатель Комитета по экономической политике и предпринимательству Государственной думы РФ Е. А. Федоров обнародовал некоторые цифры и факты, относящиеся к офшорной деятельности российского бизнеса. По его данным, 95% компаний российской экономики (промышленности, банковского сектора, других секторов) находились в собственности офшорных структур. Контролирующие и надзорные органы РФ не имеют четкого представления, какая часть офшорных структур, контролирующих российские компании и банки, находится в руках иностранцев, а какая — в руках граждан Российской Федерации. Впрочем, до конца эту картину нельзя прояснить хотя бы по той простой причине, что многие граждане Российской Федерации имеют двойное и даже тройное гражданство (т.е. само понятие «резидент» и «нерезидент» сегодня достаточно размыто). Даже если офшорная фирма принадлежит 100-процентному гражданину Российской Федерации, это, по мнению депутата Е. А. Федорова, не означает, что российская компания, принадлежащая через офшорную структуру такому гражданину, может управляться государством Российская Федерация [9] .
Фактически возникает ситуация, когда российская компания оказывается как в российской юрисдикции, так и в юрисдикции офшорного государства. Поскольку многие российские олигархи и предприниматели более «мелкого калибра» получали в 1990-е годы активы в результате приватизации с большими нарушениями российского законодательства, то эти олигархи и предприниматели решили «подстраховаться» от рисков возникновения претензий к ним со стороны российского государства. Для этого они и выстроили офшорную структуру управления бизнесом, уйдя под «флаг» других юрисдикций и рассчитывая в случае возникновения претензий найти защиту в иностранных судах.
Яркий пример того, к чему приводит офшорная структура управления компаниями, — история с российской нефтяной компанией «ЮКОС», которой в 2003—2004 гг. были предъявлены серьезные претензии со стороны государства в связи с неуплатой больших сумм налогов. Расследование государства показало, что компания имела многоуровневую систему управления, которая замыкалась на офшорную структуру, в которой ключевую роль играл Яков Ротшильд, резидентом Российской Федерации, естественно, не являющийся. Как известно, компания «ЮКОС» была расформирована, а ее активы проданы различным компаниям (прежде всего «Роснефти») для возмещения убытков государства по неуплаченным налогам. Однако на истории с «ЮКОСом» рано ставить точку. Иностранные инвесторы, которые участвовали в капитале офшорных структур, управлявших активами «ЮКОСа» в Российской Федерации, стали подавать судебные иски в иностранные суды с требованием возместить ущерб, вызванный продажей активов нефтяной компании. В 2010 году группа таких инвесторов-нерезидентов подала иск в Страсбургский суд на сумму 98 млрд долл.
Очевидно, что пребывание компаний, реально функционирующих на территории Российской Федерации, под двойной юрисдикций (российской и офшорной) резко снижает эффективность управления такими компаниями со стороны российского государства. Уже сегодня видно невооруженным глазом, что министерства и ведомства Российской Федерации почти не управляют хозяйством страны, а лишь делают вид, что управляют. Одна из главных причин неуправляемости российской «экономики» — ее офшорный характер [10] .
Впрочем, проблема снижения эффективности управления «экономикой» со стороны национального государства в связи с усилением офшорного характера «экономики» — проблема глобальная. Она актуальна и для США. Особенно рельефно эта проблема высветилась в конце текущего десятилетия: начался мировой экономический кризис, возникла необходимость более активного вмешательства государства в разные сферы национальной «экономики», а результаты такого вмешательства оказались более чем скромными. Именно поэтому, например, новый президент США Б. Обама с самого начала своего нахождения на высоком посту озаботился проблемой офшоров и фактически объявил им войну [11] .
Благотворительные фонды как «внутренние» офшоры
В категорию офшоров можно зачислить также различные благотворительные фонды (charity funds) , которые ростовщики создают для того, чтобы «сохранить украденное». Только это будут не «внешние», а «внутренние» офшоры. Современные благотворительные фонды (БФ) освобождаются от налогов, и в них сосредоточиваются громадные финансовые средства.
В настоящее время нет единого определения того, что такое благотворительные фонды (БФ). Достаточно часто под БФ понимаются любые организации, имеющие специальный налоговый (льготный) статус и занимающиеся различной социально-значимой деятельностью (здравоохранение, охрана окружающей среды, просвещение и образование, борьба с бедностью и т.п.). В самом общем виде БФ можно разделить на две группы: а) финансовые; б) нефинансовые.
Первые из них занимаются только аккумуляцией финансовых средств и их распределением (гранты, субсидии, инвестиции, кредиты) среди тех организаций, которые осуществляют практическую благотворительную деятельность. Вторые занимаются тем или иным видом нефинансовой благотворительной деятельности — просвещением, охраной окружающей среды, оказанием медицинских услуг и т.п.
В США, где БФ получили наибольшее распространение, их в 2007 году насчитывалось всего более 1 млн, а совокупные активы равнялись 2,6 трлн долл [12] . Суммы годовых доходов и расходов БФ в том же 2007 году составили соответственно 1,4 трлн и 1,3 трлн долл. [13] .
Доходы формировались прежде всего за счет таких источников, как: добровольные пожертвования физических и юридических лиц; доходы от профессиональной деятельности (для БФ нефинансового типа); доходы от инвестиций и других коммерческих операций (для БФ финансового типа). Добровольные пожертвование в фонды США в 2008 г. составили 308 млрд долл., или 2,2% ВВП [14] .
В секторе благотворительных фондов в США работает 10,2 млн человек, т.е. почти 7% занятых во всех секторах экономики [15] . Конечно, большая часть этих занятых приходится на БФ нефинансового типа.
Для ростовщиков наибольший интерес представляют финансовые БФ. Такие фонды нужны им прежде всего для того, чтобы ростовщики могли уклоняться от уплаты налогов на миллиардные наследства, при этом наследники сохраняют право на передаваемые средства. Фактически наследники продолжают пользоваться этими средствами, но не для личного потребления, а для инвестирования и приумножения семейного капитала.
В некоторых странах стимул к использованию БФ в качестве «внутреннего офшора» очень велик в силу высоких ставок налогов на наследование имущества. Например, в настоящее время ставка налога составляет 45% (на часть стоимости имущества сверх 2 млн долл.). С 2011 года планируется повысить ставку налога до 55% (на ту часть стоимости имущества, которая превышает 1 млн долл.). В некоторых странах в отдельные периоды ставка налога на наследство достигала 90%. Помимо освобождения от налога на наследство, БФ обеспечивали их «донорам» льготы по налогу на прибыль и другим налогам. Под давлением финансовой олигархии дополнительные налоговые послабления для взносов физических лиц в БФ были установлены в США в 1921-м, а для корпораций — в 1935 году.
Особое распространение БФ получили в США, где они называются именами миллиардеров-основателей (Карнеги, Рокфеллер, Меллон, Форд, Морган и т.д.). Пионером на ниве создания БФ стал стальной магнат и партнер Морганов Эндрю Карнеги, который с 1896 по 1911 год учредил пять фондов с суммарным капиталом 200 млн долл. (сумма по тем временам гигантская). В 1903 году был создан первый фонд Рокфеллеров, а его первым попечителем стал Эндрю Карнеги. С тех пор в США наблюдается тесное переплетение БФ посредством взаимного участия миллиардеров в наблюдательных и попечительских советах. Они представляют собой единую сеть . Фонд Форда был создан в 1947 году: контрольный пакет компании «Форд Моторс» был передан Фонду для того, чтобы компания могла уйти от уплаты налогов.
Олигархические семейства могут использовать для ухода от налогов одновременно несколько фондов. Например, в 1970-е годы семейство Рокфеллеров укрывало свое богатство в более чем 100 благотворительных и трастовых фондах [16] .
У любого БФ деятельность складывается из двух основных видов: а) благотворительная; б) коммерческая (управление активами). О первом виде деятельности мы знаем все досконально: PR-службы активно распространяют информацию по всем возможным каналам. А вот о втором виде деятельности — молчок. А ведь БФ активно инвестируют в рисковые коммерческие проекты, в том числе в хедж-фонды, прямо или косвенно связанные с «благотворителями». По мнению некоторых аналитиков, данные фонды действительно оказываются благотворительными, но только не для бедных, а для богатых, самих финансовых олигархов.
В заключение приведем мнение известного американского экономиста и политического деятеля Линдона Ларуша по поводу того, что представляют собой БФ: «Фонд (благотворительный фонд. — В. К.) в первую очередь основан на ростовщичестве. Это чистая рента. Фонд — это не более чем финансовая корпорация, которая обычно имеет какое-то освобождение от налогов — расходы на благотворительность и т.п. Лицо фонда определяется его самовоспроизводящимися директорами, его доверенными лицами. Это как передача своего интеллекта чужеродным мертвецам. Все фонды функционируют на основании специальных соглашений, которым люди обязаны служить. Главная цель фонда — увековечить себя путем самовоспроизведения на основе ростовщичества. Подобного рода фонды играют доминирующую роль в европейском и американском обществе. Право на большую часть финансовой собственности принадлежит этим фондам. Теперь эти фонды извлекают свою прибыль из ренты в самых различных формах. Они инвестируют в ценные бумаги. Они инвестируют в торговлю ради извлечения торговой прибыли, подобно международным пищевым, зерновым картелям. Фонды идут только на минимальный риск. Они одалживают свои деньги предпринимателям, которые берут риск на себя. Они являются финансовой силой, стоящей за банками, страховыми компаниями и т.п. В результате этого они контролируют большинство людей в экономической жизни. Кроме того, они также занимаются благотворительностью: они раздают дотации, с помощью которых контролируют образование, науку, культуру и искусство… Они контролируют прессу, основную часть прессы. Действительно, мы имеем общество, в котором люди говорят: правительство делает это, правительство делает то. Нет! А вы посмотрите, кто стоит за правительством и вынуждает делать те или иные шаги. Существует вот эта форма паразитирования на теле общества. Они, фонды, подобны раку» [17] .
Серьезной критике последнее время подвергается деятельность самого крупного БФ — Фонда Билла Гейтса. Инвестиции Фонда в разные активы превышают 60 млрд долл. Кстати, эта сумма превышает ВВП 70% стран мира. Особо широко Фонд рекламирует свою благотворительную деятельность в области здравоохранения. А газета «Лос-Анджелес Таймс» сообщает, что 41% инвестиций Фонда вложены в корпорации, чья деятельность «противоречит его благотворительным целям». Фактически Фонд разделен на две организации: одна занимается благотворительной деятельностью, другая — исключительно инвестиционной, причем никаких ограничений для инвестиционной деятельности нет. Главный критерий формирования портфеля инвестиций — прибыль. Газета говорит об инвестициях Фонда в 60 компаний, которые загрязняют окружающую среду и наносят вред здоровью людей. Среди них такие гиганты, как «BP» (нефтедобыча) и «Anglo American» (золотодобыча). Как говорится в статье, фонд одной рукой дает, а другой забирает [18] .
В каком-то смысле благотворительные фонды можно отнести к «теневой экономике»; вопросы, касающиеся их статуса, операций и состава «доноров», в открытых источниках освещены крайне скудно [19] . Можно лишь сделать следующие выводы общего характера:
а) благотворительные фонды — центры накопления и расширенного воспроизводства ссудного капитала;
б) фонды находятся вне сферы эффективного контроля со стороны общества и государства;
в) в то же время сами фонды, находясь под контролем ростовщиков и используя каналы так называемого «благотворительного» финансирования, осуществляют эффективное управление обществом в интересах ростовщиков.
США и Великобритания как главные покровители офшорного бизнеса
Но вернемся к «юрисдикциям финансовой секретности». К концу века их насчитывалось, по самым консервативным оценкам, уже несколько десятков. По другим оценкам, — несколько сотен (если учитывать отдельные административные образования (анклавы) в пределах существующих государств). Единого официального перечня офшорных зон не существует.
Свой учет офшорных центров ведет Международный валютный фонд, в его список входит 26 государств и территорий, включая Кипр, Панаму, Макао, многие зарубежные территории Великобритании.
В список ОЭСР, составленный в 2000 году, входило 41 государство, в 2009 году их стало 38. В рамках этого списка особо выделены Монако, Лихтенштейн, Андорра, которые отказываются от сотрудничества в обмене налоговой информацией («черный» список).
В 2007 году свой список составила международная организация «Tax Justice Network»: в него были включены 69 офшора, на сегодняшний день этот список сократился до 60 позиций.
В России приказом Министерства финансов от 13.11.2007 составлен список офшоров, состоящий из 42 государств. В то же время по нормативным документам Банка России определены как офшорные 58 государств и территорий [20] .
В качестве примера современного офшора можно назвать Каймановы острова. В своих выступлениях нынешний президент США Б. Обама любит упоминать этот офшор, где на улице Черч в так называемом доме Угланд, по данным доклада американского Конгресса, зарегистрировано более 18 тыс компаний. Как говорит Обама, «это либо самый большой дом в мире, либо самая большая налоговая афера в мире» [21] . Число зарегистрированных фирм на Каймановых островах превышает число жителей этого государства.
В прошлом десятилетии объем внешних активов офшоров увеличивался в среднем на 6% в год, превысив к концу 1990-х гг. 5 трлн долл. [22] . Сейчас, по подсчетам «Tax Justice Network», в офшорах находится 11,5 трлн долл. Благодаря этим компаниям корпорации всего мира экономят более 225 млрд долл. [23] . Крупнейшим в мире офшором до сих пор остается Швейцария, в банках которой аккумулированы средства нерезидентов на сумму около 2 трлн долл. [24] . Офшоры используются не только для ухода от налогов, но также для «оптимизации финансовых потоков» в глобальных масштабах и организации различных афер. Например, для управления потоками «горячих» денег, их переброски из одних стран в другие и создания кризисов, обрушения национальных валют и т.п. Например, финансовые кризисы конца прошлого десятилетия в странах Юго-Восточной Азии выявили интересную особенность: многие банки и компании оказались в состоянии дефолта из-за наличия большой задолженности перед своими офшорными филиалами [25] .
Директор международной коалиции «Tax Justice Network» (TJN) Джон Кристенсен отмечает: «Скрытность является ключевой чертой мировой финансовой системы. Различные юрисдикции конкурируют за максимальное предоставление непрозрачности с целью привлечения финансовых потоков. Но цена этого слишком велика. Финансовая скрытность покрывает все виды мошенничества: взяточничество, неуплату налогов, торговлю инсайдерской информацией, финансирование терроризма и т.д.» [26] .
Фактически уровень «прозрачности» тех или иных рынков, отраслей, территорий (административных образований), а также экономик отдельных стран определяют центры мировой финансовой системы. В качестве таковых сегодня выступают Соединенные Штаты и Великобритания, которые представляют интересы ростовщиков нью-йоркского Уолл-стрит и лондонского Сити.
Уже упомянутая организация «Tax Justice Network» в 2009 году опубликовала «Индекс финансовой скрытости» (Financial Secrecy Index), который характеризует уровень закрытости финансовых и налоговых офшоров и их «нежелания сотрудничать с налоговыми органами других стран».
Из 60 юрисдикций, рассматриваемых в исследовании TJN, наиболее скрытыми являются американский штат Делавер, Люксембург, Швейцария, Каймановы острова, лондонский Сити. В списке среди особо «непрозрачных» стран также фигурируют Китай, Нидерланды, Португалия, Бельгия, Ирландия. «Если Люксембург и Швейцария специализируются на традиционной банковской непрозрачности, то англосаксонские страны представляют более глубокие и изощренные схемы, которых нельзя добиться в банковской сфере», — отмечают авторы исследования. В исследовании говорится, что определить, кто является реальным владельцем компании, невозможно ни в одном из обследованных офшоров, за исключением Монако. Там отсутствуют регистры трастов и фондов или доступ к ним закрыт.
Авторы исследования обращают внимание, что половина юрисдикций, именующихся «налоговым раем», относятся к сфере британской короны. А общий вывод исследования таков: США и Великобритания, имеющие политические и финансовые связи с ключевыми мировыми офшорами, «являются проводниками незаконных финансовых потоков на мировой финансовый рынок» [27] .
Секретность как способ существования «рыночной экономики»
Если постараться отойти от стереотипов мышления, формируемых учебниками экономической теории, и взглянуть на современную «рыночную экономику» непредвзято, то можно без натяжек сказать: она вся, на 100% является «теневой экономикой» . Дело в том, что одним из важнейших принципов «рыночной экономики», провозглашаемых ее идеологами и возведенных в ранг закона, является принцип «коммерческой тайны» . Этот принцип незыблем даже в тех странах, которые ни в каких списках офшорных зон не фигурируют. Это означает: все субъекты хозяйственной деятельности, т.е. промышленные компании, банки, страховые общества и т.п., «непрозрачны» для потребителей, государства, своих партнеров по хозяйственной деятельности, общества в целом. Фактически каждый «субъект рыночной экономики» превращается в «офшор», «тайное общество», «вещь в себе», что очень дорого обходится обществу.